CC BY
57
DOI: 10.23683/ 2500-3224-2017-2-216-222
Рецензия на работу: Макаренко В.П. Русская власть и бюрократическое государство: Ч. 1. Изд. 2-е, испр. и доп. Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2016. 642 с.
Н.А. Мининков
Аннотация. Новая фундаментальная монография В.П. Макаренко продолжает исследования известного российского философа и политолога по проблеме отечественной бюрократии. Она является развитием положений и выводов, которые содержались в его монографии «Бюрократия и сталинизм» (1989) и в других его трудах. В наше время интерес к проблеме бюрократии в России усилился. Первая часть монографии раскрывает методологию исследования. Вторая часть содержит теорию бюрократии и исторический очерк бюрократии в России. В третьей части В.П. Макаренко ставит вопрос о возможностях альтернативы государству и бюрократии. В.П. Макаренко видит в бюрократии особый общественный класс и указывает, что государство в России выражало ее интересы, и прежде всего ее верхушки. Он не принимает идеализацию ни дореволюционной России, ни Советского государства. Экономическую основу власти бюрократии в России он видит в огромной государственной собственности. Он подчеркивает, что бюрократия исполняла в России также идеологическую функцию, которая состояла в стремлении подчеркнуть единство интересов бюрократии и населения. Как отмечает В.П. Макаренко, эту функцию она исполняет и в наше время. Автор проявляет симпатии к анархизму в противовес бюрократии. Новая книга вызовет несомненный интерес.
Ключевые слова: бюрократия, власть, государство, общество, общественно-политическая практика, бюрократическое государство.
Мининков Николай Александрович, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой специальных исторических дисциплин и документоведения Института истории и международных отношений Южного федерального университета, 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Большая Садовая, д. 105/42, mininkov@aaanet.ru.
Review on: Makarenko V.P. Russian Power and the Bureaucratic State: P. 1. Edition 2, Revised and Enlarged. Rostov-on-Don, 2016. 642 p.
N.A. Mininkov
Abstract. The new fundamental monograph of V.P. Makarenko is continuing studies of the famous Russian philosopher and political scientist on the issue of national bureaucracy. It is a development of provisions and conclusions, which were contained in the monograph "The Bureaucracy and Stalinism" (1989) and in other writings. In our time, interest in the problem of bureaucracy in Russia is increased. The first part of the book reveals the methodology of the study. The second part contains the theory of bureaucracy and the historical outline of the bureaucracy in Russia. In the third part V.P. Makarenko raises the question of possible alternatives to a state and bureaucracy. V.P. Makarenko sees bureaucracy as a particular social class, and specifies that the state has expressed its interests in Russia, and especially its leadership. He does not accept any idealization of prerevolutionary Russia or the Soviet Union. The economic basis of bureaucratic power in Russia he sees as a huge state-owned. He stresses that the bureaucracy in Russia also performed the ideological function. It was in an effort to emphasize the unity of interests of bureaucracy and public. As pointed by V.P. Makarenko, this function is performed in our time. V.P. Makarenko shows sympathy for anarchism in opposition to bureaucracy. The new book will cause great interest.
Keywords: bureaucracy, power, state, society, social and political practice, bureaucratic state.
Mininkov Nikolay A., Doctor of Science (History), Professor, Head of Chair of Auxiliary Sciences of History, Institute of History and International Relations, Southern Federal University, 105/42, Bolshaya Sadovaya St., Rostov-on-Don, 344006, Russia, mininkov@aaanet.ru.
