CC BY
51
УДК 81'27:811.35
ББК 81.001.2
М63
Мазанаев Ш.А.
Доктор филологических наук, профессор, декан филологического факультета Дагестанского государственного университета
Гасанова М.А.
Кандидат филологических наук, доцент кафедры теоретической и прикладной лингвистики Дагестанского государственного университета, e-mail: [email protected]
Религиозный и магический коды культуры в табасаранской паремиологической картине мира
(Рецензирована)
Аннотация:
Исследуется репрезентация религиозного и мистического кодов культуры на материале табасаранских пословиц и поговорок. Рассматриваются ключевые концепты, реализующиеся в табасаранской языковой картине мира посредством мифолого-религиозных, магических и обрядовых представлений. Установлено, что определенная группа паремиологических единиц представляет собой результат синтеза древнейших языческих представлений и морально-этических норм ислама, как и в русской культуре, например, также имеет место взаимодействие языческих представлений и христианских установок о жизни и смерти.
Ключевые слова:
Табасаранский язык, пословицы и поговорки, паремиологические единицы, концепт, религиозный и магический код культуры.
Mazanaev Sh.A.
Doctor of Philology, Professor, Dean of the Faculty of Philology, Daghestan State University
Gasanova M.A.
Candidate of Philology, Associate Professor of Department of Theoretical and Applied Linguistics, Daghestan State University, e-mail: [email protected]
Religious and magical culture codes in the Tabasaran paremiological picture of the world
Abstract:
The representation of religious and magical culture codes is studied using the material of Tabasaran proverbs and sayings. Key concepts realized in the Tabasaran language picture of the world are examined through mythological, religious, magical and ritual performances. It is inferred that a certain group of paremiological units is the result of the synthesis of ancient pagan beliefs and moral and ethical norms of Islam. Similarly in Russian culture, for example, there is also an interaction of pagan beliefs and Christian attitudes about life and death.
Keywords:
The Tabasaran language, proverbs and sayings, paremiological unit, concept, religious and magical culture code.
Религиозный код культуры, представленный в языковой картине мира, характеризуется сложностью структуры и многослойным ассоциативно-семантическим полем, репрезентированным большим количеством вербализато-ров. Ядерными компонентами, реализующими религиозный код культуры в табасаранской паремиологической картине мира, являются следующие лексемы: Аллагь «Аллах», суваб «воздаяние», гю-негь «грех», сабур «терпение», гьюрмат «уважение, почитание», абур «достоинство», намус «совесть», женнет, аьхи-рат «рай», жегьеннем «ад», жан «душа, жизнь», жин, шейт1ан «бес, черт», уь-мур «жизнь», аьжал «смерть», кьисмат «судьба», аьхир «конец», аъдат «обычай», пайгъамбар «пророк, ангел», мист «мечеть», гьярам, гьялал «недозволенное, дозволенное», малла «мулла», сада-кьа «подаяние».
Бог — это одно из главных религиозных понятий, которое означает некую объективированную сверхъестественную сущность, выступающую объектом поклонения [3]. Понимание концепта «бог» как ключевого образа в религиозном коде культуры специфически определяется каждым народом. Бог в табасаранской религиозной этнокулыуре именуется словом-именем Аллагь «Аллах», этимологически восходящим к арабскому слову иллях «божество, объект поклонения». В отличие от русской языковой картины мира, где одним из основных компонентов, репрезентирующих семантическую модель концепта «Бог» является лицо, лик божий, в табасаранской картине мира бог безлик, что обусловлено религиозным запретом на изображения лиц.
Основными символически значимыми компонентами концепта «бог» в табасаранской паремиологической картине
мира являются:
1. Власть, могущество: Ал-
лагьди тувиган, пайгъамбрихьан гьап1уз шулу? «Если Аллах дал, что может сделать Пророк?», Увкан Аллагь гъахьнийиш, йиз хутТлиз мархьуб гъидайва «Если бы ты стал Аллахом, то не пустил бы дождь на мое поле».
