CC BY
113
УДК 94(47).084.8:322(477.75) ББК 63.3(2Р-6Кры)1941-1944 Р 69
Олег Романько
РЕЛИГИОЗНАЯ СИТУАЦИЯ НА ТЕРРИТОРИИ КРЫМА В ПЕРИОД НАЦИСТСКОЙ ОККУПАЦИИ (1941-1944 гг.)
АННОТАЦИЯ
В данной статье1 рассмотрена религиозная ситуация на территории Крыма в период нацистской оккупации 1941-1944 гг. Показано, что в силу объективных причин наибольшее развертывание из всех конфессий смогли получить православная церковь и ислам суннитского толка. Даны основные направления этого процесса в условиях оккупационного режима. А именно: административная регуляция церковной жизни, религиозная повседневность населения, участие духовенства в мероприятиях оккупантов. На примере истории с крымско-татарским Муфтиятом показано, что нацисты пресекали любые попытки вмешательства религиозных деятелей в политику. В результате проведенного исследования сделан вывод о том, что религиозную ситуацию в Крыму в период с 1941 по 1944 г., с известными оговорками можно назвать воссозданием религиозной жизни. Приведенные факты свидетельствуют, что на полуострове могли поднадзорно, но в значительной мере полноценно функционировать на низовом уровне все конфессии — за исключением иудаизма, искоренявшегося в горниле Холокоста из-за тотальной нацистской политики истребления евреев. Такое лояльное отношение оккупантов к большинству конфессий было обусловлено сугубо прагматическими соображениями удержания в покорности местного населения не только путем прямого насилия и светской политической пропаганды, но и с помощью религиозного инструментария.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
Вторая мировая война; Крым; нацистская оккупация; религиозная ситуация; православие; ислам; крымский Муфтият; А. Озенбашлы.
НАПАДЕНИЕ нацистской Германии на СССР вызвало у определенной части советского населения прилив религиозных чувств. На оккупированных территориях с разрешения новых властей открывались храмы и мечети, возобновлялось богослужение и преподавание основ религии. При этом задача церкви заключалась, по мнению Гитлера, в том, чтобы помогать удерживать население в покорности. Религиозная сторона дела в данном случае большого значения не имела.
19 июня 1942 г. в Берлине был издан «Закон о веротерпимости», который, по сути, стал регулятором религиозной жизни на оккупированных территориях. Согласно этому закону, все религиозные организации (кроме иудейских) обязаны были зарегистрироваться в соответствующих органах оккупационной администрации. Последние же обладали правом удаления любого священника, если появлялись какие-либо сомнения в его благона-дежности2.
Использование религиозных чувств населения в интересах Германии оставалось главной целью германской пропаганды. В одном из немецких документов говорилось: «Все средства церквей, мистицизма, религии и пропаганды должны быть... использованы под лозунгом: "Гитлер против Сталина" или "Бог против Дьявола"»3.
Немецкие армейские командиры иногда способствовали восстановлению церквей на контролируемой ими территории. Их цель была прагматической: обеспечить германской армии спокойный тыл, безопасные коммуникации и невраждебное отношение местного населения4.
Крым как полиэтнический и поликонфессиональный регион одним из первых испытал на себе эту политику. В годы оккупации здесь могли функционировать религиозные общины всех конфессий, за исключением иудаизма. При этом наибольшее развитие получили православная церковь и ислам, что было обусловлено рядом объективных причин.
На полуострове регуляцией церковной жизни православного населения занимались органы так называемого местного самоуправления — городские и районные управления. Так, 6 ноября 1941 г. в Симферополе было создано городское управление, в состав которого, помимо прочих, входил отдел культуры. Это структурное подразделение, в свою очередь, включало в себя подотделы образования, искусства, записи актов гражданского состояния и религии. Практически сразу подотдел религии приступил к работе по регистрации религиозных общин Симферополя. После формирования органов самоуправления в других городах и районах Крыма в них также появились структуры, в функции которых входили регистрация и организация деятельности религиозных объединений5.
В начале августа 1942 г., после окончательной оккупации Крыма, Симферопольское городское управление разработало и утвердило два документа: «Временное положение о церковном контрольном комитете» и «Временное положение о религиозных общинах». Целью принятия этих документов являлись нормализация и улучшение религиозной деятельности в городе. Так,
контрольный комитет из пяти человек (два священника и три мирянина) должен был заниматься надзором за качеством изготовления икон, иконостасов и прочей церковной утвари. Деятельность комитета находилась под контролем подотдела религии. «Временное положение о религиозных общинах» возлагало на эти организации ответственность за нравственное воспитание населения, оказание помощи крымчанам в деле удовлетворения их религиозных потребностей, а также просветительскую и благотворительную деятельность6.
В целях восстановления уничтоженных при советской власти икон, иконостасов и другой церковной утвари, а также для росписи храмов в Симферополе были созданы специальные мастерские. Необходимо отметить значительную потребность в продукции этих мастерских, так как только на одном Крымском полуострове к апрелю 1943 г. было открыто уже 45 церквей. Кроме этого, Симферопольская городская типография № 2 печатала молитвенники, которые продавались за два рубля во всех действующих храмах, а также в самой типографии7.
