CC BY
71
_НАУЧНОЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ «CETERIS PARIBUS» №10/2016 ISSN 2411-717Х_
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
Исханова Зарема Сайдыевна
старший преподаватель кафедры русской и зарубежной литературы ЧГУ г.Грозный, РФ 10741@ mail.ru
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ КОНЦЕПТА «БОЛЬ» В СБОРНИКЕ ЕВГ. ГРИШКОВЦА «БОЛЬ»
Аннотация
Статья посвящена сборнику Е.Гришковца «Боль», который свидетельствует о новом этапе эволюции в творчестве писателя. К новому творческому повороту в сборнике «Боль» писатель пришел вполне осознанно. Здесь следует обратить внимание уже на его заглавие. 'Боль'Чувствительность - отличительная черта героев прозы Евг. Гришковца. Евгений Гришковец, как человек, живущий - даже не на рубеже двух столетий - а уже вполне убедительно во втором десятилетии XXI века, менее категоричен. Он исследует боль как переживание, как некий феномен, характеризующий ту или иную культурно-историческую ситуацию.
Ключевые слова
сборник Е.Гришковца «Боль», моноспектакль, единство замысла, рассказ «Ангина», рассказ «Палец»
В 2014 году выходит новый сборник прозы Евг. Гришковца «Боль», объединяющий под своей обложкой повесть «Непойманный» и рассказы «Ангина» и «Палец». Как всегда, у этого писателя, сборник «малой» и «средней» прозы представляет собой повествовательный цикл, части которого объединены в одно целое не сюжетом, и не системой персонажей, но единством замысла и той главной идеи (сверхцели), которая доминирует в данном сборнике. Так было со сборниками рассказов «Планка» и «Следы на мне», например.
Следует заметить, что сборник «Боль» свидетельствует о новом этапе эволюции в творчестве Евг. Гришковца. О том, что грядут перемены, можно было предположить по книге эссе писателя «Письма к Андрею. Записки об искусстве»» (2012), в которой он делает попытку, на наш взгляд, весьма успешную, определить свое писательское кредо. Так, в первом письме актуализируется идея о том, что человеческая жизнь наполнена не столько событиями, сколько переживаниями. «Если рассматривать жизнь как череду переживаний, а именно таким образом я и хочу её рассматривать, то выясняется, что в жизни этих самых переживаний случается много больше, чем заметных событий» [Гришковец: 2012, 4].
Чувствительность - отличительная черта героев прозы Евг. Гришковца начиная с «Рубашки». «Мужчина на грани нервного срыва» играют главную роль и в «Планке» и в «Асфальте». В моноспектаклях, хотя и говорится о чувствах, но здесь в большей степени присутствует анализ, наблюдение со стороны, попытка объяснить.
Размышляя в «Письмах к Андрею» о том, чем различаются такие, наполняющие жизнь человека понятия, как: результаты и переживания Евг. Гришковец замечает: «Ценность же переживаний таинственна. Она не может быть видна и часто не может быть ПОНЯТНА даже самому переживающему. Часто человек страдает и хочет избавиться от переживаний, которые мешают ему получить радость от результата» [Гришковец: 2012, 7]. По Гришковцу, люди, ориентированные на результат и достигающие своего результата, понятны и уважаемы обществом; человек же переживающий вносит разлад в свою жизнь и сомнения в правильности выбранного жизненного вектора в других. Умея переживать, они умеют сопереживать, сочувствовать чужому переживанию. Далее писатель приходит к выводу о том, что художник (в широком смысле слова) ориентируется не столько на прагматический результат, сколько на переживание, для него важно чувство, побуждающее человека к действию, поступку.
_НАУЧНОЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ «CETERIS PARIBUS» №10/2016 ISSN 2411-717Х_
Подобно пушкинскому Сальери, Гришковец в трех выпусках книги «Год Жжизни» попытался разъять на составляющие собственные переживания в блогосфере. Однако довольно скоро отказался от такого варианта постижения мира и человека [Мир в сети]. Во-первых, потому что в блогах, в том же ЖЖ, появляются не собственно тексты, но их наброски, недо-тексты, то есть черновики, над которыми необходимо еще поработать. И, во-вторых, изучение переживания, анализ переживания, попытка детального исследования каждого микрочувства, из которых состоит переживание, - не нуждается в мобильном интерактивном отклике посещающих те или иные блоги читателей. «Служенье Муз не терпит суеты...»
