CC BY
21
ИСТОРИЯ НАРОДОВ ДОНА И СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
© 2005 г. А.И. Тетуев
РЕСПУБЛИКИ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА:
ПРАКТИКА СТАНОВЛЕНИЯ ДОГОВОРНЫХ ОТНОШЕНИЙ
Процесс исторического развития России 1990-х гг. и связанный с ним подъем национального самосознания ее народов вызвали настоятельную потребность утверждения демократических принципов взаимоотношений между ними, выдвинули задачу обновления федеративного устройства страны. Реформы российской государственности 1990-х гг. по сути дела означали новый этап развития принципов федерализма. В условиях многонациональной России - это следование историческому пути мирного сосуществования и гармонизации интересов различных народов и народностей, дальнейшего сплочения и укрепления Российского государства. Это и новый уровень сотрудничества центра и регионов на основе взаимосогласованного распределения между ними полномочий и ответственности.
Изучение, обобщение и осмысление проблем развития федеративных отношений в 90-е гг. ХХ в. в России имеет большое научное и практическое значение. За последние годы по этой теме опубликован ряд работ, представляющих значительный интерес [1]. В них на примере России и других стран обобщается опыт федерализма и региональной политики. Вместе с тем вопросы федеративного устройства вызывают среди ученых и практических работников государственных органов власти споры и дискуссии, свидетельствующие о существовании определенных разногласий в ее реализации, связанных с двуединым процессом - стремлением народов к самоорганизации и объективными процессами интеграции российского общества.
Подписание в марте 1992 г. Федеративного договора и его включение в Конституцию РФ означало преобразование федерации, построенной на принципах национальной автономии, в конституционно-договорную федерацию. Договор сохранял и развивал те элементы федерализма, которыми была исторически отмечена российская государственность на всех этапах ее формирования. Единственным отличием его являлось, то, что он учитывал как территориальный, так и национальный признаки.
В Конституции РФ были достаточно четко обозначены вопросы, касающиеся целостности государственной власти и распределения предметов ведения и полномочий: «Разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации осуществляется настоящей Конституцией, Федеративным и иными догово-
рами о разграничении предметов ведения и полномочий». Статьи 71 и 72 дают полную картину разграничения полномочий в рамках федеративных отношений. А статья 78 также является своего рода гарантом взаимодействия органов власти и обеспечения общих интересов РФ, поскольку «федеральные органы исполнительной власти по соглашению с органами исполнительной власти субъектов РФ могут передавать им осуществление части своих полномочий, если это не противоречит Конституции Российской Федерации и федеральным законам» [2].
Подписание Федеративного договора и принятие Конституции РФ в условиях нарастания сепаратистских настроений в ряде регионов имело огромное значение для сохранения государственного единства России. К сожалению, не все субъекты РФ поддержали договор. Татарстан и Чеченская Республика отказались подписать Федеративный договор и пошли на резкое ухудшение отношений с центром. В частности, в Татарстане не была поддержана новая Конституция 1993 г., не проводились выборы в федеральный парламент. Итогом диалога между федеральным центром и Республикой Татарстан стало подписание договора «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти Республики Татарстан» (15 февраля 1994 г.). Договор был подписан под весьма сильным давлением на федеральный центр в условиях обострения политической ситуации в стране, роста сепаратистских тенденций и стремления руководства страны найти выход из сложившейся ситуации путем компромиссов с наиболее радикально настроенными лидерами республик [3]. Уступками политического характера со стороны федерального центра следует также считать подписанные им в 1994 г. договоры с Башкортостаном, Республикой Саха (Якутия) и некоторые другие.
Следует отметить, что для подписания двусторонних договоров федерального центра с субъектами РФ были и другие объективные причины. Среди них прежде всего то, что ни Конституция РФ, ни федеральные законы не могли учесть специфику каждого из 89 субъектов РФ, которые, как известно, кроме различий в государственно-правовом статусе, серьезно отличаются по национально-этническому составу, территории, уровню социально-экономического развития, климатическим и иным особенностям. В этих условиях важно было соблюсти баланс, разумные пределы договорных отношений, постараться не переходить грани, за которыми наступает неконституционность подобных отношений и договоров их оформляющих.
