CC BY
21
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 6 (297). История. Вып. 54. С. 103-109.
РЕЛИГИОЗНАЯ ПОЛИТИКА ГОСУДАРСТВА В ОТНОШЕНИИ МУСУЛЬМАНСКИХ ОБЩИН: РОЛЬ УПОЛНОМОЧЕННЫХ СОВЕТА ПО РЕЛИГИОЗНЫМ КУЛЬТАМ УРАЛА (1944-1965 ГОДЫ)
Автор исследует роль уполномоченных Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР с момента организации Совета и по 1964 г. на примере ряда областей Урала. Автор высказывает положение о том, что роль уполномоченных была определяющей в проведении религиозной политики государства. Она заключалась в стремлении всячески ограничить сферу религиозного влияния. Власть уполномоченных была практически неограниченной и позволяла держать под полным контролем жизнь мусульманских общин.
Ключевые слова: Совет по делам религиозных культов, уполномоченный Совета, мечеть, мулла, мусульманская община.
Рост активности исламских общин и в целом ислама в современном мире, необходимость выработки государственной политики делают особенно актуальным изучение опыта взаимоотношений мусульманских общин и государства в историческом прошлом, в том числе и советского периода. Важным представляется изучение роли уполномоченных Совета по делам религий в осуществлении государственной политики как непосредственных исполнителей. Однако данная проблема, особенно на примере Урала, имеет очевидный пробел ввиду слабой ее освещенности в научной литературе. Отметим статьи А. В. Ермолюка и Т. С. Паниной, проанализировавших отдельные стороны деятельности уполномоченных на территории Южного Урала1.
В годы Великой Отечественной войны в СССР произошло изменение государственно-религиозной политики: государство от политики подавления религии перешло к политике терпимого отношения. Началось открытие церквей, мечетей; были приняты правительственные постановления о праве пользования молитвенными зданиями и владении имуществом, религиозные объединения получили право юридического лица. В виду того, что в органы власти поступали обращения не только от православных, но и от верующих других конфессий по вопросам открытия молитвенных зданий, регистрации общин постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 19 мая 1944 г. был учрежден Совет по делам религиозных культов при СНК СССР (в 1946 г. с реорганизацией Совета Народных Комиссаров в Совет Министров стал
Советом по делам религиозных культов при Совмине СССР (СРК при СМ СССР)). Таким образом, появился орган для осуществления связи правительства не только с православием, но и с другими религиями.
Совет занимался регистрацией религиозных общин, вопросами открытия молитвенных зданий и духовных школ, организацией паломнических поездок за рубеж, проведением съездов и мероприятий. В каждой области от СРК работали его уполномоченные, подчинявшиеся Совету. Уполномоченным были определены следующие функции: осуществление контроля за правильным применением и соблюдением законодательства о культах местными религиозными организациями, служителями культа и местными советскими органами и гражданами; изучение деятельности местных организаций различных религиозных конфессий и информирование органов власти; оказание помощи местным органам власти в реализации государственной политики в отношении религии и церкви; религиозным организациям - в их контактах с государственными, хозяйственными и общественными организациями, в осуществлении благотворительных мероприятий; учет действующих и вновь образующихся религиозных организаций. Уполномоченный напрямую работал с общинами и служителями религиозного культа, и его роль была во многом определяющей в практике осуществления государственно-церковной политики в СССР. Это является одной из особенностей всего советского периода.
Следует остановиться на характеристике состава и взаимоотношений с религиозны-
ми общинами уполномоченных СРК в областях. Кадры уполномоченных номинально относились к органам исполнительной государственной власти, приравнивались к начальникам управлений СНК ССР и АССР и заведующих отделами облкрайисполкомов, подчинялись председателю Совмина союзных и автономных республик, председателям обл-крайисполкомов, обеспечивались помещениями, транспортом за счет этих органов. Подбор осуществлялся обкомом партии, согласовывался с СРК. Деятельность уполномоченного, как и Совета в целом, считалась «сугубо политической, ответственной работой»2, и поэтому кадры подбирались в основном из работников органов госбезопасности, партийных и советских работников. Они относились к активу идеологического отдела обкома партии, регулярно представляли туда информацию и отчеты, руководствовались в своей работе партийными директивами. Уполномоченные составляли за каждый квартал информационные отчеты в четырех экземплярах и представляли их в четыре адреса: председателю СРК при СМ СССР, председателю облисполкома, секретарю обкома партии и в органы госбезопасности.
