Научная статья на тему 'Религиозно-поэтическая картина мира в путевых записках Ивана Вешнякова'

Религиозно-поэтическая картина мира в путевых записках Ивана Вешнякова Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
132
79
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ПАЛОМНИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ / НАРОДНОСТЬ / ДУХОВНАЯ ЛИТЕРАТУРА / ПРОБЛЕМАТИКА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА / PILGRIMAGE / NATIONALITY / SPIRITUAL LITERATURE / ISSUES OF A LITERARY TEXT

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Александроваосокина Ольга Николаевна

В статье рассматриваются некоторые аспекты жанра паломнического путешествия. Изучение этого жанра представлено на материале книги малоизвестного провинциального автора начала XIX в. Ивана Вешнякова. В статье прослеживается мысль, что художественное мироощущение Ивана Вешнякова отразило своеобразие народных представлений о религиозной вере, милосердии, радости. Автор статьи считает, что художественные и ценностно-смысловые достоинства книги Ивана Вешнякова позволяют рассматривать ее как значимую часть историко-литературного процесса начала XIX в.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Religious-and-Poetic Picture of the World in the Travel Notes by Ivan Veshnyakov

The article discusses some aspects of the pilgrimage genre. The study of this genre is represented by Ivan Veshnyakov’s book, a little-known provincial author of the beginning of the XIX century. The article traces the idea that Ivan Veshnyakov’s artistic outlook has reflected the originality of the folk ideas on religious faith, compassion, and joy. The author believes that artistic and value-and-meaning points of Ivan Veshnyakov’s book allow us to consider it as a significant part of the literary-historical process of the beginning of the XIX century.

Текст научной работы на тему «Религиозно-поэтическая картина мира в путевых записках Ивана Вешнякова»

УДК 821.161. 1 ББК 83

Александрова-Осокина Ольга Николаевна

кандидат филоллогических наук, доцент

Хабаровский Г осударственный гуманитарный университет

Хабаровск Alexandrova- Osokina Olga Nikolaevna

Candidate of Philology,

Assistant Professor Khabarovsk State Humanities University Khabarovsk

Религиозно-поэтическая картина мира в путевых записках

Ивана Вешнякова Religious-and-Poetic Picture of the World in the Travel Notes

by Ivan Veshnyakov

В статье рассматриваются некоторые аспекты жанра паломнического путешествия. Изучение этого жанра представлено на материале книги малоизвестного провинциального автора начала XIX в. Ивана Вешнякова. В статье прослеживается мысль, что художественное мироощущение Ивана Вешнякова отразило своеобразие народных представлений о религиозной вере, милосердии, радости. Автор статьи считает, что художественные и ценностно-смысловые достоинства книги Ивана Вешнякова позволяют рассматривать ее как значимую часть историко-литературного процесса начала XIX в.

The article discusses some aspects of the pilgrimage genre. The study of this genre is represented by Ivan Veshnyakov’s book, a little-known provincial author of the beginning of the XIX century. The article traces the idea that Ivan Veshnyakov’s artistic outlook has reflected the originality of the folk ideas on religious faith, compassion, and joy. The author believes that artistic and value-and-meaning points of Ivan Veshnyakov’s book allow us to consider it as a significant part of the literary-historical process of the beginning of the XIX century.

Ключевые слова: паломническое путешествие, народность, духовная литература, проблематика художественного текста

Key words: pilgrimage, nationality, spiritual literature, issues of a literary text.

В русской литературе XIX в. важное место занимает паломническая проза

- описание путешествий к святым местам. Она представлена творчеством дипломата Д.В. Дашкова, духовного писателя А.Н. Муравьева, А.С. Норова, П.А. Вяземского, святогорца о. Серафима (Веснина), монаха о. Парфения, Н.В. Берга, архиепископа Софонии (Сокольского), архимандрита о. Антонина (Капустина) и многих других писателей-паломников. Паломническое путешествие восходит к традиции древнерусского хождения и литературного путешествия:

эта близость проявляется, прежде всего, в сюжетно-композиционной структуре произведений, основу которых составляет маршрут путешествия (паломничества). Вместе с тем, рассказывая о духовном личностном опыте приобщения человека к святыне, паломническая проза сближается с исповедальной, мемуарной, автобиографической, духовной литературой.

