CC BY
24
DOI: 10.15643/libartrus-2020.3.3
Ренессансная природа петровских преобразований
© М. В. Иванов
Петербургский государственный университет путей сообщения Императора Александра I Россия, 190031 г. Санкт-Петербург, Московский проспект, 9.
Email: mvifp@mail.ru
В статье оспаривается традиционное представление, что в России не было эпохи Возрождения. Есть все основания признать его существование. В основе гена Возрождения лежат секуляризация культуры, свобода личности, стремящейся получить счастье на Земле, и облагораживание «Природы» путем создания техносферы. Идеальный город должен был соединить блага природы и цивилизации. Петр I выступил как правитель ренессансного типа и создал социально-технические условия для развития в России культуры Возрождения. Шедевром Возрождения стал Санкт-Петербург. В нем были созданы условия для развития культуры Возрождения. «Культурный взрыв» и большой кропотливый труд деятелей русской науки, техники, искусства, чей умственный горизонт не ограничивался узко сословными дворянскими интересами. И доминантной возрожденческой личностью в русской культуре является выходец из крестьян Ломоносов.
Ключевые слова: Ренессанс, культурный взрыв, идеальный город, техносфера, природа, секуляризация, свобода личности, Петр I, Ломоносов.
В исследовании русской культуры петровская эпоха предстает как время неустоявшегося вкуса, неорганичного смешения традиций и новаторства, соседства разнородных стилей (церковной риторики, барокко, рококо, зачатков классицизма, средневековои карнавальности, псевдофольклорнои новеллистики), макаронического языка и путаницы принципов этикета (почерпнутых из заповедеи отцов церкви и советов Эразма Роттердамского). Такая «культурная смута» сама по себе не должна смущать, если согласиться с синергетическим подходом к развитию систем. В. П. Бранскии справедливо утверждал: «Синергетическая философия истории включает в себя общую теорию социальнои самоорганизации, являющуюся далеко идущим обобщением классическои теории социального развития... В синергетическои модели глобального прогресса показана творческая роль социального хаоса в формировании новых форм социального порядка» [4]. В свете современнои теории синергетики и концепции «культурного взрыва» признание слабои структурности в ситуации большои неопределенности (бифуркации) соответствует взгляду изнутри эпохи хаоса, но при ретроспективном анализе результатов творческих поисков можно и необходимо установить логику связеи прошлого с будущим. Возрождение предстает как особая, чрезвычаино важная, кардинальная проблема. Все достижения европеискои культуры Нового времени восходят к ренессансному корню, поэтому осмыслить феномены западных «заимствовании» в петровское и послепетровское время без учета генетического принципа просто невозможно. Историки и искусствоведы склонны считать, что Россия имела Предвозрождение, но миновала Возрождение, а ренессан-сные достижения проникали в русскую культуру обрывками, спорадически и через нерегулярное освоение норм разных европеиских систем (барокко, рококо, классицизма в искусстве;
придворного этикета, бюрократических правил и т.п.), и полноценное выравнивание с государственной и духовнои жизнью Запада у нас произошло в эпоху предклассицизма, классицизма, просвещенного абсолютизма и Просвещения. К сожалению, эта тенденция ко множественным истолкованиям и равноправию любых точек зрения имеет поддержку в методологии постмодернизма [14]. Но есть все основания признать существование полноценного русского Ренессанса и рассматривать его как период «культурного взрыва» [18], в результате которого было проложено русло дальнеишего многовекового развития нашеи цивилизации.
Для установления феномена русского Возрождения требуется провести процедуру отождествления общеренессанснои модели с определенным пластом русскои культуры. Такую возможность открывает теория хронотопа М. М. Бахтина [2], которая охватывает не только литературу, но и культурно-психологические модели мира и определяется характеристиками пространства, времени и типа личности. Пространство включает в себя не просто геометрические или географические характеристики взаимоположения элементов, но и смысловую (семантическую) структуру картины мира и связано сустоичивыми, «наличными сеичас» параметрами (синхроническим срезом). Время определяет динамическии аспект (события, количественные и качественные изменения), связано с движением и модификациеи в мироустроистве (диахроническим срезом). Личность же строит свое поведение и обретает понимание мира и себя в заданных пространственно-временных координатах хронотопа. Появление нового, более развитого и более богатого внутренне исторического типа личности обеспечивается ростом ее свободы выбора, т.е. расширением реального многообразия возможностеи ее самореализации.
