CC BY
9
Рец. на: Huskinson B. L. American Creationism, Creation Science, and Intelligent Design in the Evangelical Market. London: Palgrave Macmillan, 2020. 228 p.
Rev. of: Huskinson B. L. American Creationism, Creation Science, and Intelligent
Design in the Evangelical Market. London: Palgrave Macmillan, 2020. 228 p.
В последние несколько лет утихшие было в нашей стране споры вокруг дилеммы креационизм/эволюционизм вновь становятся популярными. В 2019 г. вышел фундаментальный трехтомник о. Константина Буфеева «Православное учение о Сотворении и теория эволюции»1, подытоживающий многолетний труд автора по отстаиванию позиций жесткого креационизма, начатый им еще при жизни его сподвижника о. Даниила Сысоева. В том же году появилось исследование А. В. Храмова «Обезьяна и Адам. Может ли христианин быть эволюционистом?»2, в котором была предложена новая модель согласования Шестоднева с теорией эволюции. Выход этих работ всколыхнул церковное научное сообщество, и дебаты вновь активизировались. В то же время в зарубежной исследовательской литературе начинает развиваться сфера метаисследований, чьим объектом становится креационизм как религиозное и социокультурное явление. В 2020 г. свет увидели сразу две монографии об американском креационизме, выпущенные, что интересно, британскими издательствами: книга Адама Лаатса «Креационизм США»3 и труд Бенджамина Л. Хаскинсона «Американский креационизм». Работу Лаатса мы рассмотрим в ближайшем будущем, а пока обратимся к книге Хаскинсона.
Открывает книгу обширное и обстоятельное Введение, являющееся и первой главой. В нем автор предлагает эскиз истории исследований дебатов вокруг креационизма и выявляет ряд значимых проблем, до сих пор не решенных учеными. Главных, на его взгляд, две: использование единого наименования «креационизм» для множества различных, порой противоположных групп и направлений и отсутствие единой системы классификации этих групп. Так, если за основу классификации положить возраст Земли, то получится одна картина, а если руководствоваться теологическими принципами интерпретации (дни-эпохи, буквалистский подход и т. п.), то совсем иная. Модель континуума, предполагающего спектр мнений, тоже не способна описать поле исследования, поскольку требует двух допущений: а) гомогенности изучаемых групп
1 Буфеев К., прот. Православное учение о Сотворении и теория эволюции. М.: Русский издательский центр им. св. Василия Великого, 2018—2019.
2 Храмов А. В. Обезьяна и Адам. Может ли христианин быть эволюционистом. М.: Ни-кея, 2019.
3 Laats A. Creationism USA: Bridging the Impasse on Teaching Evolution. Oxford: Oxford University Press, 2020.
и б) наличия полюсов, один из которых — полюс строгой науки — подразумевает, что все отдаляющиеся от него группы лишь претендуют на научность. Поэтому Хаскинсон делает интересный ход, предлагая применить к описанию поля эволюционизм/креационизм, равно как и к породившему эти дискуссии американскому протестантизму модель рынка идей. Такая модель позволяет представить многомерность проблемы и исследовать не только внутрирелигиозную проблематику, ведь разделять те или иные представления теологических креационистов могут и люди нерелигиозные, и уж тем более те, кого ныне принято именовать верующими без определенной религиозной принадлежности. Чтобы приложение этой модели было более структурированным и последовательным, автор вводит хронологическую шкалу развития трендов рынка идей. Для него споры вокруг креационизма/эволюционизма в США отражают ситуацию с развитием самого американского протестантизма, и если в последнем выделяют обычно пять этапов, то Хаскинсон ограничивает рамки исследования четырьмя: 1859—1925 гг. — от начала споров вокруг наследия Дарвина и до известного «Обезьяньего процесса»; 1920—1968 гг. — развитие креационной науки, преимущественно в адвентистской теологии; 1961—1990 гг. — появление креационизма как общеамериканского движения, связанного как с научной проблематикой, так и с деятельностью школьных родительских комитетов; 1991—2005 гг. — от появления доктрины Разумного замысла до ее формального поражения на процессе в Пенсильвании. В дальнейшем автор фокусируется лишь на последних двух, ограничившись описанием краткой предыстории к ним во Введении. Стоит сразу заметить, что Хаскинсон в первую очередь ставит цель построения социальной истории креационизма, серьезно не углубляясь в ее идейную составляющую, поэтому читатель не найдет в книге тонкостей и подробностей развития креационистской аргументации.