Изучение этой литературы во всем многообразии индивидуально -авторских художественных решений, даст возможность полнее представить общую картину развития русской духовной литературы XIX в.

Книга Ивана Вешнякова «Путевые записки в святый град Иерусалим и в окрестности онаго Калужской губернии дворян Вешняковых и медынского купца Новикова в 1804 и 1805 годах» (М., 1813) 1 тесно связана с культурой русской провинции. Автор был небогатым калужским помещиком, дворянином, вышедшим в отставку в самом младшем офицерском чине - прапорщиком. На его мировоззрение наложили отпечаток традиционный ритм жизни; патриархальные отношения, воцерковленность всего жизненного уклада. «Записки» Ивана Вешнякова дают богатый материал о своеобразии русской традиционной культуры, об особенностях эстетического религиозного мировосприятия, о религиозно-духовной культуре русского провинциального писателя.

Художественная и ценностно-смысловая значимость этого произведения заключается в том, что в нем, говоря словами А.А. Григорьева, предстает сама народная поэтическая Русь, которая с древности сохранила себя неизменной в глубинах народного миросозерцания и поэтического мышления [4,151].

Кругозор автора, его речевая культура, писательский талант позволяют сделать вывод о достаточно высоком уровне образования, широком читательском кругозоре провинциального дворянства. Иван Вешняков знает библейскую историю, Священное Писание, древнерусскую литературу. Авторитетными источниками для него являются «История иудейской войны» Иосифа Флавия, «Летописец Еллинский и Римский», Хронограф Дорофея Монемвасийско-го. Эти сочинения играли значительную роль в древнерусской историографии,

1 В статье текст книги И. Вешнякова цитируется по данному изданию, с указанием страниц в круглых скобках. Вестник ЧГПУ 72012 204

определяли исторический горизонт древнерусского читателя [См.: 12, 56-57; 178-180]. Обращение к ним Ивана Вешнякова свидетельствует о том, что они были актуальны и значимы для читателя начала XIX в. как источник сведений по церковной истории.

Автор создает глубоко личностный рассказ о своем паломничестве в Палестину. Цель его поездки - «ревностное желание путешествовать во Святой град Иерусалим и окрестности оного и тамо поклониться Живоносному Г робу Спасителя нашего и Святым местам» (1).

Степень «сращения» автора с христианскими традициями, и меру его во-церковленности можно ощутить в знании церковного календаря, чинов церковной службы, знании церковных песнопений и молитв. Христианское православное мироощущение отражают библейские и церковно-книжные цитаты, религиозно окрашенная лексика, нравственный пафос книги.

Воссоздавая в своем сочинении священную топографию, автор демонстрирует безупречное знание Библейской истории: пространство оказывается концентрированным воплощением библейского события. На первое место выходит библейский сюжет, а географические и топонимические реалии приобретают непреходящую ценность в связи с теми событиями, которые разворачивались здесь много веков назад.

Характер авторских комментариев показывает, что сам Иван Вешняков и его предполагаемые читатели хорошо знают события Священной истории, поэтому автор не «рассказывает», а «напоминает»; а описание оказывается не «собственно изображением», а «свидетельством», удостоверяющим факт существования данного места (отсюда в авторской речи так часты указательные местоимения). «Сей кладезь есть тот самый Силоам, у коего Христос дал слепому прозрение» (95); «в близости сего Гевсиманскаго храма находится тот вертоград, в коем молился Христос, оставив Петра и Иакова и Иоанна, и пещера в коей скрывшиеся Апостолы спали на камнях» (111) и т.д.

Важным элементом художественной структуры «Записок» является описание автором ритуализированных форм жизни (церковных служб, молитв,

праздников, постов), которые являясь неотъемлемым элементом народной религиозной культуры, свидетельствуют о причастности автора к православной церковной традиции. «По окончании службы все бывшие в церкви люди обливали агуазмою, то есть святою водою, свои головы, оную пили и брали в сосуды» (8-10); «пошли прямо к Силоамскому кладезю или источнику <...> начали мы умываться и пить лучшую в окружности Иерусалима воду, уважаемую Христианами; потому что слепой, умывшись оною, получил зрение» (112).