Во всех храмах по великим праздникам проходили торжественные богослужения. В 1943 г. для крымских школьников были устроены пасхальные каникулы. А 21 апреля 1943 г. городской комиссар Симферополя даже сделал специальное объявление: «...Поскольку в православной церкви Пасхальное богослужение имеет особенно важное значение, то в Пасхальную ночь гражданскому населению разрешается ходить по городу»8.
В большинстве церквей открывались приходские школы по изучению Закона Божьего. С разрешения оккупационной администрации вскоре его стали преподавать и в некоторых средних школах Симферополя.Так, первым эту дисциплину ввел в своем учебном заведении директор школы № 49.
За весь период оккупации в Крыму так и не был решен вопрос о каноническом подчинении местных приходов. Большинство священников во время службы поминали патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского). Однако, после того как этот иерарх 8 сентября 1943 г. был избран патриархом Московским и всея Руси, ситуация изменилась. По заявлениям оккупационной прессы, на это событие тотчас же с «негодованием откликнулась вся верующая общественность» оккупированных территорий. А чтобы не отдать в руки Сталина такое «мощное орудие, каковым является церковь», всем органам пропаганды приказывалось дискредитировать нового патриарха в глазах населения10.
Определенные попытки по подчинению крымских приходов предпринимали представители Украинской автокефальной церкви. Однако они не увенчались успехом, как и прочие мероприятия, направленные на развитие «украинской жизни» на полуострове11.
Разумеется, не стоит забывать,что вся религиозная жизнь крымчан, как и другие проявления повседневности, протекала в условиях оккупационного режима.Поэтому и священники,и миряне должны были участвовать в мероприятиях немецких властей или столкнуться с риском жестоких репрессий. Когда летом 1943 г. на территории Крыма стал разворачиваться набор в так
называемую Русскую освободительную армию (РОА), местное духовенство играло в этом процессе весьма значительную роль. Так, 18 июня 1943 г. местная оккупационная газета «Голос Крыма» сообщила об открытии и освящении первого вербовочного пункта РОА на полуострове — в Евпатории. А уже 30 июня в Симферополе состоялось освящение помещения центрального вербовочного пункта РОА в Крыму, по случаю чего в 18 часов был отслужен торжественный молебен. Как писала при этом газета «Голос Крыма», «пункт был открыт для проведения систематической разъяснительной работы, консультации, записи добровольцев и оформления их в ряды РОА, так как сотни лучших людей нашей Родины уже подали заявления о вступлении в нее»»12.
■ Г III
. IV
4 Ь
-«Иг.»
- Пй
Г"?,1;
•чег>! ш, м«
гтск/М*®^ ^
Вставайте под священные знамена Новой России!
И
Ем чаггяи* *р»ш«ае. »се, КО»;
рпл «Я ру«м*Я Н»., ..€.
1 *"гл »н;чеп<1 ■ 1Т1*н-.«ои и-■чей« алфогн я «л ]■*« «ад», и ни 1Лраща' С ни. алт^о» Иге * «•ой Омк^д.ц^цв! Арки I.
>к ■ *п »с-, ща и-
Ч'Т Ч? I
Н#стм 1?С>«ы1 Ч»с, с
изни
■ополь
било белелыа
»(♦•гс и: аанмь, «плахт пцючял ииячя пес- Шиши Ц ЦПГГИ ГЩ>|>Л| ш
1М1Ы. ТкнЦквалЫкоА П_ч • Но 1 муки
||?НТр1*Ы|М1 УЛИ1111 1Н "М ГЫе ЙриСгим г»ггГШ гуи а я шпшии. 1<Ш У.1 •••ШЦ Ш ДиЧ1. СМр%Ш»|Ц1*4 (■Г.1Г1цпггьич* Лгличкп* РКЧ^ИН, <гт*пити# л л пщ-етите*» * »»-'и ЧЛЮЩЧ« ПЖ Л*Ч»«У №1* Шф'1.
и «л ьЫ»к Я р»Л[|,а)
* ряды 1'у-ИОГв 0г1"|б9|ИТ*'кНГГ№ «" * » СЧСИИ! р иЫ г У мат 0{Мбп1ате.*ьиол Ар>• >и
И>Т преступи*
• И втцщ.ияц
р*Т я> Ш* « р»т« С»0, " уГаМ*1«
»ее»сткы1 ртв-гяч
СЧ Ы, Юг. I
-в {»г ■ твво4 СЛ1 в»
1Я1НГН1 |>}ТГЩ1 чиля, ЖеиЧЩну I к щ ня1 с Г«р»&стко
я • •ч'мяьн,. гр<1.п«.тж I рог 1 ■»* ж я * Н1 см с *нг«ия
41ип«м • мча теи<1>:( »
Все, но п •* н г*Леди Рум»« О *1г*Ы * »то! 1рг»ОвгО »теий
И »#. I» Т1Ш |А««>| К'Щн
к«[ II! ИЫ Лр*11г'|11Ц
■ 4« кп»
Стр'» Стмчву!
