Юридические науки
УДК 341(161.1:581)(091)
Пуховской Дмитрий Александрович Dmitry Pukhovskoy
РЕГУЛИРОВАНИЕ ПРАВ ПОДДАННЫХ ИНОСТРАННОГО ГОСУДАРСТВА В МЕЖДУНАРОДНЫХ АКТАХ РОССИИ И КИТАЯ XVII - СЕРЕДИНЫ XIX вв.
REGULATION OF THE LEGAL RIGHTS OF FOREIGNERS IN INTERNATIONAL LEGAL ACTS OF RUSSIA AND CHINA IN THE XVII - THE MID XIX CENTURIES
Рассматриваются вопросы, связанные с правовым положением подданных иностранных государств (главным образом Китая), на территории Восточной Сибири в XVII- сер. XIX вв. Автор обращает внимание на регулирование некоторых прав и обязанностей иностранцев, в нормативных актах заключенных между Россией и Китаем, указывает на их особенности и сравнительную специфику. Освещаются вопросы, связанные с определением подсудности иностранцев, а также установления их правового статуса исходя из рода деятельности и целей пребывания на территории сопредельного государства
Ключевые слова: правовое положение иностранцев, подданные Китая, правовое регулирование, Договоры России и Китая, ограничения прав иностранцев, подсудность
The questions related to the legal status of nationals of foreign countries (mainly China), in Eastern Siberia in the middle of the XVII-XIX centuries. The author draws attention to the regulation of some the rights and duties of foreigners in the regulations concluded between Russia and China, indicating their characteristics and relative specificity. The problems associated with determining the jurisdiction of foreigners, as well as to determine their legal status based on the nature of their activities and goals stay in the neighboring state
Key words: legal status offoreigners, Chinese nationals, legal regulation, international agreement between Russia and China, restrictions on the rights offoreigners jurisdiction
Рассмотрение вопросов, связанных с международным правовым регулированием торговых отношений, является одним из ключевых аспектов при изучении методов регулирования и определения правового положения иностранца в обществе. Торговля, как сфера общественной жизни, представляет зачительный интерес для государства как с точки зрения самого ее наличия, так и с фискальных возможностей, которые её сопровождают, и наряду с
проблемами суверенитета ей уделяется весомое место в международных актах. Особенно данное определение верно для уровня развития права XVI-ХIХ вв., не имеющего универсального подхода к субъекту права как таковому, но достаточно много уделяющему внимания регулированию важных сфер общественной жизни, к которым относится и торговля.
В условиях, когда правовое положение иностранца определяется казуальными
нормами, иногда переходящими в плоскость индивидуального правового регулирования, или определения правового положения конкретного лица, международные нормы практически являются единственным источником права, сфера регулирования которого охватывает широкий круг лиц (подданных конкретного государства). Кроме того, международные акты изучаемого периода регулируют, как правило, более широкую сферу общественных отношений, а также затрагивают правоотношения, неурегулированные национальным правом. Между тем, рассмотрение международных актов XVII — сер. XIX вв. с точки зрения определения прав иностранцев практически не имеет места в работах историков и юристов, так как на первое место в исследованиях выходят вопросы, связанные с отношениями между государствами как крупными субъектами права.
Для Забайкалья и Дальнего Востока характер правоотношений с иностранцами определяли договоры, заключенные, прежде всего, с Китаем. По свидетельству русских историков, первые сношения России с данным государством относятся к XVI в. В 1567 г. царь Иван Грозный послал двух казацких атаманов Петрова и Бурнаша Ялы-шева исследовать страну по ту сторону Байкальского озера [9; С. 7]. Указанный визит не принес Московскому государству политических успехов в целом из-за отношения к посланникам как к подданным вассального государства, вызванного традиционным отношением Китайского двора к своим соседям. Однако сношениям подданных двух государств было положено некоторое начало. Момент возникновения регулярных торговых отношений, а также их развитие на первоначальном этапе остается открытым и требует специального исследования. Вместе с тем, возникновение торговых отношений с Китаем, урегулированных позитивным правом, безусловно, предваряли частные связи и торговые сделки между подданными указанных государственных образований.