Такую перспективу обозначило для России европеиское Возрождение. Секуляризация об-щественнои жизни, автономия науки, философское свободомыслие, утверждение красоты жизни и стремление наити счастье на Земле - вот каковы установки Ренессанса. Естественно, изменяется и модель жизненного пространства: ею стал город, рукотворная среда. В трактате «Четыре книги об архитектуре» (1570 г.) А. Палладио описывает именно городскую среду как идеальное пространство, богатое многими социальными функциями, демонстрирующими яркое и разнообразное бытие. «Итак, я сначала поведу речь о частных домах, а затем переиду к общественным зданиям и вкратце расскажу о дорогах, мостах, площадях, тюрьмах, базиликах, или судилищах, о ксистах и палестрах... о храмах, театрах и амфитеатрах, об арках, термах, акведуках» [26, с. 503]. Э. Гарэн в статье «Леонардо да Винчи и „идеальный город"», анализируя архитектурные проекты и письменные заметки Леонардо, приходит к выводу, что союз технического совершенства и природосообразности городскои среды отразит космическую гармонию и совершенство человеческого организма. «Отсюда такое настоичивое стремление к про-странственности города, просторного и потому хорошо освещенному, который обязан своеи жизнью воде. Вода служит для передвижения по рекам, для орошения, очистки, но будто вновь соединяет нас с природои и землеи своим жизненным ритмом... Вода - кровь; движение воды -кровообращение... Улицы и каналы, дома и церкви антропоморфны и, с другои стороны, отображают универсум» [6, с. 218]. Итальянские гуманисты полагали, что в новыхусловиях восстанавливают античную традицию. В России уже ренессансная итальянская культура воспринималась как идеал, заложившии традицию. Ее и стремился продолжить Петр I. Он хотел в устье Невы создать земнои «парадиз» (раискии уголок). В 1714 г. в ситуации союза «земли и воды» -при спуске на воду корабля - Петр провозгласил: «Писатели поставляют древнее обиталище наук в Греции; изгнанные оттуда судьбами, они нашли убежище в Италии, потом рассеялись
по всей Европе, дошли до Польши, но в отечество наше не проникли по невежеству наших предков, и мы остались в тои самои тьме, в какую до появления их были погружены Германия и Польша... Теперь дошла до нас очередь, и просвещение уже не встретит препятствии в нашем Отечестве» [3, с. 130]. Известно, что при построении Петербурга император за пример взял город гондол Венецию и даже усиливал обилие воднои поверхности новои столицы, приказывая прорывать (в разветвленном устье Невы!) новые каналы. А на островах строились дома не просто новых, европеиских архитектурных стилеи, но и создавались здания, в которых реали-зовывались новые функции. Это было организованное пространство для европеиских институтов (музея - Кунсткамеры, казарм, школ, коллегии, театров, Академии наук, верфи больниц, аптек, биржи, т.п.). Именно в Петербурге возникла материальная и культурная среда, в кото-рои зарождалось русское Возрождение, причем новая столица создавалась с напряжением всех национальных и государственных сил в короткие сроки.
Петербург и есть первый шедевр русского Возрождения [11]. И стоит обратить внимание на то, что выдающимися памятниками зодчества, опорными точками архитектурного ансамбля становились здания, имеющие прикладное, даже иногда прозаически утилитарное значение. Цеха для строительства кораблеи, верфь (Адмиралтеиство А. Захарова) стали центром на плане города. Д. Трезини построил цепь резиденции высшеи бюрократии: Здание двенадцати коллегии. Д. Кваренги соорудил зал для упражнении военных всадников (Конногвардеискии манеж), хранилище денежных знаков (Ассигнационный банк), две громадные женские школы - Смольныи и Екатерининскии институты, особняк Академии наук и главный корпус Мариинскои больницы. Склад привозных товаров - Биржу на Стрелке Васильевского острова возвел Тома де Томон. Здание Генерального штаба с грандиознои триумфальнои аркои задало уникальный вид Дворцовои площади, К. Росси открывал путь к сооружению О. Монферрана Александровскои колонны - уникального инженерного объекта, построенного на основе расчетов основателя русскои техническои школы А. Бетанкура.
До сих пор ведутся споры о пути России, споры между западниками и славянофилами, и ключевои фигурои выступает Петр I. Но ренессансная ориентация в нашеи культуре связывается с его мощным персональным влиянием на государственную жизнь. Личность правителя в самодержавном царстве играет исключительную роль, и биографически важныи элемент судьбы властелина может определить его деиствия уже в общенациональном масштабе. Петр воплотил в себе тип ренессанснои личности, причем в ранге всевластного правителя. В России появился монарх, во многом ставшии таковым по воле случая. Петр был четырнадцатым ребенком царя, его младшим сыном, третьим по порядку родства наследником трона; и никто не собирался готовить его к правлению. Старая Русь предстала перед Петром чужои, злобнои и враждебнои стихиеи. А личныи, бытово близкии Петру, уютныи хронотоп представляла Немецкая слобода, где торжествовали религиозная ненавязчивость, свободный от домостроевского давления светскии этикет, интерес к механическим «хитростям», а дарование ценилось выше длины бороды. Это был всего лишь топографическии пятачок в пределах обшир-нои усадьбы, именуемои Москвои, но он тепло и маняще окружал молодого и деятельного монарха. Приведу один отрывок: «Его путешествие во Францию, Англию и Нидерланды было, собственно говоря, предпринято с целью обучения и дало ему точные знания о состоянии торговли и ремесла в этих странах. Было бы глупо порицать его занятия токарными работами в часы отдыха и его мастерство в литье пушек, и его свободное от каких-либо предрассудков стремление всегда иметь при себе мастеров своего дела» [5, с. 39]. Читатель ошибется, если
подумает, что речь идет о Петре I. Здесь говорится о феррарском герцоге Альфонсо I д'Эсте, который жил на рубеже XV и XVI вв. (1476-1534), за два века до Петра, но как похожи они! И Альфонсо I известен как один из первых итальянских правителеи эпохи Возрождения, пока-завшии пример преобразования городскои среды (и физическои, и социальном) в ренессанс-ном духе. Автор предшествующего текста так переводит личные интересы герцога в делах правителя: «Феррара является первым современным европеиским городом; здесь впервые по приказу правителеи возникли столь крупные равномерно расположенные помещения для квартировки воиск; здесь за счет концентрации чиновничества и искусственно насаждаемои промышленности увеличилась плотность населения столицы; богатых беженцев со всеи Италии. приглашали поселиться здесь и строить дворцы. Итальянские князья, в отличие от северных современников, не ограничивались в своем обращении с дворянами. здесь князь может и должен использовать каждого, и дворянство по рождению представляет собои замкнутый слои, но в своем общении ориентировано на личное, а не кастовое достоинство» [5, с. 3840].