Назначенный в феврале 1948 г. уполномоченный по Молотовской области В. Сычев писал в Совет: «Первые 10-15 дней знакомился с постановлениями правительства, с инструкциями, с делами закрытых и действующих молитвенных зданий религиозных культов и разной перепиской. За период работы прочитал некоторые статьи, касающиеся истории, из старообрядческих церковных календарей за 1946-1947 гг. и журнал "Братский вестник". Другой какой-либо литературы, касающейся религиозных культов, не читал, так как при уполномоченном кроме этих журналов ничего нет. В центральную библиотеку города пока что не обращался. <...> Прошу дать указание как новому работнику, на что особенно нужно обратить внимание»3. Сменивший его через два года Н. Г. Музлов писал в апреле 1950 г. в Совет: «В связи с тем, что облисполком поручил мне совершенно незнакомый и ответственный участок работы, в плане работы считаю необходимым изучение действующего законодательства по вопросам религиозных культов, а также изучение самих культов, так как без знания невозможно правильно делать»4. В апреле 1951 г. Н. Г. Муз-лов ставит вопрос: «Мне, как сравнительно
молодому уполномоченному, все еще неясно, какая должна поддерживаться связь между отдельными религиозными общинами и руководителями их центров»5.
Слабая подготовленность уполномоченных приводила к низкой эффективности в работе. Так, СРК при СМ СССР отмечал в своем письме от 29 мая 1945 г.: «Уполномоченные (идет перечисление территорий) <...> Молотовской областей ограничились присылкой бессодержательных "отписок", которые никоим образом не могут быть названы информацией. Уполномоченные <...> по Молотовской области приводят в своих "отчетах" рассуждения о верующих вообще, даже не говоря, к каким культам они относят-ся»6.
Как показывает анализ, все уполномоченные СРК по уральским областям назначались из числа русских, они не владели ни татарским, ни башкирским языками, ни иностранным, в том числе и арабским, языком. Методическое обеспечение уполномоченных ограничивалось инструктивными и информационными письмами Совета и массовой атеистической литературой. Уполномоченные могли бы использовать дореволюционное издание Корана на русском языке под редакцией Г. С. Саблукова, изданное в 1907 г. в Казани. Однако это издание Корана частью было уничтожено в 30-е гг. и сохранилось лишь в малом количестве, преимущественно у ученых. В 1963 г. в Москве был выпущен Коран на русском языке в переводе И. Ю. Крачков-ского. Тираж его был ограниченный. Так, у уполномоченного Совета по делам религий по Пермской области имелся единственный экземпляр Корана на русском языке, за сохранность которого он очень переживал и боялся лишний раз отправить в райисполкомы для ознакомления7. Это же издание Корана в одном экземпляре было разослано и в библиотеки кабинетов политического просвещения при райкомах и горкомах партии для использования пропагандистами и лекторами.
По инструкции, утвержденной И. В. Сталиным, работники СРК должны были: «1) неуклонно направлять деятельность религиозных объединений в СССР в сторону всемерного суживания ее масштабов <...>; 2) ограничивать деятельность религиозных объединений пределами молитвенных зданий и только отправлением культа; 3) осуществлять неослабное наблюдение за деятельностью
религиозных центров <...>; 4) решительно пресекать деятельность всяких религиозных формирований <...>, если они по своему направлению являются <...> крайне-мистическими; 5) не препятствовать установлению или использованию международных связей некоторыми религиозными объединениями в СССР, но лишь в той мере, в какой они представлялись необходимыми, прежде всего с точки зрения существующей в СССР свободы религии»8. Данные откровенные указания сохраняли свою силу вплоть до конца существования коммунистического строя. Ими руководствовались в своей деятельности работники как советских структур, так и органов госбезопасности.