К ритуализированным же формам относятся приложение к мощам, иконам, приобретение реликвий: «с умилительным благоговением лобызали начально тот камень, на котором по воскресении Христовом сидевший Ангел возгласил женам» (81); «пошли мы опять в Храм Рождества Христова прикладываться ко Святым Иконам и местам в вертепе, взяли из горящих над яслями лампад в жестяночки по нескольку масла» (119).

Религиозное миропонимание проявляется у автора не в интеллектуальном осмыслении теологических вопросов, не в философско-эстетических размышлениях, а в «простом» приобщении к древнему народному обычаю; в следовании народной традиции.

В описании храмов автор идет в русле художественной традиции грекоримского экфрасиса, передающего внешний вид произведения искусства так, как оно непосредственно воспринимается зрителем [см.: 2]. Так, например, открывается Храм Гроба Господня: «Вначале поклонились мы написанному на правой при входе стене Образу Пресвятой Богородицы <...> Наконец приблизились к находящейся на западной стороне храма от соборного алтаря к святейшей кувуклии <...> Поклонившись Святому Гробу и приложившись к нему, пошли мы на Восток в храм соборный <...> наконец, взошли по каменной лестнице на лобное место Святую Голгофу» (81-85) и т.д. Интуитивное обращение к традиции статического (греко-римского) экфрасиса не случайно: он составил основу византийской (и соответственно, древнерусской) описательной традиции в рамках которой было сформировано художественное мышление православного автора.

Следуя принципу достоверности, автор обращает внимание на особенности формы, размера священных предметов.

«Лобызали <...> камень, на котором по воскресении Христовом сидел Ангел <.> Над ним неугасимых лампад Греческих - 17, Римских 7, Армянских -5, Коптских - 2, Сирианских - 3 и того 34» (83); «пространный продолговатый храм Рождества Христова, <...> в нем до 80 колонн, поддерживающих своды; <...> вертеп, месторождения Христа, имеющий двое дверей медных от юга и запада; низводящая в него лестница состоит из 15 ступеней; свод его поддерживается тремя мраморными столбами, <...> в нем горит неугасимых 42 лампады разных племен» (117-118). «Не без удивления смотрели мы наидревнейшие великие литые из зеленой меди 4 подсвечника с животными и многими фигурами, имеющие примерно каждой весу более 10 пуд» (85).

Грандиозность, масштабность, монументальность храмовой архитектуры, обилие элементов декора связано с категорией «возвышенного», призвано подчеркнуть величие Творца. В I в. н.э. в трактате «О Возвышенном» Псевдо-Лонгин писал, что возвышенное поднимает человека до величия Бога: «Природа никогда не определяла нам, людям, быть ничтожными существами <...> она сразу и навсегда вселила нам в душу неистребимую любовь ко всему великому, потому что оно более божественно, чем мы» [1,59].

Созданию художественно выразительной картины служит цветовая палитра, указание на материал, фактуру предметов. «Здесь <...> своды и все стены мозаические, позлащенные разноцветные кристаллы и камни мельчайшие, означающие Христовы при pacпятии страсти» (86). «Церковь во имя святого Aпoстола <...> украшена богато во внутренности: стены покрыты фаянсом с синими цветами, иконы Итальянской живописи с изображением на них всех страстей Христовых, мраморные полы покрыты Персидскими коврами» (96). Позолота, свечение, мрамор, перламутр призваны подчеркнуть неземное великолепие убранства храмов.

Развернутые определения, которые выполняли функцию идеализирующих эпитетов («гроб беломраморный с голубоватыми полосами», «серебро позла-

щенное», «ореховое дерево с перламутром» и т.д.), создавали концентрацию цветовых характеристик, подчеркивая ощущение избыточной роскоши.

Великолепие храмового убранства способствовало высокой настроенности души, служило устремлению души к Богу. В восприятии паломника «богатый ритуал < выступал > не как самодовлеющий эстетический комплекс, а как своеобразное таинство, дающее душе предвкушение небесного блаженства со всеми его радостями и наслаждениями, <...> душа устремлялась к Богу, чье незримое присутствие он ощущал в каждой частице причастия, в каждом кубике мозаики, в каждом звуке церковной песни, в каждом дуновении фимиама»[10, 17].

