CC BY
18
Лексические повторы в бессоюзных сложных предложениях (На материале «Писем русского путешественника» Н. М. Карамзина)
Конец XVIII - начало XIX века — новый этап в развитии русского литературного языка — отмечен творчеством Н. М. Карамзина — яркого представителя «нового слога», одного из создателей современного русского литературного нормированного языка и одного из основоположников русского сентиментализма. По словам В. И. Кулешова, «сентиментализм выступал как наследник всех прежних завоеваний русской литературы и как ее новое слово»1.
«Письма русского путешественника» — один из важнейших текстов русской литературы XVIII века. Н. М. Карамзин начал писать их после возвращения из путешествия по Европе в 1792 г. Части романа печатались в «Московском журнале» и в альманахе «Аглая» на протяжении нескольких лет. В 1801 году «Письма...» вышли отдельной книгой.
Как представляется, новаторство Карамзина проявляется прежде всего в стилистике каждого его произведения, где он проявляет себя не только мудрым теоретиком, но и блистательным практиком. Достаточно сравнить разнообразие стилистических
1 Кулешов В. И. История русской критики XVIП-XIX вв. М., 1978. С. 57; Лотман Ю. М., Успенский Б. А. «Письма русского путешественника» Н. М. Карамзина и их место в развитии русской культуры // Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. Л., 1984. С. 525-607.
начал его исторических повестей и «Истории Государства Российского», его сентиментальной прозы и публицистических произведений (оригинальных и переводных).
Карамзин был также одним из создателей русского литературного нормированного языка. В определенной степени Карамзин ориентировался на опыт образования французского литературного нормированного языка, который создавался на основе разговорной французской речи. Карамзин стремился создать язык, доступный всему образованному обществу, язык «чтоб писать, как говорят, и говорить, как пишут».
Слова, фразеологизмы, синтаксические конструкции у Карамзина тщательно отобраны. Они не случайны. Главная задача -воздействие на читателя, а эти языковые средства должны были в этом помочь.
Наиболее ярко стилистические особенности проявляются в синтаксической организации произведений Н. М. Карамзина: «Именно через структуру предложения, его объем, способы его распространения и членения, а также через характер и способы сочетаний предложений друг с другом, через своеобразие периодов от одного предложения к другому, от одного абзаца к другому, осуществляется единое движение мысли художника, находит свое выражение присущий именно ему характер этого движе-
ния».2
Анализ бессоюзных сложных предложений показал, что большинство бессоюзных сложных предложений в «Письмах русского путешественника» Н. М. Карамзина — предложения с пропозиционными отношениями, из которых наиболее распространенным является перечислительный тип отношений, что связано прежде всего с преобладанием описания в тексте.
Для анализа в данной статье были выбраны наиболее яркие бессоюзные сложные предложения — предложения с лексическими повторами при перечислительных отношениях.
Лексические повторы нередки в тексте «Писем русского путешественника». В бессоюзных сложных предложениях с перечислительными отношениями они играют особую роль. Бессоюзные сложные предложения с лексическими повторами в начале частей сложного предложения некоторыми исследователями рассматриваются как особый тип сложного предложения. Например, С. Г. Ильенко подобные предложения выделяет в отдельный тип сложносочиненных собственно-интонационных предложений (например, Я без тебя не прожил ни минуты, я без тебя ни шагу не ступил). Такие предложения имеют «значение развивающегося содержания, при котором каждое последующее предложение
2 Сильман Т. И. Проблемы синтаксической стилистики (на материале немецкой прозы). Л., 1967. С. 5.
как бы уточняет и развивает тезис, являющийся общим для всех предложений, объединенных интонацией в единое интонационное целое».3 Эти предложения противопоставляются сложносочиненным интонационным предложениям, которые синонимичны сложносочиненным союзным (здесь потенциально возможен союз): Волны звучали, солнце сияло, море смеялось.