¿11 Чс г(и/(1 шлич пгчаАощ^ •II РиЛЙЯ.1
СФячгри РОА: К«ч"Т1» Л Стчяаатаягч*! К* ЧИТ« Г Ь»51ТТяягщ1 Кл»"г*я Б ш г »!»
Кщ>1т«ч А. Таничг*»!
Ст лейте««I» Н Ст. К К им о а я а
I'». лей 1ГВ1Я М рглчВ
С«. ИТ я Вгяяч.'ОШСдаА.
С«, »■•«•и К Гр„*„» В тгчир»* И Н»»»па Л^1пн»| в К <ин«ш
У»ттр-р#.иЦ| ['В Н»я» тия
У **р ч # Ч»г
Г.
г при ■стреле: «Та »
лпиак , 1А, рто телес«» ннниу ст*ц>*нтс» тгц« |
•иди г* 1
гт у дороги
НС1». в"Т он — В. 14»—а.
а> чт
йоеи.
I вех*' ют
греет*
ластик
njrm.ii я гугежч* |4*рв»е етр »г» в , «1 у сн И я' Оси»срв*4* Я ч ПН Рятчш »Ч*Ч] атча*яс1 • .|р*г«« ь*ччТ*4.ЧСтач-, а 11И«Р*И
III К.
Д.» 141»» ншл «1 *е "трч*»»г« V« I { Л»И> г.цо-р-л» к'>Ир11>-1 О» I'
Ы Ш С4ТЦ
Пр- Г'-щп 0 1нис>яйОа *у»ст»э НрГвяна и^он
1-еИчи "■•>ж»пя не-
»1» Се у• р . шя вт и»*" „ч_ Зтп Г*Л !41«<я юн) «■»-» Нив «рид са •
шеи
СЕГОДНЯ ОТКРЫТИЕ ПУНШ РОА
Сегллня, 30 нюня, и 6 чвсоп »гчеря состоите! торжественное отирытие пункта РОА в г. Симферополе, по Таврической у л, д. № 15/18. Перед открытие»! Л) дет отслужен молебен с осаященнем помещенич
Приглашается население и представителя от флОрнм, заводов и учреждений. -
НЕ МЕЧ» НО МИР!
* яжтштамял РОЛ В Шцр***мя)
— Раа**»1«1й1*гг1 нпшчоа
1« О Ш1Г-д.н< «яп».(«гт * I р-н*{с> с с.'в^'й увагоа ■ о
• '«Л.В» «р1*14к(аиВ яиАгЫ Я41Ю
рТI мин» ал1ь ле1 МЫ рки III Лпяяи И ГО присаяшмя«-.
»1 щщ -рии» ч ьр^-ч, 4-И'1е
рл» ■ рлс' » >р*>(, гм» С1>1р41ШГИЬ
г"Л-•■С В*|1»1 >1Г»Н ял яям>у • горчат, ракп<Те |Ц|-л »"1 *гря1ас> 14 '.«вг-»озлте»И'ал а 1кл .<• • СГЬ Вий ■и гра* л ся*я Н Лыа > »а£|"н оч
и.1 умдаЛ М яаацрно»
фратну!«!«! »• | 1.ЙИИ. Мв^и
н, иле • о^янт еа. Тип» ИГ*^ оп
■пил-* |рча<яя ««и* яеяроасии.
а*1 прол ст. ■<■«• (1 •. Те
•■ерь— (И41 л-^'оа» а Рола*
и»т >р-1 [|| я«и 1К»», «
г(« «о'ьлч я краая
чеч к "«■< по исмт Тоги на «ыап ЧЛЛ.1ЧМ1 И« в
*.* К Ч !€ *р^ГЧ? в IV &Н41» ИМ-I ТЧН»Ч сраши»!«! I I, нчюрымшй-ап'Ао.шмвпнШИ Ч1р»"*«1 ГУ С |н| ы. оц. Теш рь пхЦ'Щ Ч ф^лынч*-
{14 —4*1 Ч йрагы), яр 'На * |.Ч*| Л I м1шчс{И 01 <* 14* «о* № Оим и наш в <ИБШ р^Ш.
СШЕ НО |М«|}
~ Но ый-Мы чес**
орт»1г к Ернишкн Г ГО Тааочк сф1Ц[ииг ал кипы ч )1и-4. Ми И»П|.Ж-
яхр 14 ■ •*-, то в -рсТи» Про»*
|»С*(.*о« еч-и Руссаогв ч-р и,
р-'.ЦН с* ерик ч I. я иротив
И Гещияеаи* *ря»и Ой- яр1гш 4.*Г(-Ч1 кишао- ЦоааВ Е*р >«М.
