CC BY
30
Reports authorities during election campaigns in Ukraine in the 1920s
Section 3. History
Burda Vladislav Yurievich, Taras Shevchenko National University of Kyiv, postgraduate student, the Faculty of History E-mail: vlad.home.1990@gmail.com
Reports authorities during election campaigns in Ukraine in the 1920s
Abstract: The article is devoted to reports of local authorities in the context of the electoral process in the Ukrainian Soviet Socialist Republic in the 1920 s. It identifies the main theme of the critical speeches of the population during their discussion.
Keywords: Ukrainian Soviet Socialist Republic, the Communist Party, local soviets, reports.
Бурда Владислав Юрьевич, Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко, аспирант, исторический факультет E-mail: vlad.home.1990@gmail.com
Отчеты органов власти во время избирательных кампаний в Украине в 1920-е годы
Аннотация: В статье рассматриваются отчетные доклады местных органов власти в контексте избирательного процесса в Украинской Социалистической Советской Республике в 1920-е годы. Определяется основная тематика критических выступлений населения во время их обсуждения.
Ключевые слова: Украинская Социалистическая Советская Республика, коммунистическая партия, местные советы, отчеты.
В 1920-х годах большевики в Украине осуществляли комплекс мер, направленный на формирование в обществе образа «народного» характера своей власти. В связи с этим особое внимание уделялось проведению избирательных кампаний в местные советы. Ежегодные перевыборы органов власти использовались как важный элемент коммунистической пропаганды и должны были способствовать установлению связи между населением и государственными структурами. С этой целью во время избирательных кампаний практиковалось заслушивание докладов местных органов власти. Таким образом, акцентируя внимание избирателей на достижениях советской власти, большевики пытались доказать населению эффективность своей внутренней и внешней политики.
В первой половине 1920-х годов доклады органов власти включались в повестку дня избирательных сходов. На такой порядок их работы, в частности, нацеливал Президиум Всеукраинского центрального исполнительного комитета, который рекомендовал на сельских собраниях избирателей ставить отчеты председателя сельсовета, районного исполнительного комитета, а в особо крупных селах — и окружного [1; 2].
Но в 1925 г. советским руководством такая практика была признана ошибочной. Согласно исследованиям Всеукраинской Центральной избирательной комиссии включение отчетов органов власти в порядок работы избирательных сходов приводило к их чрезмерной растянутости. В результате многие избиратели преждевременно покидали избирательные участки, не дождавшись самого момента голосования [2, 242]. Кроме того, обсуждение докладов часто превращалось в критику власти и, естественно, влияло на позицию избирателей во время голосования.
Начиная с избирательной кампании 1925/1926 гг. отчеты органов власти проводились по новому — на протяжении месяца непосредственно перед самими выборами. Разделение отчетных и избирательных собраний давало возможность заранее локализировать протестно настроенные группы избирателей и минимизировать их влияние на результат выборов. Отдельно делались доклады низовых советов (сельских и городских), районных и окружных исполнительных комитетов, которые с целью охватить как можно большее количество населения они производились по избирательным участкам одного населенного пункта. Так, во время отчетной кампании 1925 г. по данным 19 округов
17
Section 3. History
на 10 сел в среднем припадало 18 отчетов сельсоветов, 8 — районных исполкомов и 1 — окружного [4, 17].
Посещаемость отчетных собраний в среднем была на 20 % меньше явки избирателей на выборы, хотя с каждым годом она увеличивалась. Если в 1926 г. в сельской местности на них явилось в среднем 30,5 % избирателей, то в 1928 г. уже 42,3 % [5, 34]. В городах этот показатель был несколько выше и колебался в районе 50 % [6, 34]. Относительно невысокая посещаемость отчетных собраний объяснялось как объективными причинами (плохая погода, отсутствие просторных помещений), так и часто низким уровнем подготовки докладчиков, нежеланием населения тратить свободное время на выслушивание формальных докладов («все равно все останется на бумаге, по-нашему ничего не будет, так что нечего туда и идти») [4, 12], почти полным отсутствием на них женщин и значительной консервативностью сельского населения.
Низкая явка женщин была, в основном, вызвана нежеланием мужского населения допускать их к участию в общественной жизни. Центризбиркомом в 1926 г. повсеместно отмечались факты, когда за приход на собрание мужчины угрожали побить женщин или выгнать их из дому [4, 21]. В 1926 г. участие в отчетной кампании взяли лишь 9 % женского населения, в 1928 - 20 % [5, 34]. Также консервативные взгляды сельского населения проявлялись и отправке на собрание одного представителя от двора [4, 19].