Карамзин, по мнению Г. Н. Акимовой, один из первый использовал экспрессивные конструкции. Предложения с лексическими повторами — конструкции экспрессивного синтаксиса. «Структурные особенности таких повторов, заключаются в синтаксическом распространении повторной словоформы, что добавляет новую информацию и обогащает повествование». 4
Самые частотные лексические повторы в бессоюзных сложных предложениях с перечислительными отношениями — повтор наречия в начале частей сложного предложения. Например:
Таким образом, на самом себе испытал я справедливость того, что Руссо говорит о действии горного воздуха. Все земные попечения, все заботы, все мысли и чувства, унижающие благородное существо человека, остаются в долине — и с сожалением смотрел я вниз на жителей Лаутербруннена, не завидуя им в том, что они в самую сию минуту увеселялись зрелищем серебряного Штауб-баха, освещаемого солнечными лучами. Здесь смертный чувствует свое высокое определение, забывает земное отечество и делается гражданином вселенной; здесь, смотря на хребты каменных твердынь, ледяными цепями скованных и осыпанных снегом, на котором столетия оставляют едва приметные следы1, забывает он время и мыслию своею в вечность углубляется; здесь в благоговейном ужасе трепещет сердце его, когда он помышляет о той всемогущей руке, которая вознесла к небесам сии громады и повергнет их некогда в бездну морскую (Пастушьи хижины на Альпийских горах, в 9 часов утра, с. 258)5.
В данном отрывке мы видим повтор местоимения весь в предложении Все земные попечения, все заботы, все мысли и чувства... и повтор наречия здесь. В предложении с повтором наречия «здесь» главной оказывается бессоюзная связь, несмотря на наличие союзной связи. Это происходит за счет повтора наречия.
3 Ильенко С. Г. Бессоюзные сложные предложения в русском языке. Лекция по курсу Современный русский литературный язык. Л., 1961. С. 143-14.
4 Акимова Г. Н. Новое в синтаксисе современного русского языка. М., 1990. С. 129.
5 Карамзин Н. М. Письма русского путешественника («Литературные памятники»). Л., 1984.
В следующем отрывке несколько предложений, объединенных повтором наречий места (тут, везде, там). Вначале отрывка бессоюзное сложное предложение с повтором наречия тут: Тут не королева, а только прекрасная Мария, как милая хозяйка, угощала друзей своих; тут, в низенькой галерее, закрываемой от глаз густою зеленью, бывали самые приятнейшие ужины, концерты, пляски граций. Словари современного русского литературного языка рассматривают наречие тут как разговорное6, но «Словарь Академии Российской» не отмечает разговорность этого слова.7 Возможно, и для Карамзина наречие тут не воспринималось как разговорное, поскольку в «Письмах русского путешественника» оно так же частотно, как и наречия здесь, там и др.
Далее мы видим бессоюзное сложное предложение с сопоставительными отношениями (Сад Трианона есть совершенство садов английских; нигде нет холодной симметрии; везде приятный беспорядок, простота и красоты сельские) с коррелирующими наречиями нигде — везде, затем повтор наречия везде в следующем простом предложении (Везде свободно играют воды, и цветущие берега их ждут, кажется, пастушки). В «Письмах русского путешественника» достаточно часто встречаются бессоюзные сложные предложения с объяснительными и перечислительными или сопоставительными отношениями: Прелестный островок является взору: там, в дикой густоте леска, возвышается храм любви; там искусный резец Бушардонов изобразил Амура во всей его любезности. В данном случае еще присутствует повтор наречия места там.
Приятные лесочки с английскими цветниками окружают уединенный домик, любезностию посвященный любезности и тихим удовольствиям избранного общества. Тут не королева, а только прекрасная Мария, как милая хозяйка, угощала друзей своих; тут, в низенькой галерее, закрываемой от глаз густою зеленью, бывали самые приятнейшие ужины, концерты, пляски граций. Софы и кресла обиты собственною работой Марии-Антуанеты; розы, ею вышитые, казались мне прелестнее всех роз натуры. Сад Трианона есть совершенство садов английских; нигде нет холодной симметрии; везде приятный беспорядок, простота и красоты сельские. Везде свободно играют воды, и цветущие берега их ждут, кажется, пастушки. Прелестный островок является взору: там, в дикой густоте леска, возвышается храм любви; там искусный резец Бушардонов изобразил Амура во всей его любезности. Нежный бог ласковым взором своим приветствует входящих; в чертах лица его не видно опасной хитрости, коварного лу-
6 Словарь современного русского литературного языка. Т. XV. М.-Л., 1963. С. 1164; Словарь русского языка. М., 1983. Т. IV. С. 429.