Государственная религиозная политика за период 1944-1964 гг. претерпевала значительные изменения. Если с 1944 по 1948 г. она носила во многом разрешительный характер, то с 1948 г. она трансформировалась в ограничительную, а со второй половины 50-х гг. она приняла ярко выраженный запретительный и даже агрессивно-наступательный характер (в практическую плоскость, как известно, Н. С. Хрущевым была поставлена задача полного изживания религии). Правда, в отличие от 30-х гг. не применялись прямые репрессии в отношении священнослужителей и верующих, но массированно велась антирелигиозная пропаганда. Уполномоченные Совета следовали за изменениями государственной политики и активно проводили ее в жизнь.
Они стремились сделать все, чтобы деятельность общины не выходила за стены мечети или дома верующего, замкнуть ее стенами помещения, не допустить общественного проявления. Так, уполномоченный по Чкаловской области В. В. Опитин писал в своем отчете за первый квартал 1950 г.: «Во второй половине мая и июне-июле планирую выезд в город Орск для проверки деятельности группы верующих мусульман и возможно предупредить через райсовет гражданина Нигматуллина об ответственности за предоставление большого двора при своем доме под молитвенные собрания в предстоящий пост и праздник "Ураза-байрам" (в 1949 г. у него во дворе собиралось 300 человек)»9.
Уполномоченный также следил, чтобы муллы не допускали отклонений от установленных границ обслуживаемых приходов. Так, мулла мечети города Соль-Илецк Ямин
Муратов в первом квартале 1953 г. пытался обслуживать верующих Григорьевского сельсовета, расположенного в 15 км от города, где имелась незарегистрированная группа верующих. Уполномоченный В. В. Опитин предложил ему воздержаться от подобных шагов.
Уполномоченные, стремясь не допустить расширения религиозного влияния, использовали политику затягивания решения поставленных вопросов. Так, например, Совет по религиозным культам в своем письме от 5 марта 1954 г. вынужденно напоминал уполномоченному СРК по Молотовской области Н. Г. Музлову о том, что он не дал ответ на заявление С. Махмутова от 3 декабря 1953 г., хотя был определен срок в один месяц для ответов. После того, как ответ заявителю опять не был дан, Совет 8 мая 1954 г. снова напомнил о необходимости дать ответ10. Верующие деревни Бикбай Щучье-Озерского района Пермской области 25 мая 1958 г. писали уполномоченному В. В. Беляеву о том, что «мы не можем получить ответ на наше вторичное заявление об открытии мечети»11.
И можно согласиться с Я. Роем, который отмечает: «Едва ли не основная деятельность Совета по делам религий <...> заключалась в принятии и отклонении заявлений на регистрацию мечетей и молельных домов»12. Это было характерным для деятельности уполномоченных, начиная с 1948 г., когда было дано негласное указание о запрете на выдачу разрешения молитвенных домов, мечетей и церквей, и оставалось основным вплоть до конца 80-х гг. ХХ в. Лишь в исключительных случаях уполномоченные шли навстречу верующим. В городе Кушва Свердловской области до 1954 г. фактически открыто существовала и действовала община мусульман города, и она использовала предоставленное татарскому обществу здание мечети. Руководство горисполкома даже не знало о мечети. Ситуация прояснилась в середине 1950-х гг., когда Кушву посетил уполномоченный Совета по делам религиозных культов по Свердловской области В. И. Рупасов. На основании постановления Совета Министров СССР от 17 февраля 1955 г. «Об изменении порядка открытия молитвенных зданий» решения по ходатайствам верующих об открытии молитвенных зданий принимали Советы Министров союзных республик по согласованию с Советом по делам религиозных куль-
тов при Совете Министров СССР, и кроме этого уполномоченные имели право зарегистрировать фактически действующее, но не зарегистрированное религиозное общество, имеющее свое молитвенное здание13.
И уполномоченный В. И. Рупасов предложил мусульманам Кушвы подать заявление о регистрации на имя облисполкома и о передаче им здания в бессрочное и бесплатное пользование. От мусульман требовалось свидетельство комиссии о пригодности здания и наличие остальных законно оформленных документов. 1 марта 1956 г. СРК при СМ СССР разрешил регистрацию общества, и 23 марта 1956 г. оно было зарегистрировано уполномоченным. После оформления необходимых документов и проведения ремонта 15 апреля 1958 г. община был открыта, на открытие отремонтированной мечети пришло 150 человек. Это был единственный случай открытия мечети в период 1950-60-х гг. на территории Свердловской области.