К началу 1999 г. в Российской Федерации таких договоров было подписано в общей сложности около пятидесяти, плюс сотни соглашений к ним [4]. Их анализ с точки зрения конституционности ставит целый ряд вопросов, касающихся как формы, так и содержания. Практика показывает, что договоры по-разному определяют соотношение федерального закона и договора. Так, договор «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной
власти Российской Федерации и органами государственной власти Кабардино-Балкарской Республики» (подписан 1 июля 1994 г.) признает за республикой статус государства, поэтому приоритет отдается республиканскому законодательству и договору. В договоре «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти Республики Северной Осетии - Алания» (подписан 23 марта 1994 г.) приоритетным является федеральное законодательство [5].
Вместе с тем 8 положений Договора с Кабардино-Балкарской Республикой выходят за пределы федерального конституционного разграничения предметов ведения - перераспределение вопросов совместного ведения Российской Федерации и субъектов РФ в ведение субъекта федерации. Так, в пункте «х» ст. 3 этого договора определено, что в число полномочий Кабардино-Балкарской Республики входит «введение на территории республики чрезвычайного положения в соответствии с федеральным конституционным законом». Как отмечает В. Ф. Калина, договор подписывался в отсутствие федерального закона, поэтому подобная постановка вопроса ставит федеральные органы a priori в положение, когда субъектами федерации диктуются условия государству в целом [6]. Указанный договор также переносит ряд предметов совместного ведения в компетенцию Кабардино-Балкарской Республики. К их числу относятся установление системы органов государственной власти, защита прав и свобод человека и гражданина, обеспечение законности и правопорядка, осуществление мероприятий по обеспечению общественной безопасности. Некоторые предметы исключительного ведения федерации в соответствии с договором отнесены к совместному ведению Российской Федерации. Это касается защиты государственной и территориальной целостности, налоговой, денежно-кредитной и ценовой политики.
Договор «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Северная Осетия - Алания» переносит 14 предметов совместного ведения в компетенцию республики [7].
С принятием Федерального закона от 24 июня 1999 г. «О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации», была систематизирована и усовершенствована процедура договорного разграничения предметов ведения и полномочий. Согласно этому законодательству, новые договоры о разделении полномочий подлежали ратификации в парламенте, а существующие договоры должны были быть приведены в соответствие с федеральным законодательством.
С вступлением в силу Федерального закона от 6 октября 1999 г. «О внесении изменений и положений в Федеральный закон "Об общих прин-
ципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации"» он становится первичным инструментом правовой регламентации этой сферы отношений и предполагает значительное сужение поля договорного регулирования. Закон следует конституционным требованиям организации публичной власти в России, которые предполагают неукоснительное соблюдение органами государственной власти и местного самоуправления ст. 71 Конституции РФ, устанавливающей предметы исключительного ведения Российской Федерации. Эти предметы не могут быть переданы в ведение субъектов РФ или в сферу совместного ведения с Российской Федерацией иначе, чем через внесение изменений в Конституцию РФ [8].
В соответствии со ст. 77 Конституции РФ и Федеральным законом от 6 октября 1999 г. «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации», указом Президента РФ от 2 июля 2005 г. высшее должностное лицо субъекта РФ наделяется полномочиями по организации взаимодействия и координации деятельности органов исполнительной власти соответствующего субъекта РФ и территориальных органов федеральных органов исполнительной власти [9]. Данный указ предусматривает также внесение в государственную думу Федерального Собрания РФ проект федерального закона о внесении в законодательные акты изменений, вытекающих из него.
Результаты договорной практики позволяют утверждать, что если бы своевременно были приняты основы законодательства, разграничивающие полномочия и компетенцию органов власти как федеральных, так и субъектов РФ в реализации совместных предметов ведения, отпала бы необходимость в заключении договоров о разграничении предметов ведения и полномочий (они были бы для всех субъектов РФ разграничены конституционно и законодательно). В настоящее время за договорным процессом осталось то, что нашло закрепление в Конституции РФ: передача осуществления части полномочий, уже установленных для соответствующего федерального органа исполнительной власти, во временное владение, пользование органа власти субъекта РФ; добровольная передача субъектом РФ предметов из его исключительного ведения в совместное ведение РФ и данного субъекта федерации. Такого рода передачи могут быть обусловлены географической, экономической, национальной и прочей спецификой данного субъекта РФ, а не субъективными факторами.