2. Творец, создатель, сотво-ритель мира: Аллагьди я алабхьдар, яуб-здар, амма булбегьер гъадабгъуру «Аллах не сеет, а богатый урожай собирает». Вари Аллагьдин кьадар вушра, ч1ат ктуч1вуб ипШалан ву «Всё от Аллаха, а испражнения от еды».
3. Судья: Машнаъ к1урур
- инсанарин, кьяляхь к1урур Аллагьдин душман шул «Кто в лицо говорит - враг для людей, кто за спиной - для Аллаха», Халкьдин агьнакк ккахъур, халикьрин ба-лайиккра ккахъур «Кого народ проклянет, на того и Всевышний беду нашлет».
4. Хранитель, благослави-тель (традиционно любое дело следует начинает с его упоминания): Жана-вар гъябкью дажи Аллагьдиз ккарабгур: «Я Аллагь, узу нивк1уъ айи гьисаб ап1ин» «Увидев волка, осел взмолился: «О, Аллах, пусть мне все это снится», Му, ув'ина
- аманат, уву - Аллагьдиина «Это доверяю тебе, а тебя - Аллаху».
Рассматриваемые паремиологи-ческие образы характеризуются компаративной семантикой и этнокультурными коннотациями, реализуемыми посредством использования параллельных форм и различных семантико-синтаксических средств. Жизнь и смерть являются важными составляющими религиозного кода культуры, подкрепляемыми многочисленными обрядами и суевериями.
При комплексных исследованиях фразеологической и паремиологической картин мира благо- и злопожелания рас-
сматриваются как обязательные компоненты этих сфер языка. Благопожелания и проклятия в структурно-семантическом аспекте близки к паремиологическим единицам и нередко этимологически к ним восходят. С одной стороны, данные языковые единицы направлены к элементам сверхъестественного уровня, а с другой -к повседневной, бытовой жизни.
Религиозная лексика часто встречается в табасаранских благопожелани-ях и злопожеланиях, что связано с верой в высшие силы и верой в магию слова: Яв к1ван хиялар Аллагьди дюзелмиш ап1рияв «Пусть Аллах исполнит все твои желания», Аллагьди уьрхриву «Пусть Аллах тебя бережет», Ухьуз Аллагьдири гъун хъиври «Пусть Аллах нам солнечные дни пошлет». В благопожеланиях встречается понятие кьисмат «судьба», содержащее религиозный подтекст: Ужуб йишв кьисмат ибшривуз «Пусть судьба пошлет тебе хорошее место».
Характерной особенностью воспроизведения благопожеланий и проклятий является, как правило, добавление таких обращений, как ЯАллагь «О, Аллах», Я Аллагьна я рабин «О, милостивый Аллах », даже при отсутствии в высказывании религиозного подтекста: Я Аллагь, гьаммишан шадди гъузриву «О, Аллах, пусть будешь всегда веселым» Я Аллагьна я рабин, гъап1у гаф бахт кайиб ишри-яв «О, милостивый Аллах, пусть каждое слово будет счастливым».