В своей работе уполномоченный использовал различные формы: направление ин-формаций в партийные и советские органы, выступления перед партийно-советским активом, прием священнослужителей и верующих. В целях предупреждения нарушения уполномоченный также сам приглашал священнослужителей. Особенно это было характерно в период хрущевского наступления на религию. Так, В. В. Беляев после получения разъяснений о порядке применения законодательства о культах, рекомендованных СРК в письме от 24 июня 1961 г., пригласил к себе служителей культа и членов исполорганов Пермской области и провел с ними беседу, где акцентировал внимание на недопустимости нарушений новых, особенно жестких положений законодательства о религиозных культах14. Много времени уполномоченные уделяли приему верующих. Так, за 1958 г. уполномоченный по Пермской области В. В. Беляев принял 206 человек, из них верующих-мусульман 134 человека15.
Уполномоченные посещали религиозные мероприятия мусульман и при этом старались не афишировать себя. Так, например, 22 мая 1955 г. мусульмане Молотова ввиду отсутствия мечети в очередной раз без разрешения властей собрались на кладбище на моление в честь праздника «Ураза-байрам», и, как пишет уполномоченный Н. Г. Музлов, «.стараясь быть незамеченным, посетил
сам. На моление присутствовало 2 тысячи человек по данным организаторов, по моим данным, не менее 1,5 тысяч»16. Но иногда уполномоченный вынужден был отказываться от своего намерения. Вот как объяснил это уполномоченный Н. Г. Музлов в другом отчете: «Имел ввиду лично посетить моление на городском кладбище, но, опасаясь, что мое присутствие может послужить удобным случаем для публичного обсуждения вопроса об открытии мечети в городе, почел нужным от этого воздержаться»17.
В партийно-советской номенклатурной иерархии пост уполномоченного СРК не считался высоким. Так, уполномоченным Совета по делам религиозных культов по Свердловской области был назначен шестидесятилетний советский работник В. И. Рупасов, освобожденный от предыдущей должности по болезни. Если, например, заведующий отделом пропаганды и агитации обкома партии избирался членом обкома ВКП (б) - КПСС и депутатом областного Совета, то уполномоченный СРК не входил в эту категорию. Определенное принижение статуса уполномоченного в советской номенклатурной среде было связано с негативным отношением в целом к религии, которое уже сформировалось за многие десятилетия в советском обществе. Считалось, что религия является отмирающим социальным явлением в обществе.
Совет по религиозным культам при СМ СССР и его уполномоченные на местах с самого начала даже формально не оставались нейтральным органом, регулирующим государственно-церковные отношения, а во многих случаях проводил активную антирелигиозную политику. И данное обстоятельство постоянно накладывало определенную двойственность в деятельность уполномоченных. СРК постоянно разъяснял, что уполномоченные не должны заниматься разбором вопросов, входящих в компетенцию партийных и советских органов. Они обязаны лишь информировать обкомы КПСС и облисполкомы обо всех имеющихся у них фактах нарушения советского законодательства о культах, о фактах попустительства отдельными советскими работниками духовенству, проявлению религиозных пережитков коммунистами, работниками советских учреждений, о наличии в области незарегистрированных групп верующих и духовенства и о степени их активности, прося усилить политическую работу в местах
деятельности таких групп. В то же время Совет СРК отмечал, что многие уполномоченные не делают этого и зачастую лично сами прибегают к администрированию18. Так, например, заставляли передвигать время службы в мечети. «В соответствии с моим предупреждением Латыпов - мулла Чкаловской мечети - начал молитву ранее прошлых лет», отмечает 17 июня 1953 г. уполномоченный СРК по Чкаловской области В. В. Опитин19. Это указание уполномоченного было связано с тем, что религиозный праздник выпал на рабочий день. Для того чтобы снизить активность имамов во время религиозных праздников, когда верующие старались как можно больше приглашать служителей культа к себе домой на аяты (молебны), уполномоченный, как написано в его отчете, оказывал влияние на имамов: «..муллам в осторожной форме доводилась рекомендация уклоняться под благовидными предлогами - болезнь, занятость. Некоторые имамы (Чкалов, Бугурус-лан) прислушивались к подобным рекомендациям. Так, в Чкалове поступило за месяц поста 30 заявок от населения, имам посетил только 12»20.
