CC BY
23
ИСТОРИЯ
2020.02.027. СИДОРОВА С.Е. РЕЦ. НА КН.: ШАУМЯН Т. Л. РОССИЯ, ВЕЛИКОБРИТАНИЯ И ТИБЕТ В «БОЛЬШОЙ ИГРЕ». -М.: Товарищество научных изданий КМК, 2017. - 205 с.
Ключевые слова: Тибет; Россия; Великобритания; империя Цин; буддизм; Далай-лама.
Тибет относится к тем регионам земного шара, к которым уже на протяжении многих десятков лет не иссякает исследовательский интерес. Сравнительно небольшая территория в окружении Гималайских гор, центр одной из трех мировых религий -буддизма, на определенном историческом этапе стала не только местом притяжения мирных паломников и любопытствующих туристов, но и объектом торгово-политических интересов нескольких крупных держав. Монография Т. Л. Шаумян, кандидата исторических наук, руководителя Центра индийских исследований Института востоковедения РАН, посвящена русско-тибетским отношениям в начале XX в. «в контексте международных отношений не только в Азии, но и в Европе, взаимодействию России с Великобританией, империей Цин, Монголией и другими государствами» (с. 3).
Монография состоит из предисловия, 17 глав, заключения, перечня архивов, в которых работал автор и списка литературы.
В предисловии автор довольно бегло, явно с расчетом на подготовленного читателя, очерчивает политико-географический контекст исследуемого региона. Основное внимание в этом разделе уделено характеристике источников и историографии. Отметив основные работы, выходившие в России, Европе и Китае по данной теме, автор обращает внимание на то что, несмотря на разные, порой противоположные, трактовки тибетского вопроса, никто «не отрицает англо-русского соперничества в начале XX в. по поводу Тибета» (с. 11). Это является основанием рассматривать описываемые события как эпизод «большой игры» в Центральной Азии, потому что «именно тибетский вопрос стал тем самым "пробным шаром", который дал возможность выявить намерения и интересы обеих сторон и открыл путь к достижению договоренностей о Персии и Афганистане» (с. 11).
Первая глава уже более детально описывает диспозицию сил в регионе: сложные отношения Тибета с цинскими властями Китая, заинтересованность английских колониальных властей соседней Индии начиная с XVIII в. в установлении торговых отношений с Тибетом как потенциальным поставщиком золота и серебра, неудачные попытки британцев во второй половине XIX в. укрепить связи с северным соседом на фоне активизировавшейся деятельности России в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Перечисляется ряд документов, подписанных в период с 1876 по 1893 г. между Англией и империей Цин, которые так или иначе касались Тибета и близлежащих территорий (Сиккима, Бутана) и регулировали объем и границы английской деятельности там (с. 13-14). Отмечается, что к началу XX в. эта гирлянда соглашений не принесла видимых и ощутимых результатов по наращиванию английского присутствия и влияния в этой части Азии.
Вторая глава фокусирует внимание на истории отношений России с Тибетом начиная с XVIII в. Учитывая, что «ближайший пункт российской территории расположен на расстоянии более полутора тысяч километров от Лхасы», административного центра Тибета, то прямых стратегических интересов в этом регионе у нее не было. Однако, имея в Сибири и Забайкалье среди своих подданных немалое число буддистов, российским властям было выгодно поддерживать добрые отношения с Тибетом. Кроме того, после присоединения в середине XIX в. Средней Азии и приближения к границам Персии, Афганистана и Индии Россия активизировала дальневосточную политику, о чем свидетельствовало начало прокладки Сибирской железнодорожной магистрали, создание Русско-китайского банка, подписание контракта на строительство Китайско-Восточной железной дороги, введение в 1900 г. войск на территорию Маньчжурии на фоне начавшегося в Китае народного боксерского восстания и вооруженной интервенции европейских держав. Повествование первых двух глав подводит к одному и тому же событию - приезду в Россию тибетской миссии во главе с Агваном Доржиевым и ее прием в сентябре 1900 г. Николаем II.
