CC BY
139
РЕЛИГИОЗНЫЙ ФАКТОР И КОНФЛИКТНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ В ГРУЗИИ
Гулбаат РЦХИЛАДЗЕ
доктор политических наук, сотрудник Германского аналитического центра «Рю]е1^-Р1апипд»
(Тбилиси, Грузия)
Религия редко становится непосредственной причиной конфликтов мирового масштаба, но часто обостряет их1, хотя у нее, бесспорно, имеется потенциал, способный сглаживать такие си-
1 См.: Muller H. Kampf der Kulturen — Religion als Strukturfaktor einer weltpolitischen Konfliktformation?
В кн.: Politik und Religion (Politische Vierteljahresschrift, Sonderheft 33/2002) / M. Minkenberg/U. Willems (Hg.). Wiesbaden, 2003. S. 575.
туации. Под этим углом зрения следует рассмотреть конфликтный потенциал в Грузии, обусловленный религиозным фактором, и определить роль религии в нынешних противостояниях (в тот числе этнических). Кроме того, необходимо проанализировать влияние внешнего мира на указанные моменты и, наоборот, — как религиозный фактор сказывается на развитии отношений Грузии с внешним миром.
Исторический экскурс
На протяжении почти всей истории Грузии религия всегда была тесно связана с государством, укреплению которого в эпоху Давида IV и царицы Тамар (XII—XIII вв.) предшествовал расцвет церковной архитектуры, монастырской жизни и теологической мысли (IX—X вв.). Грузии была чужда межрелигиозная рознь: «охота на ведьм», истребление представителей иных конфессий, преследование иудейцев и т.п. — характерная для средневековой истории Западной Европы и России. После окончательной победы православного христианства в нашем государстве (VII в.) ересей или раскола в Грузинской Православной церкви (ГПЦ) не наблюдалось, так как назревавшие в ней конфликтные ситуации удавалось разрешать. Это обуславливалось тем, что политические деятели, например Давид Строитель, серьезное внимание уделяли религиозно-церковной жизни и опирались на авторитетнейших церковных лидеров.
Упадок государственности (XIV—XV вв.), завершившийся развалом единой Грузии на отдельные королевства и княжества в XVI веке, шел параллельно с ослаблением позиций православного христианства. Но данный процесс был почти всецело обусловлен внешними факторами — страна оказалась в окружении враждебного ей исламского мира, грузинский народ стал жертвой опустошительных набегов Тамерлана, одним из требований которого была исламизация местной знати, чего он так и не добился. Затем, в конце XV века, у южных границ Грузии утвердились Османская империя и Иран, пытающиеся распространить мусульманство для закрепления своего господства на Кавказе, чему в первую очередь препятствовали грузины-христиане. А на севере страна граничила с уже исламизировавшимися северокавказскими народами, постоянно подстрекаемыми Стамбулом и Исфаханом против Грузии. Таким образом, религиозный вопрос — христианство или ислам — стал определяющим в существовании грузинской государственности и грузинского народа как такового. Во второй половине XVIII века приверженность к христианству оказалась решающим аргументом в пользу тесного и форсированного сближения Грузии с Россией, даже вопреки политическим реалиям того времени. В аналитическом документе, составленном в ноябре 1768 года в Коллегии иностранных дел Российской империи, «Рассуждение о способах вовлечения грузинских царств в войну против Турции», отмечалось: «Привычка грузинцов к беспокойному житью и к воинским упражнениям и подвигам, одинакое исповедание веры с господствующею здесь, происходящее от того в них ко всероссийскому императорскому двору усердие и доброжелательство к российскому народу, надежда при составлении общественнаго с здешнею империею против Порты ото-манской дела, лутчия получить успехи, нежели какия имели... Если может произойти какое-либо затруднение, то чаятельно, скорее от грузинского владетеля Ираклия, нежели от Соломона имеретийскаго. Ираклий, имея нужду защитить свое владение только от лез-гинцов, а от турков будучи отделен владением Имеретийским, от котораго в такое время, когда нет на оное наступления, не вспомоществуется ли и против лезгинцов, совсем не чувствует тягости турецкаго соседства; ...Но поколику теплота веры в грузинцах великая, то Ираклиево упорство может преодолено быть устрашением его и в совести»2.
Это лишь один из многих примеров, наглядно демонстрирующих весомость религиозных соображений в определении внешнеполитического курса грузинских королевств. Сравнительно легкая абсорбация грузинских королевств и княжеств со стороны Российской империи в начале XIX века также связана с фактором единоверия грузин и русских3.
2 Мачарадзе В. Материалы по истории русско-грузинских отношений второй половины XVIII века. Ч. III, Выпуск I. Тбилиси, 1988. С. 287.
3 Об этом подробнее см.: Рцхиладзе Г. Грузинская внешняя политика второй половины XVIII века и религиозный фактор // Религия (Тбилиси), 1999, № 3—4. С. 47—55 (на груз. яз.).
Тем не менее Российская империя упразднила автокефальность ГПЦ и патриаршество, запретила употребление грузинского языка в церковном служении; во многих храмах старинные грузинские фрески заклеивали шпалерами. На этой почве в течение всего XIX — начале XX веков происходило определенное отчуждение грузин от церкви, следовательно, и от веры. В советскую эпоху ГПЦ оказалась в таком же трудном положении, как и другие церкви и конфессии в атеистической империи. Т акая политика Москвы отодвинула на задний план фактор единоверия, современная практика российско-грузинских отношений (помимо прочего) показывает, что приверженность двух народов к одной религии, исторически связывавшая их друг с другом политически, была сведена на нет.
