CC BY
105
ОБЩЕСТВО И РЕЛИГИЯ
УДК 930.85
Ольга СЕНЮТКИНА, Ольга ШИМАНСКАЯ
РЕЛИГИОЗНЫЕ ЦЕННОСТИ В СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ РОССИИ1
Современное российское общество переходит к качественно новому этапу развития. Формируется новый пласт элементов и их функций, меняется взаимодействие этих составляющих структуры единиц, то есть рождается новая социальная среда. В этих переменах свою нишу занимают трансформации в религиозном сознании людей. Сегодня в ядре ценностных установок российской цивилизации религиозные ориентиры, тщательно вытесняемые в советский период, занимают признанное место наряду с существующими по-прежнему экономическими, политическими и иными ценностными векторами. Цель статьи - исследовать, какие изменения переживают ценностные установки религиозного характера в сознании россиян, как эти изменения определяли и определяют перемены в социально-политической жизни России.
Как известно, сегодня в гуманитарном знании при изучении религиозного мировоззрения, широко используется аксиологический подход. Учёных привлекает, по нашему мнению, его антропоцентричность. Она позволяет увидеть не только общие черты, присущие человечеству на том или ином этапе его развития, но в первую очередь то, что отличает отдельного человека или группу людей, объеди-
1 Статья написана при поддержке Министерства образования и науки Российской Федерации в рамках проекта № 6.4957.2011 "Стратегии межкультурной коммуникации и этно-конфессиональной безопасности России".
© Сенюткина Ольга Николаевна - профессор, д.и.н., Нижегородский государственный лингвистический университет им. H.A. Добролюбова. Адрес: РФ, Нижний Новгород, ул. Минина, 31а. E-mail: senutkina@mail.ru © Шиманская Ольга Константиновна - доцент, к.филос.н., Нижегородский государственный лингвистический университет имени H.A. Добролюбова. Адрес: РФ, Нижний Новгород, ул. Минина, 31а. E-mail: shimansk@mail.ru
Ключевые слова: религиозные ценности, свобода совести, религия, общество, социальное служение, государственно-церковные отношения. DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope32015107117
ненных на определённом базовом основании. Сам человек при его рассмотрении с помощью аксиологического подхода представляет собой высшую ценность общества. Следует отметить, что человек, находящийся внутри конфессии, особенно остро ощущает ценностную значимость именно своих религиозных представлений о мире.
Не только в обществоведческих науках, но и в публичной политике, массовом сознании обсуждаются разные модели развития Российской цивилизации: западнические (консервативно-либеральные, либеральные), славянофильские, евразийские, советские и пр. Наравне с другими существует и модель десекуляризациии, как возвращение России к её мессианской роли в истории, религиозному призванию, возрождение и особое значение в государственно-конфессиональных отношениях роли традиционных религий (прежде всего православия и ислама), увеличение роли религиозных организаций как важных институтов современного общества, оплотов нравственности и духовной жизни. При этом российская либеральная элита сегодня пытается найти идейные основания существования российской государственности не в светских конституционных принципах (правовой нормативности), а в реконструкции религиозных, прежде всего православных ценностей россиян (этической нормативности и правовом нигилизме).
Изменение сознания отечественного социума по отношению к церкви и её представителям проанализировано П. А. Баёвым [Баёв, 2011: 118-127] с использованием транссимволического анализа прессы (газеты "Аргументы и факты" с 1984 г. за 25 лет). Наибольшее количество упоминаний связано с Русской православной церковью. В 1980-е гг. происходит формирование смыслов, функциональной необходимости церкви как социального института, церковь вступает в активный диалог с обществом, участвует в реформах. Церквям возвращается утраченное имущество и храмы, церковь более не ограничивается в проведении религиозных обрядов. К 1990 г. вызревают условия для интеграции в российское общество различных сегментов церкви. В 2000-е годы РПЦ в медийном дискурсе становится неотъемлемой частью общественной жизни России, поддерживается государством, с её позицией считаются политики и государственные деятели, к ней обращаются за советом. В этом же направлении эволюционируют представления на страницах прессы и о священниках: 1980-е гг. - это закрытая для общества корпорация; 1990-е - компетентные люди, проводящие церемонии; 2003-2008 гг. - эксперты в вопросах религии, веры и социальных проблем; с 2008-го - духовная и политическая элита. В то же время стабильно на протяжении двадцатипятилетия критика и негативные оценки связаны с деятельностью новых религиозных движений, они обличаются больше, чем католицизм и ваххабизм, которые критикуются преимущественно в контексте тех или иных исторических событий.
