CC BY
69
Л. Г. Шестакова. Ретроспективный взгляд на формирование идеологии ультрамонтанизма
39 Ле Кар Л. Прерафаэлиты : модернизм по-английски. М., 2003. C. 50.
40 Саймонс Дж. Карлейль : жизнь и идеи пророка. URL: http://ww.marsexx.ru/lit/karlel-saimons.html (дата обращения: 13.12.2014).
41 FordM. F. Ford Madox Brown... P. 190.
42 Ibidem. P. 195.
43 Прерафаэлиты : викторианский авангард (каталог). М., 2014. С. 48.
УДК 261.6
ретроспективный взгляд на фор идеологии ультрамонтанизма
А. Г. Шестакова
Саратовский государственный университет E-mail: ashestakova@mail.ru
В первой половине XIX столетия идеология ультрамонтанизма приобрела главенствующее положение в Римско-католической церкви. Догмат о непогрешимости папы стал высшей точкой ее развития. Это богословско-философское учение обрело такую власть не в последнюю очередь потому, что имело к тому времени многовековую историю. в статье рассматриваются основные вехи развития ультрамонтанизма.
Ключевые слова: ультрамонтанизм, Римско-католическая церковь, Григорий VII, концилиаризм, галликанизм.
A Retrospect of the Formation of the ultramontane Ideology
A. G. shestakova
In the first half of the XIX century, the ideology of ultramontanism achieved dominance in the Roman Catholic Church. The dogma of papal infallibility marked the peak of its development. This theological and philosophical doctrine has gained such power, not least of all because it had a long history. This article analyses the main stages of the ultramontane ideology development. Key words: ultramontanism, Roman Catholic Church, Gregory VII, conciliarism, gallicanism.
Проблема церковного авторитета наполнена двойным содержанием. С одной стороны, это чисто клерикальный вопрос, подразумевающий взаимоотношения между свободой верующих и догмой. Как отмечает в своём исследовании А. Карташев: «Возможность конфликта таится... не во внутреннем самосознании познающего, а в том внешнем воплощении, какое находит содержание догматической веры в охраняющем эту веру авторитете церкви»1. Поэтому далее все зависит от того, насколько категоричен этот авторитет, какие юридические формы он принимает, что он подразумевает под дисциплиной, поскольку нарушение дисциплины влечет за собой санкции, которые могут приобретать разные степени жёсткости. В данном контексте церковный авторитет выступает как некая судебная инстанция, к тому же учитывая специфику Церкви, имеющая исключительное право на поощрение либо наказание. Абсолютизация церковного авторитета опасна тем, что, в
конечном итоге, решения принимаются людьми, которые могут ошибаться.
С другой стороны, понятие церковного авторитета смыкается с восприятием Церкви обществом, поскольку любая Церковь не существует сама по себе, но смыслом ее существования является определенная степень влияния на социум. Между тем вопрос о границе моральных и юридических прав Церкви остается пока открытым. Конфликтные ситуации, возникающие между Церковью и обществом на протяжении Нового и Новейшего времени, и являются следствием неопределенности в решении этого вопроса.
В XIX столетии Римско-католическая церковь попыталась вновь определить границы церковного авторитета, а вернее - узаконить отсутствие его границ. Конкретным отображением этого процесса стала поддержка ультрамонтанского течения, абсолютизировавшего власть папы римского. Таким образом, история этого течения актуальна не только с позиции чисто экклезиологического интереса, но и с точки зрения необходимости осмысления проблемы церковного авторитета в обществе постмодерна, поскольку этот вопрос не имеет однозначного решения и в настоящее время.
