CC BY
19В.Ф. Петренко РЕЛИГИОЗНЫЙ АСПЕКТ ЖИЗНИ В ГЛУБИНКЕ
В коллективной монографии «Российский северный вектор», вышедшей под редакцией Н.Е. Покровского [27], в рамках концепции клеточной глобализации села представлены обзор экономического состояния северо-востока Европейской России, описание быта и нравов, экологические наблюдения и широкий спектр региональных социологических данных на примере хозяйственной деятельности в Костромской области и ее маленькой, но типичной составляющей - деревни Медведево. Упомянутый населенный пункт действительно являет собой медвежий угол этого старинного исконно русского региона, на две трети покрытого лесами. Костромской край, давший отечественной истории целый ряд ярких фигур (включая род Романовых), был и остается глубокой российской провинцией. До Октябрьской революции 1917 г. Костромская губерния была известна как основной производитель льна, значительный вклад в экономику вносила и ее деревообрабатывающая промышленность. По реке Унже ходили десятки пароходов и барж, перевозивших как лес, так и местных жителей, часть которых уходила на сезонные заработки в города. Местный, северный по отношению к Центральной России климат и суглинистые почвы не позволяли вести интенсивное сельское хозяйство, заставляя мужское население искать дополнительный заработок в городах. Через Костромскую губернию проходил и печально известный Владимирский тракт, связывавший Европейскую Россию с Уралом и Сибирью.
Октябрьская революция 1917 г. не принесла позитивных перемен в развитие этого края. Закабаление крестьян в колхозах («вторичное крепостное право»), ликвидация частной собственности, в частности в судоходстве или производстве пиломатериалов, значительно подорвали экономику края, лишив инициативную часть населения предпринимательской деятельности, а подчас (в годы коллективизации) и самой жизни. Программа индустриализации страны осуществлялась путем перераспределения ресурсов, получаемых в сельском хозяйстве, в пользу промышленного строительства в крупных городах и создания новых экономических регионов на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. Костромская область, как и
47
вся сельская Россия, исправно поставляла стране экономические (сельскохозяйственные) и человеческие ресурсы за счет стагнации и деградации собственного развития. Ситуацию усугубили Отечественная война, когда военное положение потребовало предельной трудовой мобилизации населения, без каких-либо амортизационных вложений в экономику, а также послевоенная (хрущевская) сельскохозяйственная политика, ограничивавшая трудовую активность крестьян на собственном подворье и не позволявшая «подняться на ноги» обессиленному «продразверстками» послевоенному сельскому хозяйству. Во времена «брежневского застоя», когда за счет продажи нефти страна смогла пустить значительные финансовые средства на возрождение и подъем Нечерноземья, эти дотационные финансовые вливания оказались не слишком эффективными, как вследствие внеэкономических рычагов управления сельским хозяйством, уравниловки и ограничения хозяйственной инициативы колхозов, специфики идеологии и способа хозяйствования социалистической экономики, так и в результате исчерпанности самого человеческого ресурса. По всей Костромской области, как памятники той эпохи, стоят остовы разоренных животноводческих колхозных ферм, производивших когда-то экологически чистые масло и молоко. Местные жители, как правило пожилые, с ностальгией вспоминают времена, дававшие пусть и убогую, но стабильную основу сельской жизни. Чувство сожаления по утраченному колхозному строю у престарелых жительниц (мужское население села редко доживает до преклонного возраста в результате непомерного употребления алкоголя и его суррогатов) связано, очевидно, с тем, что колхоз как форма общины в условиях социализма давал какую-то социальную гарантию поддержки в старости (дровами, комбикормами), обеспечивал наличие медицинского пункта, почты, клуба и т.д. Современное государство, увеличив пенсионные выплаты, не в состоянии вернуть смысл существования престарелому населению села, тогда как колхозная жизнь создавала подчас иллюзорную, но поддерживаемую советской идеологией веру в значимость собственного труда. На заброшенных домах деревни Медведево, построенных, кстати, в послевоенное время, когда воины-победители, полные веры в будущее, возвращались с фронтов, можно увидеть таблички «дом почетного колхозника», «дом ветерана войны». Но вследстие специфической внутренней политики государства по отношению к селу, общей урбанистической тенденции, оттока населения в города и, наконец, усталости от многолетнего сверхнапряжения деревня Медведево так и не смогла возродиться, а естественная и не совсем естественная убыль населения поставила ее на грань вымирания.
Следует особо подчеркнуть проблему «усталости» производительных сил, т.е. самого местного населения, отсутствия мотивации к переменам убогой, лишенной перспектив жизни. Термин сопромата «усталость металла» вполне подходит для характеристики апатии и аномии социальной жизни на селе. Налицо массовая утрата мотивации к труду, отсутствие
48
задающих перспективу долгосрочных мотивов, сведение жизни к одному дню: «Выпил, день прошел, ну и ладно». В психологической науке существует понятие «выученная беспомощность», когда в результате длительной болезни или гиперопеки матери у ребенка редуцируются воля и самостоятельность. Государство, выступавшее на протяжении целого века не доброй матерью, а, скорее, злой мачехой (в отношении любой предпринимательской деятельности и просто самостоятельности), сформировало у сельского населения установку «выученной беспомощности», неспособности к постановке задач, требующих собственной активности. Социально более активная часть населения была раскулачена и репрессирована, погибла в Отечественную войну, сменила местожительство и социальный статус колхозника на статус городского рабочего или военнослужащего. Качества сельского жителя (соборность, образование, здоровье, желание иметь семью), массовая психология населения (включающая трудовую мораль) и даже генофонд подверглись деградации. Колхозная уравниловка и поощряемая советской идеологией «общинная ментальность», когда человек, хоть чем-то отличающийся от общей серой массы, вызывает настороженность, в новых экономических условиях выливается в неприязнь большей части местного населения к более или менее успешным фермерам, трудовым мигрантам, инородцам. Так что помимо экономических проблем возрождения села существуют и социально-психологические аспекты возрождения менталитета сельского труженика, имеющего высокую трудовую мотивацию, лояльного к экономическим успехам других и толерантного к приезжим и людям другой национальности.
