CC BY
61
РЕЦЕНЗИИ
УДК 94(57)+94(574)"15/16" DOI: 10.22378/2313-6197.2018-6-1.159-167
РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ: ТРЕПАВЛОВ В.В., БЕЛЯКОВ А.В. СИБИРСКИЕ ЦАРЕВИЧИ В ИСТОРИИ РОССИИ
Д.Н. Маслюженко
Курганский государственный университет Курган, Российская Федерация denmas13@yandex.ru
Статья посвящена анализу новой книги российских историков В.В. Трепавлова и А.В. Белякова, посвященной сибирским царевичам и их месту в отечественной истории. Первый раздел книги посвящен борьбе хана Кучума и его потомков за реванш в Сибири и восстановление Сибирского ханства, а вторая - условиям попадания Кучу-мовичей в Московское государство, их проживания там, роль в политических процессах и дальнейшее исчезновение династии. Книга написана на основе большого количества архивных документов, в основном из РГАДА. Это позволило на основе методов и традиций политической истории, исследований повседневности, просопо-графии, микроистории и генеалогии воссоздать богатую палитру жизни Кучумовичей в Сибири и Московском государстве. С одной стороны, книга будет важна для сиби-реведения, поскольку сибирские цари и царевичи в Московском государстве долгое время стремились сохранить, по возможности, привычный для них круг общения, что консервировало некоторые характерные черты их жизни предшествующего периода, которые не могут быть напрямую реконструированы по местным материалам. С другой стороны, многие нюансы повседневности этих династов и их придворного окружения могут характеризовать не только сибирскую аристократию, но и соответствующие слои московского общества в целом, для которого восточные традиции также были не чужды. В этом отношении мы получаем интересный срез московского общества XVI-XVII вв., причем постепенная утрата положения и статуса царевичами напрямую совпадает с исчерпанием постордынских и восточных традиций в России в целом. Несмотря на некоторые небольшие недочеты, материалы рассматриваемой монографии настолько многообразны, что каждый читатель найдет в ней какие-то свои, интересующие именно его аспекты, и получит представление об интересном срезе российской истории XVI-XVII вв.
Ключевые слова: Московское государство, Сибирское ханство, Шибаниды, Ку-чумовичи, постордынский мир
Для цитирования: Маслюженко Д.Н. Рецензия на книгу: Трепавлов В.В., Беляков А.В. Сибирские царевичи в истории России // Золотоордынское обозрение. 2018. Т. 6, № 1. С. 159-167. DOI: 10.22378/2313-6197.2018-6-1.159-167
© Маслюженко Д.Н., 2018
REVIEW OF THE BOOK: TREPAVLOV V.V., BELYAKOV A.V.
SIBIRSKIE TSAREVICHI V ISTORII ROSSII [THE SIBERIAN PRINCES IN THE HISTORY OF RUSSIA]
D.N. Maslyuzhenko
Kurgan State University Kurgan, Russian Federation denmas13@yandex.ru
This article analyzes the new book by Russian historians V.V. Trepavlov and A.V. Be-lyakov dedicated to the Siberian princes and their role in national history. The first part of the book is dedicated to the struggle of Kuchum Khan and his descendants for revenge in Siberia and the restoration of the Siberian Khanate, and the second one - to the conditions of the Kuchumovichi's appearances in the Moscow state, their inhabitancy, the role in political processes and the further disappearance of the dynasty. The book is written on the basis of a large number of archival documents, mainly from the Russian State Archives of Ancient Acts (RGADA). It allowed reconstructing the rich tapestry of the Kuchumovichi's life in Siberia and the Moscow state based on the methods and traditions of political history, studies of everyday life, prosopography, microhistory and genealogy. On the one hand, the book will be important for studies of Siberia, because the Siberian kings and princes in the Moscow state tried, if possible, to keep their familiar surroundings for a long time that preserved some distinctive features of their prior life's period, which cannot be directly reconstructed with local materials. On the other hand, many nuances of the everyday life of these dynasts and their entourage can characterize not only the Siberian aristocracy but also the relevant layers of Moscow society as a whole, for which the Eastern traditions were also not immune to. Therein, we get an interesting slice of the Moscow society of the 16th-17th centuries: notably, the gradual forfeiture of the princes directly coincided with the exhaustion of the post-Horde and Eastern traditions in Russia as a whole. Despite some minor shortcomings, the materials of the monograph are so manifold so each reader will find in it some of his or her own interesting aspects, and will get an idea of an interesting slice of the Russian history of the 16th-17th centuries.