Проблема бюрократии, бюрократического управления государством и обществом является одной из наиболее острых в современном обществознании и в общественно-политической практике, причем не только в нашей стране, но и в других странах, в том числе в странах развитой западной демократии. Выдающийся современный российский философ и политолог В.П. Макаренко уже много лет разрабатывает эту проблему, начиная по существу с тех пор, когда первым обобщающим его трудом была монография «Бюрократия и сталинизм» (Ростов-на-Дону, 1989). Особый интерес того времени к этой книге связан был не только со стремлением общества понять, что же произошло у нас за годы советской власти и в чем состоял механизм государственного управления при Сталине, использовавшем в качестве метода проведения внутренней политики массовые репрессии. Он связан был также с тем, что в тот период была жива надежда на коренные демократические перемены, на базе которых государство и общество на постсоветском пространстве смогли бы выйти из тупика, в котором они оказались на исходе советской власти. Ныне становится совершенно очевидным, что все эти надежды не оправдались. При этом не только в сознании политизированной части российского общества, но и широких слоев населения всё в большей степени проявляются ощущение тупика и настроение такой безысходности, которого вовсе не было в период крушения советской системы. Одной важнейших из причин таких настроений является понимание того, что такая органичная часть прежней тоталитарной и авторитарной системы, как бюрократия, не только никуда не делась, но и значительно укрепила свои позиции. Она выросла численно даже по сравнению с поздним советским временем, связь ее с собственностью стала еще более прочной и легализованной, а влияние ее на общество несравненно сильнее. Поэтому проблема бюрократии и ее научного исследования сохраняет свою актуальность. Тем более она усиливается в силу некоторых иных факторов. К ним еще добавились совершенно очевидная роль бюрократии разных уровней как социальной опоры режима, а также наблюдающийся кризис бюрократии в странах Западного мира, в том числе евробюрократии и бюрократии в США, что отразили некоторые результаты волеизъявлений прошлого года. Отсюда проблема бюрократии остается в центре внимания и требует научной углубленной проработки.
Новая монография В.П. Макаренко представляет первую часть большого исследования. Однако и по этой части можно судить, насколько серьезно ставятся и решаются автором относящиеся к бюрократии вопросы. Это заметно по структуре книги. Первая часть посвящена раскрытию методологии исследования. Вторая часть, самая объемная, содержит теорию отечественной бюрократии и ее анализ в историческом разрезе, начиная с Московского государства и завершая постсоветским периодом. В третьей части ставится вопрос о возможности альтернативы бюрократии и связанному с ней государству как формы политической консолидации общества и вскрываются стоящие на этом пути трудности. При этом книга содержит как тщательный анализ отечественной и зарубежной политологической литературы, посвященной государству, его формам, и месте в нем бюрократии, так и ссылки на жизненный опыт автора как человека и ученого, которому приходилось сталкиваться с разного
рода проявлениями бюрократической системы в течение жизни. Последнее вносит в книгу личностное начало и способствует особому интересу к ней у более широкого круга читателей, чем профессиональные философы и политологи.
Уже в предисловии В.П. Макаренко оговаривает свое отношение к отечественной бюрократии на протяжении всех трех периодов развития отечественной истории - досоветского, советского и постсоветского. В нем он видит «социальный организм-паразит на всем протяжении своего исторического существования» и одновременно «класс властителей-собственников». Вообще главными теоретическими понятиями данной книги, как и ряда других исследований В.П. Макаренко, являются понятия государства и бюрократии, тесно связанные между собой. Заметно, что автор критикует марксистское понимание, сложившееся в советском обществознании. Но это вовсе не значит, что он отказывается от ряда важнейших положений марксизма как социальной метатеории. Он использует классовый подход и признает разделение общества на классы, которое было открыто еще историками Франции эпохи Реставрации и было воспринято К. Марксом. Но при этом он совершенно по-иному определяет место бюрократии в структуре общества на разных стадиях российской истории, в том числе за советский период. Так, еще В.О. Ключевский указывал на значимую роль бюрократии в управлении Российской империей и считал ее «лишенной всякого социального облика кучей физических лиц разнообразного социального происхождения, объединенных только чинопроизводством». Советская социология, напротив, вовсе не считала бюрократию свободной от социального содержания и видела в ней верхушку правящего класса, будь то дореформенная или пореформенная Россия или советское общество времени «государства диктатуры пролетариата» или «общенародного социалистического государства». Но в качестве особого общественного класса бюрократия при этом не рассматривалась. Иная точка зрения стала обосновываться в конце советского периода, когда социолог М.С. Восленский стал рассматривать бюрократию как господствующий класс советского общества, для которого диктатура пролетариата была лишь идеологическим прикрытием. Этой же точки зрения придерживается В.П. Макаренко, обосновывая ее тем, что бюрократия имела свои самые прямые материальные интересы, которые напрямую вытекали из ее функции управления, особенно в условиях страны с неразделенной властью и собственностью.
