CC BY
41
Нестор Махно - одна из самых популярных и значимых фигур нашей недавней истории, ставший, как и В.И. Чапаев, героем книг, песен, анекдотов, кинофильмов и т.д.
Посвященный его судьбе роман И. Болгарина и В. Смирнова «Дрвять жизней Не стара Махно» - в двух весомых томах - историко-литературным событием не стал. И ответ на вопрос, почему не стал, лежит, как нам представляется, на поверхности: роман - не слишком мастерская поделка на
популярную тему, поделка, которая оскорбляет не только художественное чувство, но и чувство исторической справедливости.
Думается, что такая худо же стве н на я находка как язык героев многих оттолкнет от чтения романа. Жуткий язык, претендующий на название «суржик», оскорбляет и чувства носителя украинского языка и чувства русскоязычного читателя. Очень может быть, что Аггила или герой романа «Борьба за огонь» выражали свои мысли и чувства междометиями, но авторы произведений о них снизошли до читателей и передали мысли своих персонажей в приемлемой для читателей форме. Что же касается языка жителей тагдашней Украины, или Малороссии, то его передача средствами русского языка такими авторами как Гоголь, Бабель или Остап Вишня не только не встречает отторженияу читателя, но, напротив, служит дополнительным, и весьма ярким, средством характеристики героев. К этому следует добавить, что сам Н.И. Махно и многие его соратники гоюрили и писали по-русски, при этом прекрасно понимая говорящих и на украинском языке, и на местном «суржике». Авторы ж романа, вместо того чтобы показать и языковое многообразие левобережья Днепра, и отсутствие при этом «языкового барьера», заставили всех махновцев изъясняться на созданном ими «русско-украинском».
Что же касается чувства исторической справедливости, то его оскорбляют как ляпы, которые не позволяют серье зно относится даже к проходным персонажам (среди которых, например, юнкер, разгуливающий в погонах поручика), так и «сдвиги, смещения, концентрирование фактов», сознательно допуская которые авторы, как они уверяют, «не грешили против истины, описывая события и характеры».
Наверное, таким методом, «не погрешив против истины», авторы и сделали предателем одного из видных деятелей махновского движения Василия Шаровского (поменяв его имя на Петро).
Конечно, упреки в исторической до сто верности неприменимы к авторам исторических романов, и злодей Ришелье у Дюма имеет шло общего с реальным кардиналом, но авторы, заявившие одной из своих целей противопоставление правды в жизни Нестора Махно вымыслам, сами становятся творцами новых вымыслов, подчиненных их взглядам.
В романе дореволюционная Россия представлена как страна, которую при условии мира, ликвидации большого разрыва между классами и у мело-го руководства от полного благополучия отделяет каких-то 15-20 лет. Императрица жалостлива, император милостив - заменяет смертную казнь Махно пожизненной каторгой (на самом деле помилование подписывал П. А. Столыпин, но так эффектнее), исправники и следователи честно служат закону (хотя иногда отпускают виновных, если у них отец жандарм, а для о страст-ки еврейских колоний казнят еврея), помещики занимаются развитием сельского хозяйства. Снять накал крестьянских восстаний 1905-1907 гг. призваны столыпинские реформы. С этой точки зрения Махно - сложный персонаж, но не положительный. С детства он борется с любыми притеснениями
и обидами, отказывается признать отведенное ему рождением место в царской России. Встретив на своем жизненном пути В. Антони и став анархистом, Махно направляет свою природную злость на богатых и власть имущих, но параллельно он участвует в самодеятельности, исполняя в театре при заводе Кернера роль Красной шапочки из сказки Пьеро.
Попав в тюрьму, Махно знакомится с анархистами-теоретиками, и читателям разъясняется, какой должна быть анархическая республика, в которой нет принуждения и эксплуататоров, власть основана на авторитете, а не на силе, армия состоит исключительно из добровольцев, командиры выборные.
Февральская революция характеризуется кратко, словами вышедшего на волю уголовника, реализующего программу «Братва, жратва, гульба».
Суть Октябрьской революции и последующей Гражданская войны разъясняется мыслями, которые «думал» П.А. Кропоткин: «Он уже видел, что в России победили не большевики, победила анархия, которую марксисты, тоже взяли на вооружение: чтобы развалить армию и все, что составляло костяк державы. Затем последует укрепление власти победивших и искоренение анархии, ибо она несет лишь разложение и разрушение».
Таким образом, история жизни Махно и его борьбы за право на существование вольного Гуляй-поля должна, по мысли авторов, убедить читателя, что привлекательные своим гуманизмом и свободой основные идеи анархизма при попытке их ре ализации в жизнь неизбежно выродятся в террор и кровопролитие.
Сейчас, когда у писателей-историков появилась возможно сть не искажать факты в угоду идеологии и доносить до читателя образы своих персонажей во всей их сложности, противоречивости и неоднозначности, все труднее понять потребность авторов исторических романов додумывать что-то противоречащее историческим реалиям, менять фамилии, тасовать факты, как карты. Впрочем, когда за текстом начинает проглядывать личность автора, это удается понять, а вот оправдать гораздо труднее.
А.В. Мишина
265