В рамках концепции клеточной глобализации Н.Е. Покровского сформулирован разделяемый нами тезис о том, что в современной России возникают формы смешанных сельско-городских сообществ, формирующие новый социальный уклад и дающие перспективу развития деревни. В данной концепции акцент делается на локальных, точечных сферах возрождения экономики в сельской местности, на переносе предпринимательской городской активности на деревенскую почву. Можно полагать, что и для возрождения крестьянской этики и трудовой мотивации возможен «перенос» в село городской ментальности, ее внедрение в духовный мир сельского жителя. Н.Е. Покровский сдержанно-иронично описывает нравы уездного города Мантурово, воскресные дефиле местных невест. Разодетые по моде, юные девы в сопровождении мамаш шествуют по центральным аллеям местного базара, как кинозвезды по ковровой дорожке. Страстное желание быть не хуже других, жить так же, как живут в Москве, Париже или Нью-Йорке, - вот один из резервов формирования местной мотивации достижения. На наш взгляд, для создания эмоционального климата, соответствующего современной цивилизации, для «пробуждения от духовной спячки», способствующих экономическому прогрессу не в меньшей мере, чем создание элементов экономической глобализации, важны «клеточки» глобализации культурной: социальные, культурные
49
институты, задающие смыслы существования местным жителям. Это театры, клубы самодеятельного творчества, пединституты и институты культуры, выпускники и, главным образом, выпускницы которых могли бы сеять разумное и вечное, улучшая эмоциональный климат провинции. Другим каналом клеточной глобализации культуры выступает прогрессивное развитие средств массовой коммуникации и Интернета. Прогресс в области телекоммуникации и ее удешевление в принципе позволяют распространить местное телевещание на пригороды и сельскую местность, включив в орбиту интересов ее обитателей социальные новости и культурные программы, созданные на локальном материале.
Другим, более традиционным каналом производства духовной жизни являются местные монастыри и церкви. В насыщенных монастырями Владимирской, Ярославской, Калужской, Костромской областях можно наблюдать возникновение вокруг них «клеточек» культурной глобализации; значительная часть местного населения и молодежи участвует в церковной жизни, добровольно работает трудниками в монастырях. Монастыри создают своеобразную экономику, включающую, помимо собственно натурального хозяйства, ориентированного на нужды обители, гостиничную экономику обслуживания паломников, кустарное производство религиозной продукции и сувениров. Но главное - это то, что монастыри и их деятельность дают местному населению смысл существования, отторгают его от всеобщего пьянства, пропагандируют христианские ценности.
Первое, что бросается в глаза в Угорах, - это огромная полуразрушенная церковь, которая сейчас восстанавливается на деньги районной администрации и епархии строителями - мигрантами с юга. Почему не своими, ведь в селах безработица? Ответ представителя сельсовета был прост: «Не хотят и не умеют». Образ развалившейся церкви может выступать символом духовной деградации села, но возрождение конкретной церкви в Угорах может стать и началом возрождения конкретного села в Костромской области. Общая тенденция возрождения духовной жизни, в свою очередь, может стать вкладом в возрождение Русского Севера.
Гендерные стереотипы верующей и неверующей молодежи
Гендерное поведение и связанная с ним система социальных и индивидуальных норм и запретов представляют собой одну из важнейших сфер любой культуры в любом обществе. Неудивительно, что любая религия стремится влиять на гендерное поведение через систему заповедей, предписаний, посланий и т.д., указывающих на то, что позволительно / непозволительно делать внимательному сыну и храброму брату, достойному мужу и отцу семейства, скромной дочери, ласковой сестре, праведной жене и заботливой матери [1; 2; 5; 11; 15; 29; 30; 31; 32; 35; 38; 43].
Другой аспект, определяющий необходимость исследования гендер-ных стереотипов, связан с растущей потребностью анализа религиозной ментальности. Проблемы духовности, веры, описания картины мира ве-
50
рующего человека привлекают внимание многих современных российских и зарубежных психологов [3; 4; 6; 7; 8; 9; 13; 20; 25; 33; 34; 36; 37; 41; 42; 44]. Актуальной является задача анализа стереотипов поведения верующих, их автостереотипов и связанных с ними социальных установок, регулирующихся на ментальном уровне общественного сознания.