Отношение современного грузинского общества к религии в политическом контексте, следовательно, и влияние религии на политику официального Тбилиси в значительной степени определяется вышеизложенными историческими аспектами. Приверженность к православному христианству традиционно является для большей части грузин (речь идет не о глубине веры каждого индивида и проч., а о коллективной самоидентификации) выражением патриотизма, отношением собственной личности к грузинской нации. Хотя воинствующий атеизм советского периода нанес урон позициям христианства, и сегодня актуальны слова Ильи Чавчавадзе, сказанные им в конце XIX века (тем более что он — беспрекословный авторитет для абсолютного большинства грузин, а в 1987 г. ГПЦ приравняла его к лику святых — св. Илья Праведный): «Помимо учения Христа христианство для нас означало всю землю грузинскую. Сегодня во всем Закавказье грузин и христианин являются синонимами. Вместо христианизировался вам скажут — огру-зинился»4.
Другими словами, православие занимает важное место в самоидентификации грузин как нации, в первую очередь с внутриполитическим акцентом. Примечательно, что, согласно недавним опросам общественного мнения, проведенным Тбилисским офисом Международного института республиканцев США (ШХ), треть населения (этнически грузинского) не воспринимает мусульман и иудейцев (а эти религии присутствуют в Грузии в течение многих веков) грузинами (соотечественниками), а 92% жителей выступают за выдворение из страны представителей секты «Свидетели Иеговы»5. Все это, естественно, таит в себе конфликтный потенциал.
В общественном восприятии некоторых внешнеполитических вопросов религиозный фактор остается также весомым — второе после России место как государства, от которого исходит наибольшая опасность для Грузии, ее население отводит Турции6. Сегодня Тбилиси и Анкара весьма динамично развивают партнерские и добрососедские отношения, государственная граница с Турцией демаркирована и делимитирована, бурно развиваются торговля, коммуникации и т.д. Иначе как историческими рессентимента-ми, корни которого уходят в упомянутое выше политико-религиозное противостояние былых времен, трудно объяснить такое отношение к Турции (третье место в списке «опасных» государств занимает Армения — стратегический партнер России, а не мусульманский Азербайджан, тяготеющий к Турции).
4 Чавчавадзе И. Мысли (составитель Г. Калаидаришвили). Тбилиси, 1989. С. 13 (на груз. яз.). Чтобы исключить недоразумения, следует отметить, что И. Чавчавадзе сразу же добавляет: грузинское духовенство всегда пыталось «вознести, поднять и облагородить отечество и национальность до веры» — то есть вера ставится выше всего, без веры в Бога не имеет смысла даже Родина. Этот момент чаще упускали из виду современные, постсоветские грузинские националисты.
5 За предоставление этих сведений автор благодарит руководителя программы ЖІ в Тбилиси г-на Дмитрия Шашкина.
6 По сведениям, полученным от г-на Шашкина.
Религиозно-конфессиональная принадлежность населения и основные тенденции взаимоотношений доминирующих религий в регионах страны
Согласно данным переписи населения 2002 года, в Грузии проживает 4 371 535 чел. Исповедуют христианство 3 872 099 чел. (88,6% населения), при этом 3 666 233 чел. (83,9%) — православные христиане. Кроме того, в стране насчитывается 34 727 католиков (0,8%), армян-грегорианцев — 171 139 (3,9%), иудаистов — 3 541 (0,1%), мусульман — 433 784 чел. (9,9%), представителей других вероисповеданий — 33 468 чел. (0,8%), ни к одной конфессии себя не относит 28 631 чел. (0,6%). Вместе с тем 94,7% этнических грузин — православные, 3,8% — мусульмане, 0,3% — католики7.
Неправославные этнические грузины в основном сконцентрированы в Аджарии, где насчитывается около 115 160 мусульман-суннитов, более 240 550 православных, 683 католика, свыше 3 160 армян-грегорианцев, 161 иудаист, 966 чел. — представители иных религий, более 15 330 чел. считают себя атеистами), а также в соседнем с этой автономией Ахалцихском районе (католики, около 27 870 чел.)8.
Национальные меньшинства, компактно проживающие в Грузии, в основном неправославные и нехристиане. Азербайджанцы Квемо Картли исповедуют мусульманство, в основном шиитского толка (225 657 чел.), доля православного грузинского населения здесь увеличилась за счет сванских переселенцев — численность православных в регионе превышает 242 080 чел., количество армян-грегорианцев (они проживают главным образом в Цалкском районе) составляет 25 688 чел. В Джавахетии проживает свыше 85 тыс. армян-грегорианцев. Немногочисленные чечены-кистинцы Панкисского ущелья — мусульмане-сунниты. Что касается Абхазии, то там перепись (за исключением Кодорского ущелья) не проводили. Относительно религиозно-конфессиональной принадлежности осетинского этноса данных из Цхинвальского региона также нет. Однако исторически сложилось так, что осетины Грузии в основном считают себя христианами или атеистами. Абхазцы традиционно придерживаются ислама, хотя официальная абхазская пропаганда на внешний мир делает упор на христианское прошлое этого края.