Вторая и третья главы посвящены истории креационизма после 1960-х гг., начавшейся с процессов в американском образовании из-за успеха советской космической программы, запуска первого беспилотного сателлита «Спутник». Такой успех потребовал реформы американского образования и, в частности, реформы в преподавании биологии, сопряженной с изучением дарвинизма. В это же время в свет вышла основополагающая книга нового креационизма «Потоп в Книге Бытия: Библейская летопись и ее научные последствия», выведшая проблематику младоземельного креационизма4 из узкой сферы адвентистского богословия на общехристианский уровень. Именно благодаря ей происходит консолидация креационистского движения, следствием которой явилось создание в 1963 г. Сообщества креационной науки — первого объединения научного креационизма.
Параллельно с этим ведется активная борьба в сфере образования. В Америке, несмотря на известное поражение сторонников креационизма в «Обезья-
4 Напомним, что младоземельный креационизм придерживается представления о малом возрасте Земли, настаивая на буквальной интерпретации книги Бытия с шестью днями творения как реальными человеческими сутками. В противоположность ему староземельный креационизм признает научные оценки возраста Земли и Вселенной, иногда интерпретируя их через метафору дней как эпох.
ньем процессе» 1925 г., во многих школах эволюционные теории систематически не преподавались, что в ряде штатов закреплялось на законодательном уровне. Большей частью оппозиция эволюционизму была обусловлена двумя факторами: 1) убеждением в том, что он аморален, приводит к атеизму и деградации; 2) стойкими ассоциациями эволюционизма с расизмом и нацизмом. Следовательно, в основе оппозиции лежали этические, а не сугубо религиозные посылки. Но в 1968 г. Высший суд признал запрет на преподавание эволюционной теории в школах антиконституционным. Именно поэтому 70-е гг. связаны с процессом усиленного онаучивания креационизма: появляются институты и объединения исследователей формально нерелигиозного характера. Центральным из таких объединений становится возникший в 1972 г. Институт креационных исследований. Но и этот процесс не приводит к успеху, благодаря ряду судебных решений и официальному дистанцированию научного сообщества от креационизма последний перестает восприниматься всерьез и к началу 1990-х вытесняется из сферы школьного образования. Правда, благодаря стараниям христианского правого активиста Р. Дж. Рашдуни среди христиан, недовольных ориентацией современного школьного образования, возникает движение домашнего обучения, куда прекрасно встраивается креационная наука.
Новый этап в движении начинается с приходом в Институт креационных исследований Кена Хэма, предприимчивого и амбициозного лидера. В 1994 г. Хэм создал организацию «Ответы в Бытии», целевой группой которой стали не ученые-христиане, разделяющие идеи младоземельного креационизма, а миряне, веру которых нужно было укреплять и поддерживать. Именно с деятельностью Хэма связана активная раскрутка креационизма как мировоззрения на общеамериканском, да и мировом уровне. Благодаря ей появились такие известные проекты, как «Креационный музей» (2007) и «Встреча с ковчегом» (2016). Последний представляет собой реконструкцию Ноева ковчега в натуральную величину и позиционируется как самая большая деревянная постройка в США, задавшая золотой стандарт тематическим христианским паркам на ближайшее десятилетие. Хэм активно участвует в публичных дебатах, отстаивая самые консервативные христианские идеи, и является лицом современного американского креационизма.
Особой фазой в развитии креационных идей Хаскинсон выделяет возникновение доктрины Разумного замысла. Ее специфика заключается в том, что изначально она оформилась не в кругах креационистов и даже не в кругах христиан. Идея разумного замысла, возникшая среди инженеров НАСА, была обоснована Джонатаном Уэлсом в книге «О пандах и людях: центральный вопрос о биологическом происхождении» (1989). Почвой для связи идей Уэлса, на момент написания книги неверующего, и креационизма стал общий для двух направлений антиэволюционизм. Уэлс не разделял концепцию Дарвина, противопоставляя ей изначально лишенное религиозного пафоса представление о разумном замысле. Идею Уэлса быстро подхватили протестантские круги, развернув вокруг нее новую доктрину, которая, с одной стороны, была привлекательна для ученых-агностиков, но в то же время согласовывалась с христианским мировоззрением. Эта доктрина из-за гибкости смогла привлечь в ряды своих сторонников даже
и некоторых теистических эволюционистов. Именно на этой базе в 1990 г. возник известный Институт дискавери, ставший научным центром исследования свидетельств разумного замысла и, соответственно, аккумуляции антиэволюционных аргументов. Деятельность института стала основой для кампании «Учите спору», направленной на возвращение альтернативного эволюционному видения развития человека в школьное образование США. Эта кампания шла достаточно успешно, пока в 2005 г. не разразился скандал, повторивший историю с «Обезьяним процессом». Когда в одном из округов Пенсильвании группа родителей и учителей попыталась на основании идеи разумного замысла отказаться от классической биологии, поскольку она пропитана дарвинизмом, то Американский союз защиты гражданских свобод инициировал судебный процесс, в ходе которого было установлено, что доктрина разумного замысла не имеет достаточных научных оснований и является лишь предположением, обобщающим некоторый массив данных. С этого момента кампания «Учите спору» была остановлена, но деятельность института продолжилась.
