CC BY
118
РЕЛИГИОЗНОЕ В КУЛЬТУРЕ ПАТРИОТИЗМА
®2011 Халимбекова М.Х.
Комитет по делам молодежи Республики Дагестан
Рассматривается роль религии в становлении феномена патриотизма. Если этническое - первая ступень выхода индивида за собственные пределы по пути формирования патриотического чувства, то в религии патриотизм становится «во весь рост». Но религии оказывают на общественную жизнь не только гуманное, прогрессивное воздействие, но также и регрессивное влияние.
The author of the article considers the role of religion in the formation of the “patriotism’’ phenomenon. If ethnic aspect is the first stage of the individual’s exit out of his/her own limits on the way of the formation of the patriotic feeling, than in the religion the “whole-length” patriotism is seen. But the religions exert not only humane, progressive influence upon the social life, but the regressive impact as well.
Ключевые слова: патриотизм,
межконфессиональные противоречия.
культура
патриотизма,
Keywords: patriotism, culture of patriotism, inter-confessional contradictions.
Патриотизм как многоуровневое явление состоит из интерсубъективных составляющих таких социальных
смыслов, которые образуют саму культуру, ее истоки и основы,
придающие ей важнейшие функциональные ориентации. Все то, что интегрируется в понятие патриотизм, составляет культурный остов нашего духа, органично связано со многими подобными по значимости для человеческого духа
смысложизненными ценностями и ценностными ориентациями. Культура патриотизма основана на гуманизме как механизме совершенствования личности и духовности как сущностном результате культуры. Однако этот результат как стремление человека соотнести свое конечное во времени и пространстве существование с
Вечностью, выйти за границы своего бытия, в первую очередь, реализуется в этническом и религиозном составляющих культуры. Этническое -возможно, первая ступень такого выхода индивида за собственные пределы, а в религиозном этот выход обретает более масштабные очертания.
В религии патриотизм
формировался по существу и становился «во весь рост». Поскольку религия предполагает
доминирование в душе человека чувства зависимости и
долженствования по отношению к дающей опору и достойной поклонения трансцендентной и тайной силе, она несет (в том числе) патриотическую функцию уважения и поклонения Родине. Религия осмысливает и в различных версиях интерпретирует эволюцию и горизонты духовной связи человека и Абсолюта. По мнению Канта, религия заключается в признании человеком всех своих нравственных
обязанностей как заповедей Бога. По Шлейермахеру, религия также выводит человека за пределы
конечного, это особое чувство зависимости человека от бесконечного. Для Гегеля религия являлась
абсолютного духа, истолковано как
форма связи человечеством, индивида за
индивидуального. По Дюркгейму, религия - это идеологический
механизм, обеспечивающий
солидаризацию людей и целостность общества через сакрализацию базовых общественных связей. Механизм отчетливо подчеркивает патриотическую функцию единения
самосознанием что может быть своеобразная человека с выводящая пределы
людей в общественную целостность и в отношении самых различных сфер жизни социума.
Религия, представляя собой некую трансцендентно-всеобщую силу
воздействия на личность, наделяет ее мировоззрение верой, определяет ее жизненную позицию и повседневную деятельность. В этой силе воздействия на личность человека, как отмечает Н. Бердяев, «Бог не походит ни на силу природы, ни на власть в обществе и государстве» [2]. Даже самые развитые биологические чувства - чувство самосохранения, чувство физического доминирования и т.п., хотя и могут лежать в природной основе феномена патриотизма, но не могут содержательно выразить его сущность. Именно такое (по Бердяеву) возвышение стремления человека к высшему, такое толкование патриотизма и есть подлинный, а не мнимый патриотизм. И только так он становится культурным феноменом. Такой патриотизм определяет «духовное состояние социума» качественно - «наличием внутренней трансцендентной устремленности, кто подчинил себя авторитету Высших ценностей и отдал себя служению некоему неуничтожимому духовному началу» [1].