Неравномерной была явка и разных социальных групп, как в селе, так и в городе. В сельской местности наибольшей активностью отмечалась беднота и середняки, а самыми пассивными были наемные сельскохозяйственные рабочие.
В городах уровень посещаемости отчетных собраний также колебался по разным группам населения. По данным информационного отдела ЦК КП (б)У в 1925 г. явка членов производственных профсоюзов составила 65-80 %, непроизводственных — 25-40 %, а неорганизованного населения — 10-30 % [6, 36].
При этом избирательные комиссии постоянно обращали внимание на высокую активность граждан, пришедших на отчетные собрания. Центризбирком отмечал, что в среднем на один доклад приходилось до 20 вопросов и выступлений мест. В обсуждение в среднем брало до 10 % участников собрания. Так, в 1926 г. в Мариуполе в дискуссии по докладу горсовета взяло участие 1374 человека (5,7 % присутствующих), в Полтаве — 803 (7,2 %) [7, 84-84].
При обсуждении отчетов наибольший интерес вызывали вопросы, связанные с насущными потребностями населения: улучшение бытовых условий, расширение сети школ и больниц, борьба с бюрократизмом в соворганах, улучшение работы советов, борьба с хулиганством и грабежами. Местные избирательные комиссии, которые курировали отчетную кампанию, отмечали, что в большинстве случаев обсуждение докладов происходило оживленно с деловой критикой [8, 99].
Рядом с тем значительная часть выступлений граждан имела протестный характер. В сельской местности, в первую
очередь, это выражалось в требованиях уменьшения налогового бремени и его равномерного распределения между всеми слоями крестьянства. На этой почве распространенными были выступления, в которых осуждалась чрезмерная поддержка государством бедноты, предоставление ей налоговых льгот и покровительство комитетам незаможных селян. Это выливалось в вопросы «кто дал больше пользы стране — бедняк или середняк» [5, 35] и высказываниях, что «соввалсть заботится только о голодранцах» [4, 17].
Темой, которая постоянно поднималась во время обсуждения отчетов, было и несоответствие материального положения крестьян и рабочих. В Украине, где сельское население значительно превышало городское, предоставление существенных преференций пролетариату вызывало среди крестьян справедливое возмущение. В первую очередь это касалось законодательного нормирования длительности рабочего дня для рабочих, лучшего обеспечения товарами повседневного спроса, большей доступностью медицинской помощи в городах. Часто на отчетных собраниях звучали требования «снизить зарплату, увеличить рабочий день рабочим и служащим», «обратить все внимание соввласти на село», «одинаково с рабочими обложить налогами». Популярными также были требования забрать землю у заводов и распределить ее между крестьянами [4, 20].
В городах большинство критических выступлений было связано недочетами действующей власти в решение жилищной проблемы, обеспечения продуктами питания и вообще слабой эффективностью местных органов власти. Например, в 1928 г. на отчетном собрании в Днепропетровске один рабочий заявил: «Нам нужен хлеб, а не дом культуры. Едят ли главковерхи такой хлеб, как рабочие, с ячменя и кукурузы. Сейчас рабочий ест, как скотина» [7, 20].
По сравнению с экономическими и бытовыми, требования политического характера звучали значительно реже. Чаще всего их высказывали представители зажиточного крестьянства, лишенцы (лица, лишенные избирательных прав) и исключенные из партии. Больше всего они критиковали избирательное законодательство. Особенно это касалось положений, которые ограничивали круг лиц, пользующихся правом голоса. Протесты против такой политики значительно усилились после издания 18 декабря 1926 г. новой избирательной инструкции, которая значительно расширила круг лишенцев [9, 1389-1395]. По сравнению с прошлым годом их количество возросло с 1,4 % до 4,6 % от общего числа населения, старше 18 лет [10, 67]. Так, например, норма, которая предполагала лишение права голоса лиц, которые используют наемный труд при использовании сельскохозяйственных машин (молотилок, сеялок, мельниц), оценивалась их владельцами как мера направленная против интенсификации и машинизации села. На отчетных собраниях звучали требования, чтобы избирательных прав лишал сельской сход, а не избирательная комиссия [4, 19].
