CC BY
36
В России альтернативой этнократическому самоопределению и стремлению к образованию самостоятельного государства в рамках многонационального государства может быть либо империя, либо федерация экстерриториальных национально-культурных автономий [5].
В рамках национального государства невозможно не только развитие демократии и гражданского общества, но и становление правового государства. Взгляд на сущность государства как выражение «коллективного духа нации» формируется как антитеза либеральной государственно-правовой идее, характеризующейся космополитизмом и формально-юридическим равенством. Гражданское общество имеет больше шансов для развития в многонациональном союзе. Имперский принцип построения многонационального государства, сопровождающийся консолидацией вокруг надэтнических ценностей, не потерял своей мобилизационной привлекательности и актуальности в современном мире. После периода независимости в большинстве случаев возникает потребность взаимовыгодного союза с другими нациями, стратегическими направлениями которого становятся политическое, экономическое и оборонительное. Для России прообразом такого государственного объедине-
ния может стать Евразийский союз, развитие которого поможет кардинально изменить внутриполитическую конфигурацию межэтнических отношений в лучшую сторону [6, с. 26].
Литература
1. Путин В. В. Россия: национальный вопрос // Независимая газета. 2012. 23 февраля.
2. Овчинников А. И. Этнокультурная экспертиза в правотворческой политике // Философия права. 2011. № 1.
3. Овчинников А. И., Андрейченко А. С. Духовные основания русской правовой культуры // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2008. № 1.
4. Российская цивилизация: этнокультурные и духовные аспекты: энциклопедический словарь. М., 2001.
5. Федоренко С. П. Государственно-правовая институционализация имперского принципа в современной России: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2006.
6. Овчинников А. И. Идеология российской государственности в контексте модернизации: базовые ценности и приоритеты // Северо-Кавказский юридический вестник. 2012. № 1.
М. Д. Фоминская
РЕЛИГИЯ И ПОЛИТИКА ГОСУДАРСТВА В СФЕРЕ БИОМЕДИЦИНСКИХ ТЕХНОЛОГИЙ
В статье рассматривается проблема обеспечения прав человека в сфере биомедицинских технологий, защита человеческой личности с учетом современных международных правовых и этических стандартов. Автор раскрывает философско-правовые аспекты научного развития в сфере биомедицины.
Ключевые слова: религиозная правовая политика государства, биомедицинские технологии, правовое регулирование медицинской деятельности, право и биомедицина, права человека в сфере медицинской деятельности.
Повсеместное развитие биомедицинских технологий и биоэтических концепций - явление сравнительно недавнее. В качестве политико-правового и социально-философского феномена данные технологии входят в научную рефлексию (юридическую, политологическую, социологическую, медицинскую и т. п.) в середине ХХ в. Так, в рамках юридической науки прорабатываются правовые режимы, связанные с управлением жизненными процессами человека. Здесь правовая регламентация ориентирована прежде всего на обеспечение четвертого и пятого поколений
прав человека и защиту его телесной и духовной свободы перед интенсивным развитием биомедицинского знания, которое в ХХ в. достигло высочайшего уровня. Современные биометрические технологии позволяют не только спасать человеческие жизни, но и имеют возможность давать жизнь (например, искусственное оплодотворение), искусственно формировать и воздействовать на ее естественные и качественные параметры (генная инженерия, транссексуальная хирургия и т. п.), управлять естественным «временем» смерти как организма в целом, так и от-
дельных его частей (например, эвтаназия, реанимация, трансплантация, геронтология и т. п.).
Например, первым нормативно-правовым документом, который учитывал духовно-нравственную проблематику и был направлен на защиту прав и свобод человека перед развитием биомедицинских знаний и технологий управления жизненными процессами человека, стал Нюрнбергский кодекс 1947 г. [1]. Он, как известно, был принят Международным военным трибуналом на основании материалов медицинских исследований, связанных с опытами на человеке, его органах и т. п. в нацистской Германии. Причем ставшие доступными информация, материалы, практика применения биомедицинского воздействия на живых людей обусловили развитие научных исследований и биомедицинских технологий во всем мире. При этом активное развитие указанных технологий, равно как и отставание духовно-нравственной и правовой регламентации данных процессов, породило массу негативных явлений.