Третья глава целиком посвящена деятельности Агвана Доржиева, лхарамба, первого цанит-хамбо при особе тибетского Далай-ламы, а переводя на доступный язык одного из учителей, министров и ближайшего помощника Далай-ламы. Опираясь на
документы Архива внешней политики Российской империи (АВ-ПРИ), автор рассказывает, как российский по происхождению бурят Доржиев получил высшее богословское образование в Брай-бунской богословской академии в Тибете и, заняв со временем влиятельное положение в Лхасе, стал активно продвигать идею российско-тибетского сближения в качестве противовеса угрозе английского вторжения. Он организовал и сам возглавил три миссии ко двору российского императора в 1899-1901 гг., смог добиться во время второго и третьего визитов аудиенции у него и заручиться благорасположением русских властей, хотя российская сторона и не взяла на себя конкретных обязательств и не подписывала никаких договоров. Тем не менее произошел обмен информацией о благих намерениях, а деятельность Доржиева стала важным этапом в установлении российско-тибетских отношений. Хотя цели и содержание этих переговоров не афишировались обеими сторонами с целью избежать конфликтов, как с английскими колониальными, так и с цинскими властями, сведения все равно просочились в прессу. Автор проводит анализ публикаций тех лет и показывает, что среди российской элиты не было единодушия по поводу дальневосточной политики: группе «умеренных» политиков во главе с министром финансов С. Ю. Витте и министром иностранных дел В. Н. Ламсдорфом противостояла так называемая «безобразовская шайка» (А. М. Безобразов - статс-секретарь Николая II), «стремившаяся к самой широкой экспансии на Дальнем Востоке» (с. 22) и «обострению отношений между Англией и Россией» (с. 36). Судя по событиям, описанным в следующих главах, эти переговоры были секретом и для многих высокопоставленных лиц в самом Тибете, так как там далеко не все поддерживали идею русского покровительства.
Анализу прессы посвящена и следующая, четвертая глава. Миссии Доржиева, пошатнувшееся положение Китая вызвали множество домыслов и конспирологических версий относительно существования секретных договоров между Россией, Китаем и Тибетом, которые активно муссировались в китайской прессе. Содержание этих мнимых договоров так или иначе сводилось к тому, что Россия обязуется оказать помощь Китаю в сохранении его территориальной целостности в обмен на уступку своих интересов в Тибете. Автор пишет, что «изучение материалов АВПРИ не дает
однозначного документального подтверждения или опровержения факта существования упоминавшихся договоров» (с. 41). Не было уверенности и у англичан в достоверности этих сообщений, однако им «было выгодно верить в существование договоров», так как это давало повод для более активных действий в регионе.
Во время второго визита Доржиева в Россию обсуждалась возможность открытия русского консульства в Тибете. Чтобы избежать аналогичных просьб со стороны других иностранных держав, было предложено обустроить его в Кандине, «пункте, расположенном на границе между Тибетом и Китаем» и на главном торговом пути между ними. На должность русского агента была предложена кандидатура Буды Рабдаева, который опять же тайно под видом монгольского буддиста-паломника обосновался в Кан-дине и установил связь с тибетским агентом. Подробности его деятельности по сбору информации о «событиях в Китае, деятельности иностранцев в долине реки Янцзы» (с. 48), передаче сведений в российский МИД относительно английского вторжения в Лхасу в 1903-1904 гг. освещаются в пятой главе. Вновь автор показывает, как в сложных условиях повышенной секретности, напряженной внешнеполитической обстановки (в период Русско-японской войны) и под давлением конкурирующих групп, определявших дальневосточное направление российской политики, налаживались связи между Россией и Тибетом.
Шестая глава детально описывает нарастание антирусской пропаганды, развернутой в первые годы XX в. в английской прессе, непростые взаимоотношения между индийскими колониальными властями, настаивавшими на более решительных действиях в Тибете вплоть до снаряжения вооруженной экспедиции, и лондонским правительством, придерживавшимся более осторожного курса ввиду наметившегося сближения с Россией и Францией в противостоянии Германии. Тем не менее в 1902-1903 гг. англичане активно увеличивали военное присутствие в регионе, использовав в качестве повода невыполнение тибетской стороной условий договоров 1890 и 1893 гг., ее нежелание идти на новые переговоры, а также сообщения о военных приготовлениях тибетцев. Несмотря на слова России о том, что она «не имеет никаких планов в отношении Тибета» (с. 61), Англия хотела быть уверенной, что Тибет останется буферной зоной между двумя державами.
