CC BY-NC-ND
60
И.А. Гордеева
РЕЛИГИОЗНОЕ ПОДПОЛЬЕ КАК СРЕДА ФОРМИРОВАНИЯ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА
Статья посвящена проблеме формирования основ гражданского общества в условиях религиозного подполья на примере истории баптистов-инициативников и их руководящего органа Совета церквей евангельских христиан-баптистов. В работе показано, как поначалу в целях противостояния советской религиозной политике верующие сумели выйти на высокий уровень осознания своих религиозных и гражданских прав и свобод и создать структуры для их защиты и как со временем «подпольный» опыт трансформировал их ценности и правозащитные практики. Особое внимание в исследовании уделено судьбе такой известной и успешной правозащитной организации, как Совет родственников узников евангельских христиан-баптистов.
Ключевые слова: религиозное подполье, религиозный активизм, женское движение, политическая акция, социальный эскапизм.
Одной из важных характеристик посткоммунистических обществ является их необыкновенная насыщенность социальными сетями, культурно-исторические истоки которых находятся в советских социальных структурах и практиках. Эти сети в настоящее время интенсивно изучаются специалистами по неформальной экономике в качестве важных детерминантов экономического поведения постсоветского человека. На мой взгляд, логика формирования, выживания и развития таких сетей детерминирует не только экономическое, но и социально-политическое поведение современных россиян, а следовательно, влияет на качество формирующегося гражданского общества.
Настоящая статья - это попытка исследования процессов, которые происходили в среде религиозного подполья в 60-90-е годы XX в., на примере евангельских христиан-баптистов.
© Гордеева И.А., 2011
Во время Великой Отечественной войны произошло ощутимое смягчение советской религиозной политики. В 1944 г. при поддержке властей силами оставшихся в живых после репрессий лидеров евангельского движения был создан единый Всероссийский союз евангельских христиан и баптистов (ВСЕХиБ)1. После объединения для контроля за общинной жизнью государством был использован институт старших пресвитеров, которые назначались из центра, утверждались светскими властями и напрямую сотрудничали с силовыми органами.
Возникновению движения инициативников предшествовало получение в 1960 г. всеми старшими пресвитерами инспирированного властями Инструктивного письма от Совета ВСЕХиБ. Письмо налагало еще большие ограничения на возможности осуществления миссии, проповеди, религиозной работы с детьми и молодежью и т. п. Одновременно было разработано новое «Положение о Союзе ЕХБ в СССР», которое создавало препятствия для общения с единоверцами и осуществления взаимопомощи.
Как реакция на эти ограничения весной 1961 г. в городе Узловая Тульской области была организована инициативная группа (ИГ) верующих по подготовке и проведению всесоюзного чрезвычайного съезда церкви ЕХБ для обсуждения внутрицерков-ных проблем. Движение заявило о себе массовой отсылкой писем и обращений в Совет по делам религиозных культов (СДРК) и другие государственные учреждения, лидерам партии и правительства, в редакции газет и журналов. Сразу после возникновения ИГ начались аресты и другие репрессии против тех, кто не подчинился новым правилам.
Советские баптисты размежевались на лояльных, сторонников ВСЕХиБ, и несогласных, сторонников ИГ. Руководители этих течений очень скоро встали на путь конфронтации между собой. В 1965 г. фактическое разделение церкви ЕХБ было закреплено организационно: инициативники создали Совет церквей ЕХБ (СЦ) -руководящий центр своего движения. На многие годы его председателем стал Г.К. Крючков (пресвитер из г. Узловая), секретарем -Г.П. Винс (пресвитер с Украины).
Стратегия и тактика протестного поведения баптистов-ини-циативников в начальный период их существования были типично диссидентскими. В своих посланиях к власти они заявляли о себе как о политически благонадежных борцах с пережитками сталинизма в советской жизни. «Многолетнее коллективное сопротивление власти ради духовной независимости выработало твердую гражданскую позицию и развило у баптистов чувство собственного достоинства и солидарность. По гражданским понятиям
и нравственным представлениям они гораздо ближе к людям Запада, чем основная масса советского населения», - делала вывод Л. Алексеева2. Данный вывод подтверждается результатами нашего исследования начальной истории этого движения.