Рассуждения о ренессанснои ориентации деятельности Петра могут вызвать большие сомнения, если исходить из общеи оценки его жизни и трудов. Двоиственныи облик этого царя присутствовал в русскои культуре со времен его реформ (от ломоносовского подобия Бога до Антихриста старообрядцев). Книга современного крупного и авторитетного историка Е. В. Анисимова очень ярко описывает конфликт современных подходов к итогам петровских деянии [1]. Главное противоречие заключается в неразрешимости вопроса о свободнои активности личности при сохранении рабского социального строя. «Реформа Петра, - писал Клю-чевскии, - была борьбои деспотизма с народом, с его косностью. Он надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в России европеискую науку, народное просвещение как необходимое условие об-щественнои самодеятельности, хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, деиствовал сознательно и свободно. Совместное деиствие деспотизма и свободы, просвещения и рабства - это политическая квадратура круга, загадка, разрешавшаяся у нас со времени Петра два века и доселе не разрешенная» [15]. Такая же оценка дается всему периоду правления Романовых и через полтора столетия: при многих государственных реформах «неизменным (в своеи основе) остается только тот государственно-крепостническии строи, который сформировался в середине XVII столетия, а потом продолжал развиваться и укрепляться» [27]. По наблюдению венгерского историка Д. Свака, в такои двоиственности образа Петра заложена и причина его посто-яннои популярности в России: «Во все времена Петр I был любимым прообразом власть предержащих, но. и оппозиционеров, многие из которых видели в нем революционера, а чаще -реформатора» [25].
Говорить о ренессанснои природе направления деятельности Петра - не значит заниматься восхвалением всех его начинании. Речь идет о культурном импульсе, который произвел реформатор. Историки прямо говорят о многовекторности и хронологическои разнородности исторических влиянии. «Качественные изменения в развитии общества, государства, экономики, культуры не совпадают» [10, с. 10], - утверждают авторы современного вузовского учебника Б. Н. Земцов, А. В. Шубин, И. Н. Данилевскии. «Задача историков - внимательно проанализировать. что происходило в соответствии с деиствием различных исторических факторов. асинхронно и с разнои степенью интенсивности» [24], - пишет А. Н. Сахаров в капитальном труде по русскои истории, подготовленном сотрудниками Академии наук. Поэтому
логично считать, что не все стороны жизни русскои нации были пронизаны духом Возрождения. Кроме того, результаты совместнои деятельности людеи совсем необязательно соответствуют их планам и мотивам. «Соотношение цели и средства помогает понять поступки людеи. Правда, в истории часто случается то, чего никто не хотел. Каждыи деиствует по-своему рационально, однако в результате суммирования получается совершенно неожиданный результат» [19], - рассматривает проблему с философских позиции Б. В. Марков. Россиискии император обладал, безусловно, самои большои степенью персонального влияния на ход событии, но и он был не всесилен. Попытка создать беспрекословно послушного и инициативного раба не удалась, хотя не нужно забывать, что это была первая в нашеи истории попытка властителя страны обратиться к сознательности и активности подданного, и она не прошла бесследно. И, наконец, стоит признать, что осознанный мотив может оказаться следствием более глубокои, доминантнои идеи, которая оказалась в тени при заимствовании метода достижения цели, но сохранила свою неизбежную императивность. Можно согласиться с трактовкои первоначальнои мотивации Петра, затеявшего реформу: «Вся его титаническая деятельность была направлена на достижение единственнои цели - сделать Россию сильнои и могучеи. Утверждение о его стремлении европеизировать Россию является результатом ошибочного восприятия его реформ, в ходе которых использовался европеискии опыт» [10, с. 109]. Вызывает сомнение категоричность такого утверждения, т.к. личные вкусы царя были во многом европеизированы. Но даже признав деспотическии характер его правления, следует учесть, что военную реформу нельзя было провести без призвания к сотрудничеству активных и самостоятельных людеи, способных деиствовать на основе свободы выбора [13]. И это были не только иностранцы, привыкшие к дворянскои независимости и к уважению городского Маг-дебургского права. «Птенцы гнезда Петрова» за счет социального роста получили «глоток свободы» (Меншиков, Ягужинскии, Шафиров); уже на закате царствования, в 1722 г., правитель создал «Табель о рангах», открывавшую путь простолюдинам к получению дворянского достоинства. Крепостнои, ставшии солдатом, превращался в «государева человека». Вольно или невольно пробивала себе дорогу доминантная ренессансная идея - идея свободы личности, способнои преобразовывать мир и добиваться гармонии индивидуального бытия. Так и восприняли этот возрожденческии идеал те вышедшие из низов интеллигенты, которые и стали создателями новои, единои для всеи нации культуры. Ю. М. Лотман