Увеличение роли религиозных организаций как институтов современного общества, возрастание их авторитета связано с убеждением наших граждан в их возможности решать социальные проблемы, "врачевать" "социальные язвы" и мнением о том, что они оплоты нравственности и духовной жизни. Об этом постоянно говорит патриарх Кирилл: "В ныне существующем порядке устроения нашего земного бытия Церковь наряду со светской властью и гражданским обществом является фундаментальной и системообразующей структурой. Но если светская власть и общество обеспечивают устойчивость, саморазвитие и безопасность человеческого общежития, то высшее содержание и непреходящий смысл ему сообщает религия" [Кирилл (Гундяев), Патриарх Московский и Всея Руси, 2011: 28].
О том, насколько утвердились православные ценности в сознании наших современников, на основании многих социологических исследований в интервью "Журналу Московской Патриархии" дала комментарий заведующая отделом социологии религии ИСПИ РАН д.с.н. Ю.Ю. Синелина: "Десятая часть россиян со-
ставляет верующее ядро общества, которое постоянно участвует в религиозной жизни и хорошо усвоило вероучителъные догматы. Окружает его периферия верующего населения, составляющая 25-30% россиян. Это люди так или иначе связанные с приходами и считающие религию важнейшей и неотъемлемой частью своей жизни. Для остальных соотнесение себя с православием происходит на культурном уровне" [Синелина, 2012: 81]. Определённая часть общества возлагает надежды на консервативный, фундаменталистский вариант развития России, основанный на ценностях культурообразующей религии страны. Это крайняя позиция, но позитивные ожидания, например, от активизации социальной деятельности религиозных организаций, в условиях постепенного устранения государства из социальной сферы, есть у большинства граждан.
Что может сегодня предложить российскому обществу Русская православная церковь, приоритетом которой всегда были духовно-нравственные и идеологические функции, которая всё активнее проявляет свою миссию в мире? Если в 90-е годы XX в. церковь стремилась выстроить желательные для неё государственно-конфессиональные отношения, наращивала инфраструктуру, в 2000-е занималась катехизацией и завоевывала пространство в государственном образовании, то в области социального служения при наличии больших общественных ожиданий, как отмечал Н. Митрохин, "масштабы диаконической работы РПЦ весьма скромны -учреждённых ею больниц, домов престарелых, приютов очень немного" [Митрохин, 2006: 506]. По словам председателя Синодального отдела по благотворительности и социальному служению епископа Смоленского и Вяземского Пантелеймона (Шатова), в Московской патриархии около 30 тыс. приходов, а "в базе данных социального служения зарегистрировано всего 2509 социальных церковных учреждений" [Ордынский, 2012: 37]. Малоимущим в церкви помогают 245 организаций, многодетным - 178, неполным и неблагополучным семьям - 76, помощь осуществляется в самых разных формах: продуктами, вещами, юридическая, психологическая и медицинская помощь, репетиторство и бытовые услуги, бесплатные паломнические поездки.
В богословии под социальным служением понималось ранее служение Христу в самом широком смысле. Социальное служение как диаконическая деятельность -новое явление в практике современного православия, поэтому нет единообразия в понимании его направлений, целевых групп, пределов, методов, что приводит к смешению сфер каритативной деятельности церкви и государственно-конфессиональных отношений. В феврале 2011 г. Архиерейский Собор Русской православной церкви принял документ "О принципах организации социальной работы в Русской Православной Церкви". Документ инициировал создание социальных служб от патриархата до приходов, вменяя им в обязанность дела милосердия и благотворительности, подчеркнув, что "жизнь в Церкви есть непрестанное служение Богу и людям", и дав определение: "Социальное служение Церкви (благотворительность, социальная деятельность, диакония) - это инициированная, организованная, координируемая и финансируемая Церковью или с помощью Церкви деятельность, имеющая своей целью оказание помощи нуждающимся" [О принципах ..., 2011: 55-59]. Диакония - практическое выражение христианского милосердия и любви, которое не должно ограничиваться никакими рамками - религиозными, национальными, государственно-политическими, социальными: "Церковь простирает своё человеколюбие не только на своих членов, но и на тех, кто к ней не принадлежит" [О принципах., 2011: 56].
В новой системе взаимоотношений общества, церкви и государства складываются благоприятные условия для более полной реализации миссии христианина в
мире и перехода от внутриконфессионального и конфессионально ориентированного социального служения, к служению любому нуждающемуся.