7 Словарь Академии Российской. Ч. VI. СПб., 1794. С. 316.
кавства. Художник представил любовь невинную и счастливую (Париж, июня.., с. 477).
Повтор прилагательных приятный и прелестный (приятные лесочки, самые приятнейшие ужины, приятный беспорядок, прелестнее всех роз натуры, прелестный островок) и слова с уменьшительно-ласкательным суффиксом (приятные лесочки, уединенный домик, прелестный островок) также создают определенный настрой у читателя.
Возможен повтор нескольких слов в начале частей бессоюзного сложного предложения (нигде нельзя найти столько):
Правда, любезный А. А., Париж есть город единственный. Нигде, может быть, нельзя найти столько материи для философских наблюдений, как здесь; нигде столько любопытных предметов для человека, умеющего ценить искусства; нигде столько рассеяния и забав. (Париж, мая.., с. 404).
Начало следующего рассказа начинается с модального слова например, что характерно для «Писем русского путешественника». Мы видим повтор наречия уже (Уже бездна разверзла под ним зев свой — уже острые граниты готовы были растерзать несчастного, — но он зацепился ногою за камень и повис над пропастью.) и повтор местоимения никто и предложно падежного сочетания между + тв. п. сущ. (Никто из товарищей не мог помочь ему; никто не отваживался лезть на вершину утеса. Долго висел он между небом и землею, между жизни и смерти; наконец удалось ему схватиться руками за камень, стать на ноги и спуститься вниз.) Все эти повторы показывают драматичность ситуации. Наречие наконец в конце повествования показывает благополучный исход происходящего, обрыв сложной ситуации.
Но не одна птица сия умерщвляет безоружных коз: альпийские охотники еще для них страшнее. Презирая все опасности, с удивительным проворством взбираются они на крутизны; однако ж многие погибают, падая в пропасти или утопая в море снегов. Страшные анекдоты о них рассказывают. Например, один грин-дельвальдский охотник, гонясь на Шрекгорне за козою, перебирался с камня на камень и вдруг на ужасной высоте поскользнулся. Уже бездна разверзла под ним зев свой — уже острые граниты готовы были растерзать несчастного, — но он зацепился ногою за камень и повис над пропастью. Представьте себе весь ужас его положения! Никто из товарищей не мог помочь ему; никто не отваживался лезть на вершину утеса. Долго висел он между небом и землею, между жизни и смерти; наконец удалось ему схватиться руками за камень, стать на ноги и спуститься вниз (Гора Шейдек, 10 часов утра, с. 261).
В предложении «Уже бездна разверзла под ним зев свой — уже острые граниты готовы были растерзать несчастного, — но он зацепился ногою за камень и повис над пропастью» части сложного предложения соединены при помощи тире, что показывает большую паузу, большую напряженность. У Карамзина и у многих других авторов особенно часто видим тире, обозначающее последовательность фактов, смену одного явления другим, иногда — включение одного действия в другое. Расстановка знаков препинания - один из способов воздействия на читателя, создающий определенный настрой у читателя. Как полагает Г. Н. Акимова, для прозы Н. М. Карамзина характерно экспрессивное употребление тире при нарочито подчеркнутом расчленении текста.
В следующем примере похожая ситуация — повтор наречия «еще» и тире между частями сложного предложения. Но в данном случае представлена Н. М. Карамзиным не реальная ситуация, а его внутренние переживания, чувства. Также мы видим бессоюзное сложное предложение с сопоставительными предложениями (Нигде не видно зелени; везде песчаные холмы, песчаные равнины), которое вводит читателя в размышления автора.