Благопожелания можно условно сгруппировать по следующим тематическим группам:
1. По случаю свадьбы, замужества: Сум-чир мубарак ибшри «Поздравляем со свадьбой», Гъахи швушв гъуллугънаъ айир ибшри «Пусть новая невеста будет при работе», Хурайи швушв мубу-рак ибшри, бахтар хьайир ибшри «Поздравляем новую невесту, пусть будет счастливой», Саб хал саб накъв ибшри «Один дом - одна могила» [пожелания девушке, выходящей замуж];
2. Благопожелания, связанные с семейными отношениями: Веледарикан к1ваз рягьят ибшрияв «Пусть дети твои принесут тебе сердечного покоя», Аьхюдарин к1ваъ рягьмиври «Пусть сердце старших милостью наполнится», Абайихъ усал бай дариш-ри «Пусть не будет у отца трусливого сына», Ургур байнаургур риш ишривуз «Чтобы родилось у тебя семь сыновей и семь дочерей»;
3. По случаю рождения ребенка: Тъа-хи биц1ир бахгплу ибшри «Родившийся ребенок пусть будет счастливым», Яв биц1ир мубарак ибшри, абйир-бабарин гъуллугънаъ айир ибшри «Поздравляю с рождением ребенка, пусть он родителям в помощь будет», Кья-ляхь чве 'яр хъаюришри «Пусть за ним братья родятся»;
4. Религиозные благопожеланиями: Шуру балайиккан Аллагьди уьрхри «Пусть Аллах от плохой беды убережет», Аь-хират ужуб ибшри! «Хорошей жизни после смерти!», Гьарсаб вахтна Аллагь юомек ибшри «Пусть Аллах всегда поможет»;
5. Благопожелания, связанные с сельскохозяйственной и бытовой деятельностью: Аванд Аллагьди anlpu «Пусть даст Аллах богатый урожай», Яв хал авадан ибшрияв «Пусть твой дом всегда будет в достатке»
6. Благопожелания-напутствия: Ягъур ибшривуз! «Счастливого пути!», На-ана гъушишра ягъур ибшривуз! «Куда бы ни пошел - счастливого пути!», Алдабгъу лик ягъурлуб ибшри «Пусть каждый сделанный шаг будет счастливым», Уву алдабгъу лик гьич зяъя да-ришри «Пусть ни один сделанный шаг не будет напрасным», Рякъ акуб ибшрияв «Пусть дорога светлой будет»;
7. Благопожелания, выражающие сочувствие, соболезнование по поводу постигшей утраты: Сабур тувривуз «Терпения тебе», Klean сабур Аллагьди туври «Пусть даст тебе Аллах ду-
шевного терпения»;
8. Благопожелания, выражающие благодарность за оказанную помощь: К1ваз рягьят ибшрияв «Пусть сердце будет спокойным», Хилариз рягьят ибшрияв «Пусть руки будут спокойны»;
9. Благопожелания, адресованные больному: Жан сагъ ибшрияв «Здоровья тебе», Ипуз-ухьуз сагъ 'вал туври «Чтобы есть и пить здоровья и сил тебе»;
10. Благопожелания, употребляемые при рассказе об увиденном сне: Хайирназ ибшри «К пользе пусть будет», Ужув-лаз ибшри «К добру пусть будет»;
11. Благопожелания работающему: Аллагь юомек ибшри «Бог в помощь», Кьувватлу ибшриву «Силы тебе», Ал-лагьди къувват тувривуз «Пусть Аллах тебе силы даст».
Традиционно произнесение проклятий представляет собой ритуал, направленный на желание негативного воздействия. Причина обращения к проклятиям связана с обидой, неприязненным отношением, завистью. Данные речевые формулы являются прагматично сориентированными, предполагающими обязательное наличие конкретного адресата или адресатов.
Художественно-изобразительные средства проклятий представлены метафорами, сравнениями, эпитетами. Например, эпитет к1аруб «черный» встречается часто, что естественно, так как символизирует несчастья, беды, смерть, мрак и тьму: Уьмур к1аруди_гъарахрияв «Чтобы твоя жизнь в черном прошла», К1ари_гъюлиз гъарахриву «Пошел ты к черному морю», К1аривали ахьриву «Чтобы ты в черноту упал» [= носил, не снимая, траур].
Показательно, что объектами проклятий, в основном, становятся лица мужского пола (сын, брат, отец). Проклятий, относящихся к матери, сестре, дочери, практически не встречается. Это свидетельствует о более высоком социальном статусе мужчине и его доминировании, что подтверждает следующая таба-
саранская пословица: Люкь пеъси ис шул, амма пеъ люкьси за даршул «Орел как курица опуститься может, а курица не сможет подняться как орел». В табасаранском языке образ орла наделен положительной «мужской» символикой, а женская же зоо-нимическая метафора подчеркивает социальное неравенство женщины.