На наш взгляд, наиболее целесообразным было бы совершенствование конструкции федеративных отношений, главным образом, конституционной «модели» распределения власти по вертикали. Ведь практика изменения или полного отрицания федеральных конституционных нормативов договорным процессом, федеральным законодательством, законодательством субъектов федерации не является самоцелью. «Анализ тех положе-
ний договоров, которые ревизуют вопросы совместного ведения, показал, что это ни в коем случае не связано с исключительными специфическими особенностями отдельных субъектов федерации» [10], - отмечает К.Т. Ку-рашвили. Поэтому желательно, чтобы признанные в большинстве двусторонних договоров самостоятельной компетенцией субъектов федерации предметы совместного ведения, с которыми субъекты достаточно успешно справляются и сами, были изъяты из ст. 72, которую, в свою очередь, необходимо дополнить другими, новыми пунктами, определенными в двусторонних договорах как вопросы совместного ведения. Речь идет о тех не учтенных в Конституции России (ст. 71 и 72) сферах общественной жизни, неизбежность совместного регулирования которых подтвердила практика государственного строительства. Параллельно необходима корректировка договоров в соответствии со ст. 71 и поправленной ст. 72, что и предусмотрено федеральным законом «О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти субъектов РФ» от 4 июня 1999 (ст. 4, ч. 2, ст. 32) [11].
Разграничение полномочий между органами исполнительной власти по всем 35 предметам совместного ведения одним договором невозможно в связи с большим объемом и длительностью этой процедуры, а также необходимостью периодического пересмотра их перечня, что потребует изменения всего договора. Единственным выходом из этой ситуации является подписание отдельных соглашений по каждому предмету совместного ведения. При этом договор должен служить единственной правовой основой для заключения соглашений о разграничении полномочий.
Отмечая в целом позитивную роль формирования и развития вертикальных связей, необходимо дать оценку и горизонтальным связям, составляющим живую, постоянно изменяющуюся ткань федеративных отношений. «Это тот фундамент, - по словам В.Н. Лысенко, - без которого каркас демократии и федерации не может существовать» [12]. Не административная централизация «по вертикали», а плотность и устойчивость экономических, социальных, культурных отношений, связывающих субъекты федерации между собой, являются наиболее надежной гарантией «неделимости» государства.
Двусторонние и многосторонние договоры между субъектами федерации представляют собой прежде всего попытку самостоятельного разрешения внутрирегиональных проблем: социальных, экономических, межнациональных и др. Такие договоры направлены на стабилизацию открытой демократической системы власти и федерализма в России как политического пространства, частью которого является и Кабардино-Балкарская Республика. Правовой основой для их заключения стала ч. 2 ст. III Федеративного договора, которая гласит: «Республики в составе РФ являются самостоятельными участниками международных и внешнеэкономических отношений, соглашений с другими республиками, краями, областями, ав-
тономной областью, автономными округами РФ, если это не противоречит Конституции и законам РФ, настоящему Договору...» [13].
Начало процессу складывания горизонтальных связей с другими субъектами РФ в Кабардино-Балкарской Республике было положено образованием в республике Министерства внешних сношений и по делам национальностей в апреле 1992 г. Создание исполнительного органа власти, на который возлагалась функция выработки и проведения в жизнь внешней политики республики, обеспечило системную и планомерную работу в этом направлении. Естественно, что налаживание внешних связей не может быть реализовано усилиями отдельного министерства, а только согласованными, скоординированными действиями всех министерств и ведомств Кабардино-Балкарской Республики. Президентом КБР было поручено «продолжить работу по заключению Договоров и соглашений с субъектами РФ, проработать вопросы функционирования представительств Кабардино-Балкарской Республики в регионах». Выполняя это поручение, министерство внешних связей совместно с заинтересованными отраслевыми министерствами и ведомствами КБР провели определенную работу по подготовке и заключению договоров и соглашений Кабардино-Балкарской республики с субъектами РФ [14].
Порядок заключения, ратификации и утверждения, прекращения и приостановления международных соглашений и межрегиональных договоров (соглашений) КБР определяется законом «О международных соглашениях и межрегиональных договорах (соглашениях) Кабардино-Балкарской республики», принятым 6 декабря 1999 г. Он применяется в отношении международных соглашений и межрегиональных договоров (соглашений) КБР независимо от их наименования (договор, соглашение, протокол, иные виды и наименования). Согласно ст. 4 закона КБР «О международных соглашениях и межрегиональных договорах (соглашениях) Кабардино-Балкарской Республики», межрегиональные договоры (соглашения) заключаются от имени КБР с другими субъектами РФ (межсубъектные) и подписываются президентом КБР. В основном они называются «Договорами о дружбе и сотрудничестве между КБР и субъектами РФ». На июнь 2005 г. Кабардино-Балкарская Республика заключила такие договоры и соглашения с 22 субъектами РФ. В процессе развития взаимоотношений республики с другими субъектами РФ на основе имеющихся договоров о дружбе и сотрудничестве проработаны и заключены межправительственные и отраслевые соглашения. По состоянию на июнь 2005 г. правительство КБР заключило 16 соглашений о сотрудничестве в экономической, научно-технической, образовательной, культурной и социальной областях (как правило, они именуются так) с исполнительными органами власти субъектов РФ. Отдельные соглашения о сотрудничестве в тех или иных областях заключались как правительством КБР, так и рядом отраслевых министерств. Таких соглашений имеется 36 [15].