Поэтому уже в 1957 г. Всемирная организация здравоохранения (далее - ВОЗ) подготавливает и принимает постановление «Защита человеческой личности и ее физической интеллектуальной целостности с учетом достижений биологии, медицины, биохимии». В различных национальных правовых системах начинают интегрироваться международно-правовые документы, духовно-нравственные и профессиональные стандарты, посвященные данной проблематике, разрабатываются специальные правовые режимы, направленные на защиту и охрану прав и свобод человека в этой сфере. Исключением не стала и Российская Федерация, однако потребность в законодательном регулировании определили прежде всего не социально-правовые факторы, а политические, поскольку развитие законодательства об охране здоровья граждан обусловило стремление политической элиты к выходу на уровень соответствия принципам международного права и стандартам ВОЗ. Причем влияние юридического опыта других правовых систем инициировало принятие целой системы основополагающих национальных нормативно-правовых актов (законы РФ от 22 декабря 1992 г. № 4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека», от 22 декабря 1992 г. № 4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека» и др.); а международные этические стандарты положили начало практике принятия и развития деонтологических профессиональных кодексов в России. В свою очередь негативной тенденцией в данном случае является то, что развитие нормативно-правовых моделей регламентации указанных общественных отношений по ценностно-нормативным моделям
и духовно-нравственным стандартам западноевропейской цивилизации не учитывало достижений в «христианской биоэтике» и православных традиций в этой сфере. Законодательства различных стран значительно расширяют систему негативных санкций (прежде всего в уголовно-правовой сфере), направленных на юридическую превенцию развития технологий воздействия на личность, защиту ее физического, интеллектуального и духовного состояния.
Вместе с тем в конце ХХ в. становится ясным, что, с одной стороны, правовая регламентация явно не успевает за развитием биомедицинского знания и технологий, а юридическое кодирование отношений в этой сфере очевидным образом запаздывает; с другой стороны, приходит понимание того, что формально-юридическая регламентация не способна предвидеть все особенности, повороты, направления и конкретные практики биомедицинского воздействия на человека и противодействовать негативным последствиям научных открытий. Все это подтолкнуло к развитию системы знаний, форм и регуляторов, имеющих прежде всего духовно-нравственное измерение, и формированию концепции биоэтики («Христианская биоэтика», «Нравственная биоэтика», различные профессиональные и международные этические системы и кодексы поведения).
В общем смысле биоэтика - это категория духовно-нравственная, имеющая различные измерения: религиозное, этическое, социально-правовое, медицинское, политическое и т. п. Данное понятие введено в научный оборот в 80-х гг. ХХ в. Ван Ренселлером Поттером и связывается изначально с социально-этическими и нравственно-духовными проблемами современной медицины, вопросами защиты прав человека (как на самоопределение собственной «жизненной программы», так и своего права на жизнь, моральное, интеллектуальное и физическое здоровье).
В рамках политико-правовой системы знания проблематика развития биомедицинских технологий также осмысливается в рамках концепции прав человека, а также в аспекте управления биологическим как новой формой властного господства. Дж. Агамбен указывает на то, что греческий тип политической организации, основанный на концепции «zoe», означающий сам факт жизни, общий для всех живых существ (человек - «политическое животное»), под воздействием процессов глобализации, плюрализма, развития биомедицинских технологий разрушается, формируя новый тип на концепте «bios»: «На протяжении тысячелетий человек оставался тем, чем он был для Аристотеля: живущим животным, способным, кроме
того, к политическому существованию; современный же человек - это животное, в политике которого его жизнь как живущего существа ставится под вопрос». Другими словами, концепт «bios» указывает на правильный способ и форму жизни индивида как биологического существа.