Внутриконфессиональное социальное служение как забота о членах своей религиозной организации существовало и во времена религиозных гонений, сплачивая общину внутрисолидаристскими связями. Конфессионально ориентированное социальное служение часть миссионерского служения: через открытие реабилитационных центров, организацию бесплатных обедов, введение конфессионально ориентированного образования в религиозную организацию привлекаются новые члены, и она расширяет и упрочивает своё влияние. Документ же утверждает новые принципы социального служения: помогать человеку в том, в чём он нуждается, и там, где он находится. Ранее такого рода принципы были приняты в компендиуме социального учения Римско-католической церкви: "она (церковь) пребывает ни вне, ни над людьми, объединёнными социально, но существует исключительно для них и, следовательно, для них" [Иоанн Павел II, 2006: 80-98]. Новые принципы продиктованы существованием церкви в пространстве светской гуманистической культуры и гражданского законодательства. Открытым остаётся вопрос о том, насколько эти принципы окажутся возможными для реализации.
Социальная деятельность может быть различной: поддержка и укрепление семьи, помощь больным и лицам пожилого возраста, детям-сиротам, заключённым или освобождённым из мест заключения, малоимущим, погорельцам, мигрантам, лицам, страдающим алкогольной и наркотической зависимостью, всем нуждающимся в помощи. Она может быть медицинской, реабилитационной, социальной, психологической, консультационной, духовной, а также материальной, включая финансовую поддержку, сбор и распределение продуктов, вещей и медикаментов. Но главное - помощь в поиске правильного жизненного пути, ибо христианин должен видеть в каждом человеке, обращающемся за помощью, образ Божий и неповторимую личность. Документ определил не только принципы, но и структуру социальной работы православной церкви. Разработка и принятие основных принципов социального служения - одно из достижений руководителя Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению епископа Пантелеймона (Шатова). Он был создателем эффективно работающей в Москве службы "Милосердие", духовником Свято-Дмитриевского училища сестёр милосердия, до него, по мнению Б. Кнорре, "организация церковной социальной деятельности носила во многом хаотический характер" [Кнорре Б., 2012: 72]. Постепенно начинается процесс создания базы данных по социальному служению, всё больше материалов, посвящённых этой теме, появляется в "Журнале Московской Патриархии".
При этом последнее десятилетие свидетельствует об эволюции возможного социального партнёрства в десекуляризацию, приоритет в которой получают религиозные организации, вошедшие в перечень традиционных. Секуляризация, как автономия от религии, согласно исследованиям Э. Дюркгейма, Э. Трёльча, М. Вебера, П.А. Сорокина, П. Бергера, В.И. Гараджи и др., это не автоматическое "преодоление религии", а противоречивый процесс со спадами и подъёмами. Интенсивно секуляриза-ционные процессы в мире развивались в XX в., однако, это не привело к исчезновению религии. Напротив, исследователи приходят к выводу о религиозном подъёме в мире к концу XX в., говоря о десекуляризации и контрсекуляризации [Синелина, 2019: 8]. Десекуляризация - это фундаменталистская критика секуляризма как отпадения от Бога, попытка возвращения монопольного влияния религии на все сферы общественного бытия, включая возвращение изъятой церковной собственности.
Религиозные институты могут терять власть и влияние в обществе, но религиозные верования и практики всё равно будут существовать в жизни людей, принимая новые институциональные формы, приводя к взрывам религиозного рвения.
Религиозные институты продолжают играть социальную и политическую роль даже тогда, когда незначительное количество людей верит или практикует религию, которую этот институт представляет. Бергер замечает: отношения между религией и современностью - сложные [Berger, 1999: 2-3].
Религиозные люди определяют современность как врага, с которым надо бороться, или считают современность непобедимой и призывают конфессии к адаптации. Неприятие и адаптация - стратегии религиозных сообществ в современном секуляризованном мире. Из них вытекают две модели вероятного будущего религий и религиозных организаций: религиозная революция и создание религиозных субкультур. Религиозная революция как идеал контрсекуляризации - это попытка овладеть обществом и сделать религию обязательной для всех. Однако в большинстве стран мира сформировалось плюралистическое общество, не способствующее перезагрузке религиозной монополии. Другой путь противостояния современным ценностям - создание религиозных субкультур, не допускающих влияния внешнего общества на своих членов. Но современная культура всепроникающая, что требует огромных организационных усилий для сохранения тех или иных религиозных субкультур от внешнего проникновения. В мировых религиозных процессах сегодня повсеместно на подъёме ортодоксальные движения, отрицающие соглашение с современностью. Во всех крупных религиозных сообществах - ислам, буддизм, христианство и др. - происходит рост консервативных направлений. Контрсекуляризация предполагает сочетание религиозной страстности и возвращение к традиционным источникам религиозного авторитета. Они реакция против секуляризации. По мнению Бергера, это взаимодействие секуляризующих и контрсекуляризу-ющих сил - важнейшая проблема современной религиозной ситуации. Помимо общих черт, религиозный подъём в разных традициях имеет свои особенности, связанные с этапом, переживаемым той или иной локальной цивилизацией.