Указанные договоры и соглашения создают условия для организации межрегионального экономического и культурного сотрудничества. Особо следует отметить сотрудничество с Москвой, республиками Коми, Татарстан, областями " Волгоградской, Нижегородской, Омской, Воронежской, Ярославской. Аналогичные договоры и соглашения подписаны и реализуются в Адыгее, Дагестане, Северной Осетии - Алании, Ингушетии, Карачаево-Черкесии, Чеченской республике.
Новые виды договорных отношений формируются и на парламентском уровне. Так, 25 июля 1997 г. заключен договор «Об образовании Межпарламентского Совета Республики Адыгея, Кабардино-Балкарской Республики и Карачаево-Черкесской Республики». Межпарламентский совет -консультативно-совещательный орган, образованный с целью выработки согласованных подходов по осуществлению конституционной и экономической реформ, обеспечения прав и законных интересов граждан и решения важнейших вопросов, представляющих общий интерес [16]. Договор содержит идею стратегии национального развития, охватывает своими положениями широкий спектр проблем от экономики до культуры. Он открывает перспективу последовательного формирования системы государственно-политического равновесия на Северном Кавказе, способствует эффективному участию республик в поиске путей стабилизации этнопо-литической ситуации в регионе. Безусловно, это отвечает интересам как Российской Федерации в целом, так и народов региона. Потому целенаправленные действия субъектов федерации, представляющие собой новую форму политической самоорганизации на Северном Кавказе, были поддержаны федеральным центром.
Анализ эффективности проведенной работы по различным аспектам показывает, что договорный процесс на уровне субъектов федерации, отраслей, министерств и ведомств является действенным стимулом восстановления, углубления и диверсификации взаимовыгодных хозяйственных связей, культурных и гуманитарных отношений. Кроме того, он способствует развитию инициативы субъектов РФ, осознанию ими собственной значимости и потенциальных возможностей как государственных образований.
В развитии горизонтальных связей заложен существенный фактор консолидации федеративного государства. Создание такой единой «живой» Конституции федерации поддержано видным политологом и практиком государственного строительства С.М. Шахраем. Он отмечает, что «договоры о разграничении предметов ведения и полномочий являются одним из наиболее эффективных инструментов нормализации и конкретизации взаимоотношений федеральных и региональных властей»... поэтому «потенциал, заложенный в договорах о разграничении предметов ведения и полномочий, далеко не исчерпан и может быть использован для решения самых непростых проблем становления российского федерализма» [17].
Важнейшим позитивным результатом договоров о разграничении предметов ведения и полномочий при всех известных недостатках и издерж-
ках, юридических коллизиях, политических баталиях, спорах и дискуссиях специалистов является то, что они реально противодействовали угрозе распада Российской Федерации. Цивилизованный диалог субъектов друг с другом в Совете Федерации, где представлены все регионы, позволил проводить взвешенную политику, добиваясь консенсуса и баланса интересов по большинству вопросов.
Однако следует признать, что в ходе договорной «эпопеи» порой были подписаны не совсем продуманные соглашения, приведшие к неравенству в отношениях между субъектами РФ. Об этом говорит и тот факт, что к маю 2005 г. из 42 имевших такие договоры субъектов 28 их уже расторгли, в том числе Кабардино-Балкарская Республика и Республика Северная Осетия - Алания [18]. В этой связи уместно напомнить слова Президента РФ В.В. Путина в Послании Федеральному Собранию РФ (2002 г.), где он указывал «...на необходимость утверждения договоров федеральным законом» [18, С. 21]. Только в таком случае участники договорного процесса придут к пониманию того, что федерализм - это прежде всего конструктивное сотрудничество, а не борьба за главенство между федеральным центром и субъектами. Становление новых федеративных отношений невозможно без создания оптимальной модели распределения предметов ведения и полномочий между федеральными органами и органами государственной власти субъектов РФ.