Подробно вопрос о конфессиональной принадлежности абхазцев и осетин мы не рассматриваем, так как религиозный момент в грузино-абхазском и грузино-осетинском конфликтах явно минимален. Конфликтный потенциал религии в данном контексте скорее выражается в возможности церковного противостояния между Россией и Г рузией — власти Абхазии и Южной Осетии не допускают на контролируемые ими территории не только простых беженцев-грузин, но и грузинских церковнослужителей, которые до этих этноконфликтов служили в православных грузинских храмах. Возникший вследствие этого кадровый вакуум пытаются заполнить российские священнослужители (зачастую без согласования с патриархией ГПЦ, под каноническим ведением которой находятся православные грузинские храмы в Абхазии и Цхинвальском регионе). Они не признают верховенства грузинского патриарха, что, естественно, вызывает неодобрение со стороны ГПЦ. В Цхинвали особо провокационными заявлениями в последнее время отметился некий о. Георгий, обвинивший грузинское духовенство в
7 См.: Демография / Под ред. Анзора Тотадзе. Тбилиси, 2004, № 2 (7). С. 51.
8 Там же. С. 52—53.
поддержке «геноцида осетинского народа» (этот человек считается главным священнослужителем цхинвальского официоза). Патриархия Русской Православной церкви (РПЦ) дистанцируется от неадекватного поведения своих служителей низкого ранга в Абхазии и Цхинвали, утверждая, что они действуют без ее рукоположения и одобрения. Российская и Грузинская Православные церкви пытаются решать проблемы путем диалога, что стало возможным благодаря признанию РПЦ автокефальности ГПЦ (в 1943 г. и подтвержденному в 1990-м). К тому же у святейших патриархов Алексия II и Ильи II теплые личные отношения. Однако очевидно, что в дальнейшем отношения между этими церквами в первую очередь зависят от РПЦ, которой необходимо найти грань между оказанием помощи верующим в Абхазии и Цхинвали и попыткой выдавить ГПЦ с ее канонических территорий.
Особых религиозных проблем не наблюдалось в Квемо Картли (за исключением нескольких инцидентов частного характера) и в Джавахетии, где отмечались случаи, когда местные армяне уничтожали древние грузинские церковные надписи, заменяя их армянскими. Хотя и это имеет мало общего с религиозными мотивами, а можно считать проявлением проблемы чисто национального характера. В большей степени проблемной территорией считается Панкисское ущелье, где процветает отнюдь не умеренный ислам, а так называемый «ваххабизм». В отличие от Квемо Картли остановить импорт из Чечни ислама ваххабитского толка властям Грузии не удалось, да и никто об этом на самом деле не заботился. Чеченцы-кистинцы менее лояльны к грузинскому государству (что отмечалось и до распространения среди них ваххабизма), нежели другие национально-религиозные меньшинства (не считая абхазцев с осетинами). Например, в 1992 году, во время войны в Абхазии, из панкисских сел в сторону последней отправился поезд с кистинцами, которые намеревались воевать против грузин. Поезд тогда грузинские вооруженные формирования остановили еще в Восточной Грузии, а кистинцев вынудили отправиться домой. (Эти события освещало грузинское ТВ.) В нынешней ситуации, в связи с продолжающимся в Чечне кровопролитием, когда чеченские силы заняты борьбой с российской армией, а у Тбилиси напряженные отношения с Москвой, возможность религиозно мотивированного конфликта вокруг Панкисского ущелья в Грузии маловероятна. У ваххабитов в Панкиси просто нет иного выхода, кроме как доказывать свою лояльность грузинскому государству (в качестве дружеского жеста недавно кистинцы пригласили в Панкис-ское ущелье супругу президента Грузии для посещения мечети). И все же Панкиси потенциально конфликтный регион ввиду радикализации там и без того не слишком миролюбивого чеченского варианта ислама.
Особое внимание необходимо уделить ситуации в Аджарии. Как следует из приведенных выше статистических данных, в этой автономии мусульмане все-таки не составляют большинство населения, она преимущественно населена как грузинами-аджарца-ми, так и грузинами-гурийцами. Вследствие экспансии Османской империей аджарцы в течение веков исламизировались, а гурийцы сохранили приверженность христианству. Тем не менее исламизация аджарцев не смогла искоренить в них грузинское национальное самосознание (даже несмотря на то, что в позднее средневековье имели место и братоубийственные стычки между грузинами-мусульманами и грузинами-христианами, инспирированные Османской Турцией). После распада Российской империи (1917 г.) и возникновения первой грузинской республики (в начале 1918-го) аджарцы сделали выбор в пользу Грузии, хотя и оставались мусульманами. В перестроечное время, когда давление на религию со стороны советского государства ослабло, ГПЦ уделила Аджарии особое внимание — заметно участились случаи крещения аджарцев и т.п. Отмечаемый после краха коммунистического режима в Грузии ренессанс христианства, в том числе бум церковного строительства, коснулся и Аджарии. Этот процесс, начавшийся в конце 1980-х годов, проходит довольно ровно, без эксцессов. Правда, в 1991 году в Ба-
туми (столице автономии) имели место массовые беспорядки — толпа протестовала против якобы планируемой отмены автономии. В организации таких протестов активное участие принимали представители мечетей из горной Аджарии. Однако это не были антихристианские выступления, а, повторим, требования касались сохранения автономного статуса Аджарии, где с 1991 года «железной рукой» правил Аслан Абашидзе. Он балансировал между христианством и исламом, спонсировал строительство как церквей, так и мечетей. Тем не менее за время его руководства православное христианство в гораздо большей степени укрепило свои позиции в этой автономии: в частности, увеличилось число крещеных аджарцев, церквей построено заметно больше, чем мече-тей9 (в том числе в горной части — в центре аджарского мусульманства). Сам же Абашидзе, будучи аджарцем и опиравшийся в основном на аджарское окружение, относил себя к христианской вере, по крайней мере публично (перед телекамерами) появлялся и молился в православной церкви, а не в мечети. Политическое значение данного факта нельзя недооценить. Кроме того, ныне покойная супруга Абашидзе в свое время активно занималась благотворительностью и пожертвованиями для церквей и монастырей, в ведение ГПЦ передали отремонтированный и оборудованный по самым высоким стандартам детский дом и многое другое.
