CC BY
94
Анастасов Владимир Давидович
аспирант кафедры философии
Кубанского государственного аграрного университета
(тел.: 88612215817)
Религиозные основания хозяйственной культуры
Автор в статье подчеркивает, что хозяйственная культура включает помимо прагматических целей, жизненные установки, нормативно-ценностные обоснования, составляющие основу экономической этики, которую чаще всего соотносят с религией.
Ключевые слова: хозяйственная культура, трудовая этика, менталитет народа, индивидуализм, коллективизм, протестантизм, православие.
V.D. Anastasov, graduate student of chair of philosophy of the Kuban state agrarian university; tel.: 88612215817.
Religious bases of economic culture
The author in article emphasizes that the economic culture includes besides the pragmatical purposes, vital installations, the standard and valuable justifications making a basis of economic ethics which correlate to religion more often.
Key words: economic culture, labor ethics, mentality of the people, individualism, collectivism, Protestantism, Orthodoxy.
Мир хозяйственной культуры возникает благодаря духовным силам людей, которые первоначально проявляются как чувства и побуждения, как представления и цели, а затем как действия и привычные направления воли. По мере того как психология и этика исследуют совокупность этих сил в целом, национальную экономию все чаще называют психологической и этической наукой [1, а 69].
Хотя экономическая этика является, помимо прочего, органической частью философии науки, чаще всего этику в ее причастности к экономике уподобляют религии. Менталитет народа глубокими корнями уходит в религиозные представления.
По Шелеру, религия в ценностном отношении состоятельнее науки. Религиозная ментальность характеризуется этически направленным содержательным моментом своего восприятия и отражения, векторная стрелка которого зависит от социокультурного фона, определяющего исторически сложившиеся моральные принципы общества, а также его образа жизни. Она во многом определяет характер народа, установки в области хозяйственной деятельности.
По мнению М. Вебера протестантская этика в полной мере отразила дух капитализма с его
индивидуализмом и легла с основу хозяйственной этики предпринимателя стран Запада. Труд здесь получает приоритет особого богоугодного дела.
Если человек чувствует себя "божьим избранником", он должен доказать это своей жизнью и энергичной деятельностью, то есть показателем избранности человека является успех в его деятельности. Место средневекового аскетизма и смирения занимает принцип: "Полагайся сам на себя, и бог тебе поможет!" При этом принадлежность к определенному вероисповеданию выступает не как причина экономических явлений, а как их следствие.
Морального осуждения достойны успокоенность и довольство достигнутым, наслаждение богатством и вытекающие из этого последствия - бездействие и плотские утехи - и, прежде всего, ослабление стремления к "святой жизни". И только потому, что собственность влечет за собой эту опасность бездействия и успокоенности, она вызывает сомнения. Не бездействие и наслаждение, а лишь деятельность служит приумножению славы Господней.
На протяжении тысячи лет православие определяло духовную жизнь России, формирование менталитета нации. Можно сказать, что на мировоззренческом уровне влияние православия распространялось на все
296
сферы жизни российского общества. Что касается хозяйственной сферы бытия, то здесь нельзя не отметить огромного значения православной трудовой этики.
Не случайно, сегодня теме трудовой этики и той взаимосвязи, которая существует между религиозными убеждениями и хозяйственной деятельностью, российские ученые уделяют большое внимание в своих исследованиях. Ведь христианская этика дает ценностные ориентации направлению движения развития общества. На уровне же отдельного индивида она формирует ценностно-мотивационное отношение к труду, богатству и накоплению, способствуя не только увеличению производительности труда, но и раскрытию творческого потенциала личности.
Всей российской хозяйственной культуре присущи коллективистские ценности. Это связано в основном с тем, что, как отмечает О.Платонов "русская модель хозяйственного развития принадлежала к общинному типу экономики" [2, ^ 95]. Категориями общины и артели определялись условия совместного проживания и хозяйственной деятельности российских семей, причем не только в деревне, но и в городе. Сначала община складывается, можно сказать под давлением необходимости, так как сообща легче было выжить в суровых климатических условиях на бескрайних пространствах. Впоследствии община защищала от угрозы завоевания соседними племенами, обеспечивала безопасность в экономической, правовой и морально-этической сферах. Православная церковь окончательно укрепляет статус общины, ценность соборности воплощается в русской христианской общине. Именно соборность становится духовной основой национального единства и создания великой российской державы.