Гипотезой нашего исследования, проводившегося в 2010 г., было предположение о том, что категориальная структура верующих в семейно-бытовой и морально-нравственных сферах отличается от соответствующих установок неверующих. Согласно постулату Дж. Келли [10], поведение человека реализуется в рамках тех конструктов, в которых антиципируются события. Близкую мысль о единстве сознания и деятельности высказывали С.Л. Рубинштейн [28] и А.Н. Леонтьев [12]. Можно полагать, что как сознание, так и поведение верующей и неверующей молодежи будут различаться. Вера, внутренний диалог с Богом, сами Таинства стимулируют к рефлексии, и эта специфика должна проявляться в структуре обыденного сознания и бытового поведения.
Цель исследования состояла в выявлении стереотипов женского поведения среди религиозных и нерелигиозных девушек на основе сопоставления имеющихся черт сходства и различия. В качестве диагностического инструмента использовалась разработанная В.Ф. Петренко [23] психосемантическая методика множественных идентификаций. Эта методика хорошо зарекомендовала себя в различных кросскультурных сопоставительных исследованиях женских стереотипов россиянок, американок, азербайджанок, казашек, кореянок [18; 21; 24]. В рамках данной методики описание образа я сама и образов значимых других (моя мать, мой идеал, идеал с точки зрения описания поведения в обществе, типичная девушка, девушка будущего и т.п.) осуществляется через предлагаемые обстоятельства.
Для проведения исследования была составлена опросная матрица, включающая 13 ролевых позиций: рефлексивная - я сама; две позиции, имеющие положительную коннотацию, - мой идеал молодой девушки и идеал девушки с точки зрения общества; отрицательно коннотирующий образ девушки, на которую я ни за что не хотела бы походить, а также такие роли, как глубоко верующая девушка, девушка из гламурного журнала, молодая бизнес-леди, девушка, мечтающая посвятить себя семье и детям, и девушка, мечтающая посвятить себя искусству или науке.
94 пункта описывали возможные микросценарии социально-бытового и духовно-нравственного поведения. Испытуемым предлагалось оценить по пятибалльной шкале (от 0 до 5), насколько та или иная характеристика или поступок свойственны каждой из ролей. 5 баллов респондентка ставила, если с ее точки зрения данная характеристика максимально соответствовала данной роли, 0 - если никоим образом не соответствовала. Для промежуточных оценок использовались, соответственно, баллы от 1 до 4.
Кроме того, каждая респондентка анонимно отвечала на вопросы социально-демографического характера (возраст, образование, семейное и
51
материальное положение, вероисповедание, частота посещения церкви, количество желаемых детей в будущем замужестве).
Совместный комплексный анализ полученных данных позволяет определить и сопоставить системы ценностных ориентаций, норм и запретов как на индивидуальном, так и на групповом уровнях, выявить специфику идентификации и оценить особенности самовосприятия.
В исследовании приняли участие две группы испытуемых: 44 нерелигиозных и 50 православных верующих женщин в возрасте от 18 до 30 лет. Критерием отбора респонденток в первую группу была их самоидентификация, т.е. признание себя неверующей. Во вторую группу (верующие) вошли респондентки, не только самоидентифицирующие себя в качестве таковых, но и регулярно посещающие церковь и выполняющие религиозные обряды.
Обе выборки практически однородны по возрастному составу, уровню образования, семейному статусу и материальному положению обследуемых. Как и следовало ожидать, нерелигиозные испытуемые практически не ходят в церковь, случайные ее посещения связаны скорее с какими-то социальными мероприятиями (присутствие на чьих-либо свадьбах, похоронах, крестинах и пр.). Религиозные испытуемые посещают церковь, но более половины из них делают это от случая к случаю. Отметим существенное различие в ответах на вопрос о том, сколько детей хотели бы респондентки иметь в будущем. Ни одна из тех, кто позиционировал себя как религиозную девушку, не остановилась на одном ребенке, более 90% намереваются иметь трех и более детей, при этом значимое число религиозных респонденток хотели бы иметь пять детей. Нерелигиозные респон-дентки в этом плане продемонстрировали гораздо большую умеренность, хотя большинство упоминали именно троих детей.
В наши задачи входили выявление и анализ отношения к поступкам и стилям поведения верующих и неверующих девушек, а также сравнение их между собой. В ходе опроса наблюдалось разное отношение к заполнению анкеты. Большая часть опрашиваемых с пониманием отнеслись к просьбам интервьюеров и заполнили анкеты. Были и весьма заинтересованные респондентки, которые охотно заполнили анкеты и просили сообщить им результаты исследования. Ряд респондентов неохотно заполняли данную анкету, мотивируя это большим количеством вопросов. Было и несколько отказов.
В ходе первичной обработки полученных данных были вычислены усредненные внутригрупповые оценки ролей по всем шкалам и дисперсии в этих оценках. Для каждой ролевой позиции и поступка по ^критерию Стьюдента проверялась гипотеза о существовании значимых различий в ответах в каждой группе [см.: 16]. Сравнение оценок ролевых позиций по каждому поступку позволяет охарактеризовать каждую из выборок с определенной стороны, а также выделить поступки, служащие границей моральных и ценностных норм и запретов в обеих группах.
52
При интерпретации усредненной оценки, стоящей в клетке, задаваемой поступком г и ролью j, можно считать, что величина, большая, чем 2,5, свидетельствуют о том, что в целом группа допускает возможность совершения поступка г персонажем j. Усредненная оценка меньше 2,5 -группа в целом считает, что персонаж j вряд ли совершит г.