Подобно правозащитникам, инициативники намеревались добиться своей цели открыто, требуя соблюдения советских законов. Они обращались в государственные и партийные органы, к руководству ВСЕХБ, к отдельным советским чиновникам и рядовым верующим, призывая их поддержать идею созыва съезда. Также в середине 1970-х годов свои предложения верующие направляли в комиссию по подготовке проекта новой Конституции.
С 1963 г. инициативники начали выпуск самиздата, а в 1971 г. основали собственное подпольное издательство «Христианин» и оборудовали несколько подпольных типографий3. Баптистский самиздат стал важнейшим источником составления Хроники текущих событий (ХТС) - правозащитного бюллетеня светских диссидентов.
Особую роль в движении инициативников играли женщины. Баптистки разительно отличались от среднестатистической советской верующей того времени. Это отличие ярко проявило себя в деятельности Совета родственников узников ЕХБ (СРУ), членами которого были почти исключительно женщины - жены и матери осужденных.
Организации СРУ предшествовали «общения» родственников заключенных, которые возникли спонтанно, без санкции СЦ, одновременно в нескольких регионах. В 1963 г. на одном из «общений» было составлено заявление в правительство с вопросом о юридической обоснованности гонений за убеждения. СРУ был создан на нелегальном совещании зимой 1963/64 г. под Харьковом. Для эффективного взаимодействия с властями в рамках правового поля было принято решение рассматривать его как самостоятельную общественную единицу, а не филиал СЦ. Уже весной 1964 г. несколько активисток СРУ были арестованы, одна из них была помещена в психиатрическую больницу. В ответ на это СРУ организовал массовые ходатайства верующих во все инстанции (вплоть до ООН), и женщины скоро были освобождены.
Совет принял на себя и с успехом выполнял следующие обязанности: оказывал психологическую и материальную помощь семьям узников и вышедшим из заключения; собирал и распространял информацию об арестах и преследованиях; обращался к руководству страны с жалобами и ходатайствами об освобождении заключенных, возвращении отобранных у верующих детей и прекращении других репрессий; устанавливал контакты со светскими диссиден-
тами и международной общественностью, организовывал детские христианские лагеря. Можно сказать, что деятельность СРУ активизировала в подпольном братстве механизмы формирования горизонтальных структур доверия, сетей взаимопомощи и взаимоподдержки, воспроизводства традиций социальной солидарности.
Первым председателем СРУ стала Лидия Винс - вдова репрессированного П.Я. Винса и мать Г.П. Винса. Под ее руководством правительствам многих стран и крупным религиозным организациям стали рассылаться «чрезвычайные сообщения» по поводу очередных репрессий. Под ее руководством СРУ стал влиятельной гражданской организацией, борющейся за права человека: помимо ходатайств, он организовывал массовые уличные акции и демонстрации, систематически передавал информацию о преследованиях верующих в диссидентскую ХТС. Особенно эффективной правозащитная деятельность баптистов стала после подписания Хельсинкских соглашений.
С 1971 г. СРУ начал издание своего нелегального «Бюллетеня», который выходил почти каждый месяц и содержал несколько десятков гектографированных страниц информационных материалов. В нем публиковались письма заключенных, копии обращений к властям, в том числе и детей ЕХБ, биографические данные и списки заключенных, делались подробнейшие сводки гонений против верующих по регионам. Вот названия лишь некоторых разделов «Бюллетеня»: «Арестованы», «Осуждены», «Сводка ходатайств», «Ответы на ходатайства», «Протест на ответ», «Дискриминация многодетных матерей», «Дискриминация верующих в праве на труд», «Разгоны богослужений с избиением, штрафы, обыски и другие преследования», «Положение узников», «Христиане в армии», «Разжигание вражды и ненависти против верующих».
Очень важным разделом «Бюллетеня» были ответы на ходатайства. Наличие установки на «обратную связь» в деятельности родственников узников, их стремление вступить в открытый диалог с органами власти и ее представителями свидетельствовали о принципиальной открытости их правозащитной парадигмы, стремлении сформировать не только горизонтальные, но и вертикальные структуры доверия.
Данная установка не была бесплодной, в поздний советский период верховная власть в СССР была небезнадежна в плане влияния на нее снизу. В отдельных случаях родственникам узников удавалось добиться справедливости или хотя бы человечного отношения со стороны официальных лиц. Например, кампания с отсылкой писем во властные структуры в 1964-1965 гг. имела своим следствием досрочное освобождение ряда верующих,
некоторых даже реабилитировали. Несколько раз баптистам удавалось добиться встреч с представителями высшего руководства СССР и рассказать им о злоупотреблениях местных властей.