Чтобы вкратце обозначить суть термина «ультрамонтанизм», воспользуемся характеристикой, данной известным богословом и историком церкви XIX века Ф. К. Краусом. По его мнению, ультрамонтанистом является тот, кто: 1) ставит идею Церкви как организации над собственно религиозным содержанием церкви; 2) таким образом, смешивает понятия «церковь» и «папа»; 3) считает, что в руках папы по праву сосредоточена не только духовная, но и светская власть2. Относительно взаимоотношений Церкви и светских правителей вне Италии ульрамонтанисты резко осуждали независимость светской власти от Церкви, отдавая первой лишь прерогативы, касающиеся «благосостояния настоящей жизни», такие как финансовые и военные дела, торговля, внешняя политика. Государство, по мысли ультрамонтанистов, - лишь тело, в то время как Церковь - его дух, и только гармония между этими
© Шестакова Л. Г., 2015
Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. История. Международные отношения. 2015. Т. 15, вып. 2
двумя составляющими способна подарить стране процветание3. С точки зрения взаимоотношений с другими ветвями христианства ультрамонтанисты однозначно придерживались главенства римской кафедры, причем не только первенства чести, но в первую очередь первенства юрисдикции4.
В соответствии с абсолютизированием высшего авторитета римского первосвященника ультрамонтаны допускали введение им вероучи-тельных догматов без санкции церковного собора: «.. .так как с году на год, с месяца на месяц надо решать разные мнения, относящиеся к вере, - и так как созывание собора за собором сопряжено с большими неудобствами, то следует повиноваться решениям римской Церкви»5. Следует отметить, что данное утверждение противоречило ортодоксальному пониманию соборности Церкви. Как известно, «соборность» в понимании «кафолич-ности»6 является краеугольным камнем христианства. Термин восходит к Апостольскому Символу Веры, который в 381 г. был введен в Никейский Символ Веры Константинопольским Собором7. «Соборность» заключает в себе универсальность Церкви, как в отношении пространства, так и в отношении времени8. Первоначально «кафолич-ность» подразумевала всю христианскую общину как единое Тело Христово, представляющую собой «множественность в единстве». Логическим выводом из этого стало признание большинством богословов постулата, что любое богословское мнение не может быть признано Истиной отдельным членом Церкви, но только всей общиной целиком - то есть собором. Таким образом, без признания приоритета соборности над отдельными епископскими кафедрами (в том числе и римской), исходя из первоначального значения данного термина, Церковь лишается Благодати и превращается в мирскую абсолютную монархию. Это и вменяли в вину ультрамонтанам православные и часть католических богословов.
Изначально термин «ультрамонтанизм», впервые упомянутый в XIII веке, подразумевал папу, который являлся не итальянцем и был избран «из-за гор» (то есть «из-за Альп») - буквально «papa ultramontano». Однако идеология ультра-монтанизма гораздо старше самого термина. Первым «ультрамонтанским» документом можно считать знаменитый «Dictatus papae» Григория VII (1075), который постулировал: «Только римский папа вправе называться вселенским. Одному папе можно в соответствии с потребностями времени издавать новые законы, образовывать новые епископства, капитулы преобразовывать в аббатства и, наоборот, делить богатые епископства и объединять бедные... Один папа может носить императорские регалии»9. «Диктат папы» и по сей день является одним из самых «одиозных» документов в истории Католической церкви, он стал своего рода «визитной карточкой» Ватикана. В историческом контексте обоснованием его появления стало разложение церковной дисциплины
в XI веке. Француз Э. Ланжерон так описывал ситуацию, предваряющую появление документа: «.. .христианство, бесспорно, идет к своей гибели. Вера все еще жива, но дисциплина умирает. Мораль духовенства постыдно приблизилась к светской. Прелаты и священники менее обеспокоены догматами Церкви, нежели своими доходами.»10 В частности, обыденными стали случаи симонии и браков священнослужителей. Последняя проблема, следует особо отметить, лишь на первый взгляд имела чисто церковное наполнение. Если же разобраться в ее сути, то окажется, что Римско-католическая церковь стремилась не допустить появления женатых священников из-за боязни потерять власть: путем заключения браков «слуги Христовы» накрепко связывали себя с «миром», то есть уже не могли быть целиком и полностью преданными интересам Святого престола. В связи с этим православные, а затем и протестантские богословы называли целибат исключительно «изобретением» Ватикана, поскольку Священное Писание не упоминает о безбрачии. Справедливости ради следует отметить, что этот вопрос неоднократно поднимался на Вселенских Соборах, однако чёткого решения так и не получил.