Keywords: Muscovy, Siberian khanate, Shibanids, Kuchumovichi, post-Horde world
For citation: Maslyuzhenko D.N. Review of the Book: Trepavlov V.V., Belyakov A.V. Sibirskie tsarevichi v istorii Rossii [The Siberian Princes in the History of Russia]. Zolotoordynskoe obozrenie=Golden Horde Review. 2018. Vol. 6, no. 1, pp. 159167. DOI: 10.22378/2313-6197.2018-6-1.159-167
В последние 10 лет количество книг, посвященных истории сибирской государственности Шибанидов, значительно увеличилось. К сожалению, произошло это не столько благодаря самим сибирским исследователям, в частности археологам, сколько коллегам из европейской части РФ, имеющим доступ к интереснейшим материалам из РГАДА. Выход любой новой книги, основанной на их анализе, является событием в российском сибириведении, тем более, если ее авторами стали такие известные историки, как В.В. Тре-павлов и А.В. Беляков. Несомненно, отдельные части этого издания покажутся читателям уже знакомыми по предшествующим работам исследователей, но здесь была важна именно сама идея собрать воедино имеющуюся на дан-
ный момент информацию именно по сибирским царевичам, за которыми закрепилось условное наименование «Кучумовичи».
Книга делится на два раздела. Первый из них создан В.В. Трепавловым и посвящен борьбе хана Кучума и его потомков за реванш в Сибири, а второй -А.В. Беляковым, который проанализировал условия попадания представителей этой династии в Московское государство, их проживание на данной территории, историческую роль и судьбу.
Уже во введении авторы пишут о том, что «движение Кучумовичей являет уникальный случай в геополитическом развитии России на фоне других татарских государств, вошедших в ее состав в ХУ1-ХУШ вв.», объясняя это сохранением правящей династии и борьбой ее представителей с Москвой на протяжении нескольких поколений [3, с. 6]. Столь длительное сопротивление явно заметно на фоне довольно быстрого подчинения Казанского и Астраханского ханств, при этом в первом из них периодически возникающие восстания организовывались только выходцами из нединастических кругов. При этом нельзя не согласиться с выводом авторов о том, что Кучумовичи часто думали не о сопротивлении, а о выживании [3, с. 7].
В первом разделе книги весьма интересны размышления В.В. Трепавлова о ханском «казачестве» Кучума и отношению к потере им Сибирского юрта со стороны как Москвы, так и, например, хивинского хана Хаджи-Мухаммеда [3, с. 14-15]. Автор собрал буквально по крупицам весь имеющийся в источниках и литературе материал по пребыванию Кучума в Сибири между 1582 г., то есть потерей Искера, и 1599-1600 гг., то есть датой предположительной смерти хана. Сомнительно, что в ближайшее время на этом фоне могут появиться новые работы на этом направлении, которые принципиально изменят сложившуюся концепцию, хотя и могут откорректировать отдельные нюансы. При этом автором проведена доскональная реконструкция не только событийной части, но и специфических моментов истории ханского окружения, сохранившихся при дворе хана институтов управления, функционировавших хозяйственных структур и многого другого. Единственное, с чем мы здесь позволим себе не согласиться, так это с реконструкцией сибирского карачи-бека как принадлежавшего к элю джалаир [3, с. 24-25], что основывается на интерпретации Кадыр Али-бека именно как искомого карачи. Нам со ссылкой на соответствующую работу другого автора этой монографии А.В. Белякова уже приходилось писать о том, что Кадыр Али, судя по всему, не был сибирским карачей. Его появление в Сибирском юрте следует связывать с приходом сюда казахского царевича Ураз-Мухаммеда, при этом среди казахов джалаиры действительно занимали важное место. В какой-то момент Кадыр Али-бек, попавший в русский плен и оказавшийся в Касимове участником церемонии интронизации Ураз-Мухаммеда, просто заместил собой в исторической литературе фигуру реального сибирского карачи-бека. Несомненно, этот вопрос требует более тщательного анализа, который, в том числе, был предложен А.В.Беляковым в рассматриваемой нами монографии [3, с. 366-368].