Повествование Ивана Вешнякова о праздниках на Святой Земле (Вербном Воскресении, Пасхе, походе к Иордану) являются кульминацией книги. В них раскрывается глубина религиозной веры, этические и эстетические представления, молитвенный настрой души.

Важную роль в подобных описаниях играет символика, связанная с реализацией категориями «божестнного», «благодати», «света», «рая» и т.д.

Так в сюжете, связанным с описанием Праздника Пасхи в Храме Гроба Г осподня центральным символом становится свет, связанный с чудом Воскресения - схождением Святого Огня.

Художественными деталями, связанными с символикой света становятся: свечи, лампады, свечение и т.д. «Поклонники и поклонницы <...> принесли с собою данные в Патpиapxии свечи (149), «около 4-х часов по полудни погасили во храме все свечи» (149), «поклонники стремились с пуками свеч для зажжения, когда явится Свет Святыни» (150).

Схождение Святого Огня автор описывает как разливание света по всему Храму: «Наконец, в 7 часов по полудни явился Арий, т.е. Святый Свет на крышке гробной в особенном блеске, но сего явления, произошедшего внутри кувуклии, не мог никто видеть, кроме бывшего в оной митрополита. По принятии им Святого Света, и по выходе из кувуклии с зажженными свечами, <...> митрополит сначала раздавал зажженные свечи первейшим духовным особам, а

потом брал всякий, кто успевал протесниться прежде, и сей огненный свет разлился по всему великому пространству храма» (151).

Обращает на себя внимание мысль автора о собирании воедино людей разных национальностей и религиозных конфессий перед лицом Пасхальной ночи, как бы символизируя объединение людей светом христианской любви: «Ко дню Пасхи стекаются во Иepy салим Xpистиaнe разных исповеданий, как-то: Арабы, Сиpиaне, Копты и Марониты <...>Поклонники стремились с пуками свеч для зажжения, когда явится Свет Святыни. Смешавшиеся многоразличные народы произвели чрезвычайную тесноту» (148-151).

Религиозное православное мироощущение проявляется в особенностях модальности авторской речи. Слова с комплексом духовно-религиозных значений

- радость, благоговение, добро, жалость, милосердие, терпение, сподобиться -характеризуют общий тон речи автора и многократно реализуются в тексте.

Эти слова в авторской речи также вносят в повествование высокое духовное звучание. «Сподобились мы, наконец, оныя узреть и удостоиться сей Христианской радости» (1); «Мы, при чувствовании неизъяснимой радости, въехали 3-го февраля в 3 часа по полудни великими воротами Давыдовыми» (73), «Февраля 5-го числа сподобились мы придти ко вратам Храма Гроба Божия, созданного Святою Царицею Еленою» (80).

Лейтмотивом проходит в сочинении слово «благоговение» («Огромность здания <...> поразила наше зрение и возвысило благоговение к святейшему месту» (81)). Благоговение - понятие, определяющее глубокое уважение к Богу, как в помыслах, так и поступках. По своему содержанию оно неотделимо от благочестия как религиозного чувства.

Полноту значений слов «радость», «сподобиться», «благоговение» также возможно оценить только в православном контексте. Радость - одно из ключевых понятий христианства, оно является чувством не плотских, но духовных наслаждений и связано с идеей обретения Бога, ощущения духовного единства с ним [См.: 6]. В Евангелиях радость упоминается в связи с благовестием о рождении Иисуса Христа: «Ангел, вошед к Ней, сказал: Радуйся, Благодатная!

Господь с Тобою; благословенна ты между женами!» (Лк.1:28); Христос заповедает Апостолам: «Сие сказал я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна» (Ин. 15, 11).

Радость, добросердечие проявляются в тексте как устойчивая психологическая реакция на мир. Автор, словно, дистанцирован от негативных проявлений действительности, не откликается эмоционально них, а оказывается носителем доброго, умиротворенного отношения к окружающему; житейские невзгоды не омрачают светлого мироощущения.