Стоит отметить, что оценки своего собственного поведения в обеих группах в меньшей степени контрастируют с оценками того, к чему рес-пондентки стремятся (исходя из оценок своего идеала), а также того, чего хотели бы по возможности избежать (оценки негативного образа). Можно утверждать, что хотя идеалы у религиозных и нерелигиозных респонден-ток по определенным позициям контрастируют достаточно явно, жизнь в общем социуме по единым правилам вносит свои коррективы и нивелирует различия. Представление о современных нормах и идеалах, принятых в социуме, у двух групп респонденток во многом сходны. Об этом можно судить, прежде всего, по оценкам типичной девушки и общественного идеала. В первом случае - это эмансипированная и в большей степени ориентированная на массовую моду и культуру девушка; во втором случае можно говорить об образованной девушке, делающей карьеру, модной, эмансипированной, но с почтением относящейся к старшим. Что касается временной перспективы, то характерной особенностью девушки через 20 лет (помимо эмансипированности, свойственной и современным образам) являются высокий уровень прагматичности и ориентированность на материальный результат. Девушка 40 лет назад близка образу матери в молодости и достаточно патриархальна с точки зрения обеих групп: готова посвятить себя семье и воспитанию детей, но от домашних тоже ожидает ответных действий - от детей безусловного почитания родителям, от мужа финансового обеспечения семьи. 40 лет назад прожить жизнь без мужа, родить и воспитывать ребенка одной считалось не типичным. По мнению и тех и других респонденток, девушки 40 лет назад в основном были неверующими.
Представления о поведении глубоко верующей девушки также в большой степени сходны в обеих группах. Сюда вошли все атрибуты религиозных обрядов: соблюдение праздников и постов, паломничество, чтение молитв, венчание. Кроме того, обе группы испытуемых отмечают особую ауру милолсердия, которая сопутствует верующим женщинам: служение близким (внимание к детям и почитание мужа) и помощь дальним (благотворительность, добровольная общественная работа, усыновление). Образ жизни девушки из гламурного журнала связан с представлениями о богатой, веселой, беззаботной жизни, ориентированной на карьеру, эмансипированной и насыщенной разными событиями. Этот образ в равной степени воздействует со страниц журналов и экрана телевизора как на верующих, так и на неверующих, поэтому суждения о нем тождественны. Жизнь бизнес-леди, по мнению испытуемых, также насыщена событиями и наполнена деньгами, однако развлечения здесь уступают ме-
53
сто постоянному труду (по мнению испытуемых, далекому от творчества), собственной самореализации (т.е. работе над собой). Девушка, мечтающая посвятить себя семье и детям, - все для этого и должна делать, тут нет никаких противоречий; однако, по мнению верующих, данный жизненный сценарий необходимо включает в себя терпение и покорность (наиболее важные женские качества в рамках православной морали), без которых раствориться в своих близких, забыв про собственные амбиции, вряд ли возможно. Девушка, мечтающая посвятить себя науке и искусству, должна ориентироваться на выбор творческой профессии и всех ее атрибутов, включая хорошее современное образование, карьеру и пр.
Подчеркнем, что анализ оценок стереотипных ролей не выявил существенных различий между выборками верующих и неверующих девушек.
Сравнительный анализ отношения верующих и неверующих респонденток к различным ролевым позициям
Подробный анализ первичных ответов помогает почувствовать нюансы исследуемой феноменологии, но если мы хотим составить целостный поведенческий гештальт, то необходимо вводить обобщенные показатели, позволяющие переструктурировать количественную информацию таким образом, чтобы, максимально снизив ее объем, в минимальной степени уменьшить ее ценность. Одним из таких показателей является сходство оценок различных ролевых позиций внутри каждой подвыборки, а также сходство оценок одноименных ролей в каждой из сравниваемых подвыбо-рок. (Например, сходство позиции я сама, вычисленной на основе ответов религиозных и нерелигиозных респондентов; точно так же можно сопоставить оценки всех остальных позиций: мой идеал, моя мать в молодости и т.д.) В качестве меры сходства мы использовали усредненное евклидово расстояние между значениями, стоящими в каждом из столбцов таблицы усредненных выборочных значений. Так, для ролевых позиций х1 и х2, имеющих оценки по каждому из пунктов опросника {ху} 1=1, 2; ]=1...94, расстояние между ними вычисляется по Формуле 1.
Формула 1
Р(Х1, Х2) =
94 / \
Х(хи - Х2у !
7=1_
94
Все вычисленные с использованием Формулы 1 расстояния содержатся в таблице. Чем больше расстояние между ролями, тем меньше между ними сходство. Верхний треугольник содержит расстояния между оценками образов, предоставленных религиозными респондентками, нижний - нерелигиозными. На главной диагонали расположены расстояния между оценками одноименных ролей внутри каждой подвыборки.