Важное место в рассуждениях В.В. Трепавлова занимает вопрос о том, как русские дипломаты обосновывали права московских царей на территорию Сибирского юрта, который воспринимался как «вотчина» царя [3, с. 3840]. Кучум в таком случае становился «изменником», что давало права и на
военный захват. Традиционно для работ этого автора большое значение придается сибирским-ногайским связям, следует лишь посетовать на то, что им осталась незамеченной наша с А.В. Беляковым попытка обосновать возможность заключения реального военного союза между Кучумом и алтульским мирзой Аулией между 1595-1598 годами [1]. Мне уже приходилось отмечать и важную мысль автора о том, что в татарской исторической традиции Кучум явно не рассматривался в качестве ставленника или вассала бухарского хана Абдуллы II [3, с. 49], что принципиально важно для понимания истории Сибирского ханства. Несомненно, оно было частью большого политического пространства династии Шибанидов, но вот отношения между ханами этой династии не были столь простыми и прямолинейными, как об этом иногда пишут в российской историографии.
В.В. Трепавлов провел доскональную реконструкцию не только деятельности Кучума, но и большинства его потомков, в том числе старших сыновей и наследников Али и Ишима [3, с. 72-73, 89]. Он обратил внимание на то, что в отдельных документах за первым, безусловно, а за вторым однократно закреплялся титул «сибирского царя». В конечном итоге автор прав, что для Чингизидов сам факт принадлежности к династии делал их претензии на ханский титул неоспоримыми и независящими от внешнего признания [3, с. 89]. Хотя, добавим от себя, что в любом случае он требовал определенного внутреннего признания от некоего числа подданных. Эти указания позволяют по иному взглянуть на саму хронологию и периодизации сибирской государственности Шибанидов, не пытаясь найти дату ее окончательного краха и исчезновения, а скорее рассматривая как процесс постепенного затухания. Автор абсолютно верно связывает кризис сибирской государственности с возникшими в это же время проблемами в Ногайской Орде и Бухарском ханстве, которые могли бы выступать наиболее сильными союзниками потомков Ку-чума. Однако, произошедшие в них катастрофические изменения на фоне появления в степях калмыков привели к тому, что Кучумовичи становились малозначительными в глазах узбекских политиков и торговцев [3, с. 87]. Предложенный внешнеполитический контекст истории потомков Кучума чрезвычайно важен для понимания сибирской истории XVII века. Представляется, что обращение царевичей к калмыкам в этих условиях было вполне логичным, однако, именно оно коренным образом изменило их отношение с традиционными союзниками, в том числе и из сибирских тюркских племен. На фоне растущего могущества калмыков сами потомки Кучума постепенно полностью бы потерялись, если бы не периодические переходы к ним ясачных групп, которые в том числе пополняли казну тайшей [3, с. 104], а также участие во всех более или менее значимых восстаниях местного населения. В таких случаях Кучумовичи становились своеобразными политическими символами и даже «лозунгами», особенно для традиционных союзников из племени табын [3, с. 120]. В этом отношении В.В. Трепавлов абсолютно верно обратил внимание на деятельность последнего видного политика из числа Кучумовичей - Кучука, который даже восстановил выдачу ярлыков как «поздний пережиток джучидской канцелярской и инвеститурной практики» [3, с. 121]. Любопытным аспектом деятельности этого потомка Кучума является и то, что его признавала в качестве хана не только группа татар и баш-
кир, но и калмыки, как это явствует из письма хошоутского тайши Цагана [3, с. 125]. Поражение восстания 1660-х гг. и последовавший вскоре уход значительных сил калмыков на запад показал тщетность усилий Кучумовичей по возвращению сибирского престола.
Отрадно то, что отдельное внимание В.В. Трепавлов уделил весьма сложному процессу реконструкции повседневной жизни Кучумовичей. Обращение к этому аспекту соответствует трендам исторической науки. Весьма интересны размышления автора о времени и причинах военных набегов царевичей и различных аспектах военного дела, организации хозяйственной и придворной жизни степных ставок, роли ислама.