Позиции православного христианства в Аджарии укрепляются и после смены в ней власти. Так, в июне 2004 года в реке Мачахела приняли св. крещение около 200 жителей Хелвачаурского района (третье в этой епархии массовое крещение за короткое время), где в подарок новообращенным священнослужители передали крестики. По благословению архиепископа Батумского и Схалтского Димитрия воздвигнут крест в селе Земо Чху-тунети, там же вскоре начнется строительство церкви. Продолжается строительство собора Святой Троицы в Батуми. Вместе с тем новые власти демонстрируют уважительное отношение к мусульманству — представители аджарского правительства прибыли в батумскую мечеть и поздравили верующих с праздником Курбан-Байрам. Не исключено, что официальный Тбилиси и впредь будет использовать наличие ислама в Аджарии для представления Грузии перед мусульманским миром в качестве страны, терпимой к исламу. (В 1992 году во время официального визита в Грузию тогдашнего президента Ирана Рафсанджани высокого гостя отвезли в горную Аджарию осмотреть мечети, хотя аджарские мусульмане, в отличие от иранцев, и не шииты.)
Основные проблемы отношений государства с церковью и общественные настроения в стране
Постсоветский период в Грузии характеризуется не только активизацией традиционной для абсолютного большинства ее населения православно-христианской веры. В страну устремились многие секты, главным образом американские, действуют и ориентальные (индуистские). Так, автора данной статьи однажды навестили (без приглашения) экзотические дальневосточные представительницы секты мунистов. Но самой активной и, пожалуй, наиболее печально известной в Грузии является секта «Свидетели Иеговы», щедро финансируемая из США (штат Пенсильвания) и Германии. Как и другие подобные структуры, в принципе она не может серьезно конкурировать с православием и охватить широкие слои населения. Однако ее шумная деятельность не раз заставляла обществен-
9 До 1991года в Аджарии было всего 3 действующих храма и монастырь. С 1991 по 2001 год построено и обновлено по меньшей мере 24 храма (за предоставление информации автор признателен архиепископу Батумскому и Схалтскому Димитрию и руководству секретариата архиепископа).
ность и ГПЦ обратить на нее внимание. Так, в разные годы несколько членов секты, нуждавшиеся в срочном переливании крови, наотрез отказывались от него (по «иеговистской религии» переливание крови людям запрещено), в результате чего одна девочка скончалась, так как ее мать-»иеговистка» не согласилась сделать дочери переливание. «Свидетели» попадали и в комическое положение, несколько раз попробовав повторить чудо Иисуса Христа, совершенное на Галилейском озере: они тщетно пытались пройти по водам Базалетского озера... Не удивительно, что подобное одурманивание граждан страны заокеанскими «благодетелями» вызвало негодование ГПЦ и грузинской общественности в целом. Однако у сект, подобных «Свидетелям Иеговы», нашлись заступники в самой Грузии. В этой роли выступают спонсируемые Западом неправительственные организации, а также влиятельные политики, заблокировавшие исходящие от ГПЦ предложения цивилизованно, путем совершенствования законодательства ограничить активность так называемых тоталитарных сект.
Впрочем, за все годы вновь обретенной независимости государство и не попыталось урегулировать их деятельность. Сектантам была предоставлена полная свобода. Те же «Свидетели Иеговы» являются юридическим лицом (в отличие, допустим, от католической церкви), занимаются бизнесом, а их пропагандистская литература, напечатанная за границей на высочайшем полиграфическом уровне, освобождена от таможенных пошлин. Влиятельные западные политики иногда напрямую лоббировали бизнес и религиозные интересы своих друзей-сектантов. Например, бывший госсекретарь США Джеймс Бейкер (кстати, в 2003 г. он активно вмешивался в проходившую в Грузии избирательную кампанию) в своем письме (от 28 октября 1998 г.) тогдашнему президенту Грузии Э. Шеварднадзе сообщает о некоем Дене С. Йоргенсене и его сыне, Дж. Генри Йоргенсене, бизнесменах из штата Юта, в то же время представителях Церкви мормонов. Далее в письме следует: «Младший сын Дена, Дж. Генри в настоящее время добровольно работает ассистентом миссии этой церкви в Ростове, которая охватывает Грузию, Армению и черноморское побережье России. Если Вам позволяет Ваш рабочий график, они в рамках краткого визита представят Вам Роберта Шварца, президента миссии в Ростове, а затем встретятся с сотрудниками правительственных структур, отвечающих за дела религии. Они хотят разъяснить суть своей деятельности и найти дорогу, которая привела бы их к признанию в Грузии. Если Вы не сможете встретиться с ними лично, я, конечно, пойму Вас правильно. Однако, несмотря на это, я буду Вам весьма признателен, если Вы поможете им в организации встречи с ответственными лицами. Возможно, они прибудут в Тбилиси на один или два дня, и встречи желательно запланировать на период между 12 и 17 ноября. Прошу Вас, чтобы сотрудники Вашего аппарата напрямую связались с ними на сей счет» (далее следуют координаты)10.