В июле 2009 г. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл и главы основных конфессий страны обратились к президенту Российской Федерации Д.А. Медведеву с предложением о преподавании в общеобразовательных школах по свободному выбору учащихся и их родителей одного из трёх предметов: основ традиционных религий России (православия, ислама, буддизма, иудаизма), основ мировых религий и светской этики. В соответствии с поручением главы государства правительством Российской Федерации издано распоряжение от 29.10. 2009 г. №1578 р, в соответствии с которым утверждён план мероприятий по апробации в 2009-2011 гг. комплексного учебного курса для общеобразовательных учреждений "Основы религиозных культур и светской этики", а также перечень 19 субъектов Российской Федерации, участвующих в апробации указанного учебного курса [Кудрявцев, 2010: 171].
После длительных дискуссий в обязательный компонент школьного образования этот предмет был включен в 2012 г. В государственных вузах идёт подготовка по направлению "теология", священники присутствуют во время принятия присяги военнослужащими и т. д. Десекуляризация не только духовного пространства, но и отношений собственности в нашей стране - свершившийся факт. 30.11.2010 г. президент РФ Дмитрий Медведев подписал закон о передаче церкви имущества религиозного назначения, находящегося в федеральной или региональной собственности. Эти решения неоднозначны по вероятным последствиям как в сфере межконфессиональных и межэтнических отношений, так и оценках деятельности религиозных лидеров со стороны граждан, для которых критика представителей власти -норма. В частности, Русская православная церковь, претендующая на духовную монополию и роль корпоративного собственника, может потерять свою популярность, восстановленную мученичеством периода репрессий. Монополия на духовность может осуществляться только в условиях политического и административно-
го ресурса. Для межэтнической и межконфессиональной, индустриальной России, прошедшей период глубокой секуляризации, десекуляризационная модель латентной теократии в перспективе нежизнеспособна.
Следствием несбалансированного реформаторства конца XIX - начала XX века и причинами революций 1917 года было то, что православное духовенство и церковь как институт не сумели вписаться в процесс обновления общества. Паства покинула своих пастырей - на передний план выдвинулись радикальные властители дум, сумевшие увлечь массы идеями протеста и строительства нового мира. Русская православная церковь при нисходящей волне секуляризационных процессов в России сегодня претендует на роль единственного носителя высших духовно-нравственных ценностей в светском, индустриальном и кризисном цивилизацион-ном пространстве. Разрешение этого кризиса во многом будет зависеть от способности православной церкви стать полноценным институтом гражданского общества. В этом отношении, благоприятным признаком является активизация диакони-ческой деятельности современного православия, которая невозможна вне расширения полномочий и функций прихода и жизни мирян в церкви, а следовательно, и без развития внутрицерковной демократии, гласности, большей открытости церкви светскому обществу и готовности к диалогу с ним. В то же время Московская патриархия осуществляет крупную епархиальную реформу, задача которой - усиление внутрицерковной вертикали власти и ещё большее усиление церковного авторитаризма, стремящегося поддержать и авторитаризм в гражданской жизни общества.
Тенденции развития современного православия противоречивы и неоднозначны. Мера ответственности церковного народа и церковного руководства высока -это возможность влияния на трансформацию системы ценностей россиян и выбор пути выхода из цивилизационного кризиса, который возможен при упрочении светских гуманистических ценностей и широкой демократии как формы организации государственной жизни. Предлагаемая консервативными церковными и околоцерковными кругами модель "религиозной революции" чревата углублением общественной дезинтеграции и цивилизационной катастрофой. В то же время православие останется антропологически и культурно значимым для многих россиян. И при его большей открытости и динамичном оформлении в крупную и влиятельную субкультуру современного общества оно будет способствовать смягчению общественных отношений, ориентировать личность на солидаризм, добросовестный труд, приоритет духовных ценностей над материальными, то есть постепенной трансформации российской цивилизации по особому "русскому пути" в перспективе будущего -российскому варианту социально ориентированного общества и государства.
Историческая судьба ислама в России отлична от того пути, который прошло христианство. Рассмотрим иерархию религиозных ценностей и изменения этой иерархии в российских реалиях, используя факты из истории мусульман.
История ислама в России, берущая свое начало с VII столетия, означает вхождение религиозного мусульманского мировоззрения в этническую среду ВосточноЕвропейской равнины. Народы Северного Кавказа, Поволжья (хазары, булгары и др.) приобщаются к новым ценностным установкам, согласно закону шариата. Но, приобщаясь к мусульманскому стилю жизни, этносы живут и действуют в рамках политических и социальных структур, и поэтому их религиозные ценности неизбежно переплетаются с иными по характеру ориентациями и сами могут трансформироваться. Однако эта трансформация, если речь идет о религиозных ценностях, особенно исламских, ограничена в силу строгого следования канонам Корана и Хадисов.