Уполномоченные СРК, работавшие в разных областях и республиках, обменивались между собой информацией. Так, уполномоченный СРК по Молотовской области Н. Г. Музлов 1 января 1951 г. направляет письмо уполномоченному по Башкирской АССР М. Ш. Каримову: «.сообщаю Вам, что бродячий мулла Хайдаров, 1878 года рождения (другими сведениями о нем не располагаю), специально приехавший из Башкирской АССР, в г. Молотове 22 сентября 1950 г. в праздник "Курбан-байрам" на кладбище проводил моление под открытым небом. Прошу Вас поставить в известность об этом финансовые органы на предмет обложения Хайдарова подоходным налогом как бродячего муллу. О принятых Вами мерах прошу Вас сообщить мне»21.
Уполномоченный согласовывал кандидатуры имамов мечетей с СРК при СМ СССР. И при необходимости выступал с возражениями, что автоматически означало неназначение. Уполномоченным изучался состав общины, указывалось на наличие у члена общины судимости, это тоже могло служить препятствием для регистрации.
Так, например, после смерти 25 декабря 1952 г. З. М. Рахманкулова в январе 1953 г.
новым имамом Чкаловской соборной мечети на собрании общины был избран А. С. Мур-тазин, 1885 г. р., родом из семьи священнослужителя, окончивший в 1909 г. медресе «Га-лия» в Уфе, имевший опыт работы муллой. Однако против кандидатуры Муртазина выступил уполномоченный СРК. Он через соответствующие органы проверил и выяснил, что в 1930 г. Муртазин, имея крупное хозяйство, вынужден был скрываться в Средней Азии. И как писал уполномоченный, «.была установлена связь с Уфой и через уполномоченного тов. Каримова рекомендовано муфтию воздержаться от назначения Муртазина имам-хатыбом. 4 февраля 1953 г. я получил телеграмму от муфтия, в которой он просит до присылки свидетельства от ДУМ Муртазина не регистрировать»22. И в результате Муртазин был направлен муллой в город Стерлитамак.
Уполномоченные активно вмешивались во внутреннюю жизнь религиозных общин, особенно это проявлялось в период хрущевского десятилетия наступления на религию. Хотя в официальной литературе постоянно подчеркивалось невмешательство государственных органов в дела общин. Так, например, в «Атеистическом словаре» указывалось: «Государственные органы не вмешиваются во внутренние дела религиозного общества. Государство устанавливает лишь правовое положение религиозного общества»23.
Однако на практике следовали прямые указания имамам и председателям исполнительных органов общин.
Так, уполномоченный по Пермской области В. В. Беляев в 1959 г. сделал разъяснение, чтобы в Пермской мечети не устраивать отдельных молитвенных собраний для женщин в праздник «Курбан-байрам»24.
Уполномоченный СРК по Оренбургской области П. Н. Лепилин в письме от 10 марта 1964 г. просит мулл указывать в списках верующих, совершивших обряд бракосочетания (никах), фамилию, имя, отчество участников бракосочетания, год их рождения, адрес и место работы, при имянаречении указывать фамилию, имя, отчество отца, матери ребенка, имя ребенка, номер свидетельства о рождении, по обряду погребения указывать общее количество умерших за полгода и сколько верующих приняло участие в похоронах25. Несомненно, полученные сведения использовались партийными и советскими органами
для принятия мер к участникам религиозных обрядов. Но даже сама необходимость давать подобную информацию о себе сдерживала верующих при обращении в мечеть для совершения обряда.