По расхожему мнению, одним из главных лоббистов западных сект считается Петр Мамрадзе, бывший руководитель Госканцелярии (сегодня Канцелярии правительства), соратник Зураба Жвания (ныне покойного). Г-н Мамрадзе не скрывает своей симпатии к баптистам, косвенно критикует православие и ГПЦ (при этом он называет себя «агностиком»). В любом случае вербальная активность (видимая/слышимая часть активности) г-на Мамрадзе в связи с религиозной тематикой вызывает некоторые вопросы, так как в компетенцию руководителя Госканцелярии никогда не входит комментирование процессов в этой сфере.
Власти страны не смогли урегулировать религиозные отношения с учетом новых реалий и в итоге отказались от идеи создать соответствующий закон, сделав упор на оформление Конституционного соглашения с ГПЦ (на основе 9-й ст. Основного закона страны, где государство признает особое место и заслуги ГПЦ в истории Грузии). Однако
10 Неопубликованный документ из личного архива автора.
разработка и подписание этого соглашения (конкордата) также неоправданно затягивались (о конкордате см. ниже), к тому же данный документ не охватывает другие религии и конфессии. Законодательный вакуум и разгул сектантства в стране (при полном бездействии государства, а иногда и при тайном покровительстве с его стороны) обусловило незаконную, порой уродливую реакцию части общества на происходящие процессы. Так, отлученный от ГПЦ священник Басил Мкалавишвили и его последователи избивали представителей «Свидетелей Иеговы», громили их «конгрессы», перехватывали и сжигали сектантскую литературу и т.д. При этом чувствовалось, что значительная часть общества одобряла поступки Мкалавишвили. Поэтому государство долгое время оставляло эти действия сторонников Мкалавишвили безнаказанными. Однако, когда они получили международный резонанс, началось судебное преследование Мкалавишвили, который просто перестал появляться на публике, и правоохранительные органы больше не утруждали себя поимкой священника, объявленного в розыск.
На отмеченные выше процессы реагировал не только немногочисленный приход Мкалавишвили. Летом 2002 года был разгромлен офис так называемого Института свободы, выступающего одним из главных защитников «угнетаемых» религиозных меньшинств, а сотрудников института жестоко избили. В СМИ появились слухи о некоей православной фундаменталистской организации «Джвари» («Крест»), якобы ответственной за эту вылазку. Есть и другие примеры, свидетельствующие о взрывоопасности ситуации, создавшейся в начале 2000-х годов на религиозной почве между сектантами и радикальными православными.
Все происходящее повлияло на ситуацию в самой ГПЦ. С одной стороны, в ней активизировались «ультралибералы» (например, Басил Кобахидзе и еще несколько священников), активно поддерживаемые извне, в первую очередь неправительственными организациями типа Институт свободы, которые тесно сотрудничали с оппозицией Э. Шеварднадзе, то есть с представителями нынешней власти (сотрудничают с ней и сегодня). Справедливо осуждая мракобесие Мкалавишвили и его последователей, «ультралибералы» не ограничивались этим, организовав идеологическую атаку на ГПЦ, конкретно на патриархию. По логике представителей «либералов», Мкалавишвили — продукт политики патриархии, которая якобы заняла «ультраконсервативную», «русофильскую» и т.п. позицию, при этом (опять же якобы) изолировала самого святейшего патриарха Илью II от контроля над текущими делами. Особым объектом их критики стало решение ГПЦ, принятое в 1997 году, выйти из Всемирного совета церквей (одно время Илья II был его президентом) и Конференции церквей Европы. Почему-то это объясняется опять же кознями Москвы, точнее — РПЦ11. Кроме того, «либералы» самовольно, без разрешения церковных иерархов более высокого ранга, демонстративно участвуют в экуменических молитвах (чем нарушают один из главных принципов, на которых зиждется церковь, — послушание) и т.д.
Вместе с тем в церковных и околоцерковных кругах активизировались «ультраконсерваторы» — мракобесы, ставящие на ксенофобию и тотальную конфронтацию практически против всего внешнего мира. Есть силы, действительно ориентированные на аналогичные группировки в РПЦ (они, например, не признают Креста св. Нино, символ распространения христианства в Грузии, хранящийся в кафедральном соборе Сиони). Однако их влияние не следует преувеличивать. Действуют и несколько более многочисленные группы, мыслящие в категориях «национального православия», относящиеся паранояль-но ко всему иностранному (постоянный поиск масонов, тиражирование фальшивок, вроде несуществующей речи Алена Даллеса, и многое другое) и т.д. Вместе эти группы могли
11 Ср. статью священника-»либерала» о. Микаэла Асатиани от 10 июля 2004 г. [http://kavkaz-uzel.ru/ printdigest/digest/id/683372.html].