Такой этнос, как татары, формируется в рамках ислама, находясь внутри государственной структуры Золотая Орда начиная с XIV столетия. В татарской традиционно мусульманской среде трудно разграничивать этническое и религиозное
начало. Идентичность татар веками определялась как исламская. При этом татарам, как и всем мусульманам, присуще уважение к существующей власти. Подтверждением служит история российских татар-мусульман в прошлом столетни.
Для рядового мусульманина Поволжья и Приуралья было достаточно, что советская власть дала декларативные заверения о свободе религии. Трагичные годы гражданской войны были пережиты, и объективных оснований бунтовать не было. Общие социально-экономические проблемы постепенно разрешались совместными усилиями разных этносов и конфессий. Тем более до конца 1920-х гг. рядовые мусульмане не ощущали, как, например, Русская православная церковь, сильных ударов воинствующего атеизма. В сельской местности жили, как и прежде, своими общинами, именуемыми махалля. Идея объединения российских мусульман (татар, башкир, азербайджанцев), выдвинутая в начале XX столетня, была отринута как нереальная ещё до прихода партии большевиков к власти. На российском уровне верх одержала в условиях активно формировавшегося капитализма национальная, а не религиозная идея. Понятие тюрко-татары ушло из сознания как необходимое в политическом поле. Речь шла в советские времена об отдельных этносах тюрко-язычной языковой общности.
Начинавшие ощущать себя советскими гражданами татары получили (во многом непонятный для них и не соответствующий данным властью обещаниям) удар в 1929 году, когда началось активное преследование ислама. Конституция 1936 года воспринималась мусульманами как основа для новых надежд на расширение религиозных свобод ("они же там были прописаны."). 1937 год показал опять двойственность заявлений власти о предоставлении свободы религиозного волеизъявления. Те, кто пробовал показать это несоответствие слова и дела, преследовался вплоть до физического уничтожения. Апелляция к Конституции СССР недовольных сложившейся ситуацией имамов оканчивалась для них трагически [Сенютки-на, Гусева, 2013].
Менялись поколения. Победители, приведшие Отечество к Великой Победе над нацизмом и фашизмом, представляли людей с повышенным осознанием гражданственности. К тому же советская школа выполняла свою роль, внедряя в сознание молодых людей атеистическое видение мира. Патриотизм мусульманской конфессии был замечен властью, и результатом явилось некоторое послабление конфессиональной политики. Но резкая декларация хрущевского времени, утверждавшая скорую победу коммунизма и закреплённая третьей Программой КПСС, подавила робкие надежды мусульман на возможное укрепление конфессии. Демократизация по-советски не предполагала свободу религии.
В период второй половины 1960-х - начала 1980-х гг. был достигнут некий баланс в позициях партийно-государственной номенклатуры и верхов российского мусульманского сообщества. Этот баланс, никак не закрепленный юридически, означал конформизм мусульман и их руководителей, с одной стороны, и отсутствие существенного давления на них со стороны власти, с другой.
Конец прошлого века обнадёжил российских мусульман не только провозглашением их свобод, но и постепенным движением в сторону их реализации. В иных исторических условиях во многом повторилась ситуация начала прошлого века. Стали возможными и развернулись дискуссии о месте ислама в жизни России, о стиле жизни мусульман в новых условиях перемен. И опять становилась все более заметной политизация последователей Аллаха.
Однако трудности постсоветского периода сказывались на жизни российской уммы, как и других конфессий, когда вставал вопрос определения стратегии и тактики действий. Провозглашенная Конституцией РФ светскость в новых условиях, усложняла мусульманам видение перспективы их дальнейшего развития как общ-
ности. Как справедливо отмечала Кати Русселе, "после исчезновения СССР светскость стала восприниматься как западный продукт, импортированный в Россию в той же корзине, что "рыночная демократия" и "гражданское общество"" [Русселе, 2008:168-169]. Недостатками российской законодательной практики стали вариации применения принципа светскости в регионах страны, отсутствие единообразия в правовом поле.
Интересны наблюдения за текущими процессами в российской умме, сделанные одним из лидеров мусульманского мира РФ Д.В. Мухетдиновым [Мухетдинов, 2013]. Проблема, поднятая им, - "Россия + Умма = нужны ли мы друг другу" намеренно политически заострена. Факт обращения к вопросу современных тенденций, определяющих ситуацию в умме, интересен и весьма необычен для истории ислама в России. Подобные, по сути, сюжеты, хотя и по иному формулируемые, были заметны лишь в начале XX столетия, в период резкой политизации российского общества в целом.