Уже открывается Дувр и высокие башни, в которых ночью зажигают огонь для безопасности плавателей. Нигде не видно зелени; везде песчаные холмы, песчаные равнины. Мы близко к берегу, но еще буря может унести нас далеко в необозримость морскую — еще опасность не миновалась — еще корабль наш может удариться о подводные граниты и погрузиться в шумящей бездне! Тогда... adieu! (Пакетбот, с. 514).
Возможно повторение не только второстепенного члена предложения, но и подлежащего или сказуемого.
Я стоял среди церкви и смотрел на множество олтарей, на которых блистало серебро и золото. Вечер приближался; все вокруг меня начинало меркнуть, все было тихо — вдруг растворились двери, и печальные братья молчания, в белых платьях, явились глазам моим; потупив в землю взор свой, медленно друг за другом шли они к главному жертвеннику и, проходя мимо висящего в церкви колокола, ударяли в него слабою рукою; унылый звон раздавался под мрачными сводами, и мысль о смерти живо представилась душе моей. Я вышел из храма — увидел заходящее солнце, и сердце мое утешилось (Лион, марта... 179G, С. 35G-351).
В данном отрывке повтор местоимения весь во множественном числе (всё). Наречие вдруг в этом же предложении резко меняет ход повествования: вначале мы видим «множество олтарей,
на которых блистало серебро и золото», а затем нам предстают «печальные братья молчания», которые «потупив взор свой, медленно друг за другом шли», «ударяли слабою рукою», «унылый звон раздавался под мрачными сводами», и у автора появляется «мысль о смерти». В конце повествования опять происходит резкая смена событий, которая в данном случае происходит за счет постановки тире в последнем предложении: Я вышел из храма — увидел заходящее солнце, и сердце мое утешилось.
Повтор личного местоимения в бессоюзных предложения с перечислительными отношениями достаточно частотен. В следующем примере мы видим конструкцию с именительным темы: предложение с повтором личного местоимения предваряет восклицательное предложение: Целость и оригинальность! повтор личного местоимения второго лица единственного числа (вы). Конструкция с именительным темы — конструкция экспрессивного синтаксиса, в которой первая часть конструкции называет предмет, а последующая, начинаясь с местоимения, ее раскрывает.
Лозаннские общества отличаются от бернских, во-первых, тем, что в них всегда играют в карты, а во-вторых, и большею свободою в обращении. Мне кажется, что здешние жители переняли не только язык, но и самые нравы у французов, по крайней мере отчасти, то есть удержав в себе некоторую жесткость и холодность, свойственную швейцарам. Сие смешение для меня противно. Целость, оригинальность! Вы во всем драгоценны; вы занимаете, питаете мою душу — всякое подражание мне неприятно (Лозанна, с. 283).
Возможен также повтор сказуемого (ветер шумел, река шумела):
При слабом свете фонарей видели мы везде страшную дичь. Ветер шумел, река шумела — и все вместе составляло нечто весьма оссианское. С обеих сторон ряды огромных камней сжимают Рону, которая течет с ужасною быстротою и с ревом. Наконец сии навислые стены сходятся, и река совершенно скрывается под ними; слышен только шум ее подземного течения. По камням, образующим над него высокий свод, можно ходить без всякой опасности. В нескольких саженях оттуда она опять вытекает с клубящеюся пеною, мало-помалу расширяется, стремится уже не так быстро и светлеет между берегов своих (Горная деревенька в Pays de Gez Марта 4, 1790, в полночь, с. 334).
При повторе глагола шуметь создается аллитерация, читатель словно слышит шум реки. Здесь также важно лексическое наполнение отрывка: «страшная дичь», «с ужасной быстротою и с ре-
вом», «весьма оссианское». Далее описание прерывается наречием наконец, после которого начинается спокойное повествование.