справедливо утверждал: «Такие мыслители, как Ломоносов и Тредиаковскии, стремились увидеть в монархии политическую форму, обеспечивающую не только национальное единство и научно-техническии прогресс, но и защищающую народ от эгоизма дворян. Под властью самодержца объединяются патриоты и труженики всех сословии. Идеальная монархия Ломоносова - огромная мастерская, в которои люди различаются по профессиям - способу служения государству, а не по юридическим и сословным правам. Нигде не формулируя требования государства „без дворян", Ломоносов мечтает о государстве „без трутнеи" и, думая, что осуждает личные пороки отдельных дворян, в деиствительности отвергает социальную природу „благородного сословия»"» [17, с. 228]. Даже если Петру нужны были лишь послушные мастера умственных технологии (врачи, инженеры, учителя, правоведы), он породил интеллигенцию, культурнои базои которои неизбежно был Ренессанс.
Степень культурного влияния Возрождения на последующие века столь велика, что переход к разговору об отдельнои личности может показаться нарушением меры в сопоставимости
категории различного уровня. Поэтому стоит обратиться к ряду парадоксальных характеристик эпохи Ренессанса. Во-первых, ее культура наиболее полно реализовалась в «узком», локальном пространстве: в нескольких городах севернои Италии. Во-вторых, она никогда не охватывала всех жителеи этих городов. В-третьих, она была неустоичивои, а, следовательно, при кризисе начинала распадаться. Например, в период Высокого Возрождения в его центральном городе - Флоренции - картины Боттичелли были сожжены вместе с предметами «развратнои роскоши» при ликовании толпы, попавшеи под влияние Савонаролы - проповедника средневековои аскезы. А последующии разгром итальянских городов испанскими и французскими армиями отбросил Италию назад в ее культурном развитии. Не наблюдается последовательного и устоичивого развития и обогащения возрожденческих завоевании в последующие века. Наоборот, гибель шедевров и забвение открытии Возрождения очевидны. (Только в XIX в. осознается значение чудом спасшеися части рукописеи Леонардо да Винчи, Шекспир после смерти полтора века носил клеимо гениального варвара, пока его не признали Гердер и немецкие романтики.)
Творцы Ренессанса попытались создать в реальности жизнь, центром которои впервые оказался город - идеальныи город, соединившии блага природы и цивилизации. «Городское пространство - улицы, площади, залы для собрании, церкви - стали открытыми для всех и каждого. Расколотыи в прошлом на частные владения, как бы повторявшии в миниатюре сельскую феодальную географию, город теперь превратился в воплощение абсолютно новои концепции человеческого бытия. Эта концепция. поднимала статус „простолюдина". до полноправного гражданина. Жизнь обычного человека становилась не менее ценнои, чем жизнь благородного феодала или прелата» [20]. За культурный эталон была взята очищенная от прозы и суеверии греко-римская античность с ее канонами красоты, мудрости, свободои духа, независимостью суждении, телеснои открытостью и радостью. Торжество земного бытия, свет, веселье, оптимизм опьяняют нас в новеллах Боккаччо, в рассказе о Телемском аббатстве Рабле, в «Двенадцатои ночи» Шекспира. В Италии XV - начала XVI в. мы обнаружим много жестокости, предательства, распущенности, но в том не было ничего нового. А эпохальным новшеством было появление открытых библиотек и читателеи античных книг, академии мудрости, веселых и буиных карнавалов, когда все равны; блеск ярких одежд и вера в человека, который все может и преобразует мир к лучшему. Жизнь итальянских городов времен Высокого Возрождения - это материально и социально воплощенный намек на возможное совершенное земное бытие. Но требовались специальные и уникальные условия, чтобы даже намек оказался возможен. Вот некоторые из них. Италия - полуостровная страна, поэтому лучше защищена от нападения соседеи, чем территория внутри материка. Именно таким преимуществом и пользовались этносы Древнеи Греции и Древнего Рима. Эти исторические (территориальные) предшественники итальянцев стали осознаваться ими как предки, у которых следует учиться. Выход к морю сделал венецианцев и генуэзцев хозяевами Средиземного моря, открылась возможность торговли и активизации других форм коммуникации (межэтнической культурнои и т.п.). Феодальная сословная замкнутость разрушилась, усилились способы социального роста (предприимчивость давала богатство, военные успехи приносили власть безродным кондотьерам, талант обретал славу и почет, выгодные должности). К счастью для Италии, ее соседи только становились мощными национальными государствами, они завязли в конфликтах внутренних и внешних. В небольших итальянских городах-государствах выраба-
тывались новые, ренессансные формы жизни в своеобразных «курортных» условиях, сложившихся в благоприятных исторических обстоятельствах. Когда на границах Италии окрепли большие национальные государства, судьба этои раздробленнои на малые республики и княжества страны была решена. Французы с севера, а испанцы с юга установили свои диктат.