К середине XVII в. такие частные сношения обратили на себя внимание государс-
твенной системы и потребовали правового вмешательства. Характерной особенностью этого вмешательства, на наш взгляд, явилась не сама попытка государства урегулировать правовыми методами торговые отношения, которые носили в основном частный характер, сколько определить правовое равенство двух государств и их поданных. Но уже в начале XVIII в. регулирование торговых отношений стало обретать системный характер, что было вызвано возросшим экономическим интересом государства к развитию торгового оборота с Китаем, в котором государственная составляющая играла определяющую роль, а торговый оборот был представлен в основном казенным товаром.
Формирование правовой базы, регулирующей данную сферу общественной жизни, задавало основы правового положения иностранца. Впервые были затронуты вопросы определения статуса иностранца и зависимости от данного статуса его правового положения, а международные акты определяли круг прав и обязанностей указанного субъекта права на территории Восточной Сибири. Интересен тот факт, что законодатель по некоторым вопросам в отношении иностранцев отошел от традиций национального права, руководствоваясь геополитическими и ситуационными мотивами.
Первые контакты двух государств прошли в неравных условиях, вызванных не только и не столько географическим отдалением политических центров друг от друга, сколько столкновением двух разных подходов к межгосударственным отношениям. Отсутствие исторического опыта общения двух государств, устоявшихся обычаев и системы регулярных отношений толкнули государственных деятелей к выдвижению политических требований, слабо связанных с экономическим развитием двустороннего оборота. Так, во время посольства Спафа-рия китайская сторона требовала смены посла, личность которого не пришлась по душе китайскому двору.
В итоге, длительные и трудные переговоры России и Китая формально закончились подписанием 29 августа 1689
г. Нерчинского договора, который явился первым источником позитивного права, так как касался регулирования торговых сношений. Помимо вопросов, связанных с границей, текст документа касался определения качества статуса иностранца на территории России. Статья пятая данного договора содержала следующее: «Каким-либо ни есть людям с проезжими грамотами из обоих сторон для нынешние начатые дружбы для своих дел в обоих сторонах приез-жати и отъезжати до обоих государств добровольно и покупать и продавать, что им надобно, да повелено будет» [9; С. 28]. С точки зрения развития права того времени правовая нагрузка данной статьи носила передовой характер и формально определяла достаточную свободу торговым отношениям. Как пишет Ф.Ф. Мартенс: «...она (статья) узаконила за подданными обоих государств право путешествовать, покупать и продавать во владениях китайцев и русских при условиях имения паспорта. Замечательно, что эта статья по отношению к праву торговли не дает никаких ограничений, как относительно мест, открытых для русских, так и относительно качества товаров» [8; С. 14]. Хотя на практике указанная статья не работала ввиду по большей части из-за отсутствия объективного материального основания у норм права и декларативному характеру их содержания на фоне действующего Новоторгового устава 1667 г., стеснявшего права иностранных торговцев, она значительно расширяла возможности для межгосударственной торговли с правовой точки зрения. Для приграничных сообщений, в том числе для частных визитов с целью торговли, подданные должны были обзавестись проезжими грамотами, что делало пребывание их на территории сопредельного государства легитимным.
Договор также содержит сведения о «беглецах», лицах из контекста договора не столько незаконно пересекших границу, сколько стремящихся поменять свою юрисдикцию. Статья четвертая договора обязывала выдавать «беглецов» без промедления противной стороне.