11ТНЧКИ1ИШП« а стер пну- К1а и*, [ти „Г™Г"
Голос Крыма. 1943. № 77. 30 июня
(здесь и далее фотокопии из личной коллекции автора)
В последние месяцы оккупации произошла реорганизация структур управления церковной жизнью. Вместо подотдела религии Симферопольского городского управления в феврале 1944 г. был создан Благочинный совет православных церквей Крыма. В состав нового совета вошли представители православного духовенства и миряне, а его председателем был избран настоятель Всехсвятской церкви Симферополя, протоиерей Евгений Ковальский. До апреля 1944 г. совет успел издать несколько тысяч православных молитвенников и поминальных книжек, а также принять решение об открытии в Симферополе восьмого православного храма — Петропавловского собора, так как семь действующих уже не могли вместить всех верующих. Собор нуждался в серьезном ремонте, поэтому 2 апреля 1944 г. газета «Голос Крыма» призвала население жертвовать на восстановление храма. Известно, что было собрано более 25 тыс. рублей. Однако к восстановлению собора так и не приступили — через неделю началось наступление Красной армии13.
ГОЛОС КРЫМА
ДУХОВНЫЙ КОНЦЕРТ В ПЕТРОПАВЛОВСКОМ СОБОРЕ
Н;пим11шп -у ...... „„„„иицй сбор на восстаноиле-
В жскресснье. 2 аире»* в Пет0"'т,ЕЛОв» с к ■ ] Й собор, (КНОПЯННЫЙ еще в Х\Ш век-
при Е<агернне II, полур крушенный бллш»нками, прчш.ю мною В руЮШН*. заполнивших обширное помещение жрана
После молебна насгоитель обора, гтец И аип, произнес прочувсгвованиую пропо-вед!., в копрой призывал веру кили* к участию и восстановлении Собора.
Прнсутсгаогавшне прослушали большой духовный концерт в исполнении лучших сил церноимх хоров города.
во времн духовного концерта был пр>
Голос Крыма. 1944. № 43. 7 апреля
изведен тарелочныч сбор хне храш, дан.иий 25 600 ру'-лен.
С Пщ'вднна
Накануне пасхальных дней
В мм а инйХ город! п явилась в большом количестве краска д«я чип. В антра-нах магазинов и на прнлавках мох.но видеть немало затейлив» 1ыгю»вен1ых искуственных пнсавск, я т.ише пасхальи х открыток иI ртссгсм, немец о« н румынской я1м*н.
В целом можно сказать, что с 1941 по 1944 г. на территории Крыма действительно произошло определенное возрождение Православной церкви, о чем свидетельствует количество открытых храмов — более 80. Для полуострова это была внушительная цифра, если учесть, что на момент начала оккупации здесь действовала только одна церковь — в Симферополе14.
Так обстояли дела с Православной церковью в годы оккупации. Несколько иначе складывалась ситуация с исламом, который с определенного момента стал фактором военно-политических игр крымско-татарских националистов.
В одной из своих послевоенных публикаций председатель берлинского Крымско-татарского национального центра Эдиге Кырымал15 писал: «Как только осенью 1941 г. большевики были изгнаны из Крыма немецкими войсками,
первое, что имело место в общественной жизни тюрок Крыма, так это чрезвычайно быстрое возрождение мусульманской религии и связанных с ней религиозных обрядов и обычаев... В процессе этого религиозного возрождения в Крыму было восстановлено более 50 мечетей, а избежавшее казни и вернувшееся из ссылки мусульманское духовенство немедленно приступило к совершению богослужений в этих мечетях»16.
Кырымал также не без удовлетворения отмечал, что наряду с восстановлением мечетей и религиозных обрядов в Крыму началось обучение детей основам мусульманской религии и возрождены бытовые мусульманские обычаи. Далее он подчеркивал, что «все это происходило в чрезвычайно тяжелых условиях войны и оккупации и что инициатива возрождения религии исходила не от оккупационных немецких властей или местной административной власти, а от самих верующих мусульман, проявлявших при этом большую жертвенность и энергию»17.
Все это было действительно так, но только отчасти. На самом деле этот процесс был взаимным. То есть немцы не без выгоды для себя активно использовали это «религиозное возрождение» в среде крымских татар. Например, из доклада народного комиссара внутренних дел Крымской АССР Г.Т. Каранадзе18 известно, что открытие мечетей и прочие религиозные послабления были одним из «хитрых приемов» оккупантов, направленных на завоевание доверия и лояльности крымских татар19. Более того, во всех своих ранних приказах командующий находившейся в Крыму 11-й немецкой армии генерал-полковник Эрих фон Манштейн обязывал своих подчиненных уважать религиозные обычаи именно «крымских татар и мусульман». Не является секретом и то, что делал он это с целью заполучить как можно больше добровольцев в отряды крымско-татарской самообороны, поскольку в их организации и подготовке существенная роль отводилась религиозному воспитанию личного состава. Последнее и должно было осуществляться путем тесного сотрудничества германских оккупационных властей и мусульманского духовенства20.
Следует сказать, что многие представители последнего одобряли набор крымских татар в германские вооруженные силы. Так, на заседании Симферопольского мусульманского комитета 3 января 1942 г., посвященном вербовке добровольцев в вермахт и полицию, присутствовал «главный мулла городской мусульманской общины». В ходе заседания он взял слово и заявил, что «его религия и верования требуют принять участие в священной борьбе совместно с немцами, ибо окончательная победа для них (татар) не только означает уничтожение советского господства, но снова дает возможность следовать их религиозным и моральным обычаям». В конце заседания, после того как все основные договоренности были достигнуты, этот мулла попросил «освятить» их молебном по обычаю крымских татар. По свидетельству начальника Айнзатцгруппы «Д» СС-оберфюрера Отто Олендорфа, «татары встали, покрыли свои головы и, повторяя за муллой, произнесли три молитвы: 1-ю — за
достижение быстрой победы, общих целей и долгую жизнь фюрера Адольфа Гитлера; 2-ю — за немецкий народ и его доблестную армию; и 3-ю — за погибших в боях солдат вермахта». Этот молебен означал начало «борьбы против неверных», т.е. коммунистов21.
