Рецензия на монографию Г. А. Сорокиной "буддизм в европейской культуре первой трети XX века" * Текст научной статьи по специальности «Прочие социальные науки»

РЕЦЕНЗИЯ НА МОНОГРАФИЮ Г.А. СОРОКИНОЙ “БУДДИЗМ В ЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX ВЕКА”*

Литвиненко H.A.

Проблема взаимоотношений Востока и Запада, принадлежащая парадигме мифов и исторически меняющихся идентификационных социокультурных моделей, - одна из наиболее древних и по-новому актуальных в условиях глобализации мира, на рубеже XX и XXI вв., когда обостряется диалог европейской культуры с мировыми религиями, в том числе и буддизмом.

Монография Г.А. Сорокиной посвящена не привлекавшей специального, комплексного внимания отечественных ученых теме освоения буддизма европейской культурой в период распространения его в массовом сознании - в первой трети XX в.

Материал исследования располагается на пересечении разнообразных пластов гуманитарного знания - истории мировых религий, философии, социология, культурологии, литературоведения, искусствознания, эстетики, семиотики. Методологически выверенное сопряжение их в теоретическом и конкретно историческом подходе определило глубину и продуктивность решения поставленных проблем.

Автор связывает этапы и широту распространения идей буддизма не только с кризисными явлениями развития европейской культуры рубежа XIX и XX вв., устремившейся на Восток в поисках нового “психологического пространства”, этических модусов бытия, но и с новым цивилизационным взрывом, вызревающим в недрах европейской рационалистической познавательной парадигмы. Преодолевая принципы натурализации, европейская культура интенсивно рефлектирует над ценностями чужого мира. В этих условиях изменяется вектор диалога, обращенного не только к традициям иудео-христиан-

ской культуры, но и к разновидностям других восточных религий и культур. Буддизм (нетрадиционное для Европы религиозно-философское учение, как очевидно из монографии, из анализа ее автором разнообразных европейских философских систем) обретает нарастающую актуальность, привлекает новым экзистенциальным опытом, новой ценностной системой, “построенной на соотнесенности сознания с природой и мирозданием в целом” (3). Интерес к буддизму европейская культурная элита, как доказывает Г.А. Сорокина, сочетала с увлечением философскими и психологическими теориями Маха, З. Фрейда К. Юнга.

Опираясь на концепцию Ю.М. Лотмана, автор монографии теоретически обосновывает понимание специфики культурного диалога, культурной “отзывчивости” и “гостеприимства” как основы развития, меняющегося соотношения “чужого” и “своего” в процессе функционирования европейской культуры: буддизма - и сложившихся или складывающихся в первой трети столетия модернистских и немодернистских эстетических систем, как значимой составляющей личного и общественного опыта. Речь идет не об отказе от “своего”, а о “расширении понятий собственной культуры и религии” (28).

Монография исследует различные сферы, национальные инварианты, уровни и типы, виды искусства, жизнетворческой деятельности как пространства распространения буддизма. Это, в первую очередь, творчество немецкоязычных писателей -Г. Майринка. Р. Музиля, Г. Гессе, А. Деблина; чехов - писателя Я. Гашека, кинорежиссера Г. Махатого, художника и фотографа Ф. Дртикола; русского и польского

* М.: РАГС. 2008. 196 с. В тексте рецензии в круглых скобках указаны страницы монографии.

© Литвиненко H.A., 2008

литератора, писателя, путешественника А.Ф. Оссендовского. На основе глубокого понимания разновидностей и этапов формирования буддизма, с опорой на фундаментальные труды западных и отечественных ученых, в монографии интерпретируются явления, требующие серьезной литературоведческой, собственно культурологической, искусствоведческой, социологической, философской эрудиции. Г.А. Сорокина целеустремленно и разносторонне исследует своеобразие не только отдельных текстов, произведений, проявлений, топосов, “следов” буддистской семантики, но и каждого феномена в отдельности, учитывая его эстетическую специфику, социокультурную функцию, роль в создании нового европейского информационного и культурного пространства. Безусловная репрезентативность исследуемого материала позволяет типологизировать подход и обеспечивает убедительность выводов.

Изучая проблему влияния, освоения, преломления идей, образов, философско-религиозных представлений, выработанных на основе многовекового опыта различными школами и направлениями буддизма, и их воздействие на процессы развития европейской культуры первой трети XX в., Г.А. Сорокина, как очевидно, столкнулась с недостаточной разработанностью методологического аппарата, существующего в современной гуманитарной науке. Понятийный аппарат, сложившийся на почве культурно-исторических и социологических представлений, обнаружил свою расплывчатость, описательность, недостоверность, не позволял выявить семиотическую специфику феноменов, функционирующих в различных областях и пластах культуры, что особенно важно при изучении явлений массовой культуры. И автор монографии, не отменяя сложившиеся подходы и устоявшиеся понятийные категории, предложил и обосновал новое и продуктивное решение.