Абсолютно новой является глава о судьбе столицы, где, в том числе, рассматривается вопрос о соотношении Чимги-туры и Искера, причинах и времени переноса столичного центра и многих других аспектах. Поскольку мы подробнее останавливались на этом аспекте в нашей совместной с омским археологом С.Ф. Татауровым рецензии на монографию Зыкова А.П., Косин-цева П.А., Трепавлова В.В. «Город Сибир - городище Искер (историко-ар-хеологическое исследование)», то позволим себе еще раз об этом не писать.
В 2014 году Е.В. Вершинин в своей рецензии на другую книгу В.В. Трепавлова «Сибирский юрт после Ермака. Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш» критически отнесся к легитимности прав Кучума и его потомков на Сибирское царство, о «чем якобы хорошо знало тюркское (и не только) население Западной Сибири». Он подчеркнул, что «историческая память местных народов... не сохранила даже имён его детей и внуков, что также свидетельствует о степени «популярности» царевичей.» [2, с. 187]. Приведенный им пример с исторической памятью действительно любопытен. Отчасти проблема могла быть в том, что непосредственные предшественники Кучума, например его дед Ибрахим, правили именно Тюменским ханством, формальная граница которого, видимо, не уходила восточнее и севернее Тавды. При этом тюменские правители большее внимание уделяли степной политике, в том числе борьбе за многочисленные узбекские племена, а присоединение к этому ханству Сибирской земли произошло уже в период его кризиса во второй половине 1490-х годов. По сути, занявшие искерский престол после 1563 г. Ахмад-Гирей и Кучум были первыми представителями династии, которые стали непосредственно управлять этой территорией, при этом значительно и быстро ее расширив. Понятно, что новые группы подданных в результате этого процесса стали частью Сибирского ханства на крайне непродолжительный период времени, ждать от них верности и лояльности в этих условиях просто не приходилось. Именно по этой причине и в окружении Кучумови-чей мы видим именно племена самого юга Западной Сибири, которые имели давние и традиционные связи с династами.
Второй раздел книги - о сибирских царевичах как подданных московского царя - был написан А.В. Беляковым. Как и В.В. Трепавлов, автор большое внимание уделяет тщательной реконструкции запутанной генеалогии потомков хана Кучума и их многочисленных родственников, без чего невозможно понимание многих исторических нюансов. Отчасти главы первой и второй частей пересекаются и хронологически, поскольку многие авторы сибирской истории в результате различных обстоятельств, в том числе и добровольного выезда, оказались именно в Московском государстве. Число отъехавших в
казалось бы более культурно близкую среду исламских государств Центральной Азии исчисляется единицами, что, кстати, ставит перед исследователями новую проблему разъяснения причин этому. В рамках данного вопроса весьма любопытна попытка автора отнести к Кучумовичам и казахского царевича Ураз-Мухаммеда как пасынка хана Кучума. А.В. Белякову удалось выявить просто ошеломительное число членов этой семьи - 91 человек [3, с. 178].
Оба раздела сближает и тщательная реконструкция повседневной жизни потомков Кучума. Если у В.В. Трепавлова при этом возникала довольно сложная проблема с источниковой базой, то А.В. Белякову при помощи архивных документов успешно удалось реконструировать довольно много аспектов повседневности, учтя при этом фактор религиозной принадлежности династов. В результате автор:
- исследовал процесс и причины крещения Кучумовичей и изменения в связи с этим отношений между родственниками;
- большое внимание уделил вопросу брачных отношений, причем этот раздел, особенно по некрещеным Чингизидам, чрезвычайно важен для сиби-реведов, поскольку позволяет реконструировать ближайшее придворное окружение потомков Кучума, представители которого выехали вместе с ними, а, следовательно, и уточнить состав политической элиты Сибирского ханства;
- отдельно выделил сферу частной жизни Кучумовичей в России, где, в том числе, поднял вопрос об уровне образования представителей династии, составе их библиотек, религиозной обрядности, причем, например, в культе мусульманских святых в Касимове прослеживается значительное сходство с сибирскими традициями [3, с. 208]; бытовании предметов материальной культуры и восприятии части из них, например фляг (сулея), как статусных предметов, что опять же характеризует и политическую культуру сибирской аристократии, и многое другое.