Как известно, в Конституции России (ст. 5, п. 4) отмечается равенство всех субъектов РФ в их взаимоотношениях с федеральным центром. Но Конституция также признает возможность взаимного делегирования полномочий на договорной основе, что ведет к превращению формального равенства субъектов РФ в фактическое их неравенство. То есть имеют место противоречия в виде симметрии и асимметрии в развитии федеральных отношений. Формальное правовое равенство субъектов РФ сопряжено с различным по своей природе ресурсным потенциалом, бюджетно-финансовыми возможностями и задачами социально-экономического развития. Вариант асимметричности допускает существование нескольких типов субъектов федерации с различным экономико-правовым статусом и особым, характерным для каждого отдельного региона качественным и формальным уровнем взаимоотношений с центром. Это положение, на наш взгляд, следует учесть при подготовке проекта договора о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами власти Чеченской Республики.
Таким образом, важнейшей целью национальной политики России на современном этапе остается создание всем субъектам федерации благоприятных и гарантированных законом условий равноправного и свободного развития в составе многонационального государства. Строительство здания федерации должно базироваться на основе тщательного научного анализа, изучения и обобщения существующих этнополитических про-
блем, дальнейшего развития законодательной базы федерализма и совершенствования практики развития федеративных отношений. Для российской практики федеративного строительства важным направлением остается поиск формулы полиэтнического согражданства, создание государственных и политических институтов, гарантирующих полноценное сораз-витие этнических культур, социального организма, государства и лично -сти. Необходимо выработать механизмы поддержания динамического баланса территориальных и национально-государственных принципов построения федеративного государства, личных и коллективных прав граждан и этнических сообществ. Все нации и этнические группы Российской Федерации являются коренными и государствообразующими народами. Констатация того факта, что все народы в равной степени являются госу-дарствообразующими, и должна стать основой упрочения федеративного государства, снижения напряженности в межэтнических отношениях, преодоления различного рода деструктивных «национальных идей», возникающих вследствие вялотекущих центробежных процессов.
Историческая особенность Российской Федерации как многонационального государства состоит в том, что за столетия совместного проживания народов произошли столь мощные процессы смешения наций, столь интенсивная взаимная миграция, что даже на территориях республик, получивших названия по имени своих титульных народов, исторически там проживавших, эти нации, как правило, давно не составляют в них большинства. Только в 7 из 21 национальной республики коренные народы составляют на своих исторических территориях чуть менее или чуть более половины жителей. Поэтому принцип, провозглашенный в Концепции государственной национальной политики РФ, согласно которому все народы являются государствообразующими, для России является единственно возможным и оптимальным. Министр по делам национальностей и федеративных отношений РФ В. Зорин отмечает, что «без других госу-дарствообразующих народов мы будем иметь могучую Русь, но никак не великую Россию» [19].
Среди субъектов национальной политики равным среди равных должен выступать федеральный центр, власть которого находится в пределах полномочий, переданных ему членами федерации. Только такие ограничительные рамки способны предотвратить узурпацию центром всей полноты полномочий в национальной политике, как это уже случалось ранее в советской истории федерализма. Элементы асимметрии в полномочиях субъектов федерации при ее конституционно-договорном характере не противопоказаны демократически построенному федеративному государству, особенно в такой многонациональной стране, какой является Россия. Объем полномочий центра должен определяться интересами всех входящих в федерацию субъектов и по их совместному согласию. Должен быть определен не только минимум полномочий центра, несоблюдение которых превращает федерацию в конфедерацию, но и максимум, выход за пределы которого делает государство уже унитар-
ным. Жизнеспособная федерация должна быть достаточно асимметричной и
многовариантной, об этом свидетельствует опыт договорной системы, о которой сказано выше, это подтверждает и мировая практика федерализма.
Литература
1. См.: Болтенкова Л.Ф. и др. Федеративный Договор: Документы. Комментарии. М., 1994; Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф. Опыт федерализма. М., 1994; Абдулатипов Р.Г. Национальный вопрос и государственное устройство России. М., 2000; Курашвили К.Т. Федеративная организация Российского государства. М., 2000; Лысенко В.Н. Основные черты и тенденции развития федеративных отношений в России на современном этапе. М., 1995.