Одна из основных и фундаментальных заслуг ученого состоит в разработке нового теоретического аспекта анализа культурологических явлений различного уровня и типа, принадлежащих разным национальным культурам и в то же время обладающих универсальным модусом культурологической “контактности”, семиотического сходства. Автор монографии вво-

дит в теоретический и историко-культурный обиход отечественной науки термин импринтность (от англ. imprint - отпечаток, оставлять след, запечатлевать).

Под импринтностью ученый понимает “сумму отпечатков в общественном сознании конкретного явления, идеи, образа, события, факта” (5); рассматривает им-принтность как своеобразное “культурное эхо”, которое “предполагает многозначность и интерференцию различных буддийских идей, символов, образов, понятий, сосуществующих в западной массовой культуре” (191). Категория отпечатка, следа, “эха” семантически формализована, и это позволяет исследователю анализировать и систематизировать явления разного социокультурного ряда, объединенные общей составляющей (в данном случае - философско-религиозной семантикой буддизма), по-новому осмыслить текст культуры, процессы ее развития в целом.

Можно согласиться с автором: введенное понятие обладает широким эвристическим потенциалом. Отодвигая в сторону эстетическую оценку в пользу “массовой” - усредненной репрезентативности, оно в то же время не исключает ее. Это доказывает материал монографии: анализ специфики использования, преломления, трансформации идей и исторических реалий буддизма в творчестве Майринка и Гашека, Деблина и Оссендовского, Г. Гессе и Новокшенова - писателями, литераторами, погруженными в насущную политическую реальность своего времени или отстранявшимися от нее в силу символистско-модернистских, теологических и интеллектуальных предпочтений - в эпоху “сумерек богов”, кризиса анропоцентриз-ма, поисков глубинной специфики бессознательного, формирования массовой культуры - в преддверии “восстания масс”.

Сближение в одном ряду авторов и произведений, эстетически трудно соизмеримых, становится оправданным и дает возможность исследовать природу явления в его разнообразных и в то же время типологически сходных функциях.

Г.А. Сорокина выделяет общие и специфические признаки и уровни импринт-ности, выявляет существенные связи, которые термин позволяет выявить и обо-

значить. Автор различает импринтность глобальную и локальную (25), ложную или неистинную (26); связанную с точками бифуркации или резонансом (29). В работе речь идет об индивидуальной и групповой импринтности, учитывающей трансформации и метаморфозы, процессы укрепления и обновления позиции “своего” в процессе столкновения с осваиваемым “чужим” (18). Категория импринтности, как убедительно доказывает Г.А. Сорокина, позволяет осуществлять количественный и качественный анализ развития и освоения буддистских идей в западном массовом общественном сознании с позиций стадиальной специфики феномена, включая в сферу анализа мир виртуальный, мир фантастический, мир мифов, рассказов, анекдотов, а также рекламу.

Понятие импринтности применимо к осмыслению сложных, эстетически неоднозначных явлений, обладающих резонирующим потенциалом, служит основой для семиотических классификаций, позволяет рассматривать проникновение тем, идей, образов, связанных, в частности, с религиозно-философскими представлениями, именно как культурный феномен, в широком и многомерном контексте процессов эволюции и функционирования общественного и эстетического сознания.

Исследователь выделяет этап первичного - внешнего соприкосновения западной культуры с буддизмом - миссионерский, характерный для комической формы репрезентации идей у Я. Гашека, обнаруживающего также начальный уровень научной импринтности (134). Сходные черты, однако, вне смеховой поэтики, по мысли ученого, характеризуют творчество советского писателя Новокшенова. Второй этап научного освоения и проникновения в сферу массовой культуры (переводы, компаративистские исследования), плодотворный “с точки зрения образования новых смыслов и конструктов в своей культуре”, находит проявление у Майринка, принявшего буддизм в его северной махаян-ской разновидности (77), увлеченного познанием мистического. Г.А. Сорокина связывает с этими исканиями “энигматичность, многослойную структуру, зашифро-ванность” романа “Голем” (79), рисующего пробуждение сознания, путь к просвет-

лению. Интересно, по-новому анализируются в монографии роман “Ангел Западного окна”, рассказы - “черный, мистический романтизм” (92) писателя, обращенный к познанию страдания и времени и преодолению его. Все составляющие фи-лософско-художественного мышления в каждом случае рассматриваются как транскультурное явление (99). Подчеркивается “мозаичность идей, образов, буддистских мотивов”.