Христианство придало понятию патриотизма смысловую полноту, количественно расширило его эмпирическую географию и качественно изменило характер абсолюта, изначально включенного в концепт «культура патриотизма». Проповедь равенства всех народов перед Богом способствовал сближению и единению народов Римской империи, препятствовал местному национализму и поднимал патриотизм на новый уровень. Все это происходило в ожесточенном сопротивлении, порой в войнах, поскольку идеи нового патриотизма наталкивались на противодействие язычников, защищавших
традиционную полисную систему. Этот новый патриотизм победил в свое время повсеместно в Европе, достаточно ощутим он вот уже несколько веков и в России. Не зря при всех перипетиях мирового культурно-исторического процесса в русской религиозной философии все же доминирует христианское обоснование понятия «патриотизм». У
В. Соловьева мы читаем: «Смеем думать, что истинный патриотизм согласен с христианской совестью, что есть другая политика, кроме политики интересов» [14].
Негативные воздействия религии на общественную жизнь и сознание проявляются в процессе этногенеза, когда разные вероисповедания и религиозные течения дробят этнос, вносят распри внутри нации. Возможно, в связи с этим Л. Н. Толстой усматривал несовместимость христианства и патриотизма, обращая внимание на ограниченность патриотизма,
локализируемого в рамках государства, нации. Такой патриотизм тормозит формирование вселенского
христианского патриотизма. Он писал: «Мне случалось говорить про патриотизм, указывая на его несовместимость с христианством. И всегда я встречал один ответ. Патриотизм дурной - да, но есть хороший. В чем же хороший, никто не сказал. Как будто патриотизм так же, как и эгоизм, может быть хороший и согласный с человечностью и
христианством» [5]. И далее, поясняя свою позицию, Л.Толстой отмечает, что патриотизм - чувство безнравственное потому, что вместо признания себя
сыном Бога, как учит нас христианство, или хотя бы свободным человеком, руководимыми своим разумом, - всякий человек, под влиянием патриотизма, «признает себя сыном своего
отечества, рабом своего правительства и совершает поступки, противные своему разуму и своей совести» [12].
Однако все эти неоднозначности и противоречия роли сакрального сознания в культуре патриотизма не означают отрицания того общего убеждения, что религия являет собой важный и необходимый феномен
духовной жизни человека и
общества. Это, по словам
Шопенгауэра, «метафизика народа», один из важнейших компонентов его мировоззрения. История
человечества не знает ни одного народа, которому бы был чужд
религиозный опыт. Объективный ход
истории свидетельствует, что всем народам мира свойственны религиозная потребность духа и соответствующая ей область идей, чувств и опыта. Как уже говорилось, социально и профессионально разобщенные люди стремятся
преодолеть свою обезличенность через религиозное или
патриотическое чувство. Данная потребность человека и
человечества нисколько не нивелируется, не уничтожается и даже ничего не теряет в результате развития науки, философии и искусства. Наоборот, религия всегда была и остается тем материалом, который использовали все другие сферы культуры.
Как известно, религиозное поведение в единстве с религиозным сознанием составляют содержание религиозности. В самой же структуре религиозности относительно
самостоятельны религиозное
сознание, религиозный культ, религиозные отношения. Эту развитую структуру и форму имеют мировые религии, исповедание которых сопровождается в тесной связи религиозного и национального самосознания, что важно для понимания сути патриотического сознания. Так, как показывают социологические исследования, значительное число колеблющихся и неверующих из числа учащейся молодежи отнесли себя к
православным и мусульманам, т.е. православие и ислам
воспринимаются не только как
религиозная система, но и как
национальный образ жизни [9].
Данное смешение естественно и достаточно объяснимо, оно имеет как отрицательную, так и
положительную стороны.
На отрицательную сторону такого распространенного подхода в России обращают внимание многие исследователи. Так, Е. А. Шишкина, констатируя, что «у многих членов общества имеет место совпадение религиозного и национального самосознания», приводит цифры, подтверждающие негативное
отношение в связи с этим отождествлением представителей многих российских народов к фактам усиления роли православия в общественной жизни страны [16].