Понятие соборности, возникшее и развивавшееся в христианском богословии часто сопоставляют и даже отождествляют с коллективизмом, тогда как эти явления отличны по сути. Члены коллектива руководствуются одной идеей, и эта идея коллективная, соборность же возникает, когда совокупность личностей, каждая из которых движима своей личной идеей, обнаруживает, что идеи тождественны.
Не являясь "русской по происхождению", идея соборности - сугубо православная идея, органично вписавшаяся в структуру русского национального характера, в систему традиционных представлений русского человека о мире. Это произошло потому, что уже русская языческая культура была готова к восприятию
идеи соборности [3, а 99]. Соборность - есть таинственная жизнь Духа"; "Мы" в соборности не есть коллектив". Соборность - бытийственная предпосылка преодоления отчуждения (духовного), "самостановления" человека [4, а 100-101].
Преобладание коллективизма над индивидуализмом объясняет и тот факт, что еще до появления бригадной формы организации труда в России люди трудились в артелях, кооперативах, на этих основах формировалось и развивалось российское предпринимательство. И если западная технология пошла по пути "тейлоризма", "конвейеризации", то российские предприниматели совершенствовали артельную форму организации труда, стимулирующую интерес к труду и способствующую развитию смекалки, знаний, умений и взаимопомощи.
Таким образом, можно сказать, что русский коллективизм с его соборным духом способствует тому, что российское государство становится, своего рода, большой общиной. Что касается ценностей рационализма и практицизма российской хозяйственной культуры, то они начинают проявлять себя не только на уровне индивидуального хозяйства, но и на уровне этой большой общины в готовности русского предпринимательства служить общественному благу, своему Отечеству. Меняются и представления о праведном труде, если в средневековом "Домострое" они проявляют себя в нестяжательной экономике самодостаточного хозяйства, то впоследствии идеал праведного труда воплощается в активной благотворительной и меценатской деятельности во имя Великой России. Это способствует росту предпринимательской активности в XIX и в начале XX в.
Таким образом, хозяйственный практицизм, нередко осуждаемый православием за свой утилитарный характер, (вечный спор "нестяжателей" и "осифлян") находит оправдание в самой духовно-нравственной основе православия, в результате чего появляется такой образец хозяйственного поведения как патриотическое служение.
Одним из первых исследователей трудовой хозяйственной этики православия является о. Сергей Булгаков, уделивший в своих работах большое внимание проблемам хозяйственной жизни в православной России. Подобно известному западному социологу М. Веберу, обратившему внимание на значение протестантской трудовой этики для экономического развития Европы, С.Н. Булгаков отмечает важность религиозного фактора,
297
формирующего ценностно-мотивационное отношение к труду, богатству и накоплению. Затрагивая тему христианского отношения к труду, С. Булгаков пишет: "Труд имеет незаменимое значение для человека, как средство воспитания воли, борьбы с дурными наклонностями, наконец, как возможность служения ближним" [5, с. 212]. Это определение труда можно назвать общехристианским. Однако, говоря об исторической роли христианства, которое "подняло сознание достоинства труда", Булгаков отмечает, прежде всего, христианские монастыри, являющиеся очагами хозяйственной культуры. Таким образом, мы видим, что с точки зрения православного человека, идеал трудового служения воплощен в образе труженика-монаха. Действительно, положительное влияние православной этики труда наглядно представлено в процветающей экономике многих монастырей. Ярким примером является Соловецкая обитель, где иноческим трудом в жесточайших климатических условиях выращивались даже цитрусовые.
Трудолюбие как добродетель в православии наиболее ярко отражена в "трудничестве" -трудовом послушании и выполнении самых тяжелых работ, что являлось неотъемлемой частью духовного совершенствования и жизни в православном монастыре. Однако труд в православии был далеко не единственным способом быть угодным Богу, как, например, в протестантской трудовой этике, более высшими по своей душеспасительной ценности являлись молитва, пост, созерцание. Кроме того, монашеский идеал полностью отрицал частную собственность, труд христианина в монастыре не измерялся в денежном эквиваленте, что способствует определенному отношению к богатству. С. Булгаков говорит о том, что православие не стоит на страже частной собственности как таковой, автор подчеркивает противоположность подхода к этому вопросу католической церкви, видящей в частной собственности установление естественного права. В православном отношении к богатству, так же, как и в отношении к труду, подчеркивается первостепенное значение свободы духа, но духа подчиненного Божественной Воле. Человек, в православном понимании, лишь управитель вещного мира, и только Бог является его полновластным собственником. Что касается отношения к накоплению, то православная трудовая этика одновременно осуждает расточительность, и в то же время, учит употреблению своего богатства на благо ближних, милосердию и благотворительности.