В январе 1942 г., с началом кампании по набору добровольцев, многие муллы работали членами мусульманских комитетов и в созданных при них вербовочных комиссиях.Их главной задачей была подготовка общественного мнения с целью привлечения наибольшего количества добровольцев22.
Отто Олендорф
После оккупации Крыма и создания мусульманских комитетов как представительных крымско-татарских органов националисты стали поднимать перед оккупационными властями вопрос о выборах крымского муфтия. Здесь следует сказать, что они преследовали не только цели централизации духовной жизни мусульманского населения Крыма. В воссозданном Муфтияте лидеры крымско-татарского национального движения надеялись обрести некий центральный орган, который не получилось сделать из Симферопольского мусульманского комитета. И надо сказать, что на этот раз их деятельность вполне могла увенчаться успехом.
Дело в том, что националисты на территории Крыма не были одиноки в своих усилиях и имели много союзников. Во-первых, в германских военно-политических кругах. Один из них — сотрудник Восточного министерства Герхард фон Менде23 — так аргументировал положительные стороны появления прогермански ориентированного муфтия на Крымском полуострове: «Исламский мир — это единое целое. Поэтому шаг Германии навстречу
мусульманам на Востоке неминуемо вызовет соответствующие настроения у всех мусульман»24. Во-вторых, за скорейшее избрание крымского муфтия выступал Хаджи Амин эль-Хуссейни25 — пронацистски настроенный Великий муфтий Иерусалима, надеявшийся таким образом сосредоточить всю мусульманскую активность в своих руках26. И, наконец, в-третьих, в воссоздании крымского Муфтията были крайне заинтересованы лидеры крымско-татарского национального движения на территории Германии. В данном случае речь идет об уже упоминавшемся Эдиге Кырымале и его Крымско-татарском национальном центре. Для него Муфтият был своего рода переходным этапом перед созданием независимого государства. Кроме того, Кырымал и его люди исполняли роль эмиссаров между национальным движением на территории Крыма и вышеуказанными заинтересованными сторонами27.
Все три группы преследовали разные цели, которые были явно недостаточными для того, чтобы сдвинуть вопрос о Муфтияте с мертвой точки. Однако в октябре 1943 г. произошли события, которые заставили их сильно активизироваться. Советская власть отошла от воинствующей антирелигиозной политики и разрешила избрать муфтия мусульман Средней Азии и Казахстана, резиденцией которого стал Ташкент. Первыми на это событие отреагировали в Министерстве по делам оккупированных восточных областей (или «Восточном министерстве»), которое отвечало за политику
Герхард фон Менде
на захваченных советских территориях. Руководитель его крымско-татарского отдела Рихард Корнельсен и уже упоминавшийся Герхард фон Менде подготовили меморандум, в котором германскому военно-политическому руководству они предлагали следующие ответные меры: «Чтобы более эффективно противостоять этой большевистской инициативе, которая, как показывают события, оказала огромное влияние на мусульманский мир, мы со своей стороны должны делать все для активной борьбы с ней. Необходимо немедленно сделать ответный ход и показать, что выборы ташкентского муфтия являются нелегитимными, а сам он — не более чем марионетка в руках Москвы»28.
Наиболее же эффективной формой противодействия, как казалось авторам меморандума, может быть только созыв конгресса высших духовных мусульманских лиц Крыма, Кавказа, Туркестана и Поволжья. Более того, на этом конгрессе германская сторона обязывалась дать торжественное обещание способствовать выборам крымского муфтия. Все это должно было проходить в присутствии Великого муфтия эль-Хуссейни, который приглашался на конгресс в качестве почетного гостя. После конгресса планировались выборы, которые, правда, предполагалось сделать не более чем фикцией, так как кандидата на пост муфтия Корнельсен отобрал заранее. Новым духовным лидером крымских мусульман должен был стать известный деятель крымско-татарского национального движения Амет Озенбаш-лы29, который в то время находился в Румынии30.