Седьмая глава посвящена вооруженному вторжению англичан в 1903-1904 гг. в Тибет без цели оккупации, а «лишь для получения удовлетворения от тибетской стороны за все те неприятности, которые были причинены британским подданным» (с. 69). Действия Великобритании постоянно отслеживались российскими властями, но если до 1904 г. они имели возможность дипломатически их корректировать, то после начала Русско-японской войны и революционных событий 1905 г. «соотношение сил вокруг Тибета резко изменилось в пользу Англии» (с. 90). В результате в 1904 г. была подписана англо-тибетская конвенция, а в 1906 г. - англо-китайская, которые оговаривали условия пребывания англичан в Тибете и степень их вмешательства в дела этого региона. Относительно первоначальных формулировок условий конечные варианты документов свидетельствовали о некоторых уступках, которые были сделаны британцами, с одной стороны, в угоду России, а, с другой - в пользу цинских властей. Тем не менее Англии удалось упрочить свое положение в Тибете и сделать его зоной своего влияния.
Однако у России появился еще один аргумент, позволявший ей сохранять позиции в качестве полноправного участника дипломатической игры с Тибетом. С началом английского вторжения в Тибет Далай-лама покинул Лхасу и вместе со свитой, в состав которой входил и Доржиев, отправился в Ургу, столицу Монголии, оказавшись, таким образом, вблизи границы с Россией. Именно желанием «воспользоваться советами и помощью России» (с. 96) объяснял Далай-лама выбор места временного убежища. Как пишет автор, «Далай-лама стремился к созданию независимого Тибета, гарантией чего, по его мнению, являлось бы посредничество России в разрешении спора между Англией и Тибетом» (с. 108). Россия же, не желая упускать такой инструмент влияния и в то же время не имея возможности из-за войны с Японией идти на конфронтацию с недовольным поведением ламы Китаем, выбрала выжидательную позицию. Дипломаты всячески демонстрировали готовность оказать поддержку Далай-ламе, однако «дальше словесных обещаний помощи российское правительство не шло» (с. 104). Даже личное присутствие А. Доржиева в 1906 г. в Петербурге, пытавшегося склонить Николая II к более действенным мерам, не дало никаких практических результатов. Несмотря на то
что несколько раз ставился вопрос о переезде Далай-ламы в Россию, в конечном итоге русские власти солидаризировались с требованием цинского императора, настаивавшего на возвращении ламы в Лхасу. Вопросы, связанные с позицией России во время бегства Далай-ламы освещаются в восьмой и девятой главах. В десятой главе упоминается начало строительства буддийского храма в Петербурге, а также кратко излагается дальнейшая судьба Доржиева, который в 1937 г. в возрасте 84 лет был арестован и умер «от паралича сердца 29 января 1938 г.» в тюрьме Улан-Удэ (с. 126).
Одиннадцатая глава касается событий второй половины 1906 г., когда Россия находилась на стадии активных переговоров с Англией по целому ряду азиатских вопросов, которые были для нее гораздо важнее, чем тибетская ситуация. Чтобы не сорвать решение первостепенных задач, она готова была пожертвовать активным участием в делах Тибета. Так, выяснив, что Англия не заинтересована в отличие от Китая в скорейшем возвращении Далай-ламы в Лхасу, Россия изменила свою позицию и стала советовать первосвященнику задержаться в пути. При этом сохранение с ним дружеских отношений было по-прежнему важно России для удержания ее влияния в Монголии, где религиозный авторитет Далай-ламы был очень высок среди местных буддистов. Поэтому Россия приветствовала решение тибетского главы остановиться в Гумбуме, так из этого населенного пункта «деятельность его окажется в значительной мере направленной в сторону Монголии» (с. 133). Одновременно Россия постепенно сокращала активность своих агентов на службе у Далай-ламы. Это касалось и А. Доржиева, который после посещения русского императора остался в Иркутске.