Поэтому к новому творческому повороту в сборнике «Боль» писатель пришел вполне осознанно. Здесь следует обратить внимание уже на его заглавие. 'Боль' В обыденном сознании - это ощущение физического или душевного страдания. Такое определение мы видим и в «Толковом словаре» Ожегова, и в Большом энциклопедическом словаре. Более развернуто показано значение слова 'боль' В. Даля, который приводит обширный синонимический ряд к этому слову: болезнь, болесть, хворь, хвороба, хворость, недужина, недуг, немочь, немощь, немогута, скорбь (телесная), хиль, хилина, боля, нездоровье (здесь речь идет о наименовании физической боли). И о боли душевной - чувство горя, истомы, страданий душевных; скорбь, грусть, тоска, кручина, жаль, сокрушение, журьба [Даль: 1978, Т. 1, 113].
Если в первых двух справочниках определение значения слова 'боль' дается в нейтральном контексте, то в словаре Даля синонимические ряды носят явно этноментальный характер. Об определенной разнице в описании восприятия боли и понимания боли в русской и европейской традиции размышляет автор очерка «Феномен боли в европейской культуре» [Хайдарова: 2011]. В современном постиндустриальном обществе боль находится «под запретом», с ней борются, создаются пилюли, притупляющие как телесную, так и душевную боль. В традиционном, ориентирующемся на конфессиональную этику обществе, боль воспринимается как нечто естественное, необходимое для понимания феноменов жизни и смерти явление.
Петербургский философ Г. Р. Хайдарова в аналитическом научном обзоре «Феномен боли в культуре» замечает, что Ф. Ницше, определивший основные векторы развития европейской и русской гуманитарной мысли на рубеже 19 и 20 вв., подчеркивал «фундаментальный характер опыта боли и обратил внимание на ее дефицит у современного человека: лишения и телесные муки в прошедшие «века страха» были «хорошей школой» и «добровольные упражнения в боли» являются средством, необходимым для самосохранения человека» [Хайдарова: 2012, 5].
Конечно, Евг. Гришковец, как человек, живущий - даже не на рубеже двух столетий - а уже вполне убедительно во втором десятилетии XXI века, менее категоричен. Он исследует боль как переживание, как некий феномен, характеризующий ту или иную культурно-историческую ситуацию.
Поэтому слово 'боль' играющее доминирующую роль в заглавии сборника и актуализированное в трех повествовательных его частях, приобретает черты концепта, в котором сосуществуют такие «слои», как: образный, ассоциативный, символический. Восприятие этих «слоев» обусловлено и творческой индивидуальностью писателя, и культурно-исторической, ментальной ситуацией времени написания текста и времени постижения текста, и системой образов-символов, разрешающих «проблему души нашего времени» [Миллер: 2000; Тарасова: 2003].
В повести, начинающей сборник, «Непойманный» развертывается, казалось, вполне проверенный писателем сюжет - встреча приятелей, занимающих неравное социальное положение. Однако Борис (успешный) воспринимается Вадимом (неуспешный) не как приятель, но как стариннейший друг. И Гришковец на протяжении всей повести показывает тот душевный труд, ту, столь редкую в подобной ситуации, деликатность, при помощи которых герои пытаются сохранить, поддержать, те подлинно дружеские чувства, которые зародились еще в студенческой юности. Для них дружба - это то, что удерживает их на грани между состоянием «добиться результата во что бы ни стало» и состоянием даже не чувствительного, но чувствующего человека. Но идет время, меняются обстоятельства их жизни, меняется что-то и в них самих. Однако они все еще нужны друг другу, их редкие встречи - это возможность побыть самим собой, не надевать маску, быть искренним, довольно часто такие встречи завершаются ссорой (вполне пьяной), но и ссора не помеха для их дружбы, это некая составная часть их личного праздника. Их
_НАУЧНОЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ «CETERIS PARIBUS» №10/2016 ISSN 2411-717Х_
ссоры не мешают одному (Борису) помнить о днях рождений детей и жены Вадима и передавать им хорошо продуманные, выбранные со вкусом подарки. Они не мешают другому (Вадиму) поддерживать в его творческих исканиях сына Бориса Митю, любить его, по-отцовски оберегать.
Казалось бы, идиллия. Однако сцена встречи, с которой начинается повесть, никак идиллической не назовешь. Вадим (подчеркнем еще раз - гораздо менее успешный) приехал в загородный дом к Борису (очень успешному, с точки зрения Вадима, - чрезмерно успешному) просить денег.