Из правовых аспектов регулирования статуса лиц, описываемых в документе, можно выделить некоторые категории. Просто «нарушители» пограничного режима, против которых предусмотрено выдворение из государства. «Преступники», совершившие преступления на территории чужого государства, которые подлежали выдворению в собственное государство для казни. Исполнение ее находилось в ведении приграничных Воевод. Преступления могли совершаться группой, в этом случае предлагалось не чинить расправу на местах, так как это могло привести к взаимным упрекам и кровопролитию, а отсылать для осуществления юрисдикции в собственное государство.
Такие правовые подходы к иностранцам, не свойственные для российского права того времени, носили по своему уникальный характер.
В целом развитию торговли в каком-либо правовом русле мешали многочисленные разногласия между Россией и Китаем, которые не приводили к открытому столкновению только благодаря сравнительному удалению спорных территорий от инфраструктуры обоих государств. Претензии России к Китаю касались и спорных территорий, и непризнания Китаем российской политики в регионе, что мешало установлению стабильных дипломатических отношений между государствами.
Однако в 1727 г. был заключен Кях-тинский договор, который, по мнению многих исследователей, положил основу торговым отношениям между государствами. Он действовал фактически до средины XIX в. Кроме того, договор определил правовую судьбу местного населения. Уже в первой статье, являющейся по конструкции текста продолжением преамбулы, оговаривалась необходимость контроля за населением, пересекающим границы, что в целом говорило о существующей проблеме неподконтрольной миграции. Первая статья устанавливала право не возвращаться лицам, перешедшим границу до момента подписания договора, тем самым определялась их правовая принадлежность, а в дальнейшем и
гражданство. Однако статья имела оговорку в указанном же договоре, которая определяла, что кочевники, которые платили по пять соболей, должны были перейти на ту сторону, которой платили («Владетелю»). Правовой статус тех лиц, которые платили по одному соболю, определялся моментом подписания договора, исходя из принципа, где находился плательщик, там и оставался. Кочевые племена должны быть принуждены перевести свои кочевья в определенные им места. Таким образом, статья защищала фискальные интересы обоих государств.
Лиц, незаконно перешедших границу, после подписания договора должны были сыскивать власти с целью передачи пойманных приграничным властям.
По сути, уникальным для российского права было установление беспошлинной торговли между подданными двух государств, это притом, что внутренняя торговля в Сибири жестко регламентировалась торговыми пошлинами и запретами. Ограничения касались лишь количества купцов, число которых определялось в двести человек. Они могли раз в три года проходить в Пекин. В документе достаточно подробно регламентируются правила проведения русских караванов по территории Китая от границы до Пекина, при этом нормы, регулирующие провод китайских караванов, в России отсутствовали. Скорее всего, данное обстоятельство вызвано, прежде всего, отсутствием большого экономического интереса крупного китайского купечества в России, однако можно предположить, что к китайским купцам применялись правила, в целом аналогичные для русских караванов, находящихся на территории Китая. Купеческие караваны должны были охраняться силами принимающей стороны, для чего к каравану по обязательному запросу на границе приставлялся чиновник, решавший все вопросы на местах. Купцам позволялось нанимать рабочую силу и вьючных животных на свои средства. Мандарин с китайской стороны или начальник купеческого каравана с российской был наделен большими полномочиями в отношении участников ка-
равана. Кроме общего управления и «владения», он должен был разрешать «праведно» споры. Документ обязывал относиться с почтением к иностранцам согласно их статусу и рангу («начальник или вождь будет, какого достоинства, с почтением имеет быть принят»). Купцы не были ограничены в правах торговли, в отличие от аналогичных отношений с западным купечеством, к запрету в обороте предлагались лишь вещи, оговоренные обоюдно сторонами. Имущество умершего в пути, независимо от его сословной принадлежности, передавалось соотечественникам. Особо оговаривалось то, что ни под каким предлогом нельзя было оставаться иностранцу в пределах принимающего государства. Данная норма согласована с общим стремлением государств к выдаче перебежчиков.