В четвертой и пятой главах Хаскинсон разбирает политическое и социальное значение креационизма, вновь возвращаясь к рассмотрению его как рынка идей. Прежде всего он подробно анализирует теологическую и философскую основы, демонстрирует разнообразие подходов к теме среди сторонников мла-доземельной и староземельной перспектив и замечает, что в современности существует ложная тенденция связывать креационизм и креационную науку. Подытоживает он этот анализ следующим образом: «Разница между тем, что значит слово "креационизм", и тем, на что оно указывает, привела к ситуации, когда теологические креационисты, сторонники креационной науки и антиэволюционисты используют одно и то же слово, но в разных значениях: одни, чтобы описать веру в Творца, другие — для геологии Потопа, а третьи — для описания антиэволюционистской перспективы» (с. 107). Кроме того, значимым выступает этический фон, зачастую связанный с теологическими основами креационистских дебатов. Так, они почти всегда направлены не только на проблему возникновения Земли, но и на осуждение атеизма, гомосексуализма, эвтаназии и абортов.
Распространенное среди внешних кругов убеждение в том, что креационизм — это прибежище недообразованных фундаменталистов, по Хаскинсону, в корне ошибочно и проистекает из непонимания специфики этой среды. Во-первых, основная часть креационных исследований направлена на внутренний христианский рынок и не предполагает выхода на уровень институциональной науки, отсюда герметичность логики публикаций и отсутствие серьезной интегрируемости креационных исследований в академию. С другой стороны, креационисты чрезвычайно активны в публичной сфере и в дебатах со своими оппонентами-академиками часто выходят победителями, поскольку используют все средства современного шоу-бизнеса, в аргументации руководствуясь сложным смешением этических (отсюда известная связка «эволюционизм— гуманизм—секуляризм»), популистских и околонаучных тем. Эта недопустимая в строгой науке смесь оправдана для сторонников креационизма, поскольку для них на повестке дня стоят не научные, а жизненно важные вопросы. Еще более
усложняет картину появление доктрины разумного замысла, поскольку она как раз является формой академического, в строгом значении этого слова, антиэволюционизма, также именуемого «креационизмом». Именно ее подчеркнутая научность привела к тому, что лидеры «Ответов в Бытии» критикуют Разумный замысел как нехристианское учение, которое в большей степени интересует не Творец, а творение. В отличие от популистской риторики Институт дискавери и ассоциируемые с ним ученые оперируют строгой научной лексикой, используют современные методы исследования и данные, не завязанные на обязательной для младоземельных креационистов геологии Потопа. Вместе с тем рассчитанный на привлечение агностиков институт получает большую часть финансирования из религиозных кругов и недвусмысленно выражает теологическую ориентацию своих исследований. Вот что об этом говорит его директор: «Разумный замысел обозначает три вещи: научно-исследовательскую программу, направленную на изучение последствий разумной причины; интеллектуальное движение, противостоящее дарвинизму и его наследию; способ понять Божественное действие» (с. 143). Эта двусмысленность во многом и стала причиной низкой оценки теории разумного замысла в серьезном научном сообществе, но при этом деятельность института, по мнению Хаскинсона, является «ступенью во взаимоотношениях науки и религии» (с. 158).
Шестая глава книги посвящена детальному анализу экономической стратегии креационистского рынка, описанию его географии и анализу публичной активности, в частности внутреннего устройства и функционирования «Креа-ционного музея» и «Встречи с ковчегом». Вопреки расхожему мнению, что американский креационизм хорошо спонсируется, Хаскинсон показывает, что все креационные организации в США находятся далеко не в лучшем финансовом положении, больше половины из них фактически переживают кризис, а «Ответы в Бытии», хотя и имеет стабильный прирост дохода, часто балансирует на грани. Так, открытие «Встречи с ковчегом» не принесло тех доходов, на которое рассчитывали его создатели. Два лидера американского креационизма Кен Хэм и Генри Моррис имеют годовой доход в районе 200 тыс. долларов, а их организации — около 13 млн, для сравнения: известный американский ультраконсервативный телепроповедник Пэт Робертсон руководит организацией, годовой бюджет которой составляет около 100 млн долларов.
Седьмая глава книги подводит итоги всего исследования. В ней автор включает креационизм в поле современных связей правой политической идеологии и протестантизма, представляет любопытный очерк своих наблюдений за креационистской субкультурой.