Что касается государства, то понимание его В.П. Макаренко показательно тем, что на его примере раскрывается общая тенденция в развитии воззрений русской исторической и социальной мысли на эту форму организации цивилизованного общества. Для русской историографии и общественной мысли XVШ-XIX вв. в целом было характерно очень позитивное, а нередко и просто благоговейное к нему отношение. Для Н.М. Карамзина в существовании «государства Российского» выражалась самая суть истории народа и страны. По иной причине исключительно высокую оценку давали государству в истории России С.М. Соловьев и историки государственной школы русской историографии. Оно, с их точки зрения, было единственной силой, которое могло вывести русское общество на путь европейского прогресса. Но уже
В.О. Ключевский с присущим ему демократизмом относился к государству в России резко критически. В советский период четко разделялось между собой государство в России досоветского времени, которое было классовым и эксплуататорским, и государство советского времени. В свете советской идеологии оно на первых порах было классовым и выражало интересы будто бы пролетариата, а затем и вовсе стало «общенародным», а управленческий аппарат обслуживал эти интересы. Для В.П. Макаренко такое разделение неприемлемо. Он исходит из того, что государство в России изначально выражало интересы бюрократии и прежде всего ее верхушки. Совершенно обоснованно он не принимает тезис о «России, которую мы потеряли», или о дореволюционной России, в видении части научной и творческой интеллигенции наподобие А.И. Солженицына, А.Б. Чубайса, С.С. Говорухина, видя в нем образец мифологического восприятия прошлого и непонимания того, что крушение самодержавного режима было явлением далеко не случайным. И вовсе не «деньгами германского генштаба» были вызваны революция и свержение царизма, но системным кризисом государства, в котором оно оказалось к началу прошлого века и к которому шло в течение длительного исторического времени. Следует отметить, что историческая часть исследования В.П. Макаренко написана с большой глубиной. В ней подчеркивалось, что система с неразрывным единством власти и собственности, складывавшейся еще в условиях Московского государства, в качестве особенности которого выделяется нередко его вотчинный характер, порождала предпосылки острейшей общественной борьбы и периодических кризисов государственной системы. И порождала также особый тип бюрократии, которая могла использоваться для борьбы с подобными кризисами методами тирании как при Иване Грозном, или усиления бюрократических начал в сочетании с реформами, как при Петре Великом и его преемниках.
К одной из наиболее существенных особенностей государства в России В.П. Макаренко правомерно относит положение государства как собственника и при этом подчеркивает, что такое государство «больший угнетатель, нежели обычная иерархия власти» (с. 205). Другой особенностью он считает положение общественных структур. Если в европейских странах место сословия в обществе зависело от традиции, прав и привилегий, то в России «любые привилегии были связаны с произволом царя» (с. 207). Еще одна особенность государственной власти в России, выделенная В.П. Макаренко, состоит в указании на связь внутренней и внешней политики. По его словам, «главная причина агрессивности Российского государства - насилие над собственными подданными» (с. 209). Бюрократический хаос и неэффективность управления также были характерны для внутреннего положения в стране. При одной оговорке это, несомненно, неэффективно с точки зрения создания предпосылок для развития страны. Но не для сохранения самодержавия и всевластия самой бюрократии.
Как уже отмечалось, свой анализ отечественной бюрократии В.П. Макаренко дает в свете классового подхода. Но этот подход ничего общего не имеет с подходом советского обществознания, в котором бюрократия досоветской России выступала как выразитель классовых интересов помещиков. Впрочем, еще В.И. Ленин допускал, что
при этом могла существовать «громадная самостоятельность» представителей бюрократии, от какого-то столоначальника до императора. В отличие от советских исследователей, В.П. Макаренко видит в российской бюрократии не выразителя интересов помещиков, но совершенно особый общественный класс со своими коренными интересами, причем государственная собственность составляла его прочную экономическую основу. С этих позиций он дает объяснение такому событию, с которым связывают традиционно начало нового, буржуазного этапа в развитии России, как отмена крепостного права. Не стремлением «вывести Россию на рельсы цивилиза-ционного развития» диктовалась эта реформа, но «ослабление экономической и политической силы дворянства как главного соперника власти и усиление контроля за крестьянами» (с. 215), - вот в чем видит В.П. Макаренко главную причину «Великой реформы». С этим можно согласиться с поправкой, однако, на то, что итоги Крымской войны заставили самодержавие и бюрократию принять также меры, направленные на обеспечение условий для буржуазного развития страны.