Но модели улучшения жизни, разработанные вчерне и частично воплощенные в итальянскую реальность, в разном объеме и в разных направлениях были усвоены европеицами в последующие века. Возрождение является историческим типом культуры, который возникает на основе редкостного сочетания благоприятных социальных, политических и природных условии, дает богатые материальные и духовные результаты, но в таком «тепличном» режиме оказывается неустоичивои в пространстве и времени системои. Более архаические, но и более стабильные сообщества по мере возможностеи осваивают достижения Ренессанса, обеспечивая рост и развитие собственнои культуры. В борьбе с монополиеи папства на вмешательство в политику европеиских монархов те, отстаивая уже свои государственные интересы, поддерживают использование и развитие национального языка. Придворный быт и ритуал пронизывает стремление к удобству, изяществу, разнообразию в модах, кулинарных и парфюмерных предпочтениях, возвеличиванию любовных чувств и снисхождению к легким увлечениям. Строятся замки, похожие на итальянские дворцы и виллы. Столичные веяния подхватывают состоятельные представители привилегированных сословии. Обогащается частная жизнь, растет интерес к чтению, коллекционированию скульптур и картин. Первоначально высшие слои общества сильно отделяются от «черного люда». Может господствовать потребительски интерес к ренессансным благам, они воспринимаются как привилегии благородного сословия. Но это уже не средневековые привилегии.
В основе гена Возрождения лежат несколько фундаментальных установок. Секуляризация культуры ориентирует на получение счастья на Земле. В каждом человеке признаются дарования, приравнивающие его если не к Богу, то ангелу. Личность должна облагородить себя и улучшить этот, земнои, мир. Свобода является условием творчества. В рамках замкнутого привилегированного анклава эти установки можно переинтерпретировать как естественное вознаграждение за сословные добродетели (дворянство), старания предков (наследники бо-гачеи) или соплеменников (представители белои расы - плантаторы). Эгоизм привилегиро-ваннои группы, конечно, делает большинство ее представителеи недостаточно проницательными в вопросах социальнои справедливости. И все же установка на принципиальное равенство людеи, хоть и урезанно, но начинает регулировать поведение всех членов «осчастливленного» слоя, облагораживая его. Наиболее же вдумчивые и совестливые готовы распространить выгоды своего социального круга и за его пределы. Для крепостническои России такои процесс был особенно значимым. Например, Г. А. Гуковскии так писал о развитии взглядов крупнеишего отечественного драматурга XVIII в. Д. И. Фонвизина: «В публицистике Фонвизина, как и в его художественном творчестве, понятие о дворянине все более теряло узкосо-словныи и даже узкоклассовыи характер, превращаясь в понятие лучших людеи Отечества. Отсюда оставался один шаг до признания дворянских привилегии недеиствительными» [9]. Выдающиеся интеллигенты из низов также видели в петровскои внутреннеи политике перспективы возможного социального роста простолюдинов.
Такая перспектива исторически возникла в итальянских торговых и ремесленных центрах, где все горожане были не только свободными людьми, но составляли общество, влияющее на
власть. Это был их город, которыи хотелось улучшать в стремлении к идеалу. «Ренессанс в культурно-типологическом плане является первои эпохои истории, когда город стал оцениваться как наилучшее место жизни человека. Не „Природа", а техносфера - рукотворное пространство - стала притягивать умы людеи, глядящих в будущее» [12]. Создавая свои идеальный город по образу и подобию венецианского рая, абсолютный монарх Петр I не задумывался о социально-политических и правовых корнях итальянского эксперимента. Но вольно или невольно царь принял ведущую ренессансную установку: главным условием государственного успеха является создание техносферы, воплощением которои является город - и город нового типа. Как справедливо утверждал А. М. Панченко, «достигнуть уровня европеискои цивилизации, по мнению Петра, не производством слов, а производством вещеи. если прежде весь мир, все элементы мироздания, включая человека, воспринимались как слово, то теперь и слово стало вещью. таковы надписи на триумфальных вратах и названия кораблеи россииского флота» [22]. Историки предполагают, что Петр овладел многими ремеслами - от корабельного мастера до зубного врача. Универсальность и размах его знании и умении характеризует его личность как возрожденческую. Петр прежде всего инженер, делатель материально явленных предметов. «Основнои принцип, на котором базируются реформы Петра - принцип полезности. .Петр не ценил человека созерцательного и превыше всего ставил человека деятельного» [21].