Придавая патриотическому сознанию, с одной стороны, необходимую цельность этнического и
религиозного, такое смешение, с другой стороны, сказывается на качественной самодостаточности каждого из них в сознании людей. Вот
почему, одновременно
исследователи отмечают
поверхностный характер отношения большинства верующих из числа молодежи к самой сущности религии. «... Молодые люди точно не могут трактовать и разграничить такие
понятия, как «вера», «религия»,
«вероисповедание», «религиозные
организации», «вероучения» [7].
Одним из проявлений и материальных воплощений
интегративной функции религии в культуре, воздействующей на патриотизм через многие другие сферы человеческого духа, являются храмы. Они, будучи культовыми
сооружениями, имели большое культурно-патриотическое значение для сохранения исторических фактов, героической хронологии народов, их художественнокультурных традиций. Сегодня в непростых экономических,
политических и духовных процессах России на культурно-патриотическую функцию культовых сооружений у части населения и культурологов возлагаются особые надежды. В частности, надежды эти связаны с формированием ценностей
гражданского общества, «такие
первоосновы правосознания
гражданского общества, как достоинство, самообладание и ответственность личности», «дух
солидарности и лояльности, дух единения» [4]. Подобные надежды в нашей стране повсеместны, и в Дагестане за два десятилетия многократно увеличилось число культовых сооружений:
«функционируют 2121 мечеть, 271 молельный дом, 19 православных церквей, в том числе 1 монастырь, 1 храм, 1 часовня, 4 синагоги, 5
протестантских молитвенных домов. Религиозную службу и обряды в них проводит около 3600 мусульманских, 23 православных, 1
древлеправославный, 37
протестантских, 1 армянский и 7 иудейских служителей культа» [6].
Разумеется, патриотическая культура христианства и исламской идеологии храмовым искусством не ограничивается. Как известно, Коран, сообщая людям о судьбах мира и человека, в притчах и установлениях формирует представление
мусульманина о его месте в
обществе, отношении к правителю и государю, о его юридических обязанностях по гражданскому долгу и т.п. Ислам, как и другие религии, интегрирует в патриотизме и нравственную культуру. Известно, что образцом приверженности людей к справедливости и любви предстает Нагорная проповедь Христа, в которой дается общий для всех мировых вероисповеданий свод законов духовной жизни общества. Они пронизаны глубоким призывом к людям быть преданными высоким идеалам человечества, ценностям и нормам, возвышающим человека и духовно, и культурно-патриотически.
Многовековое и достаточно неоднозначное и противоречивое функционирование религиозного сознания в обществе прививало его членам разные по качеству и форме варианты патриотизма. В 1990-е годы в России выяснилось, что религия может быть предметом не только патриотического духа, но и
оболванивания доверчивого
населения. Более того, захлестнувшая страну волна терроризма наглядно показала, что, используя религиозную мотивацию, людей можно заставить совершать самые чудовищные преступления против своих соотечественников. Под видом демократии и свободы совести страна устремилась не к новым экономическим и политическим достижениям, а впала в беспредел и анархию. В России возник целый ряд религиозных проблем:
внутриконфессиональные, межконфессиональные и
государственно-конфессиональные [8]. Все они подрывают основы российского патриотизма и государства.
Внутриконфессиональные проблемы связаны с догматическими и организационными проблемами внутри того или иного вероисповедания, и третьи силы используя недовольство людей властью и жизненными неурядицами, делают попытки изменить общественную жизнь и даже политический строй с целью переустроить мир. Так происходит с исламом на Северном Кавказе, где ваххабитские организации вступили в борьбу со сторонниками традиционного ислама. При этом в
сознание мусульман внедряются сепаратистские идеи об отделении от России, изменении общественного строя, построении шариатского государства.