бы иметь определенный вес. Так что за последние годы довольно отчетливо была видна попытка оказать давление на патриарха Илью II и большинство церковных деятелей высокого ранга с двух флангов: с «ультралиберального» и с «ультраконсервативного». В конце 2004 года «либералы» вроде бы достигли определенного успеха, так как в прессе муссировались слухи о готовящемся смещении патриарха, называлось даже имя его преемника — Дманисского епископа Зенона. Однако сам владыка Зенон решительно отверг такую возможность и осудил все попытки давления на Илью II, а общественность неодобрительно отнеслась к возможности смещения патриарха, в его поддержку на улицу вышли студенты (по опросам общественного мнения, проведенного в 2003 г., ГПЦ доверяют свыше 80% населения). С этого времени ситуация несколько разрядилась.
Еще в 2003 году патриарх Илья II и Священный синод ГПЦ в своем обращении к нации предупреждали: «К сожалению, в нашем обществе в последнее время проявляются нездоровые тенденции. Некоторые не осознают, что, с одной стороны, религиозный экстремизм, а с другой — радикальный либерализм усугубляют уже существующее противостояние в народе... Отметим также, что причиной раздражения православных в нашей стране является не существование разных религиозных групп и сект как таковых, а проявленный ими недобросовестный прозелитизм. Думается, что государство должно вовремя принять Закон о религии с целью урегулирования существующего положения и искоренения неправильных тенденций»12. А еще до того (12 июля 2003 г.) патриархия сделала заявление, в котором осудила давление на церковь со стороны «либералов» и «консерваторов». Как отметил на пресс-конференции руководитель пресс-центра патриархии протоиерей Давид Шарашенидзе, экстремисты обвиняют Грузинскую Православную церковь в связях с представителями других конфессий, а «либералы» — в сотрудничестве с российскими спецслужбами. «Оба этих крыла управляются различными силами и пытаются подчинить своему влиянию Грузинскую Православную церковь», — сказал он. По его словам, главной опорой «либералов» является протоиерей Басил Кобахидзе, который считает, что ГПЦ находится под влиянием темных сил, а причиной называет ее выход в 1997 году из Всемирного совета церквей и Конференции церквей Европы. Д. Шарашенид-зе заявил, что данные обвинения безосновательны, так как у патриархии налажены дружеские отношения со всеми православными церквами. Что же касается отношений ГПЦ с Всемирным советом церквей и Конференцией церквей Европы, то, по его словам, «эти организации не оправдали надежд и не подготовили почву для истинного христианского объединения»13. В конечном счете Синод, заседавший в конце прошлого года, постановил приостановить священнослужения Басила Кобахидзе за грубые нарушения им церковных канонов, а другим священникам-«либералам» сделал строгое предупреждение14. Хотя энергичные шаги патриархии охладили пыл радикалов, внутрицерковные противоречия пока нельзя считать исчерпанными.
Этот относительно продолжительный внутрицерковный конфликт не случайно представлен в контексте отношений между ГПЦ и государством, ведь, как отмечено выше, разные группировки, активизировавшиеся в связи с религиозно-церковными делами, тесно связаны как с определенной частью общества и неправительственными организациями, так и с политическими силами. Обозначены два проблемных поля во взаимоотношениях церковь — государство: отношение к сектам и невмешательство во внутрицер-ковные дела. Пока эти вопросы приковывают к себе пристальное внимание ГПЦ, общества и государства, остаются в тени другие актуальные темы, которые по инициативе католической и других конфессий живо обсуждаются в западных обществах (например, за-
12 Сакартвелос Республика, 11 сентября 2003 (на груз. яз.).
13 [http://www.iberieH.org.ua/m/?do=snews&id=1332].
14 Документ см.: [http://patriarchate.ge/ne/akt_sinoda.htm].
конодательное регулирование абортов, разные социальные программы и т.д.). Хотя все же есть еще один приоритет, определенный ГПЦ в отношениях с государством, — сфера образования.
Уже упомянутое конституционное соглашение (конкордат), заключенное между властью (представленной президентом) и ГПЦ (представленной католикосом-патриар-хом) 14 октября 2002 года15, особо предусматривает совместные начинания обеих сторон в этой сфере. Статья 5-я конкордарта охватывает три пункта: обучение предмету православной веры — факультативная часть учебного плана в образовательных учреждениях, утверждение и изменение которого, назначение и увольнение преподавателей находятся в ведении церкви; в соответствии с грузинским законодательством и на равных основаниях государство и церковь признают документы, степени и звания, присвоенные образовательными учреждениями; государство и церковь имеют право осуществлять совместные образовательные программы в этой сфере, вместе с тем государство обеспечивает функционирование церковных образовательных учреждений.