Еще в середине XVIII в. И. И. Голиков стал собирать рассказы знавших Петра людеи и документы его царствования. И вот как описаны социальные и культурные аспекты осознанных преобразователем нововведении. «Великии государь, почитая всегда обходительность и вежливость первою, так сказать, ступенью к просвещению подданных. по первом выезде своем из чужих краев учредил. ассамблеи, а после привел он их в правила. Знатные люди, яко-то дворянство, высшие офицеры, знатные купцы, хорошие художники, мастеровые и плотники корабельные, ученые и статские чиновники всякого звания имеют свободу входить в ассамблею, равно как и жены их» [7, с. 120-123].
Сам Петр, как и положено истинному сыну Ренессанса, замахивался широко, демонстрировал почти невероятное многообразие личных интересов и даровании, был способен на краиности в своих исканиях и потому, деиствительно, не походил на своих августеиших потомков. (Скажем, он женился на простолюдинке, поидя при этом на недопустимый для православия развод с первои женои.) Описания И. И. Голикова интересны в трех моментах. Во-первых, показана трансляция западнои бытовои культуры в петербургскои среде. Во-вторых, дана логически противоречивая характеристика этои трансляции: «правила» для «свободного» поведения (т.е. почти «принуждение к свободе»). В-третьих, состав гостеи ассамблеи больше похож на толпу итальянского карнавала, чем на светскии раут послепетровского времени. Возрожденческии расчет Петра на союз людеи дела оказался слишком оптимистичным, восторжествовали сословные амбиции дворянства, которое приняло нововведение только для себя.
Чтобы переключить мысль своих подданных от поиска загробного вознаграждения на достижение земного успеха, Петр выдвинул явно мирскую идею общественного блага, которая выражалась в служении государству. Как писал Р. Паипс, «истинно революционный аспект петровских реформ был сокрыт от современников, да и сам Петр едва ли понимал его. Он заключался в идее государства как организации, служащеи высшему идеалу - общественному благу - и в сопутствующеи еи идее общества как партнера государства» [23, с. 179]. «Именно
при Петре возникло понятие о государстве как о чем-то отличном от монарха и стоящем выше его... Он был первым российским монархом, высказавшим идею bien pubic (общественного блага. - М. И.) и выразившем какои-то интерес к улучшению доли своих подданных. При Петре в России впервые ощутили взаимосвязь между общественным и личным благом; немалая часть внутриполитически деятельности Петра была нацелена на то, чтобы россияне осознали эту связь между частным и общественным благосостоянием» [23, с. 181-182]. К сожалению, не все в России это ощутили, поиск партнерства государства и общества был направлен в основном на контакт монархии и дворянства, чьи отношения и выяснялись целый век путем дворцовых переворотов. Но старомосковская, средневековая норма служения кремлевскому владельцу всеи Руси сменилась петербургскими правилами дворянскои чести и долгом служения Отечеству, россиискому государству и императору.
При последующем расширении дворянских свобод создавались условия для появления социально ответственных, независимо мыслящих и гуманных дворян. Зато положение социальных низов последовательно ухудшалось. «Вольность дворянская» расширялась за счет предельного урезания прав крестьян, режим крепостничества к концу XVIII в. достиг краинего ужесточения. Наблюдалось расширение пропасти между культурами привилегированного верха и бесправного низа. В культурном отношении появлялась опасность формирования страны с колониальным режимом, где покоренное население превращалось в туземцев. Возникало неустоичивое положение. Генезис Возрождения был направлен на сплачивание нации в рамках единои культуры. С тосканского наречия «Божественнои комедии» Данте и с перевода Лютером «Библии» на немецкии начиналось становление национальных языков Италии и Германии. Технические, архитектурные, военные, научные и административные новшества Петра имели западноевропеискии ренессансныи источник. Однако они, будучи в России заимствованиями, еще не создавали в своеи совокупности русскии Ренессанс. Требовался культурный взрыв и большои кропотливый труд деятелеи русскои литературы, живописи, архитектуры, скульптуры, историков, философов.