Документ, несмотря на уникальность норм для России, отражает существующий контроль торговли в России и традиции ее правового регулирования. Речь идёт о делении купеческого сословия на гильдии, а также зависимость правового положения купечества от оборотного капитала конкретного купца. И если иностранные купцы в целом, согласно Новоторговому уставу, делились на гостей ( купцов) и заезжих гостей (заезжие купцы), что с точки зрения права определяло их возможности, то указанный договор делит торговых людей на купцов и меньшее купечество. Для меньшего купечества документ не предусматривал караванную торговлю, но предполагал строительство Гостиного Двора в г. Нерчинск и г. Кяхта с амбарами и постройками, необходимыми для проживания и торговли [13; С. 77]. Управление такими дворами должно было быть совместным и осуществляться администрацией, состоящей из служилых и чиновников, равных по рангу, с той и другой стороны. Указанная администрация должна была разбирать разногласия, возникающие между купцами и населением. Торговля в неопределенных для этих целей местах находилась под запретом, как и уклонение от прямых проезжих путей к местам торговли. Основной санкцией за нарушение этих правил была
конфискация товара в пользу государства [9; С. 44].
Указанная норма, по всей вероятности, вообще не допускала нахождение подданных других государств на своей территории, если визит не был обусловлен предусмотренными законами и установлениями целями. Так, даже курьерам запрещено без больших оснований двигаться вне торгового пути между поселениями. В случае поимки таких лиц они передавались Китайской стороне, которая должна была принять меры в отношении нарушителя. Указанная мера была направлена на борьбу с незаконной миграцией податного населения и была выгодна обоим государствам.
Предполагалось введение паспортного режима для пересечения границы. Паспорта должны были выдаваться приграничными властями и содержать информацию о пересекающем границу, целях его визита и пункт конечного назначения, вся эта информация закреплялась установленной печатью. Однако о существовании общей проблемы нарушения границ, осложненных отсутствием межевания, можно судить из ст. 7 договора. Из этой же статьи следует, что стороны различают понятие «перебежчик» и «лица перешедшего на сопредельную территорию» («нарушителя границы»). По-видимому, правовой смысл, вложенный в первое понятие, подразумевал желание лица укорениться на территории государства с вступлением в подданство или в вассальные отношения с ним, кроме того, из некоторых смысловых нагрузок текста можно понять, что перебежчик искал часто защиты и вступал в подвластные отношения с принявшим его государство. Простые нарушители — это лица, не желающие менять подданство но нарушающие суверенитет государства, прежде всего, территориальный. Указанные в договоре нарушители в традициях того времени не просто переходят границу с целью совершения противоправных действий или участия в социальных отношениях, выходящих за рамки государственного контроля или регулирования, а, как правило, выбирающие себе
места для поселения, чем нарушают суверенитет государства, так как остаются в правовой и личной связи с другим государством. Опасность таких событий осознавалась государственными деятелями обоих государств, так как рушила существовавшее правовое регулирование над субъектами права, привязанной на рассматриваемой географической территории не столько к подданству, сколько к месту постоянного проживания. С этой точки зрения правовой статус «нарушителей» кардинально отличался от «перебежчиков», если последние должны были быть выдворены за пределы территории и переданы приграничным властям для дальнейшего определения их участи и наказания по законам собственного государства, то «нарушители» при поимке наказывались по закону, определяемому территорией.
Показательно, что решения по расправе и улаживанию приграничных ссор отдавались в введение местной приграничной администрации. Согласно документу, «нарушителей» можно также разделить на «перебежчиков-подданных», которые должны быть казнены в том месте, в котором были пойманы. Такая суровая мера, вероятно, применялась к преступникам, которые уходят из под юрисдикции своего государства на сопредельную территорию с целью избежать наказания. Об этом косвенно говорит то, что для «нарушителей-поселенцев» такая строгая мера предусмотрена не была. Оба государства, приняв указанные меры, защищали интересы суверенитета друг друга и таким образом делали наказание неотвратимым для преступника.