54
Таблица
Матрица расстояний между оценками образов ролевых позиций среди нерелигиозных и религиозных респонденток
\ Нерели-\ гиозные Религи- \ озные Я сама Моя мать в молодости Мой идеал Типичная девушка Девушка через 20 лет Девушка 40 лет назад Идеал с точки зрения общества Глубоко верующая На которую я ни за что не буду походить Из гламурного журнала (Ксения Собчак) Молодая бизнес-леди Мечтающая посвятить себя семье и детям Мечтающая посвятить себя искусству, науке
Я сама 1,039 0,674 0,460 0,654 0,648 1,066 0,784 2,100 2,105 0,939 0,826 1,110 0,605
Моя мать в молодости 0,631 0,578 0,716 0,925 1,005 0,613 0,652 1,736 1,901 1,277 1,124 0,795 0,715
Мой идеал 0,513 0,844 1,133 0,808 0,654 1,041 0,588 2,033 2,177 0,905 0,790 1,114 0,682
Типичная девушка 1,134 1,206 1,389 0,356 0,519 1,134 0,940 2,228 1,878 0,649 0,811 1,136 0,787
Девушка через 20 лет 0,962 1,114 1,144 0,407 0,479 1,241 0,843 2,253 1,990 0,447 0,488 1,264 0,707
Девушка 40 лет назад 0,941 0,578 1,090 1,193 1,150 0,355 0,672 1,410 1,654 1,479 1,400 0,580 0,904
Идеал с точки зрения общества 0,718 0,721 0,772 0,832 0,651 0,766 0,323 1,615 1,878 1,086 1,000 0,792 0,713
Глубоко верующая 1,384 1,465 1,203 2,282 2,086 1,546 1,697 0,459 1,773 2,434 2,335 1,363 1,796
На кото-
рую я ни за что не буду походить 2,230 2,083 2,419 1,679 1,773 1,795 1,971 2,720 1,267 2,067 2,084 1,650 1,739
Из гла-
мурного журнала (Ксения Собчак) 1,512 1,574 1,688 0,556 0,655 1,518 1,109 2,620 1,706 0,383 0,624 1,484 0,986
Молодая бизнес- 1,262 1,326 1,394 0,757 0,578 1,320 0,894 2,300 1,782 0,700 0,362 1,446 0,793
леди
Мечтаю-
щая посвятить 0,764 0,752 0,871 1,381 1,275 0,790 0,930 1,181 2,087 1,764 1,530 0,426 0,967
себя семье
и детям
Мечтаю-
щая по-
святить себя ис- 0,765 0,821 0,952 0,880 0,702 0,852 0,648 1,668 1,769 1,168 0,886 1,002 0,408
кусству, науке
55
Наибольшее расхождение между оценками ролевых позиций, полученных в двух выборках, было установлено для ролей, которые связаны с ответами на вопросы, касающиеся самих респонденток: я сама, мой идеал молодой девушки, девушка, на которую я ни за что не буду походить. За ними следует образ матери в молодости, тоже в значительной степени формируемый на основе собственного опыта. Оценки социально-стереотипных позиций, формируемых в большей степени опосредованно (под влиянием СМИ, рассказов других людей, обсуждений в школе, институте, с друзьями, родственниками), различаются существенно меньше. В особенности это касается идеала девушки с точки зрения общества, девушки 40 лет назад, молодой бизнес-леди.
Расстояние между своим идеалом и образом себя самой у нерелигиозных респонденток несколько меньше, чем у религиозных, что может свидетельствовать о более высокой самооценке первых. Отметим, что и та и другая группа опрошенных в целом довольны собой, расстояния от своего идеала до образа себя самой наименьшие в сравнении с расстояниями до всех остальных ролей. В целом анализ этой матрицы свидетельствует о более патриархальном образе себя у религиозных девушек, в большей степени предпочитающих сценарий «мужней жены - матери семейства». Задавая временные ролевые позиции девушки через 20 лет и девушки 40 лет назад, мы намеренно указывали в них различные промежутки времени. По результатам представленных в матрице расстояний видно, что эта разница адекватно отражается в ответах нерелигиозных респонденток, - расстояние до позиции девушка через 20 лет меньше, чем до позиции девушка 40 лет назад, а вот религиозные девушки видят себя на равных расстояниях от этих двух позиций. Представления о себе верующих девушек в большей степени схожи с образом девушки 40 лет назад и матери в молодости, что свидетельствует о большем традиционализме этой группы испытуемых. Отметим, что самое большое расстояние разделяло два негативных образа девушки, на которую я ни за что не буду походить, в двух выборках.
Рассмотрим и меру сходства отдельных ролевых позиций. Так, сопоставляя ролевые позиции мой идеал и идеал с точки зрения общества, отметим, что у неверующих эти позиции оказались ближе друг другу, чем у верующих респонденток. Это позволяет говорить о том, что неверующие в большей степени чувствуют себя включенными в общество, полагают, что их индивидуальные ценностные и морально-нравственные ориентиры на уровне тенденций совпадают с общественными. Верующие девушки своими ответами демонстрируют имплицитно присутствующую в их сознании дистанцию от общепринятых в светском обществе идеалов. С их точки зрения общественный идеал более, чем им хотелось бы, отвечает новомодным веяниям: именно до образа девушки через 20 лет расстояние минимально, и этот образ не является абсолютно положительным в их категориальной системе. У неверующих образ будущего в существенной
56
степени представлен как положительный. Наиболее привлекательными с точки зрения верующих являются образы глубоко верующей девушки и девушки, мечтающей посвятить себя семье. Образ девушки будущего для верующих схож с молодой бизнес-леди и девушкой из гламурного журнала. Отметим, что и у верующих, и у неверующих респонденток эти два образа составляют определенный синкрет. Однако для верующих данный образ имеет негативную коннотацию, а для неверующих он нейтрален. Точно так же нейтральным для неверующих является образ девушки, мечтающей посвятить себя семье и детям, а у верующих этот образ, наоборот, имеет высокую положительную коннотацию. Образ девушки прошлого близок к образу моей матери, как у верующих, так и у неверующих. Для неверующих респонденток образ глубоко верующей девушки не является оценочным, он связан с выбором одного из возможных жизненных сценариев. Для верующих данный образ, безусловно, положителен, однако себя самих в этой роли они пока (или вообще) не видят, оставаясь на позициях умеренной религиозности.