Возможен также повтор подлежащего и сказуемого (она призвала):
Герцогиня Амалия любила дарования. Она призвала к своему двору Виланда и поручила ему воспитание молодого герцога; она призвала Гете, когда он прославился своим «Вертером»; она же призвала и Гердера в начальники здешнего духовенства (Июля 21, с. 181).
В начале отрывка мы видим короткое предложение, которое вводит нас в рассуждение автора. В данном случае повтор «она призвала» показывает хорошее отношение автора к герцогине. Автор делает акцент на том, что именно герцогиня Амалия пригласила в Веймар и Виланда, и Гете, и Гердера.
Возможен повтор модальных слов в бессоюзных сложных предложениях:
Вдруг слышим вдали пушечный выстрел, другой, третий. «Что это?» — спрашиваю у капитана. «Может быть, какой-нибудь несчастный корабль погибает, — отвечал он, — здешнее море ужасно для плавателей». Бедные! Кто поможет им во мраке? Может быть, страшный ветер сорвал их мачты, может быть, нашли они на мель; может быть, вода заливает уже корабль их!.. Мы слышали еще два выстрела и, кроме шума волн, уже ничего не слыхали... Капитан наш сам боялся сбиться с верного пути и беспрестанно при свете фонаря смотрел на компас. (Море. С. 598)
Сначала мы видим «может быть» в ответе капитана, а затем повтор в рассуждении автора. Далее следуют слова автора: сначала восклицательное предложение (Бедные!), риторический вопрос (Кто поможет им во мраке?), а затем бессоюзное сложное предложение с повтором «может быть». В этом предложении первые две части соединены запятой, а последующая точкой с запятой. Точка с запятой показывает большую паузу, чем точка. В данном случае последняя часть сложного предложения — это вывод из всего сказанного, что и показывает точка с запятой. В конце предложения с повторами и следующего мы видим многоточие, которое показывает нам безысходность ситуации и грусть автора.
Нередко мы видим повтор определения при подлежащем. Подобные повторы также важны для повествования:
Купец, сопутник наш, пожелал нам всевозможных удовольствий в Париже и уехал к себе домой, а мы в полчаса успели отобедать,
причесаться, одеться — заперли свои комнаты, вышли на улицу и смешались с толпами народными, которые, как морские волны, вынесли нас к славному Новому мосту, Ропі пеи^ где стоит прекрасный монумент любезнейшего из королей французских, Генрика IV. Можно ли было пройти мимо его? Нет! Ноги мои сами собою остановились, взор мой сам собою устремился на образ героя и несколько минут не мог с него совратиться (Париж, 27 марта 1790, с. 368).
В данном отрывке сначала длительное повествование, которое помещается в сложное предложение с различными видами связи. Это повествование сменяется риторическим вопросом (Можно ли было пройти мимо него?) и ответом автора (Нет!), затем следует предложение с повтором определения при подлежащем (мой) и обстоятельства (сам собою). Данный повтор показывает нам личные переживания автора.
В «Письмах русского путешественника» Н. М. Карамзина мы видим разнообразные синтаксические конструкции современного русского языка: конструкции с лексическими повторами, конструкция с именительным темой.
В «Письмах русского путешественника» мы видим разнообразные лексические повторы в бессоюзных сложных предложениях с перечислительными отношениями: как повтор второстепенных членов предложения, так и повтор главных членов предложения.
Лексические повторы придают тексту «Писем русского путешественника» особый ритмико-интонационный характер. Они придают динамизм повествованию, акцентируют внимание читателя на важной для автора информации.
Особенно важными оказываются повторы наречий. Именно повтор наречий нередко создает то или иное настроение, необходимое автору.
Не соглашусь с А. И. Горшковым, который считает, что «автор стремится воздействовать на читателя именно словами, словесными украшениями, не заботясь о том, что избранные им «красивые» слова могут не только туманно изображать реальную действительность, но и вступать с нею в противоречие».8 Мы видим на проанализированных примерах совсем обратное: Н.М. Карамзин не только не усложняет свой текст лексическими повторами, а наоборот подчеркивает для читателя важные, по его мнению, моменты, создает четкость и ясность повествования.