Проклятия можно условно классифицировать по следующим тематическим группам:
1. Проклятия, связанные с частями человеческого тела. Это наиболее обширная группа: Унт1аъ айи ул ут1урч-врияв «Чтобы глаз на лбу лопнул», К1ваз рягьят дарибшрияв «Чтобы твое сердце никогда не успокоилось», Шул уьбргъри-яв «Чтобы твоя голова сломалась», Мелз къат1-къат1 ибшрияв «Чтобы язык твой в кусочки превратился», Яв мелз ибццрияв «Чтобы твой язык растаял», К1ваъ шарш ит1ибшврияв «Чтобы на твоем сердце чеснок разминали», Куш алдат1рияв «Чтобы волосы тебе отрезали» [= говорят девушкам], Хилар кьат1-кьат1 ибшрияв «Чтобы твои руки переломались».
2. Проклятия, связанные с хозяйственной деятельностью, домом человека: Ап1урайиб улихь даришрияв «Что ты делаешь, пусть вперед не идет», Руг уб-грияв «Пусть твоя земля горит», Уву гъи-п1убна гъап1уб гьярам ишривуз «Чтобы ты не съел и не сделал пусть тебе впрок не идет», Хал гадабхърияв «Чтобы твой дом разрушился».
3. Проклятия, связанные детьми: Яв жинс гут1рияв «Чтобы твой род прервался», Яв тум ккарабхърияв «Чтобы твое семя прервалось», Жили велед хъриршривухъ «Чтобы сына не смогли зачать». Данные формулы обнаруживают гендерный подтекст, так как направлены преимущественно на детей мужского пола. Рождение сына в большинстве культур мира считается более радостным событием, нежели дочери.
4. Проклятия, связанные с жизнью и смертью человека. В табасаран-
ских формулах пожелание смерти адресату может быть представлено эксплицитно или же смерть (аъжал) желается иносказательно, метафорично и описательно: Гъушуйишв'ан кьяляхь дарифрува «Чтобы назад не вернулся», Уьмур ярхиб да-рибшврияв «Чтобы жизнь твоя длинной не была», Сагъ-саламатди дарифриву «Чтобы ты живым-здоровым не вернулся», Юкьюр-ди гъайихриву «Пусть четверо тебя несут» [= в качестве покойника], Аьхир пуч ибшрияв «Конец твой пусть будет плохим».
Структура данных высказываний часто строится на трех компонентах: субъект - предикат - объект. Проклятия, как правило, оформлены в восклицательные предложения, шагол в них стоит в повелительном наклонении.
Схематически формулы проклятия складываются по следующему образцу:
1. «Чтобы тебя + обозначение насылаемой злой силы, несчастья + глагол, обозначающий их воздействие на адресата»: Яв бегьерназ ц1ай йив-ри «Пусть огонь твой урожай сожжет», Яв к1улина аьхи бала гъюрияв «Пусть на твою голову большая беда придет», Тум-диз ц1а аьврияв «Семя твое [= дети, потомки] пусть огонь сожжет»;
2. «Чтобы ты + глагол (погиб, пропал, разорился или остался одиноким)»: Йитим ибшриву «Чтобы ты осиротел», Маш гъядапхърияв «Чтобы твое лицо упало», Дук1у гъюдубч1вриву «Чтобы ты сгинул».
Таким образом, проклятие - это особого вида фольклорный жанр, основанный на вере человека в силу и магию слова. Специфическими особенностями табасаранских проклятий, как паремий, краткость, лаконичность, образность, идейно-смысловая значимость, яркость, ритмичность, поэтичность языка и образов.