Полученные результаты свидетельствуют о том, что суждения неверующих девушек в меньшей мере носят оценочный характер, они более толерантны в отношении выбора стиля жизни и того места в обществе, которое женщина хочет занять: от приверженности укладу Домостроя до максимально эмансипированного образа жизни. Представления верующих девушек в существенно большей степени связаны с оценочными суждениями: строить свою жизнь следует не так, как тебе хочется или в соответствии с твоим характером, а так, чтобы это соответствовало требованиям христианской морали.
Большего уровня обобщения полученной информации позволяет получить факторный анализ базы данных. Обработка данных с помощью факторного анализа проводилась методом главных компонентов с косоугольным вращением. В результате факторизации было выделено три наиболее значимых фактора. Напомним, что величина факторной нагрузки соответствует проекции вектора поступка на ось фактора, а знак факторной нагрузки не несет оценочной нагрузки, а показывает, к какому из полюсов фактора (левому или правому) относится данный пункт опросника.
Первый фактор объясняет 47% общей дисперсии.
На одном полюсе оказались следующие поступки:
Посвятить себя семье и воспитанию детей 00,94
Считать главой семьи мужчину 00,91
Полагать, что служение близким ваш прямой долг (как женщины, как дочери, как матери, как христианки) 00,90
Считать, что ребенок должен почитать родителей независимо от обстоятельств 00,90
Бросить учебу ради семьи, если возникает такой выбор 00,86
Полагать, что обеспечение семьи - дело мужа 0,78
Скорее терпеть претензии свекрови, чем пойти с ней на конфликт 0,69
57
В.Ф. Петренко
Противоположный полюс фактора содержит пункты:
Изменить мужу -0,94
Родить ребенка и воспитывать одной -0,93
Курить сигареты -0,93
Желать в будущем иметь прислугу -0,92
Покупать дорогие украшения, чем больше - тем лучше -0,92
Допускать возможность судебных тяжб с родственниками по разделу имущества -0,92
Прожить жизнь, не вступая в брак -0,91
Часто ужинать в ресторане -0,90
Делать пирсинг и татуировки -0,88
Допускать возможность аборта -0,84
Заниматься мелким бизнесом -0,80
Употреблять жаргонные слова -0,80
Полагать возможным скрывать часть доходов от государства, оправдывая это тем, что все равно разворуют -0,78
Иметь добрачные отношения с мужчинами -0,76
Выйти замуж за иностранца и уехать за рубеж -0,75
Верить в астрологические прогнозы -0,74
Быть сторонницей вегетарианства -0,74
Вскрыть и прочесть письмо, адресованное не тебе -0,72
Посещать дискотеки и ночные клубы -0,71
Скрыть от мужа дорогую покупку -0,70
Второй фактор объясняет 26% общей дисперсии и включает следующие поступки на одном полюсе фактора:
Уходить из дома, когда дети устраивают вечеринку 0,94
Считать возможной дружбу с людьми других вероисповеданий 0,93
Поехать на отдых с любимым молодым человеком, хотя вы не расписаны 0,91
Праздновать свой день рождения 0,91
Быть сторонницей равноправия в семье 0,90
Отмечать Новый год 0,89
Стремиться преуспеть в карьере 0,87
Допускать возможность развода, если ушла любовь 0,87
Распоряжаться бюджетом семьи 0,87
Любить шумное, веселое общество 0,86
Считать, что богатство дает возможность делать благие дела 0,86
Считать возможной дружбу с людьми иных национальностей 0,85
Активно использовать современные информационные технологии (Интернет, компьютер) 0,84
Стремиться к богатству 0,83
Иметь отдельные от мужа денежные сбережения 0,83
Стремиться к высшему образованию 0,81
Полагать, что можно быть богатой, не нарушая законы совести 0,81
Выйти замуж за человека иной национальности 0,81
Следовать моде 0,80
Дать мужу пощечину за неуважительное обращение 0,76
Не одобрять приток иммигрантов в Россию 0,76
Заниматься спортом 0,74
58
Полагать, что разводы допустимы 0,74
Пользоваться косметикой 0,74
Смотреть развлекательные передачи по телевизору 0,73
Стремиться реализовать себя в творческой профессии 0,72
Активно участвовать в общественной жизни 0,72
Выбирать работу (учебу), исходя из материальной заинтересованности 0,68
Уехать учиться в другой город, несмотря на запрет родителей 0,68
Противоположный полюс фактора включал следующие пункты опросника:
Считать недопустимым носить брюки -0,93
Жить с мужем-алкоголиком -0,92
Не выходить замуж за любимого, если родители против -0,90
Стремиться к уединению и одиночеству -0,80
Терпеть нелюбимого мужа ради того, чтобы у детей был отец -0,79
Считать, что проявление эмоций допустимо только наедине с собой -0,72
Второй фактор был интерпретирован как Эмансипированность^ Строгое смирение и покорность. Основанием для такой интерпретации послужили как выделение смыслового инварианта пунктов, входящих в фактор, так и то обстоятельство, что наиболее полярными по этому фактору оказались ролевые позиции девушка из гламурного журнала для верующих и неверующих, с одной стороны, и глубоко верующая девушка для верующих и неверующих - с другой.