Амет Озенбашлы
После незначительной доработки этот документ передали на рассмотрение в Верховное командование сухопутных войск, в ведении которого находилась оккупационная администрация на территории Крыма. Проект был весьма заманчивым, однако армейское руководство решило его заблокировать. Уже одно упоминание Озенбашлы, пытавшегося изображать из себя так называемую третью силу, в качестве кандидата на пост муфтия убедило немецких генералов в том, что будущая мусульманская инстанция — это не более чем очередной центр для политической активности и интриг крымско-татарских националистов. Об этом весьма откровенно свидетельствовал тот факт, что самыми рьяными сторонниками идеи воссоздания крымского Муфтията были сторонники Озенбашлы в Симферопольском мусульманском комитете и Крымско-татарском национальном центре. Кроме того, Крым в этот период представлял собой уже «осажденную крепость», а создание в ней политического центра на мусульманской основе могло только обострить и без того напряженные межнациональные отношения на полуострове. Наконец, по мнению командующего войсками вермахта в Крыму генерал-полковника Эрвина Йенеке, крымские татары попросту «не заслуживали такой чести». Так, в одном из его донесений в «Восточное министерство» (от 28 февраля 1944 г.) прямо указывалось, что «создание какого-либо местного правительства только на мусульманской основе или воссоздание Муфтията в Крыму являются неприемлемыми... Согласие же с таким мнением означало бы полный разрыв со всей предыдущей политикой»31.
На фотографии справа — Эдиге Кырымал
Естественно, что такой вердикт означал конец проекта по воссозданию крымского Муфтията, даже несмотря на то что разговоры о нем в «Восточном министерстве» велись до самой осени 1944 г. Справедливости ради стоит сказать, что Озенбашлы также не очень хотел занять этот пост: его негативное отношение к сотрудничеству с немцами было тогда уже хорошо известно, и не только в Крыму. Поэтому, когда Эдиге Кырымал приехал в Румынию уговаривать Озенбашлы стать муфтием, тот ему отказал32.
Кроме православных церквей и мечетей в разных городах Крыма в годы оккупации открывались храмы и культовые сооружения других конфессий: армяно-григорианской, католической, лютеранской, евангелистов, адвентистов седьмого дня, баптистов и караимов. Тем не менее такого развития, как православие и ислам суннитского толка, эти конфессии не по-лучили33.
Таким образом, в годы оккупации на территории Крымского полуострова могли развертываться и функционировать на низовом уровне религиозные общины всех конфессий, за исключением иудаизма. За два с половиной года здесь открылось значительное количество православных храмов, мечетей и прочих культовых сооружений. Возрождалось иконописное мастерство и преподавание Закона Божьего. Представители духовенства всех конфессий начали играть активную роль в так называемом местном самоуправлении и общественной жизни национальных общин. Все это позволяет сделать вывод, что по сравнению с довоенным советским периодом в Крыму действительно произошло оживление религиозной жизни.
Однако не следует забывать, что лояльное отношение оккупантов к религиозным чувствам крымчан было обусловлено сугубо прагматическими соображениями. По мнению нацистского военно-политического руководства, религия представляла собой очень действенный инструмент, чтобы держать население в покорности. Кроме того, священнослужители всех дозволенных конфессий активно участвовали в мероприятиях оккупационной администрации: от пропаганды до набора добровольцев в коллаборационистские формирования.
Нацисты, с одной стороны, очень охотно использовали религиозные чувства крымского населения. С другой стороны, они категорически пресекали все попытки священнослужителей вмешиваться в политику. Именно таким образом окончились попытки крымско-татарских националистов избрать осенью 1943 г. муфтия — высшего духовного лица крымских мусульман. Выяснив, что инициаторы этих выборов не столько преследуют цели централизации духовной жизни крымских татар, сколько хотят создать политический орган, оккупанты запретили все действия в этом направлении. Следует констатировать, что в тех условиях по-другому не могло и быть.
* * *
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках проекта проведения научных исследований «Советские судебные процессы над военными преступниками в 1943-1991 гг.: щли, функции и эффекты избирательной медиатизации», проект № 16-21-08001, а(м).
2 Геллер М.Я., Некрич А.М. История России. 1917-1995: В 4 т. М., 1996. Т. 1. С. 447.
3 Там же. С. 448.
4 Штрик-Штрикфельдт В.К. Против Сталина и Гитлера. М., 1993. С. 25-26.
5 Катунин Ю.А. Русская православная церковь в годы Второй мировой войны (1939-1945 гг.). Симферополь, 2000. С. 62.
6 Голос Крыма. 1942. № 76. 14 августа.
7 Голос Крыма. 1943. № 31. 13 марта.
8 Окупацшний режим в Криму: 1941-1944 рр. За матерiалами преси окупацшних властей / Упоряд. В.М. Гуркович. Ймферополь, 1996. С. 79.
9 Катунин Ю.А. Указ. соч. С. 88-89.
10 Государственный архив Республики Крым (далее — ГА РК). Ф. П—156. Оп. 1. Д. 27. Л. 38-38об.
11 Шанковський Л. Похвдш групи ОУН. (Причинки до кстори похвдних груп ОУН на центральних i схвдних землях Украши в 1941-1943 рр.). Мюнхен, 1958. С. 180.
12 Голос Крыма. 1943. № 72. 18 июня; № 76. 27 июня; № 77. 30 июня.
13 Голос Крыма. 1944. № 43. 7 апреля.
14 Катунин Ю.А. Указ. соч. С. 97.