В целом книга Хаскинсона отличается богатством фактического материала и его хорошей проработкой. Как видно, целью автора стали систематизация поля креационных исследований и установление его неоднородности, и этой цели он достиг. Особый интерес вызывают его личные наблюдения. Если говорить о научной позиции, занимаемой автором в дебатах креационистов и эволюционистов, то очевидно, что креационизм для него — любопытный объект для исследования, не более. Их идеи он не разделяет, как не разделяет и их религиозное мировоззрение. Не зря в книгу помещена выжимка из интервью, которое автор
взял у Р. Докинза с целью выяснить его отношение к проблеме креационизма. Само по себе интервью книге ничего не добавляет, хотя показывает определенные научные ориентиры автора. Но, комментируя идеи Докинза, Хаскинсон говорит о них как о слишком радикальных и не учитывающих жизнеспособность креационных взглядов в современности.
Наряду с этим книгу отличает одна значимая особенность: в ней слишком заметна установка автора, здесь мы не имеем в виду научную установку, она есть в любом исследовании. Говоря о личной установке, мы подразумеваем личные взгляды, которые не просто транслируются в работу, они порой являются ее значимыми составляющими. Так, например, описывая политический фон современного креационизма, он пишет о поддержке консервативными креационистами Трампа следующее: «Трудно представить себе, даже в нынешней популистской среде, "великого простолюдина" Уильяма Дженнингса Брайана, поддерживающего трижды женатого кандидата в президенты, который публично заявил, что никогда не искал божественного прощения, открыто издевался над инвалидами, хвастался плохим обращением с женщинами, открыто защищал американских нацистов и использовал медиа-платформу (Twitter) для продвижения взглядов расистских экстремистов» (с. 196). Здесь очевидна моральная и политическая оценка бывшего американского президента, ровно ничего не дающая исследованию, зато демонстрирующая политические взгляды автора, а связь Трампа со звездой «Обезьяньего процесса» Брайаном лишь усиливает риторичность и оценочность этого пассажа. Также недвусмысленно в книге выражены и философские взгляды. Например, обсуждая вполне обыденные аргументы креационистов против атеистического мировоззрения, сводящиеся к тому, что неверие в Бога выгодно для человека, который не хочет жить по моральным законам, Хаскинсон замечает, что в среде, высказывающей эти аргументы, «идея о том, что человек может просто и искренне не верить в Бога, обычно не обсуждается. В американском креационизме атеизм (как и гомосексуализм) — это выбор» (с. 113). То есть в системе координат автора атеизм — не выбор, а изначальная детерминанта, такая же, как признанная ныне биологическая предрасположенность быть геем. Эта модная ныне тенденция сводить все вопросы к биологическим факторам и химии мозга, конечно, имеет право на существование, но отнюдь не является самоочевидной, как это преподносит автор. Само по себе такое откровенно идеологизированное суждение в строгой академической работе резко выбивается из общего стиля. Эти черты не случайно привнесены в текст, ведь в конце исследования автор признается, что сначала он смотрел на креационистов как на фанатиков, могущих делать лишь популистские заявления. Исследование явно изменило его мнение: он был поражен сложностью и многогранностью изучаемого феномена, что все же не поколебало его убеждений. Завершая работу, Хаскинсон пишет: «Я надеюсь, что эта книга может стать инструментом эмпатии для исследователей» (с. 211), стремящихся изучать протестантские консервативные круги в современной Америке. На субъективный взгляд рецензента, этот опыт в эмпатии Хаскинсону не удался, вряд ли можно считать таковым изменение отношения к креационизму с полностью негативного на снисходительное. Для полноценной эмпатии автор слишком часто ста-
вит себя в позицию судии, значительно возвышающегося над теми, кого он исследует.
Но, несмотря на это, нельзя не отметить, что книга Хаскинсона является неплохим очерком истории и современного положения креационных исследований в США, очерком полезным, поскольку он демонстрирует противоречивость и уязвимость рассматриваемого феномена. Правда, для неподготовленного читателя работа сулит немало трудностей, т. к. Хаскинсон почти полностью игнорирует формирование креационных идей в кругах американского фундаментализма начала XX в. и обходит вниманием сам «Обезьяний процесс», начиная исследование лишь с 60-х гг.
Книга будет полезна в современных российских реалиях, поскольку рассматриваемая в ней проблематика не теряет актуальность и в отечественных богословских дискуссиях.
Носачев Павел Георгиевич, д-р филос. наук,
профессор Школы культурологии факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ, профессор кафедры философии и религиоведения ПСТГУ Российская Федерация, 101000, г. Москва, ул. Мясницкая, 20 pavel_nosachev@bk.ru ORCID: 0000-0002-0884-4705
Pavel Nosachev, Doctor of Sciences in Philosophy, Professor,
Department of Culture Studies, Faculty of Humanities, Higher School of Economics 20 Myasnitskaya ul., Moscow 101000, Russian Federation; Department of Philosophy and Religious Studies St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities 6/1 Likhov pereulok, Moscow 127051, Russian Federation pavel_nosachev@bk.ru ORCID: 0000-0002-0884-4705