Двенадцатая глава посвящена деталям того, как Россия разыгрывала тибетскую карту во время упомянутых переговоров с Англией, ставя условием своего манипулирования Далай-ламой в интересах последней ответное признание Монголии зоной российского интереса. Итогом дипломатических интриг стало подписание 31 августа 1907 г. Англо-русского соглашения о разграничении сфер влияния в Персии, Афганистане и Тибете. В контексте общемировой политики этот документ завершил оформление англо-франко-российского союза - Антанты. На локальном же уровне
тактика взаимных уступок привела к «взаимному признанию сюзеренитета Китая в Тибете, отказу обеих держав от вмешательства в его дела и обязательству иметь с ним сношения лишь через посредство цинских властей. Таким образом, Россия и Англия фактически предоставили империи Цин неограниченные возможности для осуществления политики подчинения Тибета своей власти» (с. 146).
Если в предыдущих главах позиция и действия Китая по отношению к Тибету намеренно оставались на периферии внимания автора, то в тринадцатой главе тибетская политика империи Цин стала центральной темой. В ней описываются агрессивные действия сюзерена по утверждению своей власти в регионе, антиманьчжурские восстания в 1903-1906 гг. в Восточном Тибете (Литане, Батане и других районах вдоль сычуано-юньнано-тибетской границы) и ответные карательные действия китайцев, отличавшиеся особой жестокостью по отношению к местному тибетскому населению. Помимо подавления сопротивления они проводили политику административных и экономических реформ, «расширяя, таким образом, владения цинских властей за счет исконных тибетских земель» (с. 152). В центральном Тибете и в самой Лхасе действовали цинские резиденты, которые «осуществляли политику превращения Тибета в китайскую провинцию, насаждали цинские законы и обычаи, как в системе государственного управления, так и в быту» (с. 154). Параллельно центральные власти ради нормализации отношений с регионом настаивали на возвращении Далай-ламы в Тибет, что и произошло в начале 1909 г.
В четырнадцатой главе описываются события с 1909 по 1912 г., наиболее существенными из которых были: ввод цински-ми властями войск в Лхасу, повторное бегство Далай-ламы в январе 1910 г., издание императорского указа от 25.02.1909 о его низложении, реформа управления Тибетом, закрепившая за Далай-ламой отправление религиозных функций, а за китайскими чиновниками - решение административных дел, восстание китайских войск в Лхасе на фоне начавшейся Синхайской революции и их бегство оттуда, сопротивление тибетцев цинскому вторжению, разграбление и разорение Лхасы. Далай-лама на этот раз направился в Индию, где просил помощи у англо-индийского правительства, а также у правительств всех европейских стран. Однако и
Англия, и Россия, хотя и высказали цинским властям обеспокоенность ситуацией, однако, соблюдая договоренности, придерживались политики невмешательства.
Пятнадцатая глава подробнее останавливается на том, как Синхайская революция в Китае, падение Цинской династии, переход к конституционно-республиканской форме правления, назначение нового правительства во главе с Юанем Шикаем отразились на положении и статусе Тибета. Как пишет автор, «судя по всему, китайские власти от своих притязаний на Тибет отказываться не собирались, но против возвращения Далай-ламы туда не возражали» (с. 184). Россия же и Англия поставили одним из условий признания нового правительства сохранение автономии Тибета под сюзеренитетом Китая. Путь в Лхасу занял у Далай-ламы несколько месяцев с июня 1912 по январь 1913 г. За это время Юань Шикай успел сообщить о намерениях восстановить первосвященника в его титуле, а Далай-лама ответить, что не нуждается «ни в каких рангах и должностях, предоставляемых китайскими властями, и что он сам принял на себя как духовное, так и светское управление Тибетом» (это послание рассматривалось как официальная декларация независимости Тибета) (с. 185), было достигнуто перемирие и подписано соглашение, по которому все китайские войска за исключением 200 солдат личной охраны китайского резидента, покидали Лхасу, а также обнародован декрет Юаня Шикая, в котором провозглашалось, что «с введением республиканского строя все пять населяющих Китай народностей (включая тибетцев) должны рассматриваться как члены единой семьи» (там же). Последнее в глазах мирового сообщества воспринималось как приравнивание Тибета к китайской провинции.
Шестнадцатая глава констатирует, что, несмотря на изменившиеся обстоятельства и «фактический выход Тибета из-под власти Китая» (с. 188) после ухода оттуда войск, возобновившиеся просьбы Далай-ламы через вернувшегося в Лхасу А. Доржиева о содействии со стороны России, последняя «ограничивала свои интересы в Тибете лишь желанием облегчить российским подданным-буддистам контакты с их религиозным главой» (с. 189), по сути, не воспользовавшись потенциалом русско-тибетских отношений, на установление которых было потрачено немало усилий в первые годы XX столетия.