Истоки этого мировосприятия коренятся в религиозном сознании, в требовании от человека осуществлении на практике христианских заповедей любви к ближнему и милосердии. Так, свт. Игнатий Брянчанинов определяя человека как «Богозданный храм Божества по душе и по телу», считал, что тот быть «отпечатком Божества не только по существу своему, но и по нравственным качествам — по премудрости, по благости, по святой чистоте, по постоянству в добре» [Цит. по: 5].

А Иоанн Лествичник пишет, что «безгневие есть победа над естеством, нечувствительность к досаждениям, происходящая от подвигов и потов. Кротость есть недвижимое устроение души, в безгневии и в чести пребывающее одинаковым» [11, 88]. Иван Вешняков на деле, в своей ежедневной практике, следует этим требования, предъявляемым к человеку в учительной духовной литературе. Его мироотношение сформировано религиозной моралью, канонами народной педагогики.

Авторская речь отражает иерархическую модель мира, где главную роль играет Бог («мы, полагая надежду на Бога, принуждены с товарищами Г реками разлучиться» (28); «возложили мы всю надежду на произвол Божий» (160)).

Религиозное миросозерцание автора, ощущение Божественного присутствия в мире, определяет своеобразную духовную, психологическую самодисциплину, при которой все разнородные элементы земной, практической жизни, освещаясь Словом Божьим, приходят в состояние иерархической упорядочен-

ности, близость к Богу, проявляется, прежде всего, «в духовной дисциплине, терпении, трудолюбии, готовности к прощению, смирении и кротости [8, 91].

Вышедшая в 1813 г. книга И. Вешнякова, долгое время оставалась вне внимания исследователей: она не была замечена в русской критике XIX в.; в исследованиях XX в. о ней упоминается в связи с историей русского паломничества в Палестину [см.: 13; 14; 15]. А между тем, сочинение Ивана Вешнякова может быть рассмотрено как элемент русского литературного процесса начала XIX в.: книга позволяет дополнить общую картину развития повествовательных жанров этого периода; по-новому осмыслить роль провинциальной литературы в общенациональном литературном процессе, расширить представление о жанрово-стилевом многообразии произведений духовной прозы XIX в.

Библиографический список

1. Борев Ю.Б. Эстетика. - М.: Политиздат 1988 - 496 с.

2. Бычков В.В. «Малая история византийской эстетики» / В.В. Бычков. - Киев: «Путь к истине», 1991.- 408 с.

3. Вешняков И. Путевые записки в святый град Иерусалим и в окрестности онаго Калужской губернии дворян Вешняковых и медынского купца Новикова в 1804 и 1805 годах. - М., 1813. - 213 с.

4. Григорьев А.А. Парадоксы органической критики / Эстетика и критика. -М., 1980. - С. 134-169.

5. Дворецкая М.Я. Концепция целостного человека в святоотеческой антро-

пологии. Сайт. Межвузовская ассоциация «Покров» URL:htt.://pokrov-forum.ru/action/scien_pract_conf/ pokrov_reading/sbornik_2001 -

2003/hristian_psychology/txt/dvorecky_konc_chel.php. Дьячкова Н.А. Концепт радости в православном дискурсе // VERBUM: язык, текст, словарь: Сб. науч. тр.: Посвящается юбилею Л. Г. Бабенко. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2006. - С. 165-179.

6. Ильин И. А. Одинокий художник. - М.: Искусство, 1993. - 347 с. (История эстетики в памятниках и документах).

7. Котельников, В.А. О стиле митрополита Филарета // Пушкин и христианская культура. - СПб.: Санкт-Петербургский Центр Православной Культуры; Российский Фонд Культуры, 1994.- Вып. 6.- С. 86-91.

8. Кочеткова Н.Д. Библейский мотив «милость и суд» в русской литературе XVIII в. // ТОДРЛ. СПб., 1996. -Т. 50. - С. 155-159.

9. Лазарев В.Н. История византийской живописи. М.: Искусство, 1986.- 329 с.