Третий униполярный (однополюсный) фактор объясняет 9% общей дисперсии и включает следующие пункты опросника:
Иметь икону на работе (на месте учебы) 0,91
Подавать милостыню 0,89
Верить в загробное существование души 0,89
Поехать в паломническую поездку 0,87
Планировать венчаться с мужем 0,86
Соблюдать пост 0,85
Праздновать свои именины 0,83
Полагать, что только одна вера может быть истинной 0,83
Третий фактор был назван нами религиозностью. Именно этот фактор разделил большинство одноименных ролей у верующих и неверующих респонденток. У неверующих в поле религиозности попала глубоко верующая девушка, а также незначительный положительный балл у негативного образа девушки, на которую я не хотела бы быть похожей. У верующих в поле нерелигиозности оказались все негативные для этой группы образы, при том что образ девушки, на которую я не хотела бы быть похожей, получил максимально негативный балл. Для верующих индиви-
59
дуальный идеал оказался максимально близким к образу глубоко верующей девушки, в то время как мой идеал неверующих респонденток лежит в области «неверия». Можно сказать, что для верующих респонденток этот фактор является оценочным, в то время как для неверующих скорее сценарным, где путь веры - один из возможных вариантов выбора индивидуального жизненного сценария.
Выводы
Результаты исследования показали, что представления о том, что можно и должно делать современной девушке в обществе, отличаются у верующих и неверующих опрошенных. Однако задавая по-разному оценочно окрашенную систему координат, верующие и неверующие респон-дентки располагают позицию я сама не на полюсах, а где-то в более нейтральных (серединных) областях этой системы. Иными словами, собственные позиции верующих и неверующих девушек оказываются достаточно близкими. Так, в суждениях тех, кто называет себя верующими, явно прослеживаются эмансипационные тенденции, в их ответах можно услышать высказывания о равноправии в семье, о допустимости развода, если ушла любовь.
Неверующие девушки стремятся к большей социальной и семейной независимости, но при этом в большинстве своем не забывают об общечеловеческих ценностях, которые оформились и развились в христианской морали. Верующие девушки, будучи включенными в светское общество, усваивают транслируемые им ценности эмансипации. Именно поэтому в данном исследовании не было выявлено резких различий. У респонденток оказались сходные позиции по вопросам семьи и воспитания детей. Главное отличие двух выборок состоит в вопросах жесткого следования традициям и обычаям православного христианства.
Тем не менее имеется принципиальное различие в позиции верующих и неверующих девушек, что наиболее ярко проявилось при сопоставлении одноименных ролевых позиций двух выборок, где наибольшие расстояния в оценке двух групп дали именно образы индивидуального идеала, идеала с точки зрения общества и антиидеала (девушки, на которую я никак не хотела бы походить), в то время как различия социально-типажных образов были значительно меньшими. Именно различия в идеалах в наибольшей степени определяют несходство верующих и неверующих, а не их поведение в социуме.
Список литературы
1. Айвазова С. Русские женщины в лабиринте равноправия. (Очерки политической теории и истории: Документальные материалы). - М.: РИК Русанова, 1998. - 408 с.
2. Антология гендерной теории / Под ред. Е.И. Гаповой, А.Р. Усмановой. - Минск: Пропилеи, 2000. - 384 с.
60
3. Братусь Б.С. Двойное бытие души и возможность христианской психологии // Вопросы психологии. - М., 1998 - № 4. - С. 71-78.
4. Василюк Ф.Е. Переживание и молитва: Опыт общепсихологического исследования. -М.: Смысл, 2005. - 191 с.
5. Введение в гендерные исследования / Под ред. И.В. Костиковой. - М.: Аспект Пресс, 2005. - 255 с.
6. ЗинченкоВ.П. Размышления о духе и духовном развитии // Психология искусства: В 3 т. - Самара, 2002. - Т. 1. - С. 3-34.
7. Знаков В.В. Духовность человека в зеркале психологического знания и религиозной веры // Вопросы психологии. - М., 1998. - № 3. - С. 104-114.
8. Знаков В.В. Категория правды и лжи в русской духовной традиции и современной психологии понимания // Вопросы психологии. - М., 1994. - № 2. - С. 55-64.
9. Инина Н.В. Вера как общепсихологический феномен сознания человека // Вестник Московского университета. Сер. 14: Психология. - М., 2011. - № 1. - С. 25-38.
10. Келли Дж Теория личности: Психология личных конструктов. - СПб.: Речь, 2000. -249 с.
11. Клименкова Т. Женщина как феномен культуры: Взгляд из России. - М.: Преображение, 1996. - 201 с.
12. ЛеонтьевА.Н. Деятельность. Сознание. Личность. - М.: Политиздат, 1975. - 304 с.