Муллы зарегистрированных мечетей также были обязаны представлять после праздников «Курбан-байрам» и «Ураза-байрам» уполномоченному сведения о количестве верующих, которые присутствовали на празднике, в том числе мужчин, женщин, подростков и учащейся молодежи, о сумме добровольных пожертвований, поступивших за дни праздника, сколькими верующими внесено фитр-садака и на какую сумму, в каких еще селах отмечали религиозный праздник помимо мечети и какая сумма добровольных пожертвований была собрана, если праздник «Курбан-байрам», то сколько было забито скота. Кроме этого мечети каждое полугодие представляли отчет по обрядам, доходам и расходам. В отчете указывалось, сколько денег было перечислено в Фонд Мира, на счет 70021. Отметим, что добровольное перечисление денежных средств в Фонд Мира для религиозных общин становится, начиная с 1960-х гг., делом практически обязательным. Фонд Мира - это советская общественная организация, которая видела своей целью предотвращение угрозы войны, укрепление сотрудничества народов, поддержку национально-освободительного движения26. Деятельность Фонда Мира, как видно из целей организации, не была направлена на решение религиозных проблем или оказание помощи мечетям или церквям. Однако все мусульманские общины перечисляли часть своих средств с момента создания Советского Фонда Мира в 1961 г. В письме № 12с от 5 сентября 1962 г. СРК информировал уполномоченных уральских областей о создании Отдела международных связей мусульманских организаций. По рекомендации Совета советские религиозные мусульманские организации были призваны активизировать свою внешнеполитическую деятельность в интересах социалистического государства. В связи с этим Совет «просил дать необходимые рекомендации мусульманским объединениям и мечетям для финансирования отдела международных связей». 3 октября 1963 г. уполномоченный П. Н. Лепилин пишет письмо председателю исполнительного органа мечети в селе Старо-Кульшарыпово Сибгатулле Яруллину: «Со-
гласно имеющейся устной договоренности прошу вас выслать по почте деньги в сумме 150-200 рублей в Отдел международных связей мусульманских организаций СССР по адресу: Москва, И-92, Сретенка, 30, Дзер-жинское отделение Госбанка СССР»27. Затем рукой уполномоченного сделана пометка -«высланы 16 октября 1963 года».
В случае неисполнения указаний уполномоченного с его стороны могли последовать меры наказания. Так, с 15 по 18 мая 1964 г. П. Н. Лепилин находился в командировке в селе Старо-Кульшарыпово Бугурусланского района. Выезд последовал после поступления сигнала о нарушениях законодательства о культах со стороны муллы Зуфара Мукимова и отдельных членов исполнительного органа общины мусульман. Проверкой было установлено, что мулла Зуфар Мукимов, несмотря на предупреждения, в сентябре 1963 г. совершал обряды бракосочетания и наречения имени до регистрации в сельском Совете, он также выезжал несколько раз по просьбе верующих в другие села для совершения религиозных обряда. Кроме того, 14 февраля 1964 г. в праздник «Ураза-байрам» читал молитву в присутствии 8 учеников 1-3 классов. За данные нарушения мулла З. Мукимов был снят уполномоченным с регистрации на один месяц, председатель исполнительного органа С. Яруллин и казначей Ш. Тимербаев были отстранены на один месяц от исполнения своих обязанностей28.
Примечательным является добавление уполномоченного к своему отчету: «...однако необходимо отметить, что перечисленные выше отклонения от норм отправления религиозных обрядов не предусмотрены действующим законодательством о культах как нарушения наказуемые»28. То есть фактически уполномоченный совершал неправомерные действия.
Уполномоченные за информацией о деятельности религиозных общин обращались к председателям сельсоветов. Так, в письме уполномоченного председателю Старо-Куль-шарыповского сельсовета дается поручение проверить, не является ли фиктивной справка от колхоза имени Куйбышева, полученная муллой Мукимовым Зуфаром для освобождения от налога. В другом письме от 28 ноября 1964 г. уполномоченный П. Н. Лепилин просит председателя Старо-Кульшарыповского сельсовета А. Х. Ягудина сообщить, сколь-
ко за год зарегистрировано бракосочетаний, рождений, похорон, факты нарушений законодательства о культах со стороны муллы и членов исполнительного органа (сбор пожертвований помимо мечети, выезд муллы в другие села, случаи обрезания мальчиков, когда, кем и какие были приняты меры по предотвращению подобных фактов)29. Полученная информация использовалась как контрольная информация, она сверялась с данными религиозных общин.