Они ему были необходимы для того, чтобы поддержать работу клуба, который в кризисные времена начал понемногу разваливаться. Денег нужно было много, и они были нежны очень срочно. Так сложилось, что просить можно было только у Бориса.
Для Вадима это ситуация весьма болезненная, некомфортная, неудобная. Борис - друг. Поэтому просить его ссудить деньги в долг - ситуация практически невозможная: она предполагает иной уровень отношений, более отчужденный, и иное качество отношений (Вадим уже не в роли друга, но в роли просящего). И эта встреча заканчивается, как всегда, срой двух друзей, и Вадим так и не попросил денег в долг, не смог, не получилось, слишком болезнен был разговор, перешедший в ссору. Ссора возникла не совсем на пустом месте. В отцовский дом на каникулы вернулся Митя, который, с точки зрения, Бориса, не реализовал отцовских надежд. Возможно, в Лондоне, куда Митя был отправлен на учебу, он не стремился получать знания по английской юриспруденции, возможно, он попал в дурную компанию, возможно, он стал там покуривать или подсел на таблетки, - но появление двадцатилетнего сына - чрезмерно худого, чрезмерно издерганного, чрезмерно отстраненного от семьи - это причина боли, которую испытывает Борис. Вадим понимает ситуацию, он со-переживает, со-чувствует другу. Естественно, он не может заговорить о своей просьбе, но пытается передать Борису свое понимание ситуации с Митей, дает какие-то советы.
Здесь следует уточнить, что Митя - это третий персонаж, переживающий боль, болезненное состояние, которое обусловлено и невозможностью решать сою судьбу самому (как только Мите исполнилось четырнадцать лет, все решения, кардинально меняющие жизнь сына, принимал Борис), и современным своим состоянием без денег, без родительской ласки (Борис нарочито жесток с сыном), возможно (однако это домыслы и опытного владельца ночного клуба Вадима и много повидавшего в этой жизни Бориса) Митя - наркоман, и ему не на что купить очередную дозу.
Если не принимать к сведению третье предположение, то Митя переживает боль душевную, которая спровоцирована, в первую очередь, жестокость отца. Кстати, жестокость - это одно из понятий, конгруентных (рядоположенных) к понятию боли. Автор книги Философия боли» А. Ю. Вейтлесен приводит цитату из статьи современного американского философа Ч. Ф. Элфорда: «Жестокость разрывает границы, делающие нас людьми» [Вейтлесен: 2010, 145].
В принципе, друзья в процессе ссор так же бывают жестоки по отношению друг к другу. Однако эта жестокость нейтрализуется равными правами обоих и тем жизненным багажом, довольно непростым.
Вопрос о деньгах все-таки был поднят, но уже позже, на другой день. Случилось это спонтанно, в ресторане, владельцем которого был Вадим и который он собирался продать, чтобы спасти клуб. Деньги Борис обещал.
Вадим с женой опять приезжает в загородный дом друга. Здесь в субботний день празднуется день рождения супруги Бориса. Вроде бы и праздник - хороший стол, гости, непринужденная беседа, фейерверк. Но для Вадима это мучительные минуты, часы, отделяющие его от того момента, когда они с другом уединяться в его кабинете и он (Вадим), наконец напишет расписку (на расписке настоял именно он) и получит деньги (деньги немалые - 50 тысяч евро).
Однако и Борис переживает свои мучительные минуты: супруга для него - чужой человек, он вынужден играть роль успешного семьянина; главный же источник боли - сын. Ситуация с Митей непонятна: вроде бы и есть намеки на увлечение наркотиками, но вроде бы все не так фатально. И видно, что сыну плохо, но что с этим делать Борис не знает и применяет единственно известный и отработанный во многих передрягах прием борьбы за достижения результата - жестокость.
_НАУЧНОЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ «CETERIS PARIBUS» №10/2016 ISSN 2411-717Х_
Несколько мелких эпизодов, когда Митя просит немного денег бросить на телефон - ему необходимо позвонить, но диалогу Мити и Вадима помешали, потом Митя просит у Вадима же его телефон, чтобы все-таки позвонить, но в этот момент на террасе появляется Борис, - подтверждают, в каком нервно-болезненном, пограничном состоянии находится единственный наследник Бориса.