13. ЛоргусА. Православная антропология: Курс лекций. - Москва: Граф-Пресс, 2003. -216 с.
14. Митина О.В. Гендерное поведение и стереотипы // Женщина плюс. - М., 2000. - № 2. -Режим доступа: http://www.owl.ru/eng/womplus/2000/mitina.htm
15. Митина О.В. Исследования женского гендерного поведения в социальном и кросскуль-турном аспектах // Общественные науки и современность. - М., 1999. - № 1. - С. 179-191.
16. Митина О.В. Математические методы в психологии. - М.: Аспект Пресс, 2008. - 238 с.
17. Митина О.В. Математические методы психосемантики // Когнитивные исследования: Сб. науч. тр. / Под ред. В. Д. Соловьева. - М.: Институт психологии РАН, 2006. - С. 69-93.
18. Митина О.В., Петренко В.Ф. Кросскультурное исследование стереотипов женского поведения в России и США // Вопросы психологии. - М., 2000. - № 1. - С. 68-86.
19. Митина О.В., Петренко В.Ф. Моделирование динамики общественного сознания на примере женских стереотипов // Методы исследования психологических структур и их динамики / Под ред. Т.Н. Савченко, Г.М. Головиной. - М.: Институт психологии РАН, 2002. - Вып. 2. - С. 71-88.
20. Начала христианской психологии: Уч. пособие для вузов / Отв. ред. Б.С. Братусь. - М.: Наука, 1995. - 236 с.
21. Петренко В.Ф. Основы психосемантики. - СПб.: Питер, 2005. - 480 с.
22. Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. - М.: Изд-во МГУ, 1988. - 207 с.
23. Петренко В.Ф. Психосемантический подход к этнопсихологическим исследованиям // Советская этнография. - М., 1987. - № 3. - С. 22-38.
24. Петренко В.Ф., Митина О.В. Россиянки и американки: Стереотипы поведения (психосемантический анализ) // СоцИс. - М., 2001. - № 8. - С. 70-81.
25. Петренко В.Ф., Ярцева А.И. Кросс-конфессиональное исследование религиозной картины мира в контексте борьбы с терроризмом // Вестник РАН. - М., 2005. - Т. 75, № 2. -С. 132-138.
26. Психосемантический анализ стереотипов русского характера: Кросскультурный аспект / Пибоди Д., Шмелев А.Г., Андреева М.К., Граменицкий А.Е. // Вопросы психологии. -М., 1993. - № 3. - С. 101-109.
27. Российский северный вектор / Под ред. Н.Е. Покровского. - М.: Сообщество профессиональных социологов, 2006. - 245 с.
28. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. - М.: Изд-во АН СССР, 1957. - 328 с.
61
29. Теория и методология гендерных исследований: Курс лекций / Под ред. О. А. Ворониной. - М.: МЦГИ-МВШСЭН-МФФ, 2001. - 416 с.
30. Щетилина Е.С. Гендерные стереотипы современной российской студенческой молодежи // Студенческий клуб «Альтернатива»: Сборник научных трудов студентов России. -М., 2006. - Режим доступа: http://www.cs-alternativa.ru/text/2379
31. Basow S. Gender stereotypes and roles. - Pacific Grove (CA): Brooks, 1992. - XIV, 447 p.
32. Beere C. Gender roles: A handbook of tests and measures. - N.Y.: Greenwood press, 1990. -
XIV, 575 p.
33. FontanaD. Psychology, religion and spirituality. - Maiden (MA): Blackwell, 2003. - IX, 260 p.
34. FullerA.R. Psychology and religion: Eight points of view. - Lanham (MD): Univ. press of America, 1986. - XIII, 272 p.
35. Gender issues in contemporary society: Claremont symposium on applied social psychology / Ed. by M. Costanzo, S. Oskamp. - Newbury Park (CA): SAGE, 1993. - XII, 234 p.
36. The psychology of religion: An empirical approach / Hood R.W., Spilka B., Hunsberger B., Gorsuch R. - N.Y.: Guilford, 2003. - XVI, 671 p.
37. Loewenthal K.M. Psychology of religion: A short introduction. - Oxford: Oneworld, 2000. -X, 182 p.
38. LottB. Women's lives: Themes and variations in gender learning. - Pacific Grove (CA): Brooks, 1994. - 773 p.
39. Mitina O. The social psychological analysis of the women behavior's stereotypes // Fifth European congress of psychology abstracts. - Dublin: UCD press, 1997. - P. 117.
40. Mitina O., Abraham F., Petrenko V. Dynamical cognitive models of social issues in Russia // International j. of modern physics C. - Singapore, 2002. - Vol. 13, N 2. - P. 229-251.
41. Three-mode factor analysis of religion attitudes / Muthen B., Pettersson T., Olsson U., Stahleberg G. // J. for scientific study of religion. - Hoboken (NJ), 1977. - Vol. 16, N 3. -P. 275-288.
42. PaloutzianR. Invitation to the psychology of religion. - N.Y.: Allyn & Bacon, 1996. - 304 p.
43. Williams J. Psychology of women: Behavior in a biosocial context. - N.Y.: Norton, 1977. -
XV, 444 p.
44. Wulff D.M. Psychology of religion: Classic and contemporary views. - N.Y.: Wiley, 1991. -XXV, 640 p.
62