Русское Возрождение не смогло бы стать базои новои русскои литературы, если бы не было реализовано стремление к единои национальнои культуре, пусть и идущее с властительного «верха». Успешно решить такую задачу могли лишь личности, чеи умственный горизонт не ограничивался узко сословными дворянскими интересами. И, разумеется, доминантнои возрожденческои личностью в русскои культуре является Михаил Васильевич Ломоносов. Первым авторитетным ученым, который высказал в 1939 г. мысль о ренессанснои природе творчества Ломоносова, был автор выдающегося труда, посвященного русскои литературе XVIII в. Г. А. Гуковскии:
«Титанические образы идеала, характерные для Ломоносова, ведут нас не к традиции аналитического метода классицизма, разлагавшего на составные понятия живую плоть деистви-тельности, а к космическому синтезу и обобщению идеальных явлении Возрождения. Ломоносов был последним великим представителем европеискои традиции культуры Возрождения в поэзии. Он воспринял традиции Ренессанса через немецкую литературу. Патетика ло-моносовскои оды, ее грандиозный размах, ее напряженно-образная, яркая метафорическая манера сближает ее именно с искусством Возрождения» [8].
Петр I создал социально-технические условия для развития в России культуры Возрождения. Ломоносов был тем гением, который в своем творчестве и общественном служении воплотил культурный тип русского Ренессанса.
Литература
1. Анисимов Е. В. Петр Первый: благо или зло для России? М.: Новое литературное обозрение, 2019. 272 с.
2. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. 504 с.
3. Башуцкий А. Панорама Санкт-Петербурга. СПб., 1834. С. 130.
4. Бранский В. П. Синергетическая философия истории // Карминские чтения. СПб., 2011. С. 32.
5. Бургхарт Я. Культура Возрождения в Италии. М.: Юристъ. 1996. С. 39.
6. Гарэн Э. Проблемы итальянского Возрождения. М., 1986. С. 218.
7. Голиков И. Дополнения к «Деяниям Петра Великого». М., 1994. Т. 12. С. 120.
8. Гуковский Г. А. Русская литература XVIII века. М.: Учпедгиз, 1939. С. 108.
9. Гуковский Г. А. Фонвизин // История русской литературы. М., 1947. Т. IV. С. 160.
10. Земцов Б. Н., Шубин А. В., Данилевский И. Н. История России. М.: Питер, 2013. С. 10.
11. Иванов М. В. Шедевр Возрождения. СПб.: Невский фонд, 2010. 104 с.
12. Иванов М. В. Историческая форма самоактуализации личности Бетанкура // Августин Бетанкур: От традиций к будущему инженерного образования. СПб.: Изд-во ПГУПС, 2018. С. 94.
13. Иванов М. В. Психология творчества и педагогика в контексте асинхронности культурных слоев личности // Российский гуманитарный журнал. 2015. Т. 4. №1. С. 43-49.
14. Иванов М. В. Метатекст эпохи взрыва // Психология образования в поликультурном пространстве. 2015. №2. С. 26-31.
15. Ключевский В. О. Русская история. М.: Эксмо, 2005. С. 665.
16. Лихачев Д. С. О филологии. М.: Высшая школа, 1989. С. 126.
17. Лотман Ю. М. «Слово о полку Игореве» и литературная традиция XVIII - начала XIX в. // «Слово о полку Игореве» - памятникXII века. М.: Изд-во АН СССР, 1962. С. 338.
18. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М.: АСТ, 2018. 256 с.
19. Марков Б. В. Философия. М.: Питер, 2012. С. 290.
20. Осборн Р. Цивилизация. Новая история Западного мира. М.: Хранитель, 2007. С. 287.
21. Панченко А. М. О русской истории и культуре. СПб.: Азбука, 2000. 464 с.
22. Панченко А. М. Я эмигрировал в Древнюю Русь // Звезда. 2008. С. 299.
23. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.: Захаров, 2004. 550 с.
24. Сахаров А. Н. Российская история - органическая часть истории человечества // История России в 2-х томах. Т. I. С древнейших времен до конца XVIII века. М.: АСТ, 2003. С. IV-V.
25. Свак Д. Опыт создания новой государственной концепции истории России // Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 4. С. 905.
26. Эстетика Ренессанса в 2-х томах. М.: Искусство, 1981. Т. 2. С. 503.
27. Dvornichenko A. Y. Stalinism, Boyars and the Russian Tradition // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2018. Т. 63. Вып. 2. С. 646.
Поступила в редакцию 30.05.2020 г.
DOI: 10.15643/libartrus-2020.3.3
Renaissance nature of Peter's transformations © M. V. Ivanov
Emperor Alexander I Saint Petersburg State Transport University 9 Moskovsky Avenue, 190031 Saint Petersburg, Russia.
Email: mvifp@mail.ru
The article challenges the traditional notion that there was no Renaissance in Russia. Traditionally, it is believed that Russia had a pre-Renaissance, but there was no Renaissance, and Renaissance achievements penetrated into Russian culture in fragments, sporadically and through irregular development of the norms of different European cultural systems. However, there is every reason to recognize the existence of a full-fledged Russian Renaissance and consider it as a national "cultural explosion". The basis of the Renaissance gene is the secularization of culture and the freedom of the individual who seeks to get happiness on earth. Not "Nature", but the technosphere began to attract people's minds; the ideal city had to combine the benefits of nature and civilization. Peter I, by virtue of his biographical features, acted as a ruler of the Renaissance type and created social and technical conditions for the development of the Renaissance culture in Russia. St. Petersburg built by the Tsar's will became a masterpiece of the Renaissance. Its architecture implemented the Renaissance city model. It created conditions for the development of a Renaissance culture. Technical, architectural, military, scientific, and administrative innovations were insufficient. It required a "cultural explosion" and a lot of hard work by figures of Russian science, technology, literature, painting, architecture, sculpture, historians, and philosophers. Only persons whose mental horizon was not limited to the narrow class interests of the nobility could successfully solve such task. The dominant Renaissance personality in the Russian culture is Mikhail Lomono-sov, who was born in peasantry.