Образ смерти противостоит образу рождения как символу жизни. Соответственно, в табасаранской этнокулыуре рождение и смерть наделяются разными обрядовыми сопровождениями.
Смерть в табасаранских пословицах и поговорках может персонифицироваться, о чем свидетельствуют следующие примеры: Аьжали дугъан аьв зигура «Его смерть зовет», Аьжализ мажал адар «Смерть не ждет». Однако имеют место паремиологические единицы, в которых концепт смерть наделяется положительной семантикой, оказываясь предпочтительней жизни: Вардарихъди йик1убра бахт ву «Со всеми умереть тоже счастье», Шул'инди сумчирт1ан, вари халкьдихьди салам ужу ву «Лучше со всеми на похоронах быть, чем одному свадьбу играть».
Посредством пословичного дискурса актуализируется мысль о неизбежности смерти и равноправии всех перед ее лицом: Йик1айиз сабан кьан фуж вушра гъав-риъахъру «До смерти каждый да познает хоть одну истину», Дюн'яйин мал-девлет дюн 'яйиин гъузру «На этом свете нажитое здесь и останется». Социальный статус и богатство теряют значение в ее глазах, что может подчеркиваться таким компонентом, как вари «все»: Вари йик1уру «Все умрут», Вари душваъ шулу «Все там будем».
Смерть в любой лингвокулыуре, как правило, предстает в виде силы, независимой от человека, она есть нечто неизбежное, с чем человеку лучше смириться (ср. репрезентацию смерти в русской и табасаранской паремиологических картинах мира: Перед судьей, да перед смертью замолчишь, Как ни вертись, а в могилку ложись, От смерти ни отмолишься, ни открестишься, Смерть не свой брат, разговаривать не станет. - Аъжал хът1убкьу бит1 рякьюн кьял'ина удубч1вуру «Когда приходит время смерти, змея на середину дороги выползает», Аъжал хът1убкьу хуйи, эйсийин шаламар гъахуру «Когда смерть подступает, собака чарыки хозяина уносит).
Так как смерть в паремиологических единицах предстает как неизбежная сила, что лишает человека жизни, то ее неизбежность влечет за собой необходимость покорения. В табасаранской паремиоло-
гической картине мира представлены пословицы и поговорки, выражающие философское отношение к неизбежному уходу. Мотив смирения отражен в следующих паремиях: Йик1урушра, ч1уру гьянафиш дарич1ри «Если уж умереть, то не от плохого кинжала», Йик1уб шк1уб ву, хъа гуч1 ап1уб фу ву? «Умирать - значит смерть, а что значит бояться?», Йик1уб йик1уб ву, хъа хъюнтЫр ап1уб гьаз ву? «Раз суждено умереть, зачем сопли распускать?».
Смерть делает значимое при жизни бессмысленным, таким образом, осуществляя переоценку ценностей. В связи с этим актуализируется представление об истинных ценностях человека. И религиозное мировоззрение характеризуется стремлением к духовным ценностям и порицанием жажды материальных благ. Соответственно, образ богача в табасаранских паремиях наделяется отрицательной коннотацией, так как отдается приоритет духовным ценностям. В частности, актуализируется идея о моральном бессмертии достойного человека, героя, способного пожертвовать собой ради Родины: Батан уьбхюз ккунириз йик1бахъан гуч1шул-дар «Защитник Родины смерти не боится», Игит гъач1иган ад, уста гъач1иган, ля-хин гъубзру «Герой умрет - слава останется, мастер умрет - работа останется». Данные качества являются нравственным мерилом мужских качеств, что говорит о наличии тендерного подтекста религиозного кода культуры. Человек оценивается с точки зрения того, что он оставляет в этой жизни после себя. Имя достойного человека не умирает вместе с ним, а остается в доброй памяти людей: Игит гъачЫш, ад гъубзур, усалур гъачЫш, фу гъубзур? «Слава остается после смерти героя, а что остается после смерти труса?».