Не способствовали российскому или дагестанскому патриотизму и законодательная неотрегулированность государственно-конфессиональных отношений. На этой почве возникали трения между конфессиями, прежде всего православием и исламом. Ситуация осложнялась тем, что и европейское христианство, и российское православие обременены, как считают некоторые
исследователи, грузом исторических противоречий с исламом, ассоциируя его с нетерпимостью и агрессивностью [10]. Провозглашаемые Конституцией РФ, политикой руководства страны равенство религиозных организаций, свобода совести нередко
подвергались деформациям. Так называемым государственным
религиям создавались
привилегированные условия, в тоже время другие религиозные объединения оказывались в неравном положении и даже притеснении государства. И это было в условиях, когда «в обществе все более утверждалось сознание
необходимости исключения
религиозных организаций из политики, дабы не провоцировать
межконфессиональные и
межэтнические конфликты» [11].
Власть нередко занимала крайние позиции в отношении места религии в обществе: от позиции пассивного наблюдателя до агрессивного вмешательства. «Вместо системного подхода к разрешению возникающих проблем в религиозной сфере имел место поток зачастую не связанных между собой постановлений . по отдельным проблемам
жизнедеятельности религиозных организаций. Продолжала
господствовать точка зрения о «благотворности» самоустранения государства от проблем, возникающих во взаимоотношениях религиозных объединений между собой, между ними и властными структурами, и мнение, что все «само собой устроится» [13].
Следует отметить, что сегодня ситуация меняется, изменения,
направленные на развитие
сотрудничества государства с
религиозными организациями как важнейший фактор стабилизации общества, укрепления
демократических основ
государственности, активно
происходят на федеральном и
региональном уровне. В Дагестане одобрена Концепция и принята и осуществляется республиканская целевая программа
«Взаимодействие с религиозными
организациями в Республике
Дагестан и их государственная поддержка на 2012-2015 годы» (Распоряжение Правительства
Республики Дагестан от 8 декабря 2011 г. № 324-р).
Как отмечено в Концепции, «в республике за последние 20 лет сложилась наиболее обширная, по сравнению с другими субъектами Российской Федерации, сеть исламского образования.
Зарегистрировано 15 исламских вузов (действующих 13) с численностью учащихся 1472 человека, по данным администраций городских округов и муниципальных районов,
функционирует 79 медресе (3017 обучающихся), 27 из которых
зарегистрировано в Управлении Министерства юстиции Российской Федерации по Республике Дагестан, 158 примечетских школ (3149 обучающихся). В республике, кроме исламских религиозных учебных заведений, функционируют
христианские и иудейские субботние и воскресные школы и курсы» [6]. Реальное наличие свободы вероисповедания породило в дагестанском обществе небывалый подъем религиозного сознания. Как считают специалисты, к настоящему времени фактически исчерпан
потенциал дальнейшего
количественного подъема
религиозности в республике [15].
Проведенный в 2011 году мониторинг, направленный на исследование состояния и тенденций развития патриотического сознания
молодежи республики, основным
методом которого служила
самоидентификация личности
(государственный патриотизм,
региональный патриотизм
(дагестанский), этнический
патриотизм, религиозный
(макроуровневый) патриотизм), показал, что в характере самоидентификации молодых людей РД наиболее высока
конфессиональная идентичность (71,5%), которая намного
превосходит показатели
гражданской, российской и дагестанской идентичностей.
В обществе формируется понимание того, что развитие нашей страны возможно только с опорой на духовные ценности и традиции народов России и Дагестана. В рамках государственноконфессионального диалога
создаются условия для
максимальной реализации
патриотического потенциала
традиционных российских религий.
Связь всех этих процессов с изменениями в патриотическом сознании граждан весьма очевидна. Возрождение ислама в
постсоветских республиках имеет своей главной причиной распад СССР и образовавшийся идеологический вакуум. Советский патриотизм, основанный на коммунистической идеологии,
потерял свое мировоззренческое значение. Активно распространяется либерально-демократическая идеология, усиливается расслоение общества по материальным,
духовным, идеологическим и иным факторам. Существенными являются и причины, связанные с серьезными издержками в деятельности органов государственной власти и местного самоуправления.