Важной составляющей раздела является исследование “Последнего лета Клингзора” и “Сиддхартхи” Г. Гессе, транспонирующего в свои художественные тексты буддистское учение о самопознании, по-новому понимаемое “Я”, этические составляющие доктрины (105). В сфере внимания автора монографии и произведения Р. Музиля, в частности, его роман “Человек без свойств”, обнаруживающий “высокий уровень сознательной рецепции (буддистских) идей” (206).

Третий этап, по мысли автора монографии, ознаменован появлением западных исследователей буддизма, разделяющих буддистские идеи и взгляды, считающих их своими. На этом этапе вычленяются, в свою очередь, ряд качественно отличных друг от друга ступеней (39), связанных с все более глубоким освоением религиозно-философской системы буддизма. Научный уровень импринтности автор монографии находит у Деблина в историко-документальном романе “Три прыжка Ван Луня”, в котором востоковеды не без основания увидели “открытие китайской цивилизации” (118). Конкретно-аналитический материал монографии концептуально завершает сопоставление работ режиссера Махатого, поверхностно интерпретирующего буддизм, и фоторабот Дртикола, осуществившего своеобразный “прорыв в символистском искусстве XX века” (187).

Одним из семантических центров исследования буддистской проблематики в книге Г.А. Сорокиной становится судьба Монголии. Она стягивает многие проблемные пласты монографии. С Монголией переплетены судьбы Гашека и Оссендовского. Здесь сопрягаются биографические, журналистские, этнографические и даже приключенческие модусы освоения буддистских идей, давая основание ученому размышлять не только о фильме Пудов-

кина “Потомок Чингис-хана”, но и о произведениях Пелевина “Чапаев и пустота”, Воеводина “Русский внук Чингис-хана”, -писателей, играющих с историческими реалиями, мифологизирующих историческую реальность. Здесь переплетаются судьбы писателей и произведений, тенденции освоения буддизма русскими и западными деятелями культуры, подводятся аналитические итоги.

Границы культур, порождение новых смыслов, историческая память, импринт-ность и рецептивная эстетика, импринт-ность и социология, биографический фактор и жизнетворчество, влияния и взаимодействия, рецепция и функционирование

эстетических и культурных феноменов буддизма - за трактовкой всех этих проблем стоит продуманная аргументация, обширный историко-культурный контекст.

Монография представляет обобщающий философско-культурологический труд, восполняющий отсутствие подобных исследований в отечественной науке. Она содержит целостную и убедительно обоснованную концепцию, представляет серьезный вклад в изучение актуальных философско-культурологических проблем, прокладывает пути для дальнейшего изучения процессов, лежащих в основе диалога культур. “Но нет Востока, и Запада нет”?!

ДИДАКТИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ В ИНТЕГРАЦИИ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ СИСТЕМ

Грохольская О.Г.

Идея стандартизации содержания образования опирается на ЗУНы, не несет воспитательно-мировоззренческой нагрузки, следовательно, не может быть целеполагающей идеологией сегодня, в условиях социально-нравственной нестабильности общества и растущей дифференциации уровней образования. Стандарт - это средство смещения содержания образования из поля “цель” в поле “ее реализация”. Он является лишь знаниевым способом интерпретации интегрированных целей образования. В связи с этим возникает вопрос: если отказаться от стандартизации в образовании, то на какой методологической основе следует строить процесс интегративного взаимодействия образовательных пространств различных уровней?

На пути методологического обоснования механизма образовательной интеграции через реализацию мировоззренческих культурологических идей (европейской общности, всеобщей безопасности) ответ можно получить в ходе следующих рассуждений. Решение проблемы удержания единого образовательного пространства России видится нами через

выдвижение общенациональной образовательной идеи (идей). Под единым образовательным пространством государства понимается сфера отношений между субъектами образования, формируемых на основе согласованных норм законодательства, единого понимания целей, задач, принципов и механизмов развития систем образования.

Механизм интеграции заключается в следующем: необходимо наличие общего качества, вокруг которого аккумулируются цели и идеи, наличие “фундамента”, на котором строится вся система; необходимо включение в комплекс всех обязательных элементов в определенных пропорциях, которые должны согласованно и упорядоченно взаимодействовать, не разрушая целостности системы. Одним из главных условий успешной интеграции является совместимость, взаимосвязь и иерархия различных компонентов системы при обеспечении подчинения их целей единой общей цели системы.

Интегративный эффект, новое интегративное качество, которым будет обладать система, является признаком состо-

© Грохольская О.Г., 2008