Но есть такие негативные, отрицательные качества человека, которые трудно или невозможно исправить: Марцци юк1в айир цЪлхьанра ургуз даршул, чирки-нур шитхьанра марцц агйуз даршул «Чистое сердце и огонь не сожжет, а грязное
сердце и вода не очистит», Марцци дарур гьямамдихьанра марцц ап1уз шулдар «Грязного [непорядочного] и в бане не отмыть».
В ассоциативное поле концепта «смерть» входит понятие «страх». Понимание неизбежности смерти не избавляет человека от страха. Страх - это эмоциональное состояние человека, возникающее в опасных ситуациях. Понятие страха осуществляется различными языковыми средствами, в том числе и посредством идиоматических выражений. Но репрезентация образов страха в разных языковых культурах носит выраженный национально-специфический характер: Гуч1рур ухди хуйи дисуру «Трусливого собака кусает», Хуйиз чан ибар алдат1урихъан гуч1 шулу «Собака боится того, кто ей уши отрезал», Гуч1ру гъюр мукьа йибк1ур «Трусливый заяц в норе умирает», Албагу илхийиз жа-наврихъан гуч1 даршул «Дружному табуну волк не страшен», Батан уьбхюз ккунириз йик1бахьан гуч1 шулдар «Защитник Родины смерти не боится».
В табасаранских паремиях, обозначающих страх, одними из смыслообразу-ющих компонентов могут выступать сома-тизмы. Символически использованные со-матизмы формируют этнокультурные идиоматические образы: Гуч1бях улариинди, кучТлях гафариинди аьгъю шулу «Труса по глазам узнают, лжеца - по словам», Гуч1ру улиъ ухди ч1юр хабхъур «В трусливый глаз соринка быстро попадает», Дажди ибар гъут1урччвну к1ури, жанавриз дидхьан гуч1 даршул «Даже если осел начнет трясти ушами, волк не испугается». Табасаранские паремии свидетельствуют о том, что страх перед смертью большей частью связан, когда создается ситуация угрозы жизни со стороны (человека, зверя и т.д.), тогда как обычная смерть по болезни в народном сознании воспринимается как нечто данное, предписанное свыше, естественное по своей неизбежности.
В паремиологической картине мира представлены религиозные образы черта, ангела, пророка: Йиз гуч! - шейт1наз,
шейтЬшн гуч1 - узуз «Мой страх - чёрту, чёрта страх - мне», Чимлин кьабликк дуб-су шейт1ан гашу гъабк1ну «Под кизиловое дерево севший шайтан с голоду умер» [кизиловое дерево раньше всех зацветает, но плоды созревают позже всего], Аллагьди тувиган, пайгъамбрихъан гьап1уз шулу? -букв. «Если Аллах дал, что может сделать Пророк?», Аъгъдруриз, пайгъамбри гъа-пишра, кар агйдар - букв. «Невежде хоть Пророк будет втолковывать, до него все равно не дойдет». Образ черта (шейт1ан, в табасаранских пословицах может репрезентировать человеческое состояние бесноватости, одержимости: Думу рякью-райи жин ву «Он видимый бес», Жинулуб-ч1вну «Бес вселился».
Образ черта в текстах пословиц связан не только с реализацией семантики зла, отрицательных поступков, но и может наделяться положительной коннотацией, но при условии использования символически значимой оппозиции «свой-чужой»: Жарадарин малайикт1ан жвуван шейт1ан багьадиву «Лучше свой черт, чем чужой пророк».
Образ религиозного служителя в табасаранской паремиологической картине мира наделяется отрицательной коннотацией, обнаруживая тенденцию к дифференциации веры, религии и религиозных служителей: Маллайиз «ча» к1арва - дереб-хьур, «ма» к1арва - дишла хил гьач1абккур «Мулле «дай» скажешь - не слышит, а «на» скажешь - сразу руку протягивает», Мал-лайихьна хил тувган, яв т1убахь т1убланар хьмиш лиг «Подав руку мулле, проверь, на месте ли кольца», Кариз гуч1, маллайиз нач даршул «У глухого [человека] страха нет, у муллы - стыда».