Распространенными были требования сравнения в политических правах крестьянства и рабочих, их пропорционального представительства в государственных органах.
18
The pagan sacrifice in the “Lex Salica”
В наиболее радикальной форме они находили выражение в заявлениях о необходимости превращения государства из «рабоче-крестьянского» в «крестьянско-рабочее» путем наделения законодательными функциями беспартийных селянских конференций [4, 20].
Подвергался критике и активно пропагандируемый коммунистической партией тезис о «советской демократии». Местами на отчетных собраниях участники дискуссий отмечали безальтернативность избирательного процесса и засилье партийцев во всех государственных учреждениях. Например, в Конотопе один служащий заявил, что «Выборы проводятся только для виду, потому что на все ответственные должности уже назначены коммунисты. Разговоры о демократии — одни красивые слова, а на деле в СССР еще хуже, чем в буржуазных государствах» [7, 21].
Количество критических выступлений возросло в конце 1920-х годов. Свертывание новой экономической политики, провозглашение курса на индустриализацию, борьба с любыми проявлениями инакомыслия находили свое отображение на отчетных собраниях. Усиления внимания к развитию промышленности расценивалось крестьянством, как отказ государства решать насущные проблемы сельского населения: «Строят за 300 млрд. Днепрогэс и 19 этажные дома в Харькове, а у нас ничего нет, хоть берут все». Недовольство новым экономическим курсом местами проявлялось и в среде пролетариата, что
было связано с отсутствием существенного прогресса в улучшение бытовых условий жизни при одновременном выделение значительных средств на строительство новых предприятий. Так, при обсуждение доклада горсовета в Днепропетровске на заводе им. Дзержинского один рабочий заявил, что «надо сначала дать хорошую квартиру, одежду и сытную пищу, а потом говорить по поводу индустриализации» [7, 20].
В некоторых случаях даже звучали слова о поддержке «правого уклона» в партии, с представителями которого ассоциировалось продолжение новой экономической политики. Так, в одном из сел Яблуновского района При-луцкого округа в 1928 г. крестьяне выступили с заявлением, что «будем иметь возможность жить и хозяйствовать тогда, когда успех одержит правый уклон» [11, 36].
Но, несмотря на довольно значительное количество критических замечаний, выступления против власти большевистской партии были единичными, а популярный еще в начале 1920-х годов лозунг «советы без коммунистов», начиная с середины десятилетия, фактически уже не поднимался. В основном населением выдвигались требования экономического характера и улучшения бытовых условий жизни. При этом сам факт докладов органов власти о своей работе и возможность их критической оценки создавали иллюзию подотчетности государственных структур простым гражданам.
Список литературы:
1. ЦДАВОУ - Ф. 2. - Оп. 3. - Д. 175.
2. ЦДАВОУ. - Ф. 1. - Оп. 2. - Д. 1754.
3. ЦДАГОУ - Ф.1. - Оп. 20. - Д. 2222.
4. ЦДАВОУ. - Ф. 1. - Оп. 3. - Д. 2382.
5. ЦДАГОУ. - Ф. 1 - Оп. 20. - Д. 3018.
6. ЦДАГОУ. - Ф. 1. - Оп. 20. - Д. 2543.
7. ЦДАВОУ. - Ф.1. - Оп. 4. - Д. 1111.
8. Гонтар А. В. Городские Советы Украины./А. В. Гонтар. - К.-Одесса, 1990.
9. ЗУ УСРР. - 1926. - №. 79. - С. 1389-1395.
10. ЦДАВОУ. - Ф. 1. - Оп. 3. - Д. 522.
11. ЦДАГОУ. - Ф. 1. - Оп. 20. - Д. 3011.
Dryakhlov Vladimir Nikolaevich, Volgo-Vyatsky Institute (Branch) of Moscow State Law University named after O. E. Kutafin, Associate Professor, the Department of Theory and History of State and Law
E-mail: vdryakhloff@mail.ru
The pagan sacrifice in the “Lex Salica”
Abstract: Information from the “Lex Salica" is analyzed as an evidence of the existence of the pagan cult. It shows us some stages in the disintegration of the pagan rituals among the Salian Franks.
Keywords: “Lex Salica”, paganism, sacrificial cattle, pagan sacrifice.
The Salian Franks were defeated by the Roman Emperor dependent population in the north of Gaul. This place was Julianus (355-363) and were settled as the conquered and named “Toxandria” and was situated somewhere on the left
19