Уполномоченные имели сеть своих негласных информаторов, подобный вывод можно сделать, знакомясь с их отчетами. Так, в одной из информаций о праздновании «Ураза-байрам» в Оренбурге отмечается: «.. после торжественного богослужения часть мусульман посетила кладбище. Некоторые из них приехали на кладбище от мечети на трех грузовых машинах, принадлежащих городским автохозяйствам. Номера этих автомашин сообщены городскому комитету партии»30.
Исходя из анализа деятельности, можно сделать вывод, что стремление ограничить деятельность религиозных общин помещениями немногочисленных официально зарегистрированных мечетей, которые находились под полным контролем партийно-советских органов, лишить связей с верующими, было главным направлением в работе уполномоченных на местах и самого СРК при СМ СССР. Это можно охарактеризовать как стремление создать своеобразное «духовное гетто». Уполномоченные были ведущей фигурой в осуществлении религиозной политики на местах. Они имели практически ничем неограниченную власть над религиозными общинами. Обязанные следить за соблюдением законодательства о культах уполномоченные были включены в общую систему осуществления антирелигиозной политики государства.
Примечания
1 Ермолюк, А. В. Государственный надзор за деятельностью религиозных организаций через институт уполномоченных Совета по делам религий (по материалам Челябинской области) // Южный Урал в судьбе России :
история и современность. Челябинск, 2008. С. 33-42; Панина, Т. С. Документы уполномоченных Советов по делам религий при Совете Министров СССР в Центре документации новейшей истории Оренбургской области // Этноконфессиональный диалог : состояние, противоречия, перспективы развития : материалы межрегион. науч.-практ. конф. Оренбург, 2002. С. 146-150.
2 ГАПК (Государственный архив Пермского края). Ф. Р-1205. Оп. 2. Д. 6. Л. 2.
3 ГАПК. Ф. Р-1204. Оп. 2. Д. 2. Л. 1.
4 Там же. Л. 63.
5 Там же. Л. 107.
6 Там же. Д. 9. Л. 15.
7 ГАПК. Ф. Р-1204. Оп. 1. Д. 17. Л. 123.
8 Мусульманский триптих: ислам и советская власть. 1917-1949-1982 / публ. Д. Ю. Арапова // Pax Islamica (Мир ислама). 2009. № 1 (2). С.294-295.
9 ГАОО (Государственный архив Оренбургской области). Ф. Р-617. Оп. 1. Д. 228. Л. 42.
10 ГАПК. Ф. Р-1204. Оп. 1. Д. 4. Л. 93, 99.
11 Там же. Д. 7. Л. 62.
12 Рой, Я. Ислам в Советском Союзе после второй мировой войны // Ислам в Евразии. М. : Прогресс-Традиция, 2001. С. 159.
13 ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 4. Д. 1. Л. 39.
14 ГАПК. Ф. Р-1204. Оп. 2. Д. 8. Л. 194.
15 Там же. Л. 72.
16 Там же. Д. 4. Л. 155.
17 Там же. Л. 84.
18 ЦГИА РБ (Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан). Ф. Р-4732. Оп. 1. Д. 9. Л. 20.
19 ГАОО. Ф. Р-617. Оп. 1. Д. 228. Л. 181.
20 Там же. Д. 294. Л. 31.
21 ЦГИА РБ. Ф. 4732. Оп. 1. Д. 7. Л. 1.
22 ГАОО. Ф. Р-617. Оп. 1. Д. 228. Л. 169.
23 Атеистический словарь. Изд. 2-е, испр. и доп. М. : Политиздат, 1985. С. 316.
24 ГАПК. Ф. Р-1204. Оп. 2. Д. 8. Л. 144.
25 ГАОО. Ф. Р-617. Оп. 1. Д. 174. Л. 63.
26 ЦДООСО (Центр документации общественных объединений Свердловской области). Ф. 4. Оп. 106. Д. 245. Л. 88.
27 ГАОО. Ф. Р-617. Оп. 1. Д. 174. Л. 54.
28 Там же. Л. 94.
29 Там же. Л. 101.
30 Там же. Д. 287. Л. 88.