В своём предисловии к "Наблюдениям" муфтий шейх Равиль Гайнутдин напрямую связывает автора с джадидизмом (обновленчеством) начала прошлого века, подчеркивая намерение пишущего: "обогатить современность теми духовными ценностями, которые были накоплены цивилизацией мусульман " [Гайнутдин, 2013:4]. Неоджадид (каким он видится и авторам статьи) Дамир-хазрат Мухетдинов, по сути, предлагает пересмотреть традиционные отношения власти, общества в целом и уммы как его части, призывает к созданию устойчивой модели гармоничного совместного развития всех названных элементов.
Анализ высказанных пожеланий в заключении брошюры с аксиологической точки зрения наводит на следующие размышления. В иерархии религиозных ценностей современных российских мусульман должна укрепляться идея координации усилий для укрепления единства мусульман. Но не в противовес государству, как это выглядело у некоторых тюркистов начала XX столетия, а соединяя усилия государства, общества в целом и его мусульманской части. Мыслится процесс создания "ислама для России"1 через формирование негосударственного эффективного командного центра, большего внимания к кадрам, религиозным и светским знатокам ислама.
Ценностные ориентации социального служения всегда были сильны в исламе, поэтому неслучайно, что они нашли отражение в современном базовом документе "Основные положения социальной программы российских мусульман". Религиозная традиция помощи тем, кто нуждается в социальной поддержке (закят очищает душу верующего), позволяет мусульманам демонстрировать обществу позитивный потенциал ислама.
"Светское государство не может теперь проводить исключительно вероисповедную политику, оно объемлет в рамках своей внутренней и внешней политики интересы уже не только религии как таковой и религиозных организаций..., но и интересы нерелигиозных граждан и создаваемых ими организаций. Именно поэтому политика такого государства должна характеризоваться как политика в сфере свободы совести" [Одинцов, 2010: 222].
Сегодня наблюдается усиление тенденции внимания власти и общества к исламу: появился новый школьный предмет "Основы исламской этики", создается и совершенствуется система мусульманского образования, строятся мечети, поддерживается практика хаджа, юридически утверждается недопущение оскорбления
1 "Ислам для России" - название книги A.B. Малашенко [Малашенко, 2007], в которой автор убедительно показывает, что "ислам - судьба России" и "уйти от него невозможно", как бы к этому ни относились россияне различных убеждений.
чувств верующих. Речь идет о рождении и закреплении в практике устойчивой традиции развития мусульманской конфессии. Вместе с тем в своей политике государство стремится учесть интересы всех граждан независимо от конфессиональной принадлежности или отсутствия оной.
В исламе, как известно, нет церковной организации, служащей посредником между человеком и Аллахом, не признается особая благодать, присущая лидерам религиозных общин, существует тяготение к неразделенное™ духовной и светской власти (что невозможно реализовать в светском государстве). Эти специфические черты создают необходимость поиска для последователей Аллаха иных (отличных от РПЦ) тактических решений во взаимодействии с государством и обществом, органичную часть которого составляет российское мусульманство. Мусульмане РФ, безусловно, вынуждены включаться в процессы взаимодействия с государством и соотносить свои духовные ценности с возможностями их реализации в условиях российской действительности.
"Каждое общество, - отмечал Турбьёрн Ягланд, - выигрывает от полноценного и беспрепятственного исповедания религии и убеждений" [Ягланд, 2010:5]. Проблемы современного гражданского общества среди прочего коренятся в непонимании многими его членами сущности религиозных ценностей и их значимости. Особенно заметны эти проблемы в России, пережившей движение от традиционной религиозности к усилившейся в XX столетии секулярности (вплоть до крайностей атеизма) и вновь переживающей сегодня усиление религиозных настроений и чувств.
Тем не менее религиозные ценности заняли в современных условиях прочное место в сознании части россиян, что оказывает влияние на особенности социально-политической жизни России. Авторитет верующих людей в глазах остальной части населения во многом определяется социальным служением конфессий. Тенденция усиления благотворительности на конфессиональном уровне прослеживается как весьма активная. Социальное служение работает на усиление межконфессионального диалога и сближение людей, уменьшение существующих фобий. Члены разных конфессий могут находить общий язык через более глубокое осознание единой гражданской идентичности.
Религиозные ценности разных конфессий обретают общероссийское звучание в силу решения острых социально-политических проблем общества, а также в том случае, когда они помогают в налаживании диалога между людьми разных мировоззренческих позиций.
Шарли Галибер, говоря о современном человечестве, заявил, что "необходимо начать по возможности всеобщий диалог каждого "я " со всеми остальными "я ", ибо речь идёт о реконструкции Вавилонской башни" [Галибер, 2009: 92]. Этот яркий образ можно применить к российскому сообществу: необходимость более глубокого постижения друг друга в едином государстве с целью совершенствования и государственно-конфессиональных взаимодействий и межконфессиональных отношений.