2. См.: Конституция Российской Федерации. М., 1993. С. 7, 25-28.
3. См.: Алексеев С.В., Каламанов В.А., Черненко А.Г. Идеологические ориентиры России. М., 1999. С. 335.
4. Торошенко А.А. Конституционность договоров о разграничении предметов ведения и полномочии между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации // Федерализм в России. Казань, 2001. С. 96.
5. См.: Конституции, уставы и договоры на Северном Кавказе / СКАГС. Ростов н/Д., 1998. С. 255-260; Мархгейн М.В. Конституционные основы Российского федерализма. Ростов н/Д., 2000. С. 24.
6. Калина В.Ф. Принципы федерализма на российской почве // Социально-гуманитарные знания. 2000. № 1. С. 245.
7. См.: Конституции, уставы и договоры субъектов РФ на Северном Кавказе / СКАГС. Ростов на/Д., 1998. С. 281-285.
8. См.: Абдулатипов Р.Г. Указ. соч. С. 613-616.
9. Текущий архив Правительства Кабардино-Балкарской Республики. Указ Президента Российской Федерации от 2 июля 2005 г. № 773 «Вопросы взаимодействия и координации деятельности органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации и территориальных органов федеральных органов исполнительной власти».
10. Курашвили К.Т. Указ. соч. С. 69.
11. Закон Российской Федерации «О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти субъектов РФ от 4 июля 1999 г.».
12. Лысенко В.Н. Указ. соч. С. 44.
13. См.: Болтенкова Л.Ф. и др. Указ. соч. С. 18.
14. См.: Кабардино-Балкарская правда. 1992. 28 апр.
15. Текущий архив Министерства экономического развития и торговли КБР. Информация о ходе реализации договоров и соглашений КБР, заключенных с субъектами РФ и деятельности торговых представительств, торговых домов КБР от 25.05.2005 г.
16. См. Кабардино-Балкарская правда. 1998. 2 сент.
17. См.: Шахрай С.М. Роль договоров о разграничении предметов ведения и полномочий между центром и субъектами РФ // Федерализм и международное измерения (опыт сравнительного анализа). Казань, 2004. С. 311.
18. Путин В.В. Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации. М., 2002. С. 21.
19. Зорин В. Национальной политике - правовую основу. Национальная политика
России: история и современность / Научный центр «Русика». М., 1997. С. 582.
Институт гуманитарных исследований
при Правительстве КБР и КБНЦРАН, г.Нальчик 10 августа 2005 г.
© 2005 г. Б.А. Бичеев
НЕКОТОРЫЕ СОВРЕМЕННЫЕ ЭТНОСОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ КАЛМЫКИИ
Проблема стабилизации социально-политической ситуации в полиэтническом пространстве Российской Федерации, где идет сложный процесс конструирования новых общественных отношений, сопряженных с противоречивыми результатами радикальных изменений в культуре и этническом сознании как отдельных индивидуумов, так и целых народов, является актуальной темой современности.
Последнее десятилетие XX в. стало особым для народов Российской Федерации. Одни восприняли его как время нового «национального возрождения», другие - как хаос «взбунтовавшейся этничности». Социально-политические и экономические перемены в российском обществе наглядно демонстрируют бесспорность того, что становление гражданского общества в полиэтнической стране необратимо связано с фактором возросшей этничности. Отечественные и зарубежные аналитики прогнозируют актуальность этнических проблем еще в течение как минимум первой половины XXI в. В этой связи возникает необходимость анализа ценностных трансформаций, происходящих в недрах этнических культур разных народов России.
У разных народов национальное самосознание фокусируется вокруг различных и значимых для них символов. Такими определяющими символами могут выступать язык, религия, территория традиционного проживания и т.д. В период стремительного преобразования общества, когда привычные условия детерминации нарушаются и возникает ситуация социального напряжения, необходимость в осознании происходящего возрастает.
Неустойчивость, кризисность современного положения российского общества, неопределенность перспектив, проблема разрушения устойчивых жизненных стереотипов, когда они внезапно входят в противоречие с реальной действительностью и, как результат, нарастание катастрофичности бытия вызывают активизацию защитных механизмов этнического существования. Этнос вынужден реагировать на дихотомию своего существования всем процессом своей жизнедеятельности. Степень выживаемости этноса в этих условиях зависит от его внутренних потенциальных сил.
Обратимся для примера к процессам, происходившим последние десять лет в Республике Калмыкия. Ослабление регулирующего влияния