Если вопрос о безбрачии священников принято было все же относить к сфере внутрицерковной дисциплины, то двенадцатое положение «Диктата папы», гласившее, что «папа вправе низлагать императоров», вызвало огромный отрицательный резонанс. По сути, претензии Святого престола на мировое господство были с этого момента оформлены юридически. Это стало главным поводом для конфликтов со светской властью в течение всей последующей истории Ватикана. Более того, внутри церкви сформировалось два антагонистических течения: сторонников и противников неограниченной власти папы, как в церковных, так и в светских делах. Спустя четыре столетия это привело к возникновению внутрицерковной «партии» концилиаристов, заявившей о себе на Констанцском соборе (1414-1418). Концилиа-ристами называли тех, кто являлся сторонником приоритета решений собора над решениями папы и, таким образом, не признавал абсолютной власти папы. Тогда же был впервые упомянут термин «ультрамонтанизм» в значении, близком к современному.
Необходимо отметить, что появление тех или иных базовых церковных документов всегда было обусловлено не только внутрицерковной необходимостью, но и внешними событиями. «Диктат папы» появился в момент усиления политического влияния Святого престола. Впоследствии папа Бонифаций VIII (1294-1303) попытался повторить успех Григория VII (1073-1085), издав в 1302 году буллу «ипат Sanctam». Последняя провозгласила теорию «двух мечей» в руках папы, воплощавших в себе духовную и светскую власть. Булла утверждала принципиальный приоритет церковной власти над светской: «.мы должны
80
Научный отдел
А. Г. Шecтaковa. Peтроcпeитивныñ взгляд Ha формировaниe идeологии ультрaмонтaнизмa
признать совершенно определенно, что духовная сила превосходит в своем достоинстве и благородстве любую светскую власть постольку, поскольку божественное превосходит преходящее»11. Касательно власти римского первосвященника булла провозглашала, «что каждое человеческое существо является подданным римского понтифика»12. Весьма показательно, что в тексте использовалась характерная имперская риторика. Этот и последующие церковные документы дали основание исследователям называть Римско-католическую церковь духовной монархией, нежели исключительно религиозной организацией.
Однако утвердить господство римского первосвященника Бонифацию VIII не удалось: за два прошедших века политическая ситуация в Европе сильно изменилась. Франция и Англия быстрыми темпами набирали мощь и не оставили притязания Святого престола без своего внимания. Булла была расценена как «великая дерзость», посягательство на «священные права государей-помазанников». Бонифаций VIII по приказу французского короля Филиппа IV Красивого (1285-1314) был пленен и менее чем через год после издания буллы умер при невыясненных обстоятельствах. Его смерть возвестила окончание средневековой власти понтификов.
«Темные века» в истории папства ознаменовались Авиньонским пленением (1309-1377), а затем «великим расколом западной церкви» - когда на папские регалии одновременно претендовали несколько кандидатов. По причине состоявшейся дискредитации папской власти Констанцский Собор завершился в 1418 году безоговорочной победой концилиаристов. По его итогам был принят декрет «Наес sancta Synodus», в котором декларировалось, что «собор... имеет свои полномочия от Христа, с чем должен считаться каждый член церкви, находящийся в любом чине и достоинстве, даже папском, и посему не может ему [собору] не подчиниться.»13 Лишь столетие спустя папство, оправившись от ударов и отстояв свой суверенитет, сумело аннулировать этот декрет буллой «Pastor aeternus gregem». В этом документе вновь утвердился тезис о приоритете папы.