Наконец, заключительная семнадцатая глава рассказывает о позиции Великобритании, которую не устраивали ни формулировки декрета Юаня Шикая о пяти народностях - членах одной семьи, ни замещение китайцами административных должностей в Тибете. Она явно была настроена на дальнейшее укрепление своего влияния в регионе и приняла решение о созыве англо-тибето-китайской конференции, которая начала работу в Симле в октябре 1913 г. В ответ на согласие России не вмешиваться в ход переговоров Великобритания признала «ее преимущественные интересы в Монголии» (с. 194).
В заключении автор кратко пересказывает содержание глав и подчеркивает, что Тибет «в силу экономической и политической отсталости не мог проводить самостоятельную политику и зависел от складывавшегося соотношения сил между ведущими мировыми державами» (с. 198).
Повествование в тексте идет в хронологическом порядке, однако высокая концентрация событий в относительно коротком промежутке времени вынуждает автора разносить их по разным главам. В результате постоянно происходит их наслаивание друг на друга, забегание вперед и откаты назад по ходу изложения. Так, 8-12 главы посвящены урегулированию англо-русских противоречий в тибетском вопросе и подписанию в конечном итоге соглашения, оставляющего Тибет зоной исключительного интереса Китая. И лишь в последующих главах читатель узнает, что эти переговоры шли на фоне жестких карательных операций китайских войск в Восточном Тибете. Глава 13 хотя и называется «Тибетская политика империи Цин и Китайской республики в 19031913 гг.: реакции Тибета, России и Великобритании», однако освещает события лишь 1903-1908 гг. и до времени образования Китайской республики не доходит. Перекрывающие друг друга содержания глав порой затрудняют восприятие материала, в то же время нельзя не оценить попытку автора разобрать запутанный клубок фактов на отдельные сюжетные нити и внести логику в затейливый ход исторических процессов.
Эта книга написана в классических традициях работ по международным отношениям, каждый эпизод вписан в систему межгосударственных связей и геополитических интересов. Повествование лишено полемического и критического характера: здесь нет
столкновения исследовательских точек зрения (все они упомянуты лишь в предисловии), не используются теории и концепции при анализе и трактовке специфического исторического материала. Однако его ценностью является то, что оно полностью основано на архивных документах и анализе английской, русской и китайской прессы, и по сути само является важным историческим источником по истории тибетского вопроса. Перед читателем возникает полная подробностей и деталей картина зарождения и начального этапа развития русско-тибетских отношений, вписанная в социально-темпоральный контекст. Работа хороша присутствием различных персонажей, имеющих личностную характеристику. Складывавшаяся конфигурация на мировой политической арене была плодом усилий конкретных людей - дипломатов, политических и государственных деятелей, коммерсантов, ученых, путешественников, чьи яркие портреты и голоса «видны» и «слышны» на страницах книги Т. Л. Шаумян.
КУЛЬТУРА
2020.02.028. БРЕМНЕР Л. ВОЛШЕБНЫЙ ФОНАРЬ КАК ЛИНЗА ДЛЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ГЛАЗА В ТОКУГАВСКОЙ ЯПОНИИ: ТЕХНОЛОГИИ, ПЕРЕВОДЫ И ДВИЖЕНИЕ РАНГАКУ. BREMNER L. The magic lantern as a lens for observing the eye in To-kugawa Japan: technology, translation and the rangaku movement // Modern Asian studies. - Cambridge, 2019. - Vol. 53. - P. 1-39.
Ключевые слова: Япония; период Токугава; рангаку; история науки; медицина; офтальмология; диалог цивилизаций.
Статья Льюиса Бремнера (Оксфордский университет) посвящена распространению технологии «волшебного фонаря1 в Японии эпохи Токугава (1603-1868). Как правило, исследователи полагают, что главным стимулом к распространению западных знаний и техники служила любовь к новизне, а также стремление каким-то образом пошатнуть многовековую китайскую гегемонию в сфере культуры.
1 Laterna magica, ранний вариант проекционных аппаратов. - Прим. реф.