В этих условиях ислам взял на себя инициативу, в которой не остается места прежнему
патриотизму. В Дагестане «наиболее характерно проявляется тенденция политизации ислама и ужесточения экстремистской направленности в деятельности отдельных
религиозных группировок. Надежды на то, что вера, ислам может
оказаться влиятельной
интегрирующей силой, способной воссоединить охваченные им этнические группы и нации,
обеспечить гибкое взаимодействие с государственной властью, не оправдались» [3]. Разумеется, это не означает исчезновение патриотизма - он лишь меняет свои формы,
содержательную культуру, систему
воспитания, которые были свойственны целой эпохе советской власти.
В заключение отметим, что религии оказывают на общественную жизнь и сознание не только гуманное, прогрессивное воздействие, но также и регрессивное влияние. Не составляют исключение христианство
и ислам. Они способны разъединить этносы и социумы, живущие в едином Отечестве, внести раскол в общественный патриотизм, отторгнуть часть граждан от государства, лишить их традиционных патриотических чувств и отношений, повергнуть на поиск новой родины на чужбине.
Примечания
1. Акопян К. 3. Религия и массовая культура: проблема взаимоотношения // Христианство и культура (к 2000-летию христианства): Мат-лы Международной научно-практической конференции. 15-18 мая 2000 г., Астрахань. В 2-х ч. Ч. I. Астрахань : Изд-во «ЦНТЭП», 2000. С. 202. 2. Бердяев Н. А. Царство духа и царство кесаря // Дух и реальность. М. : ООО «Изд-во АСТ»; Харьков : Фолио, 2003. С. 585. 3. Гусаева К. Г. Конфессиональные отношения в современном Дагестане // Конфликт и консенсус. 2006. N° 11. 4. Завершинская Н. А. Христианский храм как культурное пространство формирования ценностей гражданского общества // Христианство и культура (к 2000-летию христианства): Мат-лы Международной научно-практической конференции. 15-18 мая 2000 г., Астрахань. В 2-х ч. Ч. I. Астрахань : Изд-во «ЦНТЭП», 2000. С. 85-86. 5. Ильин И. А. Спутник Русского Христианского Националиста. Женева, 1937. С. 36-37. 6. Концепция Республиканской целевой программы «Взаимодействие с религиозными организациями в Республике Дагестан и их государственная поддержка на 2012-2015 годы» (Распоряжение Правительства Республики Дагестан от 8 декабря 2011 г. N° 324-р). 7. Коркоценко М. Н„ Павловская О. Е. Религия в иерархии культурных ценностей современной молодежи // Россия и Запад: проблемы и перспективы взаимодействия. Краснодар, 2009. С. 345. 8. Кратов Е. Религия в современном обществе // Газета Северного Кавказа. 2005. N° 23. 9. Кулаков А. П. Учащаяся молодежь и религия // СОЦИС. 1995. N° 11. 10. Кулакова Б. Э. Роль и влияние ислама в современном обществе // Наука и общество на грани тысячелетий. Киев, 2009.11. Одинцов М. И. Вероисповедные реформы в Советском Союзе и в России. 1985-1997 гг. М., 2010. С. 261. 12. Поляков Л. Логика «русской идеи» // Общественные науки и современность. 1992. № 3. 13. Советов И. М. Российская Федерация: от нового Закона «О свободе вероисповеданий» к новой Конституции // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. Сборник статей. Вып. 8. М. : Российское объединение исследователей религии. 2010. С. 247-248. 14. Соловьев В. С. Нравственность и политика // Мир философии. 1991. Ч. 2. С. 356.15. Ханбабаев К. М. Трансформация ислама в современном Дагестане // Кавказ. Балканы. Передняя Азия: Сборник научных трудов Северо-Кавказского регионального отделения МНАБ. Вып. 2(9). Махачкала, 2004. С. 204-216. 16. Шишкина Е. А. Религия в свете глобальных перемен // Христианство и культура (к 2000-летию христианства): Мат-лы Международной научно-практической конференции. 15-18 мая 2000 г., Астрахань. В 2-х ч. Ч. II. Астрахань: Изд-во «ЦНТЭП», 2000. С. 278.
Статья поступила в редакцию 10.11.2011 г.