10. [Лествица] Преподобного отца нашего Иоанна, игумена Синайской горы, Лествица, в русском переводе. С алфавитным указателем. - Седьмое издание Козельской Введенской Оптиной пустыни. - Сергиев Посад, 1908.

11. Литература и культура Древней Руси: Словарь-справочник / Под ред. Кускова. - М.: Высш. шк., 1994. - 336 с.

12. Перенижко О. А. Этапы и формы культурно-религиозного взаимодействия Палестины и России: XVIII в.-1917 г.: автореферат дис. ... кандидата исторических наук: 07.00.03. - Краснодар, 2003. - 26 с.

13. Протопопов В. И. Прежде и теперь: из быта русских паломников в Палестине. Отдельный оттиск из журнала «Православный собеседник за 1912 г.

- Казань: Центр. Тип., 1912. - 39 с.

14. Румановская Е. Л. Два путешествия в Иерусалим. В 1830-1831 и 1861 годах. - М.: Индрик, 2006. - 200 с.

Bibliography

1. Borev, Yu.B. Aesthetics [Text]. - M.: Politizdat, 1988. - 496 p.

2. Bychkov, V.V. "Small History of Byzantine Aesthetics" [Text] / V. Bychkov. -Kiev: "The Path to Truth", 1991. - 408 p.

3. Dvoretzkaya, M.Ya. The Intergral Man Concept in Patristic Anthropology: Website // Intercollegiate Association "Pokrov” [Electronic Resource]. - Access Mode: htt.://pokrov-forum.ru/action/scien_pract_conf/pokrov_reading/sbornik_ 2001 -2003/hristian_psychology/txt/dvorecky_konc_chel .php.

4. Dyachkova, N. The Concept of Joy in the Orthodox Discourse [Text] // VERBUM: Language, Text, Dictionary: Collection of Scientific Papers: Dedicated to L.G. Babenko’s Jubilee. - Yekaterinburg: Ural Univ. Press, 2006. -P. 165-179.

5. Grigoriev, A.A. Paradoxes of Organic Criticism [Text] / Aesthetics and Criticism. - M., 1980. - P. 134-169.

6. Ilyin, I.A. A Lone Artist [Text]. - M.: Arts, 1993. - 347 p. (History of Aesthetics in Monuments and Documents.)

7. Kochetkova, N.D. The Biblical Theme of "Mercy and Judgment" in the Russian Literature of the XVIII Century [Text] // Works of the Ancient Russian Literature Department. - St. Petersburg., 1996. - V. 50. - P. 155-159.

8. Kotelnikov, V.A. On the Style of Metropolitan Filaret [Text] // Pushkin and Christian Culture. - St. Petersburg.: Saint-Petersburg Center of Orthodox Culture, Russian Culture Foundation, 1994. - №. 6. - P. 86-91.

9. Lazarev, V.N. The History of Byzantine Painting [Text]. - M.: Arts, 1986. - 329 p.

10. [Lestvitsa] Lestvitsa of Our Father Saint John, Abbot of the Mount Sinai, in the Russian Translation [Text]. - The 7th Edition of the Kozelskaya Vvedensky Optina Solitude. - Sergiev Posad, 1908.

11. Literature and Culture of the Ancient Rus: Dictionary [Text] / Ed. by Kuskov. -M.: Higher School, 1994. - 336 p.

12. Perenizhko, O.A. Stages and Forms of Cultural and Religious Interaction Between Palestine and Russia: XVIII Century - 1917:Synopsis of Diss. ... Candidate of History: 07.00.03 [Text]. - Krasnodar, 2003. - 26 p.

13. Protopopov, V. Past and Present: From the Life of the Russian Pilgrims in Palestine. A Separate Copy of the Magazine "Orthodox Interlocutor 1912” [Text]. - Kazan:Cenrtal Publishing House, 1912. - 39 p.

14. Rumanovskaya, E.L. Two Trips to Jerusalem. In 1830-1831 and 1861 [Text]. -M.: Indrik, 2006. - 200 p.

15. Veshnyakov, I. Travel Notes Into the Holy City of Jerusalem and In the Vicinity of the Kaluga Province By Veshnyakov and the Merchant Novikov from Myadyn in 1804 and 1805 [Text]. - M., 1813. - 213 p.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.