При этом государственно-правовое устройство актуализирует проблемы не территориального единства и политической целостности, а начинает фокусироваться на биологической жизни и здоровье нации. «Политизация голой жизни, - пишет Дж. Агамбен, - представляет собой решающее событие современности, знаменующее радикальную трансформацию политико-философских категорий античной мысли». Сегодня «производство биополитического тела и является подлинной деятельностью суверенной власти», т. е. предметом политического управления становится жизнь гражданина как таковая - «новое биополитическое тело гражданина» [2, с. 7- 17].
Французский исследователь М. Фуко обосновывает в своих работах, что в биополитическом типе властно-правовых отношений формируется такая юридическая рациональность, которая направлена на организацию и управление всеми жизненными процессами индивида. Она регламентирует пропорцию рождения и смертей, уровень воспроизводства, роста населения, внутренние и внешние миграционные процессы, индивидуальное и коллективное страхование и т. д. Именно на рождаемость, заболеваемость, разные формы биополитической ущербности - мигрантов, безумцев, иные различные социальные девиации и отличия от социальной нормы, воздействие среды - на все это биополитика начнет распространять свое знание и определять область «управленческого вмешательства».
Таким образом, биополитика, по мысли французского методолога, имеет дело, прежде всего, с населением, которое рассматривается «как юридическая и политическая проблема». Население и процессы его развития становятся объектом не только знания, но и пристального наблюдения и управления. В этой связи любые «биополитические ущербности» начинают трактоваться в контексте данной юридической рациональности как девиации, требующие регистрации и исправления [3; 4; 5, с. 26].
В рамках медицинской системы знания под воздействием вышеуказанных процессов разрабатывается система профессиональной биомедицинской этики, системы деонтологических кодексов, этических стандартов и пр., направленных на сверхзадачу - сохранение жизни человеческого рода и его «биологической данности» (естественности).
В целом развитие последних детерминировано, по крайней мере, пятью основными факторами:
- во-первых, «высвобождением» общественных процессов (в публично-правовой сфере жизнедеятельности общества и человека) от духовно-нравственных требований и стандартов, де-сакрализации форм и моделей человеческого взаимодействия, общее снижение влияния этических требований и стандартов в профессиональной деятельности;
- во-вторых, развитием в ХХ в. парадигмы морального, духовного и религиозного плюрализма, т. е. высвобождение человеческой деятельности от различного рода религиозно-нравственных стандартов и требований [6, с. 57];
- в-третьих, развитием концепции свободного рынка, пронизывающей не только организацию экономической, но и юридической, политической, социальной систем, а также систем здравоохранения и медицинских услуг, что кардинально изменило духовно-нравственное, ценностно-нормативное и целевое измерения человеческой деятельности;
- в-четвертых, распространением универсалистских демократических принципов и абстрактных гуманитарных требований, которые стремятся «заместить собой» цивилизационную, национально-ценностную систему и устойчивый комплекс духовно-нравственных нормативных регуляторов, воспроизводящихся в том или ином обществе, нивелируя национально-культурные основания субъективной жизнедеятельности, ее смысл и содержание;
- в-пятых, развитием научного прогресса, развивающего связь между верой и знанием, духовными стандартами и целями науки, что привело к превращению биомедицинских технологий в свободную от каких-либо духовно-нравственных обязательств творческую деятельность, нерегулируемую и не ориентируемую на сверхзадачи и ценности (ярчайшим примером чего явилось развитие биомедицинского знания и технологий в фашистской Германии).