Часто паремиологический образ муллы репрезентирован посредством пищевого кода культуры, актуализируя такие отрицательные качества, как ненасытность, жадность, алчность: Маллайи гули игйдар, ккабхъиш, галра гъитдар «Мулла лука не ест, а если найдет, то и кожуры не оставит», Маллайи марцци шитланра
хах алдабц1уру «Мулла и с чистой воды сливки снимает», Маллайикк хъуб фун кка «У муллы пять животов».
В табасаранской языковой картине мира актуализируются и древние религиозно-мистические представления языческого характера. Так, интересный паремиологический образ представлен пословичным дискурсом Саб муртайиин дигъул алдап1рур, саб ц1ик1вракан гьалав anlpyp «Одним яйцом село накормит, из одного клубка шерсти ковер соткет», который актуализирует, с одной стороны, образ ловкого, изворотливого человека, а с другой, на наш взгляд, имплицитно выражает древние поверья табасаранцев в домового Рух бав.
Считается, что табасаранский домовой предстает в образе женщины, старухи, которая наваливается на спящего человека, и он становится счастливым и богатым. Это подтверждается бытующей поговоркой Бахтавар, Рух бавалахьур «Счастливец, на кого Рух бав навалилась». Если домовой посидит на продуктах, то они становятся неиссякаемыми. Вера в это репрезентирована в многочисленных приговорах, обращенных к Рух бав: Чим айи ц1ахлиз, пул айи сундкьиз, хю айи танхлиз гъарах, Рух бав! «Рух бав, иди к кувшину с маслом, сундуку с деньгами и ларю с мукой!».
Согласно представлениям табасаранцев Рух бав обладает волшебными предметами. Это шапка-невидимка и клубок нитей, который, сколько ни разматывай, не кончается и не меняет формы [4]. Мы полагаем, что возможным источником ряда паремиологических единиц стали поверья табасаранцев в существование сверхъестественных сил.
Анализ языкового материала свидетельствует о том, что определенная группа паремиологических единиц представляет собой результат синтеза древнейших языческих представлений и морально-этических норм ислама, как и в русской культуре, например, также имеет место взаимодействие языческих представлений и христианских установок о жизни и смерти.
Примечания:
1. Гасанова М. А. Словарь табасаранских пословиц и поговорок. ИПЦ ДГУ. Махачкала. 2014. 208 с.
2. Гасанова М.А. Символика чисел в табасаранской паремиологии// Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Вып. 2. 2012. С. 155-159.
3. Сефербеков Р.И. Традиционные религиозные представления табасаранцев (боги и демоны; верования связанные с животными). Махачкала, 2000. 16 с.
4. Anna Wierzbicka. Introduction // In: A. Wierzbicka. Semantics, Culture, and Cognition: Universal Human Concepts in Culture-Specific Configurations. - Oxford: Oxford University Press, 1992, p.3-27.
References:
1. Gasanova M.A. Dictionary of the Tabasaran proverbs and sayings. IPTs DGU. Makhachkala. 2014. 208 pp.
2. Gasanova M.A. The symbolism of numbers in the Tabasaranparemiology // Bulletin of the Adyghe State University. Ser. PhilologyandtheArts. Iss. 2. 2012. P. 155-159.
3. Seferbekov R.I. Traditional religious concepts of the Tabasarans (gods and demons; beliefs associated with animals). Makhachkala, 2000. 16 P.
4. Anna Wierzbicka. Introduction // In: A. Wierzbicka. Semantics, Culture, andCognition: UniversalHumanConceptsinCulture-SpecificConfigurations. - Oxford: OxfordUniversi-tyPress, 1992, p.3-27.