Вскоре после торжественного подписания конкордата (а это, как мы уже отмечали, единственный законодательный акт, касающийся церкви/религии вообще) в Грузии сменилась власть. На первых порах новый министр образования Александр Ломая, до того возглавлявший Грузинское представительство Фонда Сороса, не высказывал особого желания действовать в духе конституционного соглашения, а был сторонником резкого разграничения школьного образования и религии. Более того, в одном из своих интервью он отметил, что выступает не только против обучения религии в школах, но даже против изучения в них агиографических памятников грузинской литературы (в школах республики еще с советских времен детей знакомят с шедеврами грузинской агиографии). По словам министра, агиография — «мертвые тексты», а касательно того, что они все-таки составная часть грузинской литературы и истории, заявил, что «в истории много хлама». Естественно, столь поверхностные и неэтичные высказывания министра (который, как выявилось чуть позже, имеет весьма скудные познания об истории Грузии, он даже приблизительно не смог ответить на вопрос журналиста Шарашия в прямом телеэфире, кто был первым царем объединенной Грузии) вызвали негативный резонанс в обществе. Да и другие его шаги, предпринятые в рамках намеченного реформирования системы образования, настроили против него значительную часть общества и ГПЦ — напряженности в отношениях министра с церковью трудно не разглядеть. Для многих Ломая олицетворяет космополитизм, глобализм, пытающийся побороть традиции, культуру и православную веру в Грузии. Именно на этой основе часть педагогов, родителей учеников и студентов потребовала отставки г-на Ломая, организовав акции протеста у здания министерства. В свою очередь, в его защиту выступили тот же самый Институт свободы и молодежная организация «Кмара».
В конце концов министр несколько поубавил свой бескомпромиссный тон и начал диалог с представителями ГПЦ. В январе 2005 года ГПЦ и Министерство образования подписали меморандум о сотрудничестве в сфере школьного образования. Патриарх Илья II высказался за ускорение процесса его конкретизации, чтобы принципы уже принятых документов — конкордата и меморандума — воплотились в жизнь, отметив, что подписание меморандума патриархия рассматривает лишь как начало реальных дел. Однако пока неясно, насколько обе стороны смогут сблизить свои позиции и найти компромисс по принципиальным вопросам. В любом случае сфера образования остается одной из главных точек соприкосновения государства и ГПЦ, открывающей возможности для продуктивного взаимодействия, но вместе с тем таящей в себе большой конфликтный потенциал.
15 Грузинский текст и русский перевод см. на сайте Портал-Credo.Ru.
Религиозно-церковная политика «революционной» власти
Политическая элита, пришедшая к власти в результате событий ноября 2003 года, довольно активно пытается использовать религиозный фактор как политически консолидирующую силу. Отношение президента к ГПЦ можно считать некой смесью византийского цезаро-папизма с американским «Civil religion». Но обо всем по порядку.
Э. Шеварднадзе свергли в день св. Георгия — 23 ноября, а изгнание А. Абашидзе совпало со вторым праздником св. Георгия — 6 мая. После этого «правая рука» президента И. Окруашвили (ныне министр обороны) заявил тележурналистам, что до следующего праздника св. Георгия, 23 ноября, из Цхинвали будет изгнан Кокойта. В борьбе против правительства Э. Шеварднадзе Национальное движение, возглавляемое М. Саакашвили, активно использовало христианский символ — крест. Затем знамя с пятью крестами парламент утвердил в качестве государственного символа (фактов его неприятия мусульманским меньшинством — азербайджанцами или грузинами-аджарцами — отмечено не было). Отныне в общеобразовательных школах раз в неделю проходит торжественная церемония подъема этого флага учениками. Сам президент в ключевых политических моментах устремляется в храмы. Так, его помпезная инаугурация началась соответствующей церемонией в монастыре Гелати, построенном самым почитаемым монархом грузин — Давидом IV (Строителем), «национальное примирение» М. Саакашвили огласил в Кашветском храме в Тбилиси, в годовщину «революции роз» он обратился к украинскому народу (кстати, на украинском языке) из нового кафедрального храма св. Троицы в Тбилиси, в том же храме президент сделал политическое заявление в связи с гибелью премьер-министра З. Жвания. В большинстве случаев при посещении президентом храма у его входа расстилают красный ковер. В последнее время при встречах с патриархом глава государства целует ему руку (этому научился даже министр образования г-н Ломая). А неправительственным организациям (на приеме их представителей, осенью 2004 г.), критически настроенным к патриархии и ГПЦ в целом, президент заявил, что никто не имеет права вмешиваться в дела церкви16. Эти его слова подтверждают информацию о том, что спорные вопросы, в свое время возникшие между патриархией и лично главой государства, решены. Данным заявлением президент дистанцировался от своих же сторонников («либералов»), видимо (помимо прочего) осознав, что общество не одобряет натиск на церковь.
Создается впечатление, что политика президента в значительной степени учитывает интересы православия как ключевой религии в стране. Однако при более близком рассмотрении ясно, что М. Саакашвили фактически копирует религиозную политику Э. Шеварднадзе (если у него вообще таковая была). С одной стороны, он демонстрирует уважение к церкви, под наблюдением телекамер по большим праздникам появляется в храме с зажженной свечой в руке, идет навстречу ГПЦ в имущественных и финансовых вопросах, с другой — не принимает решений по таким животрепещущим вопросам, как образование и отношение к сектам. На самом деле М. Саакашвили продемонстрировал (как минимум) свое невежество в православии, а может и неуважение к нему: в двух упомянутых выше случаях, когда он появлялся в церкви, то становился спиной к алтарю и произносил политические речи, не согласованные с представителями духовенства. На этом фоне не вызывает удивления, что Басил Мкалавишвили был насильно схвачен в храме (построенном на средства прихода Мкалавишвили): правоохранительные органы
16 То же он повторил в своей речи на открытии весенней сессии парламента 2005 года, но при этом нейтральную позицию патриарха во время «революции роз» оценил как «гражданский акт героизма».