Поначалу лидеры движения считали СРУ удобным инструментом для обличения беззакония на местах и ходатайств о прекращении репрессий. Своей же основной задачей они видели организацию духовной работы и подготовку съезда. Однако со временем СЦ стал настороженно относиться к деятельности СРУ. С одной стороны, в изменении отношения свою роль сыграли возросшая самостоятельность СРУ, очевидный успех и известность за рубежом, с другой - нарастающий культурный консерватизм руководства инициативников не смог примириться с огромной ролью женщин в деятельности движения. С точки зрения церковных историков, «баптисты-реформаторы были даже более ревностными сторонниками субординации, чем члены ВСЕХБ, и чувствовали себя крайне неуютно, сознавая, что женщины де-факто являются лидерами их движения»4. По свидетельству очевидца событий, СРУ стал настаивать на том, чтобы их представительница всегда присутствовала на встречах и заседаниях СЦ, и бывало, что на этих встречах женщины пытались брать бразды правления в свои руки. Постепенно это вылилось в конфликт между Л. Винс и некоторыми членами СЦ, и последний был близок к тому, чтобы распустить СРУ, мотивируя свое стремление тем, что женщины занимаются политикой, вместо того чтобы вести «духовную войну».
С установкой СРУ на открытую правозащиту вступали в противоречие и некоторые новые тенденции в жизни подпольного братства, которое, следуя логике выживания в условиях гонений, притеснений и конспирации, все больше и больше изолировалось от внешнего мира, «закрывалось». Структурные трансформации баптистского подполья напоминают аналогичные процессы, которые происходят в неформальных сферах, противостоящих закону, например в наркобизнесе: концентрация ресурсов и централизация управления, снижение уровня свободы и самоопределения игроков. Позиционная война с государством также предполагает определенные дисциплинарные практики, формы контроля и установления единомыслия.
Уже во второй половине 1960-х годов движение инициативни-ков переживало серьезный кризис. Идея созыва съезда потеряла свою актуальность, репрессии усиливались, началось возвращение верующих в церкви официального Союза, многие общины уходили в разрешенную властями автономную регистрацию. В середине 1970-х СЦ почти полностью перешла на нелегальное положение, объявив регистрацию греховным делом. В его руководстве сфор-
мировалась жесткая иерархия с элементами административно-командной системы, все явственней стали проявляться авторитарные черты, противоречащие традиционному для протестантов принципу автономии поместных церквей, возник тотальный контроль за умонастроениями и поведением единомышленников, наблюдались явления отступления от моральных принципов, финансовые злоупотребления, возникла система «чисток», зародилось подобие «культа личности» Крючкова.
В 1970-1980-х годах Крючков скрывался на специально оборудованной квартире на берегу моря около Риги, окруженный узким кругом приближенных. Вокруг него была создана строгая конспиративная система с явочными квартирами и связными, которые не пользовались ни почтой, ни телефоном. Заседания Совета происходили 1-2 раза в год на квартире Крючкова, в остальное время общение с церквями осуществлялось через аудиозаписи. Связные Крючкова развозили по общинам магнитофонные записи с его посланиями, носившими директивный характер и «перенасыщенными поношениями»5. СЦ централизованно и неподконтрольно распоряжался финансами.
Власть председателя СЦ Крючкова стала носить отчетливо авторитарный характер. Многие вопросы, решение которых принадлежало СЦ или коллегии служителей, решались Крючковым единолично. Основные его соперники, пользовавшиеся авторитетом среди единоверцев, были морально дискредитированы или даже отлучены от церкви. «Культ личности» Крючкова был закреплен в официальной версии истории движения.
В начале 1970-х годов СЦ озаботился проблемой наличия в своих рядах диссидентов, которых «разоблачили» и исключили из братства. Практика исключения из общин, отстранения от служения и отлучения от церкви инакомыслящих без согласования с общиной (что является нарушением баптистского принципа независимости поместной церкви) стала чрезвычайно распространенной у подпольщиков. Подобные конфликты приводили к разделениям общин СЦ, часть которых переходила на автономное существование. 1980-е годы наблюдались многочисленные конфликты среди верующих СЦ, отлучений и разделений, поводами к которым были в том числе и мелкие вероучительные вопросы, простые ссоры, элементарная борьба за власть. По воспоминаниям Куксенко, в этих историях прослеживалась единственная закономерность - грубое вмешательство «старших братьев» (!) из центрального руководства СЦ6.