Сложившаяся в России бюрократическая система стала настолько мощной и приспособленной для жизни, что даже, как показал В.П. Макаренко, революционные потрясения прошлого века, начала и конца столетия, привели лишь к преобразованию ее форм, а также к смене лиц, особенно заметной после установления большевистской власти. Основой всевластия новой советской бюрократии оставалась, согласно В.П. Макаренко, государственная собственность, которая стала в советское время еще более мощной, чем до революции, и поистине всеохватывающей. В.П. Макаренко признает постепенно сложившийся в условиях советской власти политический режим тоталитарным, который в наибольшей степени был предназначен для охраны существующего положения. В духе времени, после Великой Отечественной войны и в результате решений XX съезда КПСС, тоталитаризм сменился авторитаризмом, а взамен массовых репрессий пришли «точечные», но также очень жестокие по отношению к человеку. Как показало развитие страны на рубеже прошлого и нынешнего столетий, авторитаризм сумел возродиться, а бюрократия сохранила свою полную власть в стране, формой которой стало единоличное и реально неограниченное правление.
В год столетия революции особый интерес представляет то, что В.П. Макаренко проследил выполнение бюрократией еще одной очень важной в российских условиях общественной функции, которой является идеология. В этом отношении заметна смена идеологических приоритетов, хорошо описанная автором. Место коммунизма стали занимать в настоящее время патриотизм и православие, что нисколько не мешает погоне за обогащением и личным благополучием. Напротив, активное участие в так называемом «патриотическом воспитании» дает возможность хорошо устроиться в новых жизненных условиях, открывает определенные социальные лифты. Столь же заметно изменение отношение к революции. В советское время это было главным событием XX в., коренным образом изменившим ход мирового развития, открывшим путь человечества в коммунистическую формацию. Но в наше время, как замечает В.П. Макаренко, революцию «хотят забыть представители почти всех направлений политической мысли России», поскольку
она была «гражданским сопротивлением масс существующей русской власти» (с. 238). Замечание в целом точное. Однако оно требует пояснения и специального исследования массового сознания разных слоев российского общества. Это позволит понять, как это конкретно происходит, что становится на место прежней памяти о революции и ее вождях, как умирает в обществе эта память, а на месте революционных образов массового сознания возникают новые образы - деятели антисоветской борьбы вроде адмирала Колчака или генерала Краснова. Не случайно разгораются страсти вокруг мемориальной доски Колчаку в Санкт-Петербурге и вокруг памятника Краснову в станице Еланской на Дону.
Отвергая бюрократию как класс господствующий и паразитический и государство как форму организации общества в интересах бюрократии, В.П. Макаренко ставит исключительно сложную проблему поиска замены государства иной формой организации общества, лишенной органичных для государства недостатков. Заметна при этом симпатия автора к анархизму как к теории и практике организации общества, которая отвергает государство и бюрократию и основывается на общественной самоорганизации. В пользу существования государства он аргументов не находит, характеризуя его как Левиафана. В популярной же в свое время теории общественного договора, по его словам, современный исследователь сталкивается «с мифической историей появления государства из воображаемых догосударственных форм существования людей» (с. 492). По-видимому, вопрос об анархизме и его перспективах предполагает дальнейшую разработку. Не менее интересен анализ В.П. Макаренко такого явления, как «бюрократический национализм». Он допускает правомерность вывода Б. Андерсона о нации как о «воображаемом сообществе», а не как о культурно-исторической реальности. Для России, отмечал он, использовалась такая модель, как «официальный бюрократический национализм», с характерной попыткой «одеть империю в куцую национальную одежду» (с. 533). По оценке В.П. Макаренко, такой бюрократический национализм в полной мере стал сказываться в Российской империи после Крымской войны, а затем был воспроизведен в советский период, можно добавить, особенно на фоне послевоенных идеологических кампаний борьбы против космополитизма. Воспроизводится нечто подобное и в наше время. Вообще вопрос о нации и ее культуре, о глобализации и самоидентификации является за последнее время одним из наиболее острых и болезненных, и не только в российских условиях. Выход, который предлагает В.П. Макаренко, состоит в том, чтобы не было допущено «отождествление интересов госаппарата с интересами населения» (с. 562), госаппарата, который использует модель бюрократического национализма, основанную на идее неразрывной связи между нацией и государством.
Совершенно справедливо автор предисловия к книге Л.Н. Тимофеева указывает, что критический метод, обращенный по отношению к традиционным политологическим и социологическим теориям, представляет особый интерес (с. 7). Это замечание совершенно справедливо. Но вместе с критикой В.П. Макаренко глубоко обосновывает свою концепцию бюрократии как господствующего класса и России как бюрократического государства. В этом - ценность данной книги, за которой должна последовать вторая часть.