Это понимает Вадим, поэтому, когда они с другом все же уединились в кабинете и начали разговор, беседа пошла по незапланированному руслу - не о деньгах, а о Мите и необходимости сострадания, сочувствия к нему. И, как всегда, встреча завершается ссорой, результаты которой оказались даже не драматическими, а, скорее, трагическими.
Во время ссоры Вадим кричит: «Для тебя же людей нет. Не существует. если ты с сыном. Со своим сыном эксперименты устраиваешь, то что про остальных говорить? Про меня?» [Гришковец: 2014, 153]. Ссора выходит ужасная, друзья расстаются врагами, ни о каких деньгах разговору не может быть.
И дальше происходит своего рода немая сцена, во-первых, потому, что Вадим делает все молча, ничего не говорит; во-вторых, потому что во время этой сцены нет никого ни в самом кабинете, ни рядом с ним. Герой изгоняется из дома друга, но с соблюдением каких-то приличий. Сам хозяин ушел в свои комнаты, поручив своему шоферу проводить гостей до такси. Вадим, спустившись на первый этаж, вспоминает, что оставил в кабинете Бориса свой пиджак, поднимается туда вновь, в кабинете он видит свалившийся на пол портфель хозяина, из которого вывались приготовленные ему, Вадиму, деньги.
Далее идет психологически точно проработанный этюд: Вадим, находясь еще в пылу поединка-полемики, подбирает эти деньги и кладет их в карман своего пиджака. В этот момент он ни на минуту не задумывается, что происходит кража. «У Вадима от гнева в глазах все пошло кругом. Вспомнился Умар Магомедович, вспомнилось все, что Вадима ждет уже в понедельник, вспомнился брезгливый голос Бори: "Брысь! Вон, я сказал!"» [Гришковец: 2014, 157].
Сцена завершается тем, что Валерий - шофер и помощник Бориса - проводил Вадима и его жену к такси, заметив, что таксиста долго пришлось будить: у человека нервы и совесть чисты. Эта, незначительная, на первый взгляд, фраза, фактически является эпиграфом к третьей - заключительной -части повести.
Когда в воскресенье Вадим просыпается дома, для него начинается ад, конец света для отдельно взятого человека. Нескончаемые попытки дозвониться до Бориса ни к чему не приводят - телефон заблокирован. Попытки найти Бориса через его секретаря и шофера так же не увенчались успехом. Когда Вадим прикасается к, по сути, украденным, деньгам, его руги обжигает. Он перепрятывает деньги. Более всего он боится, что в похищении это кругленькой суммы обвинят не его, а кого-нибудь из домашних.
В конце концов, в понедельнике он добирается до офиса Бориса, встречается с ним, никакого разговора не получается, Борис не дает ему и слова вставить, отдает обещанные деньги, разрешает написать расписку, говорит если не о конце дружбы, но о том, что необходимо сделать в их отношениях перерыв. Обвиняет Вадима в лакействе.
Из этой встречи Вадим понимает одно, что его никто не заподозрил в воровстве. Для него мучительно держать две пачки денег - свои и не-свои. Он находит конверт, пишет Борису письмо, в конверт вкладывает не-свои деньги и письмо. И отправляется опять на фирму Бориса.
Финал повести - страшная, трагическая развязка. По косвенным сведениям Вадим узнает, что в краже денег был обвинен Митя и что Митя в отчаянии повесился. Иными словами, количество боли, которое был вынужден испытать сын Бориса переросло возможные пределы и он покончил с этой непереносимой им душевной болью весьма радикальным, но не-разумным способом. Для своей жизни, для своей судьбы он оказался непойманным: он не прожил свою жизнь, судьба не смогла охватить его, вовлечь в движение по пути, ему предназначенному.
Непойманным - в значении - неуловимым (как правило, в прямом значении этого слова) являлся на всем продолжении повести Борис. Его уносила от семьи, от сына, от друга круговерть жизни, посвященной достижению результата. В метафорическом значении - Борис оказался неуловим для звонка Вадима, и это обстоятельство привело к трагическому результату.
_НАУЧНОЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ «CETERIS PARIBUS» №10/2016 ISSN 2411-717Х_
Не пойман - не вор. На эту пословицу намекает заглавие повести. Однако эта пословица звучит здесь иронично. Не пойман, но доволен ли сложившимися обстоятельствами. Для Вадима конец света наступил при жизни. Несмотря на амбивалентность развязки, все, что автор определил в качестве значимых черт героя, позволяет сделать вывод о том, что для души Вадима наступило время, скорее всего нескончаемое, хождения по мукам.