Однако булла «Unam Sanctam» Бонифация VIII имела одно «отложенное», но крайне важное последствие, а именно документальное оформление галликанизма как теолого-полити-ческой проблемы. Впервые положения галлика-низма были сформулированы в Прагматической санкции 1438 года. Она была издана Буржским церковным собором во Франции. Несмотря на то что спустя век ее денонсировали, семена были брошены и дали всходы в XVII столетии. В 1682 году собор французского духовенства зафиксировал очередной раунд борьбы между сторонниками и противниками неограниченной папской власти. Принятая на нём декларация содержала формулировку положений галлика-низма как своеобразной «местечковой», то есть
французской антитезы ультрамонтанству. Следует отметить, однако, что термин «галликанизм» может употребляться и в общем смысле: как обозначение теолого-политического течения, утверждавшего равновеликость власти европейских государей и римских понтификов. Важно подчеркнуть, что, несмотря на его внешнюю схожесть с англиканством, галликанизм не объявлялся ересью, поскольку все же признавал в некоторых вопросах приоритет Святого престола, считая его «первым среди равных», - не менее, но и не более. Декларация 1682 года имела противоречивые итоги. С одной стороны, она ограничила власть папы во Франции (по крайней мере, формально), с другой стороны, дала толчок новому витку богословских споров, послуживших питательной средой для развития идеологии ультрамонтанского толка.
К XIX веку, времени своего наивысшего расцвета, ультрамонтанизм имел солидную базу теологических, правовых и социально-политических исследований. Являясь идеологическим преемником старинных теологических споров и церковных документов, ультрамонтанизм XIX столетия, однако, имел ярко выраженную отличительную черту: из богословской темы для дискуссий он превратился в общественное движение. При этом катализатором его развития на этот раз послужил не очередной церковный собор, как это было ранее, а социально-политическое событие чрезвычайной важности и мощи -Французская революция, которая радикально трансформировала европейскую цивилизацию. При этом дело было не только и не столько в политических катаклизмах. Европа, как писал консервативно настроенный современник этих событий, была «вдохновлена абсолютным либерализмом» и основывала свои конституции «на позорных принципах 1789 года. Абсолютный либерализм довел Церковь до состояния, в некоторых отношениях даже худшего, нежели то, в котором она находилась при языческих импе-раторах»14. Прошедшее через революцию общество было достаточно подготовлено к тотальной секуляризации. Речь шла не просто о «падении нравов», как во время Григория VII, но о перестройке всей парадигмы мышления - в социуме, где господствовала буржуазная мораль, «больше не было пространства для непостижимого; это был мир, закрытый для чуда»15. Либерализм, «отрицающий сверхъестественность и признающий только чистый рационализм», правил бал на значительной части Европы начиная с конца XVIII столетия. Такой поворот в умах означал не просто ограничение власти папы, но ее ликвидацию, вследствие полной замены христианской теологии противоположной, по сути, идеологией либерализма.
Ответной реакцией Церкви стал новый этап развития ультрамонтанизма. Римско-католическая церковь вступила в решающую битву
Вceобщaя история и мeждунaродныe отношeния
81
Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. История. Международные отношения. 2015. Т. 15, вып. 2
за умы и влияние, поскольку многочисленные философско-политические и правовые концепции, развившиеся в рамках XIX столетия, опровергали уже не только светскую, но и духовную власть папы, тем самым окончательно подрывая его авторитет. Идейной сутью обновлённого ультрамонтанизма являлось, в первую очередь, обоснование абсолютного влияния римского первосвященника.
Богословские дискуссии, которые велись на протяжении всего бурного XIX столетия, сыграли ключевую роль в судьбе Святого престола и всей западноевропейской цивилизации. Их итогом стало принятие Вселенским собором в Ватикане, созванного усилиями папы Пия IX (1846-1878), догмата о папской непогрешимости (1870). Сам же ультрамонтанизм, исполнив свою высокую духовную миссию, навсегда покинул историческую сцену.