Глава о частной жизни - одна из самых насыщенных по объему и разнообразию информации. Представляется, что потенциально она дает возможность взглянуть на неизвестные страницы истории Сибирского ханства, хотя автор в одном из рассуждений пишет, что «было бы интересно установить, когда подобная практика могла попасть в Мещеру - с приходом сибирских Шибанидов или же значительно раньше» [3, с. 209]. Это замечание касается именно отдельных нюансов исламских обрядов и практик, но на самом деле верно и для иных аспектов повседневности и частной жизни Кучумовичей. Чингизиды явно стремились сохранить некоторые наиболее типичные традиции своего образа жизни, перенеся их из степной зоны. Недаром А.В. Беляков отмечает и сходство Касимова как центра сосредоточения родовых гробниц этой династии в России с известным куруком Сарайчука [3, с. 240]. Понятно, что определенные нюансы архитектуры домов, предпочтения в одежде и еде и многого другого могут характеризовать не только сибирскую аристократию, оказавшуюся в Московском государстве, но и соответствующие слои московского общества в целом, для которого восточные традиции также были не чужды.
Автор большое внимание уделяет вопросу придворных служб Кучумови-чей московским царям (присутствие при приеме иностранных послов, участие в церемониях государственных свадеб, торжества по случаю рождения детей, венчания на царство, религиозные церемонии и прочее). При этом ав-
тор выделяет этапы активизации этой деятельности, в том числе обращает внимание на своеобразный «эксперимент» Алексея Михайловича по интенсификации присутствия Кучумовичей при царском дворе, который в том числе был связан и с ролью отдельных потомков Кучума в событиях московских бунтов [3, с. 256]. При этом понятно, что статус царевичей должен был подтверждаться соответствующими видами государева жалования, вариантами которого выступали ясак, военная добыча, доходы с городов и условия проживания с них, земельные владения, регулярные и единовременные денежные выплаты и натуральные дачи, поместный оклад и годовое денежное жалование, поденный корм и питье, и многое другое.
Кстати, обсуждая вопрос о доходах с Касимова, А.В. Беляков еще раз обращает внимание на то, что в документах есть указания на касимовских царей и царевичей, но нет на само Касимовское царство (ханство). Данное наблюдение позволило ему предположить, что это было «эфемерное образование, параллельное общегосударственному административно-территориальному делению». По его мнению, данные выводы полностью соответствуют реалиям XVII века, но с некоторыми поправками могут быть экстраполированы и на более ранний период [3, с. 267]. В данном случае остается не ясным то, на насколько «более ранний период» это можно сделать. Только гораздо позднее автор уточняет, что считает Касимовское царство эфемерным, по сути, с момента его создания, то есть со второй половины XV века [3, с. 350-351].
Чрезвычайно важной, на наш взгляд, является глава 5, посвященная окружению царевичей и их взаимоотношениям. Традиционные документы по истории Сибирского ханства в целом позволяют реконструировать состав двора хана и султанов, куда входили те же лица, что присутствовали затем при дворах выезжих царевичей: аталыки, имелдеши, кормилицы, князья, мирзы, казаки, толмачи, сеиды, абызы. Однако большинство этих категорий, кроме представителей двух последних, в самой Сибири чаще всего абсолютно обезличены, в то время как в Московском государстве они могут быть привязаны к конкретным именам. Еще раз повторю уже высказанную ранее мысль о том, что это чрезвычайно важно в целом для уточнения состава социальной и политической элиты Сибирского ханства. А.В. Беляков недаром указывает, что «сибирские цари и царевичи долгое время стремились сохранить, по возможности, привычный для них круг общения, собирая вокруг себя тех, кого они знали еще по Сибири, или же их потомков» [3, с. 399].
Лично для меня как рецензента интересными оказались рассуждения о роли сибирских династов в событиях Смутного времени. А.В. Беляков неоднократно писал об этом в отдельных статьях, но в данной монографии свел материал в единую схему. По его мнению, все Шибаниды поддерживали по очередности Лжедмитрия I, Василия Шуйского и второе ополчение, хотя и не ясно то, насколько это единство было согласовано. По всей видимости, имеющаяся у нас источниковая база уже не позволит найти ответ на этот вопрос. Исключением была лишь деятельность Ураз-Мухаммеда, что, на взгляд автора, может «свидетельствовать о сложных отношениях между усыновленным казахским царевичем и остальными детьми и внуками хана Кучума» [3, с. 364].