вломились в него с помощью бульдозера, чем осквернили церковь и хранящиеся в ней иконы. При этом сотрудники МВД и Госбезопасности садистски избивали сопротивлявшихся защитников храма, в основном женщин. В Грузии всегда трепетно относились к святыням. Однако мнение общественности разделилось в отношении ареста Мкалавиш-вили (его недавно приговорили к шести годам лишения свободы). Мкалавишвили осуждали за то, что он громил собрания сектантов, но вместе с тем мало кто одобрил варварские методы, применявшиеся при взятии его под стражу.
Сказанное позволяет утверждать, что многие символические поступки президента (и власти в целом) в религиозной сфере весьма далеки от православно-христианского содержания. Скорее налицо попытка превратить церковь в политико-пропагандистский инструмент президента. Эта византийская традиция, как уже было отмечено, сливается с типичным для США явлением — «Civil religion»: под данным термином подразумевается «совокупность элементов веры, символов и ритуалов, которая привязывает граждан к политической общности, в конечном счете религиозно легитимирует эту общность в лице ее институтов и представителей»17. При этом «Civil religion» утверждает «то видение, которое удерживает нацию как одно единое»18. Но вместе с тем многие авторы подчеркивают, что «Civil religion» — лишь «вера порядка», а не «вера спасения» (каковым является христианство), называя «Civil religion» «деистической религией бюргерского сознания»19. Попытка утвердить в Грузии принципы «Civil religion», разбавленные византийскими традициями, даже «с учетом местной специфики», что, по нашему мнению, сегодня имеет место, таит в себе вероятность ответной реакции значительной части общества, которая ориентирована на православие не только как на «личную веру»20 и решительно не приемлет импорта ценностей, не совместимых с принципами и ценностной системой православия.
В свою очередь, ГПЦ не желает втягиваться во внутриполитические конфликты, а пытается с нейтральных позиций повлиять на возникающие взрывоопасные ситуации путем призывов к противоборствующим сторонам, а иногда предлагает себя в качестве посредника (как, например, было во время конфликта руководства страны с главой Аджарской автономии А. Абашидзе). Однако в разных случаях это имело разный уровень успеха21.
О с н о в н ы е в ы в о д ы
Сегодня в стране нет непосредственной опасности межрелигиозной конфронтации, тем более противостояния по схеме: христианство — ислам, христианство — иудаизм и т.д. Что же касается этнических конфликтов в Абхазии и Цхинвали, то влияние в них религии незначительно. (В основном наблюдается конфронтация православия с католициз-
17 Brocker M. Zivilreligion — missionarisches Sendungsbewusstsein — christlicher Fundamentalismus? Religiose Motivlagen in der (AuBen-)politik George W. Bushs // Zeitschrift fur Politik, Heft 2, MUnchen, 2003. S. 122.
18 Там же. Наблюдается интересная параллель: «Civil religion» дает сильные импульсы американскому патриотизму («самая свободная страна мира» и проч. — см.: Там же. S. 123), Саакашвили тоже пытается дать толчок грузинскому патриотизму лозунгами типа: «У нас самый красивый в мире флаг!», «аджарцы самые лучшие европейцы»...
19 Там же.
20 Ср. актуальные процессы «деприватизации» и политизации религии в Латинской Америке, США и Европе (Willems U., Minkenberg M. Politik und Religion im Ubergang — Tendenzen und Forschungsfragen am Beginn des 21. Jahrhunderts; Dies. (Hrsg.), 2003, s. o. S. 14).
21 Авторитет ГПЦ оказался недостаточным, чтобы остановить гражданское противостояние 1991— 1993 годов. Больший успех возымели призывы церкви к неприменению оружия во время революционных событий в Тбилиси, а затем в Батуми.
мом, а также с протестантами: эмиссары Ватикана считают, что в Грузии нарушают права католиков22, а ГПЦ в 2002 г. провалила межгосударственное соглашение между Грузией и Ватиканом.) Конфликтная ситуация имеет место между православием и иностранными сектами, она, в свою очередь, обуславливает конфронтацию в ГПЦ, а также трения между ней и государством. Положение усугубляют западные страны, под прикрытием общепризнанной свободы вероисповедания поддерживающие сектантство в Грузии, что может усилить антизападные настроения в грузинском обществе, тем более что в нем достаточно сильно укоренился страх перед культурно-ценностной интервенцией.
В целом же достаточно острая ситуация с неправославными течениями христианства и с сектантами имеет довольно неестественную основу ввиду мизерности числа последователей таких конфессий и сект. Конфликт связан с неадекватно (учитывая количественный фактор) высокой активностью последних, в том числе на политическом уровне.
22 [http://www.civil.ge/rus/article.php?id=3320]. При этом примечательно, что неправославные конфессии выступают единым фронтом.