Современная конфессиональная жизнь показывает, что верующие люди могут значительно влиять на трансформацию системы ценностей россиян и выбор пути выхода из цивилизационного кризиса, который, на наш взгляд, возможен лишь при упрочении как светских, так и религиозных гуманистических ценностей и широкой демократии как формы организации государственной жизни.
Список литературы
Баев П. А. (2011) Церковь и служитель культа в медийном дискурсе отечественного социума //
Социологические исследования. №2.
Гайнутдин Р. (2013) Введение // Мухетдинов Д.В. Россия + Умма = нужны ли мы друг другу? Наблюдения над текущими процессами в российской мусульманской общине - итоги 2012 года. Москва: ИД "Медина".
Галибер Ш. (2009) К антропологии современного человечества // Социальная антропология во Франции. XXI век / Под ред. Елены Филипповой и Бориса Петрика. М.: ФГНУ "Росинформмагротех".
Иоанн Павел II. (2006) Centesimus annus, Компендиум социального учения церкви. М.: Паолине.
Кирилл (Гундяев), Патриарх Московский и Всея Руси. (2011) Актуальные вопросы церковной жизни // Журнал Московской Патриархии. № 2.
Кнорре Б. (2012) Социальное служение современной Русской православной церкви как отражение поведенческих стереотипов церковного социума // Православная церковь при новом патриархе / Под ред. А. Малашенко и С. Филатова; Моск. Центр Карнеги. М.: РОССПЭН.
Кудрявцев А.И. Межконфессиональный диалог и толерантность как основа гражданского мира и согласия в России // Вопросы религии и религиоведения. Вып. 2: Исследования [Текст]: сборник / сост. и общ. ред. В.В. Шмидта, И.Н. Яблокова при участии Ю.П. Зуева, З.П. Трофимовой.
Книга 1 (1): Религиоведение в России в конце XX - начале XXI в. - М., (2010).
Малашенко А.В. (2007) Ислам для России М.: Российская политическая энциклопедия.
Митрохин Н. (2006) Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы. М.; Новое литературное обозрение.
Мухетдинов Д.В. (2013) Россия + Умма = нужны ли мы друг другу? Наблюдения над текущими процессами в российской мусульманской общине - итоги 2012 года. Москва: ИД "Медина".
О принципах организации социальной работы в Русской Православной Церкви. Документ принят 4 февраля 2011 года Архиерейским Собором Русской Православной Церкви (2011) // Журнал Московской Патриархии. № 3.
Одинцов М.И. (2010) Государственная политика в сфере свободы совести: методология и история, содержание и цель // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. Выпуск 8. Сборник статей. М.: Российское объединение исследователей религии.
Ордынский А. (2012) Церковная социальная деятельность будет систематизирована // Журнал Московской Патриархии. № 8.
Русселе К. (2008) Принцип светскости в России: столкновение норм и ценностей // Религия и светское государство. Принцип laicite в мире и Евразии / Под ред. А. Агаджаняна, К. Русселе. М.: Франко-Российский центр гуманитарных и общественных наук в Москве.
Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. (2013) Мусульмане Среднего Поволжья в тисках репрессивной политики советской власти (на материалах Цижегородской и Самарской областей). Москва-Нижний Новгород: ИД "Медина".
Синелина Ю.Ю. (2009) Концепции секуляризации в социологической теории. М.: ИСПИ РАН.
Синелина Ю.Ю. (2012) Насколько православны наши православные // Журнал Московской Патриархии. № 8.
Ягланд Т. (2010) Предисловие //Свободарелигии и убеждений: основные принципы /Под ред. Торе Линдхольма и др. М.:НИЧУ "Институт религии и права", Центр по изучению религии и права Университета Бригама Янга, ТЦ Юнеско.
References
About the principles of the organization of social work in Russian Orthodox Church. The document is accepted on February 4, 2011 by the Hierarchal Cathedral of Russian Orthodox Church. (2011) Magazine of the Moscow Patriarchy. No. 3.
Baev, P.A. (2011) Church and the attendant of a cult in a media discourse of domestic society. Sociological researches. No. 2.
Berger, P. (1999) The Desecularization of the World: A Global Overview. The Desecularization of the World: Resurgent Religious and World Politics. Ed. P. Berger. Washington, D. C.: Ethic and Public Policy Center.
Gaynutdin, R. (2013) Introduction. Mukhetdinov D.V. Rossiya + Umma = we are necessary each other? Supervision over the current processes in the Russian Muslim community - results of 2012. Moscow: ID "Medina".
Galiber, Sh. (2009) To anthropology of modern mankind. Social anthropology in France. XXI century / Ed. Elena Filippova and Boris Petrik. M: FGNU "Rosinformmagrotekh".