В конечном итоге Кучумовичи в России оказались «лишними людьми», исчерпав свой военный, символический и политический капитал. Попытки сделать их марионеточными правителями за Уралом наталкивалось на неже-
лание «сменить вольницу на достаток и почет при дворе «белого царя»» [3, с. 400]. Чтобы понять причины, приведшие Кучумовичей к краху, А.В. Беляков пытается разобраться с постепенной трансформацией их места в иерархии московской аристократии, а также в том, как различных Чингизидов русские дипломаты пытались использовать во внешней политике (например, в создании антиосманской лиги или ранних попытках подтверждения подданства Казахского ханства). Несмотря на это, Кучумовичи «большей часть оставались ненужными людьми», о которых можно было забыть после выполнения поставленной перед ними задачи и которые раздражали самим фактом своего царского происхождения, что не давало их логично вписать в среду служилого сословия.
В целом, материалы рассматриваемой монографии настолько многообразны, что каждый специалист найдет в ней какие-то свои, интересующие именно его аспекты книги, а читатель, не знакомый со всеми нюансами темы, получит представление об интересном срезе российской истории XVI-XVII вв. и истинное удовольствие от чтения. К замечаниям можно было бы отнести то, что авторы не до конца отредактировали список литературы, работы одного исследователя могут быть не выставлены в хронологическом порядке, не всегда можно найти ту книгу или статью, на которую сделана ссылка. Однако сама колоссальность поднятого материала позволяет не обращать внимание на этот недочет. Представляется, что данное исследование, вобравшее в себя традиции политической истории, исследования повседневности, просопографии и микроистории, займет достойное место в истории изучения постордынского мира Джучидов.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Беляков А.В., Маслюженко Д.Н. Сибирско-бухарско-ногайские отношения в свете переписки бухарского хана Абдаллаха с сибирским ханом Кучумом // Stratum plus. 2016. № 6. С. 229-243.
2. Вершинин Е.В. Рецензия на: В.В.Трепавлов. Сибирский юрт после Ермака. Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш // Российская история. 2014. № 3. С. 184187.
3. Трепавлов В.В., Беляков А.В. Сибирские царевичи в истории России. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2018. 496 с.
Сведения об авторе: Денис Николаевич Маслюженко - кандидат исторических наук, доцент, декан исторического факультета, Курганский государственный университет, ORCID: http://orcid.org/0000-0001-8302-1277, ResearcherID: J-9551-2017
(640020, ул. Советская, 63, корпус 4, Курган, Российская Федерация). E-mail: denmas13 @yandex.ru
Поступила 11.01.2018 Принята к публикации 01.03.2018
Опубликована 29.03.2018
REFERENCES
1. Belyakov A.V., Maslyuzhenko D.N. Sibirsko-bukharsko-nogayskie otnosheniya v svete perepiski bukharskogo khana Abdallakha s sibirskim khanom Kuchumom [Siberian-Bukharan-Nogai relations in the light of the correspondence between Abdallah, the khan of Bukhara, and Kuchum, the khan of Siberia]. Stratum plus. 2016, no. 6, pp. 229-243 (in Russian).
2. Vershinin E.V. Retsenziya na: V.V.Trepavlov. Sibirskiy yurt posle Ermaka. Kuchum i Kuchumovichi v bor'be za revansh [Review of V.V. Trepavlov: "Siberian Yurt after Ermak. Kuchum and Kuchumovichi in the struggle for revenge"]. Rossiyskaya istoriya [Russian history]. 2014, no. 3, pp. 184-187 (in Russian).
3. Trepavlov V.V., Belyakov A.V. Sibirskie tsarevichi v istorii Rossii [The Siberian Tsareviches in the history of Russia]. St. Petersburg, Publishing House of Oleg Abyshko, 2018. 496 p. (in Russian).
About the author: Denis N. Maslyuzhenko - Cand. Sci. (History), Associate Professor, Dean of the Historical Faculty, Kurgan State University, ORCID: http://orcid.org/0000-0001-8302-1277, ResearcherID: J-9551-2017 (63, building 4, Sovetskaya Str., Kurgan 640020, Russian Federation). E-mail: denmas13@yandex.ru
Received January 11, 2018 Accepted for publication March 1, 2018
Published March 29, 2018