Следует заметить, что Евг. Гришковец, не только писатель, точно и тонко наблюдающий за жизнью человеческой души, но и художник, умеющий видеть и понимать социальные обстоятельства жизни как отдельного человека, так и общества в целом [Болтян: 2006. 22.10]. Само слово 'боль' и сопутствующие ему понятия по частоте употребления в повести не намного опережают такой образ-понятие, как 'деньги'. Отсутствие денег приводит к жизненной катастрофе Вадима и Митю. Однако владеющий приличным капиталом, Борис так же страдает от непонятости близкими людьми, от невозможности выйти из круга погони за деньгами. Так, по Гришковцу, деньги - это боль. Или причина боли. Писатель утверждает невозможность лекарства, излечивающего от этой боли.
Если повесть «Непойманный» строится отчасти по художественным законам, которые были уже отработаны в процессе создания романа «Асфальт», то два рассказа составляющих вторую часть сборника «Боль», свидетельствуют о вполне конкретных попытках эксперимента.
Так, сами заглавия рассказов - «Ангина» и «Палец» - утрированно обыденные. Однако не надо забывать, что и автор, и читатель воспринимают сборник «Боль» как цикл, части которого подчинены единому замыслу. Поэтому идущие следом за имеющей подчеркнуто трагический пафос повестью, рассказы, в ожидании читателя, должны, если не поддерживать этот пафос, но в какой-то степени соответствовать возвышенной эмоциональной составляющей. Однако обыденность звучания заглавия рассказов приводит читательские ожидания к некому диссонансу.
Первые читатели книги иногда наивно замечали в блогосфере, что в повести дается представление о боли душевной, а в рассказах - о боли телесной. Многие вспоминали, как тяжело болеть ангиной, кто-то делился опытом боли от пораненного пальца. Думается, что рассказы из сборника о более сложном переживании и понимании боли. Боль он начинающейся ангины приводит героя одноименного рассказа к мыслям - пусть и смутным, не отчетливо понимаемым в болезненном состоянии - о жизненном пути, и о том, что одиночество, переживание одиночества - это причина боли, причем более сильной и непереносимой, чем боль физическая от надвигающейся и захватывающей все большую территорию тела простуды.
Рассказ «Палец» ориентирован на сказовое повествование: в его сюжетосложении явный намек на некоторые сюжетные обстоятельства пушкинской «Сказки о рыбаке и рыбке». Роль золотой рыбки в финале рассказа выполняет линь, пойманный героем на ночной рыбалке. Рыбную ловлю ночью он устраивает для того, чтобы как-нибудь притупить боль от ушибленного пальца. Чудесным образом излеченный от боли, Виталий отпускает свою «золотую рыбку» назад в реку. Однако переживание телесной боли в рассказе «Палец» символизировало переход героя, находившегося за пределами природного мира (человек города, все, что было связано с природой, его раздражало), к подлинной жизни, наполненной не только урчанием гоночного автомобиля, но плеском воды, жужжанием жука, шелестом камыша. Финал рассказа позволяет сделать предположение, что Евг. Гришковец, автор не только психологической или социально-психологической, но и создатель оригинальной художественно-философской прозы.
Список использованной литературы
1. Болотян И. Гришковец: автор, феномен, синдром // Литературная Россия, 2006, 22 октября.
2. Ветлесен А. Ю. Философия боли. М.: Прогресс-Традиция.
3. Гришковец Е. В. Боль. М.: Махаон, 2014
4. Гришковец Е. В. Письма к Андрею. Записки об искусстве. М.: Махаон, 2012.
5. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Русский язык, 1978. - Т. 1: А - 3. - 1978. - 699с.
_НАУЧНОЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ «CETERIS PARIBUS» №10/2016 ISSN 2411-717Х_
6. Миллер Л.В. Художественный концепт как смысловая и эстетическая категория // Мир русского слова. 2000. № 4.
7. Мир в сети: интернет и издательства: в каких формах литература существует сегодня//Ьйр: moskva.bezformata.ru
8. Тарасова И.А. Идиостиль Георгия Иванова: когнитивный аспект. Саратов, 2003.
9. Хайдарова Г. Р. Феномен боли в культуре. Аналитический научный обзор. С.-Пбг.: изд-во СпбГУ, 2011.
© Исханова З.С., 2016