Одним из средств борьбы с «оппозицией» стали массовые кампании по «очищению и освящению», в ходе которых служители и рядовые члены проверялись на лояльность по отношению к руко-
водству СЦ, что напоминало партийную чистку. Официально признавалось, что главная задача очищения - «проверить и обновить членство»7.
Многолетняя история выживания советских верующих под гнетом репрессивного атеистического государства, их опыт адаптации и противостояния ему в подполье наложили неизгладимый отпечаток на их социальную психологию и культуру, трансформировали не только структуру их социума, но и характер социальных связей между людьми, их ценностные ориентации и религиозно-общественные практики. У подпольщиков развились подозрительность, взаимное недоверие, чувство собственной исключительности. Все это было отягощено рядом других социально-психологических явлений, связанных с физическим старением руководства подполья.
Осуществляя свои правозащитные функции, члены СРУ намеренно создавали культ мучеников за веру, на примерах героического самопожертвования которых сплачивали движение и воспитывали молодежь. С какого-то времени масштабы реальных гонений стали намеренно преувеличиваться и даже искажаться. Подпольный синдром довел инициативников до настоящей мании преследования. Например, в 1989 г. в письме М.С. Горбачеву верующие не только списывали все неприятности, случавшиеся с их единомышленниками, на происки КГБ, но и выражали уверенность, что за ними и их родственниками постоянно следят и прослушивают их разговоры. Они обвинили органы в применении против баптистов «новейших достижений науки и техники», например облучения «световыми лучами, сопровождающимися шипением»8.
Становятся заметными и явления сакрализации их собственной истории: утверждается идея Божьего промысла в истории СЦ, определяется актуальный событийный ряд этой истории, возникают собственные памятные даты и пантеон ее героев и мучеников за веру, начинается периодическое празднование начала движения, появляется строго определенное религиозно-идеологическое обоснование каждого шага и заявления членов СЦ. Такие напряженные отношения с историей, сверхзначимость прошлого были характерны как для официальных текстов руководителей СЦ, так и для интенсивного мемуарного творчества его рядовых членов.
Протестантский историк В. Заватски заметил, что постепенно психология подпольных баптистов стала сильно напоминать психологию членов коммунистической партии9. Подобное чувство есть и у бывших участников движения и членов других протестантских общин, причем дело дошло до того, что раскол советских баптистов и последующую историю подпольной церкви склонны
считать проектом КГБ. «Я же говорю, - писал один из участников христианского форума о движении инициативников, - что это странное явление (вовсе не христианское по сути) затеяло КГБ, чтобы обосрать баптистов на всю страну и за ее пределами... А Крючка наняли для этого позорного дела <...> А все это "подполье" - театр для лохов. Ленин в Разливе, ёкарныбабай! Методы-то все большевистские. И ведь поверили же»10.
Осуждение подпольных методов борьбы характерно и для части советских диссидентов, которые наблюдали негативные последствия нелегального существования оппозиционеров. Например, П. Григоренко, книга воспоминаний которого носит название «В подполье можно встретить только крыс...», считал, что «создание строго законспирированной нелегальной организации» является «типично большевистским решением», советская власть -это власть вышедших из подполья крыс, и оппозиция, которая остается в подполье, повторяя путь большевиков, может выродиться в «культуру еще более страшных грызунов»11.
В 1980-е годы СЦ критически пересмотрел свой опыт организации правозащиты, отказался от многих применявшихся ранее форм протеста. Главной мишенью критики было использование светских методов борьбы вместо упования на Божью помощь. В 1987 г. вместо СРУ был образован подконтрольный СЦ Отдел заступничества, основным методом работы которого стала молитва. В целом в историческом итоге данное направление предпочло традиционные для России пассивные формы протеста: бегство (эскапизм), отказ от сотрудничества и культурный изоляционизм.