Примечания
1 Карташев А. Свобода научно-богословских исследований и церковный авторитет. URL: http://www.golubinski. ru/ecclesia/kartashev/svoboda.htm (дата обращения: 18.12.2014).
2 Cit. by: Hauviller E. Franz Xaver Kraus : ein Lebensbild aus der Zeit des Reformkatholizismus mit drei Autotypien und einem Anhang unveröffentlichter Briefe, Gedichte und kirchenpolitischer Schriftstücke zweite Ausgabe. München : J. F. Lehmann's Verlag, 1905. P. 100.
3 Weber Th. Staat und Kirche nach der Zeichnung und Absicht des Ultramontanismus. Breslau : A. Gosohorsky's Buchhandlung, 1873. P. 10-11.
4 Cardinal Gibbons. Catholic Christianity // Great Religions of The World. N. Y. ; L. : Harper & Brothers Publishers, 1912. Р. 292.
5 Открытое письмо ультрамонтана-католика и поляка к редакторам русских и польских журналов. Варшава : Губернская тип., 1885. С. 20.
6 В русской культуре существует и другое понятие термина «соборность», развитое А. С. Хомяковым. Оно имеет «земное», а не «божественное» содержание, и расшифровывается как единство общины (первоначально крестьянской) и каждого отдельного человека. Сутью его является утверждение, что счастье в индивидуализме невозможно.
7 В Никео-Цареградском Символе Веры формула 9-го члена звучит так: «Верую в единую Святую Соборную (Кафолическую) Апостольскую Церковь».
8 См.: Лосский В. О третьем свойстве Церкви // Вестник Русского Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1950. № 2-3. С. 58-67.
9 Диктат папы // Католическая энциклопедия. URL: http:// enc-dic.com/catholic/Diktat-pap-715/ (дата обращения: 09.11.2014).
10 Langeron E. Gregoir VII et les origines de la doctrine ultramontain. Paris : Lacroix, Verboeckhoven et Co., 1935. P. 23.
11 Unam Sanctam. Bull of Pope Boniface VIII promulgated November 18, 1302. URL: http://www.papalencyclicals. net/Bon08/B8unam.htm (дата обращения: 18.12.2014).
12 Ibid.
13 Наес sancta Synodus // Decaluwe M. Three Ways to Read the Constance Decree Haec Sancta (1415) // The Church, the Councils & Reform : The Legacy of the Fifteenth Century / ed. G. Christianson, T. M. Izbicki, Ch. M. Bellitto. The Catholic University of America Press, 2008. P. 126.
14 Weber T. Op. cit. P. 2-3.
15 Groethuysen B. The burgeois Catholicism vs. capitalism in eighteenth-century France. L. : Barrie & Rockliff : Cresset Press, 1968. P. 20.
УДК 94 (470)"16/18"
«не остается ничего другого как надеяться на бога и выполнять свои обязанности»: а. фон эренталь и развитие
австрийско-российских отношений в начале xx века
Е. В. сироткина
Тамбовский филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ E-mail: evgsirotkina@yandex.ru
Статья посвящена изучению основных этапов деятельности австрийского дипломата, в 1906-1912 гг. министра иностранных дел Австро-Венгрии, барона Алоиса фон Эренталя, анализу его взглядов на развитие австрийско-российских отношений и
результатам практической деятельности в этом направлении. Особое внимание автор обращает на то, что спровоцированный Австро-Венгрией Боснийский кризис, несмотря на все старания Эренталя сохранить дружеские связи с Россией, послужил основанием для вражды между двумя империями вплоть до Первой мировой войны.
Ключевые слова: австрийско-российские отношения, Боснийский кризис, Алоис фон Эренталь, Австро-Венгрия.
© Сироткина Е. В., 2015