John Pavel II. (2006) Centesimus annus, Compendium of the social doctrine of church. M: Paoline.
Kirill (Gundyaev), Patriarch of Moscow and all Russia. (2011) Topical issues of church life. Magazine of the Moscow Patriarchy. No. 2.
Knorre, B. (2012) Social service of modern Russian Orthodox Church as reflection of behavioural stereotypes of church society. Orthodox church at the new patriarch Eds. Malashenko A., Filatova S. Mosk. Carnegie's center. M: ROSSPEN.
Kudryavtsev, A.I. (2010) Interfaith dialogue and tolerance as a basis of civil peace and harmony in Russia. Religion and religious studies questions. 2: Researches [Text]: collection / Eds. Schmidt V.V., Yablokov I.N. with the assistance of Zuyev Yu.P., Trofimova Z.P. Book 1 (1): Religious studies in Russia at the end of XX - the beginning of the XXI century - M.
Malashenko, A.V. (2007) Islam for Russia. M: Russian political encyclopedia.
Mitrokhin, N. (2006) Russian Orthodox Church: current state and actual problems. M: New literary review.
Mukhetdinov, D.V. (2013) Rossiya + Umma = we are necessary each other? Supervision over the current processes in the Russian Muslim community - results of 2012. Moscow: ID "Medina".
Odintsov, M.I. (2010) State policy in the sphere of a freedom of worship: methodology and history, the contents and the purpose. Freedom of worship in Russia: historical and modern aspects. Release 8. Collection of articles. M: Russian association of researchers of religion.
Ordynsky, A. (2012) Church social activity will be systematized. Magazine of the Moscow Patriarchy. No. 8.
Roussele, K. (2008) The principle of good breeding in Russia: collision of norms and values. Religion and secular state. The principle of laicite in the world and Eurasia / Eds. Agadzhanyan A., Russele K. M: The French-Russian center of humanitarian and social sciences in Moscow.
Senyutkina, O.N., Guseva, Yu.N. (2013) Muslims of Central Volga Area in a vice of repressive policy of the Soviet power (on materials of the Nizhny Novgorod and Samara areas). Moscow-Nizhny Novgorod: IDES "Medina".
Sinelina, Yu.Yu. (2009) Sekulyarization concepts in the sociological theory. M.: ISPI Russian Academy of Sciences.
Sinelina, Yu.Yu. (2012) How believing our orthodox Christians' Magazine of the Moscow Patriarchy. No. 8.
Yagland, T. (2010) Preface. Freedom of religion and belief: the basic principles Ed. Tore Llind-kholm. M.: NIChU "Religion and Right Institute", Center for studying of religion and right of University of Brigam Young, UNESCO.
Religious values in socio-political life of Russia
Author. Senyutkina O.N., professor, Nizhny Novgorod state linguistic university. Address: 31a, Minin St., Nizhny Novgorod, Russian Federation. E-mail: senutkina@mail.ru
Shimansky O.K., associate professor, Nizhny Novgorod state linguistic university. Address: 31a, Minin St., Nizhny Novgorod, Russian Federation. E-mail: shimansk@mail.ru
Аннотация. Цель статьи - исследовать, какие изменения переживают ценностные установки религиозного характера в сознании россиян, как эти изменения определяли и определяют перемены в социально-политической жизни России. В статье делается вывод, что в ядре ценностных установок российской цивилизации религиозные ориентиры, тщательно вытесняемые в советский период, играют большую роль. Авторы отмечают, что предлагаемая консервативными церковными и околоцерковными кругами модель "религиозной революции" чревата углублением общественной дезинтеграции и цивилизационной катастрофой. Авторитет верующих людей в глазах остальной части населения во многом определяется социальным служением конфессий. Члены разных конфессий могут находить общий язык через более глубокое осознание единой гражданской идентичности. Выход из цивилиза-ционного кризиса возможен лишь при упрочении как светских, так и религиозных гуманистических ценностей и широкой демократии как формы организации государственной жизни.
Abstract. The main aim of the article - to analyze the changes in the religious values orientations of Russian society, how that changes define the social and political life in Russia. The authors concluded that in the core of values of the Russian civilization religious orientations that were displaced in soviet time play the important role now. The authors marked that the model of the "religious revolution" that suggested by the conservative circles of Russian Orthodox Church may cause the deepening of the social desintegration and civilization catastrophe. The authority of the believers and religious institutes defines in contemporary Russia by the social services of the confessions. And the members of various communities could find the common language through the understanding of their common civil identity. The exit from the civilization crisis is possible on the base of secular, humanistic and religious values but in the state with broad democracy a form of the organization of the state life.
Keywords: religious values, freedom of conscience, religion, society, social work, Church-State relations.