15 Кырымал (Шинкевич) Эдиге Мустафа (1911-1980) — крымско-татарский общественный и политический деятель, историк, публицист. По происхождению литовский татарин, племянник муфтия мусульман Литвы. Он и его семья переехали в Крым перед Первой мировой войной. Обучался в Симферопольском педагогическом институте, но из-за боязни советских репрессий был вынужден покинуть Крым. Переехал в Азербайджан, а потом в Иран. В 1932 г. обосновался в Стамбуле. Через два года переехал к своему дяде в Вильнюс (в тот период был оккупирован Польшей), где стал обучаться политическим наукам. После начала Второй мировой войны вернулся в Турцию. В декабре 1941 г. приехал в Берлин, где из представителей крымско-татарской эмиграции попытался создать национальное представительство. В ноябре-декабре 1942 г. побывал в Крыму, где был кооптирован в Симферопольский мусульманский комитет, а его берлинский штаб признан представителем интересов всех крымских татар. В январе 1943 г. официально признан немцами в качестве председателя Крымско-татарского национального центра. 17.03.1945 г. Кырымал и его центр признаны правительством Третьего рейха единственными официальными представителями крымско-татарского народа. После окончания войны поселился в Западной Германии, где начал заниматься научной деятельностью. Доктор философии (ученую степень получил в Мюнстерском университете). С 1954 по 1972 г. сотрудник Института по изучению истории и культуры СССР (Мюнхен). В мае 2007 г. перезахоронен в Бахчисарае.
16 Кырымал Э. Положение мусульманской религии в Крыму // Вестник Института по изучению истории и культуры СССР. Мюнхен, 1955. № 2 (15). С. 67.
17 Там же. С. 67.
18 Каранадзе Григорий Теофилович (1902-1970) — один из руководителей советских органов государственной безопасности, генерал-лейтенант (09.07.1945 г.). Сын содержателя столовой. Окончил три класса Новосенакского духовного училища. С 1921 г. на комсомольской работе в Грузии. В январе 1925 г. вступил в ВКП(б). В 1929-1931 гг. сотрудник ГПУ Грузии. С декабря 1931 г.
на партийной работе. Депутат Верховного Совета СССР (1937-1950). В 1938 г. назначен народным комиссаром внутренних дел Крымской АССР. В феврале — июле 1941 г. — народный комиссар государственной безопасности Крымской АССР. С 31.07.1941 по 08.04.1952 г. последовательно занимал посты народного комиссара внутренних дел Крымской АССР, Дагестана и Грузии. 08.04.1952 г. арестован по делу так называемой мингрельской национальной группы. После смерти И. Сталина был освобожден, реабилитирован и 10.04.1953 г. назначен заместителем министра внутренних дел Грузинской ССР. После падения Берии, чьим покровительством Каранадзе пользовался, переведен в резерв (12.10.1953 г.), а затем уволен из органов «по фактам дискредитации» (19.12.1953 г.). С 1957 г. и до самой смерти занимал пост заместителя председателя Государственного комитета лесного хозяйства Совета министров Грузии.
19 Кримськ татари: шлях до повернення. Кримськотатарський нащональний рух (друга половина 1940-х — початок 1990-х роюв) очима радянських спецслужб. Зб. докуменэтв та матер1ал1в: У 2 ч. Ктв, 2004. Ч. 2. С. 266-267.
20 Motadel D. Islam and Nazi Germany's war. Cambridge, Ma, 2014. P. 247-248.
21 Bundesarchiv—Militärarchiv, Freibirg, Deutschland (далее — BArch). RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 5: AOK 11. RH 20-11/433. Bl. 17, 18.
22 ГА РК. Ф. П—151. Оп. 1. Д. 388. Л. 25-26.
23 Менде (нем. Mende), Герхард фон (25.12.1904-16.12.1963) — ученый и общественный деятель. Родился в Риге в семье директора банка. До 1918 г. посещал школу в Митаве. Весной 1919 г. эмигрировал в Германию, где продолжил свое школьное образование. В 1927 г. поступил в Берлинский университет, где специализировался на изучении русского и турецкого языков. В первой половине 1930-х гг. сотрудник Института по исследованию России при Внешнеполитическом отделе НСДАП. С 1933 по 1936 г. являлся членом СА. В декабре 1935 г. защитил докторскую диссертацию на тему «Национальная борьба российских тюрков. Исследования национальной политики в Советском Союзе». Профессор Берлинского (24.06.1940 г.) и Познанского университетов (01.10.1941 г.). Специалист по национальным отношениям на территории СССР. С 17.07.1941 г. сотрудник Министерства по делам оккупированных восточных областей, руководитель Отдела «Кавказ», в котором занимался всеми тюрко-мусульманскими народами Советского Союза. Осенью 1941 г. один из инициаторов создания Восточных легионов (Ostlegionen) — воинских формирований из представителей кавказских и тюркских народов СССР. В 1942-1943 гг. являлся куратором всех так называемых посредничеств — специальных учреждений, созданных для работы с теми или иными народами Советского Союза. Летом 1943 г. возглавил новый отдел — «Чужие народы». Фактический руководитель национальной политики Министерства по делам оккупированных восточных областей. Активный участник создания коллаборационистских формирований из представителей мусульманских народов СССР. После окончания Второй мировой войны жил и работал в Западной Германии (Дюссельдорф). В 1951 г. создал Бюро изгнанных с родины иностранцев. Руководитель Исследовательской службы «Восточная Европа». Оказывал активную помощь представителям эмиграции из числа тюркских народов СССР. Стоял у истоков создания Федерального института по исследованию марксизма-ленинизма (Кельн). Цит. по: Dallin A. German Rule in Russia 1941-1945: A Study of occupation policies. London, 1957. P. 267.