Отказ от регистрации и изоляционизм характерен для общин инициативников до сих пор. Официально объединение сменило свое название на Международный союз церквей (МСЦ) ЕХБ, который объединяет ранее находившиеся в подполье церкви на всем постсоветском пространстве и за рубежом. В короткий период перестройки и в самом начале 1990-х годов приверженцы СЦ активизировали свою религиозно-общественную жизнь, контакты с внешним миром и властями, но фактически остались в подполье, почти не участвуют в межконфессиональном общении, поддерживая связи в основном с братскими общинами в других городах. Подобное настроение питает и эсхатологизм инициативников, постоянное ожидание гонений.
В результате разочарования в новой жизни изоляционизм ини-циативников перерос в культурный консерватизм, усилил эсхатологические ожидания, породил антилиберальные и антизападнические настроения. Инициативники настаивают на заключении браков только с верующими, выступают против контроля рождае-
мости, телевидения, компьютерных игр, «губительных лабиринтов Интернета», вызывающей светской одежды, косметики и украшений, светских развлечений и увеселительного элемента в церковной жизни, светского образования, зарабатывания денег и работы на руководящих постах, считают богопротивными некоторые профессии, составляют списки запрещенных книг12.
Гражданское общество может быть действенным механизмом общественной системы лишь в том случае, если оно не замкнуто само на себя, а постоянно и эффективно взаимодействует с институтами государственной власти. Культура отношения к политике и взаимодействия с государством у современных баптистов носит явственную печать советского подпольного наследия: они отказываются от каких-либо контактов с властями, культивируют в своих рядах аполитизм, равнодушны к выборам и другим общественно-политическим явлениям, сосредоточены на вопросах личного благочестия. Такую позицию они называют «узким путем», противопоставляя его «греховному» пути открытости миру. На съезде, посвященном 40-летию движения, в 2005 г. Крючков заявил, что репрессии 30-х годов были наказанием для верующих за «связь с миром» и попытки участия в политике, которые протестанты предпринимали с 1905 г.
Стереотипы мышления, социальные привычки и культурные модели поведения, идеологические и моральные установки, коренящиеся в подпольном советском прошлом, стали основой идентичности современных российских «отделенных» баптистов. В условиях подполья активные участники правозащитного движения приобрели ярко выраженные черты «простого советского человека» - «человека изолированного», «человека без выбора», «человека упрощенного» и «мобилизованного», для которого характерно «безусловное преобладание терпения над активным протестом, приспособления над бунтом, пассивного недовольства над борьбой за свои права»13. Представляется, что подобная трансформация была характерна и для многих других общественно-политических субкультур позднего советского времени, хотя и не носила столь ярких, модельных черт.
Примечания
Впоследствии из названия союза исчез союз «и». Для краткости всех верующих евангельско-христианского и баптистского происхождения после объединения стали называть просто баптистами. Алексеева Л.М. История инакомыслия в СССР. М., 2001 (иКЬ:Ьир://шшжтето.га/Ы81огу/^88/Ъоок8/а1ехееша/).
2
7
3 См.: Чудо наших дней // Вестник Истины. 1990. № 2. С. 23-29.
4 Заватски В. Евангелическое движение в СССР после Второй мировой войны. М., 1995. С. 284.
5 См.: Куксенко Ю.Ф. Наши беседы. [Б.м.], 2005. С. 172.
6 Там же. С. 92-110. Об освящении. Вероучение. Устав МСЦ ЕХБ. Издание МСЦ ЕХБ, 2006. С. 45.
8 Бюллетень родственников узников ЕХБ. 1989. № 3. С. 3-5.
9 См.: Заватски В. Указ. соч. С. 153.
10 Реплики Деметриуса от 26 и 28 декабря 2005 г.
(URL: http://old.baptist.org.ru/forums/showthread.php?t=89&page=5).
11 Григоренко П.С. В подполье можно встретить только крыс... (URL: http://www.memo.ru/history/diss/books/grightml/).
12 Бог призвал нас к святости // Братский листок. 2008. № 1. (URL: http://iucecb.com/listok/20080121-1822). Также см. обсуждение этой проблемы на форуме (URL: http://old.baptist.org.ru/forums/showthread.php?t=89), участники которого называют СЦ зоной и концлагерем и вспоминают при его описании Скотный двор Оруэлла и фильм «Матрица».
13 Левада Ю.А. От мнения к пониманию: Социологические очерки, 1993-2000. М., 2000 (URL: http://www.levada.ru/levadaocherki.html).