Б. М. Эйхенбаум полагал, что речь Карамзина всегда строится по закону внутренней языковой интонации, а не по принципу
8 Горшков А. И. Теория и история русского литературного языка. М., 1984. С. 239.
описания: «Отсюда повышенная (но не ложная) риторика и торжественная периодичность его речи, из своих собственных законов построящей мелодию».9
Карамзин призывал своих современников создавать и разрабатывать русский литературный язык в собственных произведениях. Карамзин осуществил реформу языка практически, не обосновав ее развернутым образом. Во всех литературных жанрах Карамзин стремился сблизить письменный язык с разговорной речью образованного общества. И в то же время нормализация литературного языка стала связываться и с совершенствованием разговорной речи10.
Проза Н. М. Карамзина тесно связана с традициями сентиментализма, открыто демонстрирующего чувства и переживания автора. Главной литературной деятельностью Н. М. Карамзина становится проза. И это не случайно: «Сентиментализм возвысил значение прозы, верно почувствовав, что только в жанре романа или путешествия можно вполне развернуть аналитические возможности метода»11.
Жанр путешествия на протяжении всего XVIII века занимал пограничную позицию по отношению к произведениям ряда функциональных сфер (сфере художественной литературы, деловой, научной).12 Речь автора обычно была близка к обиходной речи образованного общества. Жанр путешествия предоставлял автору большую свободу в выборе темы, в использовании языковых единиц. Н. М. Карамзин экспериментирует в «Письмах русского путешественника»: многочисленные короткие восклицательные предложения, лексические повторы, параллелизм частей сложного предложения. Все эти элементы не только не случайны, а строго отобраны, продуманы автором.
Литература
Акимова Г. Н. Новое в синтаксисе современного русского языка. М., 1990.
Горшков А. И. Теория и история русского литературного языка. М., 1984.
9 Эйхенбаум Б. М. О прозе. О поэзии. Сб. статей. Л., 1986. С. 27.
10 Успенский Б. А. Краткий очерк русского литературного языка (XI-XIX! вв.). М., 1994. С. 152.
11 Кулешов В. И. История русской критики Х^П-ХК вв. М., 1978. С. 44.
12 Мальцева И. М. Записки путешествий как источник литературного языка и языка художественной литературы (к постановке вопроса) // Язык русских писателей XVIII века. Л., 1981.
Ильенко С. Г. Бессоюзные сложные предложения в русском языке. Лекция по курсу «Современный русский литературный язык». Л., 1961.
Карамзин Н. М. Письма русского путешественника («Литературные памятники»). Л., 1984.
Кулешов В. И. История русской критики XVIII-XIX вв. М., 1978.
Ломоносов М. В. Краткое руководство к красноречию // Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. VII. М.-Л., 1952.
Лотман Ю. М., Успенский Б. А. «Письма русского путешественника» Н. М. Карамзина и их место в развитии русской культуры // Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. Л., 1984. С. 525-607.
Мальцева И. М. Записки путешествий как источник литературного языка и языка художественной литературы (к постановке вопроса) // Язык русских писателей XVIII века. Л., 1981.
Сильман Т. И. Проблемы синтаксической стилистики (на материале немецкой прозы). Л., 1967.
Словарь Академии Российской. Ч. НУ. М., 1789-1794.
Словарь русского языка. Т. !-^. М., 1983.
Словарь современного русского литературного языка. Т. I-XVП. М.-Л., 1948-1965.
Успенский Б. А. Краткий очерк русского литературного языка (XI-XIX вв.). М., 1994.
Эйхенбаум Б. М. О прозе. О поэзии. Сб. статей. Л., 1986.
E. Lekhno. Repeating words in conjunctionless complex sentences (on the material of “The letters of a Russian traveller” by N. Karamzin)
On the material of “The letters of a Russian traveller” by N. Karamzin there is made an attempt to analyze the principles of usage of repeating words in the conjunctionless complex sentences. A conclusion is drawn about significance of the construction for the narrative.