25 эль-Хуссейни Хаджи Мухаммед Амин (1897-04.07.1974) — лидер палестино-арабских националистов, Великий Муфтий Иерусалима (1921-1948 гг.), президент Высшего арабского комитета (1936-1948 гг.). Происходил из знатного и древнего арабского рода. Образование получил в Каире (Египет). Во время Первой мировой войны служил в турецкой армии, офицер артиллерии.
24
В 1921 г. избран Великим Муфтием Иерусалима. Активный противник создания в Палестине «еврейского национального очага» и еврейской эмиграции сюда. В 1936 г. создал и возглавил Высший арабский комитет. Фактически инициатор арабского восстания в Палестине (1936-1939 гг.), которое было направлено как против английской мандатной администрации, так и против еврейских переселенцев. В 1937 г. покинул Палестину. Проживал в Ливане, Ираке и Италии. В 1941 г. прибыл в Германию, где встретился с Гитлером. Добивался поддержки Германии в деле освобождения Палестины и всего арабского мира. Активный участник создания мусульманских добровольческих формирований в составе вермахта и войск СС. Сторонник «окончательного решения еврейского вопроса». После завершения войны оказался во Франции, где попал под домашний арест. В 1946 г. ему удалось бежать в Каир. Активный противник плана ООН по созданию в Палестине арабского и еврейского государств. После арабо-израильской войны 1948 г. потерял свое влияние и отошел от руководства арабским национальным движением.
26 Gensicke K. Der Mufti von Jerusalem und die Nationalsozialisten: eine politische Biographie Amin el-Husseinis. Darmstadt, 2007. S. 134-138.
27 Mühlen P. v. zur. Zwischen hakenkreuz und Sowjetstern. Der Nationalismus der sowjetischen Orientvölker im Zweiten Weltkrieg. Düsseldorf, 1971. S. 123-124.
28 Цит. по: Dallin A. Op. cit. P. 268.
29 Озенбашлы Амет Сеидабдуллаевич (10.02.1893-4.12.1958) — крымско-татарский политический и общественный деятель, публицист, врач-невропатолог. Активный участник революционных событий на территории Крыма в 1917-1920 гг., один из лидеров крымско-татарского национального движения. Сторонник построения независимого государства. Один из организаторов I Курултая (конгресса) крымско-татарского народа (ноябрь 1917 г.), заведующий отделом народного образования Директории (ноябрь 1917 — январь 1918 г.) — национального правительства крымских татар, созданного Курултаем. Один из создателей и руководителей национал-демократической партии «Милли Фирка» («Национальная партия»). Полностью отвергал сотрудничество с Белой Россией, поэтому в период правления деникинской администрации и генерала П. Врангеля находился на нелегальном положении. После установления в Крыму советской власти активно сотрудничал с ней: с октября 1921 по 1922 г. являлся директором Крымского педагогического техникума, а в 1924-1927 гг. занимал пост народного комиссара финансов Крымской АССР. 12.04.1928 г. арестован по делу «контрреволюционной националистической партии "Милли Фирка"». Приговорен к расстрелу, который был заменен 10 годами исправительно-трудовых работ. В 1934 г. досрочно освобожден без права проживания в Крыму и поселился в Павлограде (Днепропетровская область). Работал врачом. В августе 1943 г. вернулся в Крым, но уже в октябре тайно бежал с полуострова, так как отказался сотрудничать с немецкой оккупационной администрацией. В октябре 1943 г. некоторые круги немецкого военно-политического руководства и ряд крымско-татарских националистов рассматривали его кандидатуру на пост муфтия Крыма. До 20.09.1947 г. проживал в Румынии, где и был арестован агентами СМЕРШа. После ареста переправлен в Москву, где был приговорен к 25 годам лишения свободы. Срок отбывал в Коми АССР. В 1955 г. по состоянию здоровья освобожден. Проживал в Ходженте (Таджикская ССР). В 1992 г. его останки были перезахоронены в Бахчисарае.
30 BArch. RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 7: AOK 16 bis AOK 17, RH 20-17/713. Sprachendienst des Reichsminiserium für die besetzen Ostgebiete, Betr. «Die Frage der mohamedanischen Religien in der Krim». Bl. 1-6.
31 Kirimal E. Der nationale Kampf der Krimtürken mit besonderer Berücksichtung der Jahre 1917-1918. Emsdetten, 1952. S. 316.
32 Романько О.В. Крым в период немецкой оккупации. Национальные отношения, коллаборационизм и партизанское движение. 1941-1944. М., 2014. С. 150, 155.
33 Катунин Ю.А. Указ. соч. С. 89-96.
РОМАНЬКО ОЛЕГ ВАЛЕНТИНОВИЧ — доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры истории России Крымского федерального университета им. В.И. Вернадского (romanko1976@mail.ru). Россия.