Основные принципы православной трудовой этики способствуют формированию в российской дореволюционной культуре следующих основных черт:
1) Обязательность труда для каждого, вне зависимости от его социального и имущественного положения. Поскольку абсолютом в православии является жизнь в монастыре, то трудовая деятельность понимается как своего рода послушание, даваемое человеку Богом. Таким образом, труд в жизни православного человека есть неотъемлемая часть пути спасения, однако, не единственная возможность спасения.
2) Признание "благим" того труда, который совершается во имя любви к Богу и ближнему, а не во имя удовлетворения эгоистического интереса. Этот принцип лег в основу идеалов служения общественно-полезному делу.
3) Свобода в выборе профессии и право заниматься различными видами трудовой деятельности. Это способствовало всестороннему развитию профессиональных навыков человека, универсальности его знаний. Также существованием данного принципа объясняется отсутствие в православной трудовой этике деления труда на "престижный" и "не престижный".
4) В православном понимании богатство дается Богом во временное пользование и накладывает на его обладателя дополнительные обязательства в части дел благотворительности и милосердия. В русском православном обществе не было культа богатых людей. Возможно, этот факт связан отчасти и с особенностями православной аскезы, ведь в жизни монастырей существовало относительно равномерное распределение благ.
5)Накопление как увеличение материального богатства не обязательно оценивается положительно, бережливость и расчетливость сами по себе не являются добродетелями. Аскетизм в потреблении главным образом, помогает в православном понимании очищению духовной и телесной природы человека, а вовсе не увеличению материального богатства и накопления.
Проблемы трудовой этики в России сегодня особенно актуальны по причине того, что трудовая этика нужна не столько в ситуации, когда уже сложились определенные хозяйственные структуры, сколько тогда, когда их нет, и они еще только складываются. Если говорить о возможностях модернизации российской хозяйственной культуры, то православная этика коллективизма способна сформировать
298
принципиально другой, в отличие от западного тип гражданского общества - "этико-центристскую модель" с ее ориентацией на общественный идеал, которая обладает более высоким социально-политическим потенциалом. "Православная этика коллективизма - это этика индивидов, объединенная коллективными нравственными ценностями" [6, а 199].
В заключение, следует признать, что богатство народа может быть создано только трудом. Причем, рынок будет эффективным тогда, когда сформируются адекватные и рынку и нашей отечественной культуре мотивации рыночного предпринимательства, когда образцом для подражания станет честный, законопослушный предприниматель, имеющий потребность в труде, ответственный за свое дело. Когда богатство не будет отождествляться с воровством, а, исключительно, с честным трудом, направленным не только на расширение своего дела, но и на широкую программу благотворительности.
1. Козловский П. Этическая экономия как синтез экономической и этической теории // Вопросы философии. 1996. № 8. С. 66-89.
2. Карроционари Г. Этика и экономика: вопрос открыт//Вопросы экономики. -1993.-№ 8. С. 17-27.
3. Платонов О. Русская цивилизация. М., 1995.
4. Засухина В.Н. Материалы II филос. конгресса. Т. 4. Ч. 1.
5. Голубева Л.Н. Материалы II филос. конгресса. Т. 4. Ч. 1.
6. Булгаков С. Н. Христианский социализм. Новосибирск, 1991.
1. KozlowskY P. Ethical economy as synthesis of the economic and ethical theory // Philosophy questions. 1996. No 8. P. 66-89.
2. Karrotsionari G. Ethics and economy: the question is open//economy Questions. 1993. No 8. P. 17-27.
3. Platonov O. Russian civilization. M., 1995.
4. Zasukhina V. N. Materials II phil. congress. T. 4. P. 1.
5. Golubeva L.N. Materials II phil. congress. T. 4. P. 1.
6. Bulgakov S.N. Christian socialism. Novosibirsk, 1991.
299