Справедливо в этом плане отмечает И. В. Си-луянова, что «секуляризированные ценности "естественных прав" и достоинства человека (трактуемые в натурфилософском контексте. - М. Ф.) становятся "этическим минимумом" либерального права. Эти ценности отбирает и признает либерализм по критерию их природной принадлежности, который в свою очередь объявляется определяющим в условиях "этического плюрализма", т. е. разнообразие моральных регуляторов и их относительности в различных регионах мира. Именно "этический плюрализм" становится основанием претен-
зий современного либерального права определять Литер атур а
поведение людей, т. е. выполнять функции морали, а в перспективе выйти на уровень создания "но- 1. Абашидзе А. Х., Солнцев А. М. Нюрнберг-вой" общечеловеческой морали» [7, с. 35]. ский кодекс и дальнейшее международно-право-
Однако следует признать, что стремление сфор- вое регулирование вопросов биоэтики // Россий-мировать общечеловеческую мораль, которая обес- ский ежегодник международного права - 2006. печила бы стабильность и устойчивость общест- СПб., 2007.
венных систем, биологической, физической, духов- 2. Агамбен Дж. Homo sacer. Суверенная власть ной и культурной защищенности либерально-де- и голая жизнь. М., 2011.
мократическая ценностно-нормативная система не 3. Фуко М. Нужно защищать общество: курс смогла реализовать [8, с. 28-38]. В вопросах раз- лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1975-вития биомедицинского знания и технологий, 1976 учебном году. СПб., 2005. в проблеме формирования биоэтических основ раз- 4. Фуко М. Рождение биополитики: курс лек-вития современных общественных систем человек ций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1978-все чаще обращается к религиозно-нравственно- 1979 учебном году. СПб., 2010. му пониманию человека, его деятельности [6, с. 16]. 5. Овчинников А. И. Новеллы ювенальной Более того, сегодня во всех системах знания юстиции в контексте идеологии глобализма и не-(юридического, политологического, медицинско- олиберализма // Юридический мир. 2011. № 2. го и т. д.) приходят к убеждению, что, только опи- 6. Овчинников А. И. и др. Православное ве-раясь на духовно-нравственные ценности, стандар- роучение и консервативная философия права // ты и убеждения (выступающие стержневыми в Философия права. 2007. № 2. проблемах правового кодирования биомедицин- 7. Силуянова И. В. Биоэтика в России: цен-ских проблем, проведении политики здравоохра- ности и законы. М., 2001.
нения, процессе управления общественными про- 8. Овчинников А. И., Андрейченко А. С. Ду-цессами, развитии медицинских технологий и т. п.), ховные основания русской правовой культуры // можно сформировать действенные и устойчивые Вестник Волгоградской академии МВД России. формы и способы защиты общества, человека от 2008. № 1.
разрушительных последствий использования но- 9. Федоренко С. П. Государственно-правовая вых биомедицинских технологий. Однако для это- институционализация имперского принципа в го требуется независимая правовая политика, им- современной России: дис. ... канд. юрид. наук. перский государственный суверенитет [9]. Ростов н/Д, 2006.
Е. С. Гугасари, А. А. Мажидов
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ РЕЛИГИОЗНОМУ ТЕРРОРИЗМУ (НА ПРИМЕРЕ ЧЕЧЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ)
Авторами статьи изучен и обобщен позитивный опыт противодействия религиозному терроризму в Чеченской Республике. Особое внимание уделено раскрытию роли и места образования и религиозного воспитания в системе мер профилактики религиозного терроризма.
Ключевые слова: религиозный терроризм, ислам, радикальные течения ислама, межконфессиональные отношения.
Проблема террористического насилия на рубеже XX и XXI столетий стала одним из главных вызовов современному миру. Зачастую экстремисты и террористы выступают под флагом веры, используя религию для разжигания ненависти, нетерпимости и апологии насилия, что делает проблему соотношения политического насилия и религии особо острой и актуальной. Террористические акты, совершаемые представите-
лями различных конфессий, в том числе традиционных, часто направлены не на защиту своей веры от внешних посягательств (как это декларируют террористы), а продиктованы стремлением к господству и власти.
В силу целого ряда причин в массовом сознании проявления современного терроризма нередко связывают с мусульманской религией. Исламу приписывают якобы присущие ему не-