Keywords: Renaissance, cultural explosion, ideal city, technosphere, nature, secularization, personal freedom, Peter I, Lomonosov.
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at edit@libartrus.com if you need translation of the article.
Please, cite the article: Ivanov M. V. Renaissance nature of Peter's transformations // Liberal Arts in Russia. 2020. Vol. 9. No. 3. Pp. 174-185.
References
1. Anisimov E. V. Petr Pervyi: blago ili zlo dlya Rossii? [Peter the First: good or bad for Russia?] Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie, 2019.
2. Bakhtin M. M. Voprosy literatury i estetiki [Questions of literature and aesthetics]. Moscow: Khudozhestvennaya literatura, 1975.
3. Bashutskii A. Panorama Sankt-Peterburga [Panorama of St. Petersburg]. Saint Petersburg, 1834. Pp. 130.
4. Branskii V. P. Karminskie chteniya. Saint Petersburg, 2011. Pp. 32.
5. Burgkhart Ya. Kul'tura Vozrozhdeniya v Italii [Renaissance culture in Italy]. Moscow: Yurist''. 1996. Pp. 39.
6. Garen E. Problemy ital'yanskogo Vozrozhdeniya [Problems of the Italian Renaissance]. Moscow, 1986. Pp. 218.
7. Golikov I. Dopolneniya k «Deyaniyam Petra Velikogo» [Supplements to the "Acts of Peter the Great"]. Moscow, 1994. Vol. 12. Pp. 120.
8. Gukovskii G. A. Russkaya literatura XVIII veka [Russian literature of the 18th century]. Moscow: Uchpedgiz, 1939. Pp. 108.
9. Gukovskii G. A. Istoriya russkoi literatury. Moscow, 1947. T. IV. Pp. 160.
10. Zemtsov B. N., Shubin A. V., Danilevskii I. N. Istoriya Rossii [History of Russia]. Moscow: Piter, 2013. Pp. 10.
11. Ivanov M. V. Shedevr Vozrozhdeniya [Renaissance masterpiece]. Saint Petersburg: Nevskii fond, 2010.
12. Ivanov M. V. Avgustin Betankur: Ot traditsii k budushchemu inzhenernogo obrazovaniya. Saint Petersburg: Izd-vo PGUPS, 2018. Pp. 94.
13. Ivanov M. V. Liberal Arts in Russia. 2015. Vol. 4. No. 1. Pp. 43-49.
14. Ivanov M. V. Psikhologiya obrazovaniya vpolikul'turnom prostranstve. 2015. No. 2. Pp. 26-31.
15. Klyuchevskii V. O. Russkaya istoriya [Russian history]. Moscow: Eksmo, 2005. Pp. 665.
16. Likhachev D. S. O filologii [On philology]. Moscow: Vysshaya shkola, 1989. Pp. 126.
17. Lotman Yu. M. «Slovo o polku Igoreve» - pamyatnikXII veka. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1962. Pp. 338.
18. Lotman Yu. M. Kul'tura i vzryv [Culture and explosion]. Moscow: AST, 2018.
19. Markov B. V. Filosofiya [Philosophy]. Moscow: Piter, 2012. Pp. 290.
20. Osborne R. Tsivilizatsiya. Novaya istoriya Zapadnogo mira [Civilization: A new history of the Western world]. Moscow: Khranitel', 2007. Pp. 287.
21. Panchenko A. M. O russkoi istorii i kul'ture [About Russian history and culture]. Saint Petersburg: Azbuka, 2000.
22. Panchenko A. M. Zvezda. 2008. Pp. 299.
23. Pipes R. Rossiya pri starom rezhime [Russia under the old regime]. Moscow: Zakharov, 2004.
24. Sakharov A. N. Istoriya Rossii v2-kh tomakh. T. I. S drevneishikh vremen do kontsa XVIII veka. Moscow: AST, 2003. Pp. IV-V.
25. Svak D. VestnikSPbGU. Istoriya. 2017. Vol. 62. No. 4. Pp. 905.
26. Estetika Renessansa v 2-kh tomakh [Aesthetics of the Renaissance in 2 volumes]. Moscow: Iskusstvo, 1981. Vol. 2. Pp. 503.
27. Dvornichenko A. Y. VestnikSankt-Peterburgskogo universiteta. 2018. Vol. 63. No. 2. Pp. 646.
Received 30.05.2020.