О преступниках говорится в ст. 10 договора, которая предусматривала смертную казнь как меру для лиц, перешедших границу с оружием и учинивших грабежи и убийства на территории чужого государства. То обстоятельство, что осуществление преследования и казнь входили в компетенцию государства, на территории которого совершены преступления, говорит в принципе о паритетных (равноправных) началах, которые лежали в основе отношений между государствами. Лица, совершившие
кражи у своих господ и бежавшие на территорию другого государства, должны быть повешены местной администрацией, а вещи возвращены потерпевшим. Перешедшие границу без паспорта с оружием или без, даже если и не совершили противоправных деяний, должны были быть наказаны. За кражу иностранцами скота и зверей они должны быть при поимке переданы своей стороне, которая должна была наказать их в установленном договором порядке. Так, за первую кражу следовало возмещение в десятикратном размере, за вторую — вдвое против первой, за третью — положена смертная казнь. Доходы и добыча промышленников с сопредельной территории обращались в доход казны, а сам правонарушитель судился по российским законам.
Особо в договоре рассматривался статус лиц, пересекающих границу с дипломатическими целями. Послы делились на больших и малых, независимо от этого им полагалось скорое решение бюрократических аспектов их прибытия, сопровождения, проживания, транспорта, еда и крова. Все перечисленное обеспечивалось за счет принимающей стороны. Такие же условия были предложены курьерам, если цель их визита была важной [9; С. 43]. Документ устанавливал образцы и бланки документов для официальной корреспонденции между государствами, при этом сношения по вопросам о перебежчиках и решения приграничных коллизий находились в ведении приграничной администрации и могли быть заверены её печатями при соблюдении простой письменной формы.
Кяхтинский договор, периодически дополняемый новыми соглашениями, действовал достаточно продолжительное время. Так, например, в 1768 г. были приняты дополнительные статьи к основному трактату, которые подтверждали беспошлинную торговлю в Кяхте и Царухайтуе [9; С. 84]. Однако его действие неоднократно прерывалось вследствие ухудшения политической ситуации между государствами. В частности, с 1778 по 1780 гг. кяхтинская торговля была прекращена, потому что Россия не согласилась выдать китайского уче-
ника, спасшегося на русской территории, а с 1785 по 1792 гг. торговля была прервана после нападения бурят на китайских купцов [8; С. 33].
В июле 1851 г. заключен Кульджинс-кий трактат, открывший русским торговлю в Кульдже и позволившей России назначить консулов в Тарбагатай и Или (Кульджу). Текстом данного договора восстанавливалась караванная торговля и гарантировалась безопасность путешественников. В ст. 2 провозглашалась свободная торговля с ценами, которые купцы могли устанавливать на свое усмотрение. Исключение составляла торговля баранами, двадцать процентов от количества которых должно было быть продано по установленной стоимости [9; С. 101]. Для разрешения споров в случае нарушений со стороны русских купцов прибегали к российскому консулу, в случае нарушений со стороны китайских купцов обращались к чиновнику из Илий-ского главного управления. При этом подсудность спора определялась по подданству правонарушителя [9; С. 97]. Статья 3 в целях развития дружбы между государствами объявляла торговлю беспошлинной, что было исключением в общей практике российского торгового права. Русские купцы должны были следовать группой под предводительством старшего уполномоченного, в обязанности которого входили все сношения с китайской администрацией. Караван должен был составить опись имущества, следовавшего с ним, и идти от караула до караула, не уклоняясь с заранее определенного пути. Охрана и сопровождение каравана и купцов организовывалась при наличии хотя бы двадцати верблюдов с товарами. В случае отклонения с намеченного пути охрана купцов возлагалась на них самих, и китайская администрация не несла ответственности за причиненные убытки от грабежа и разбоя. При размещении купцов в торговых домах они сами должны были позаботиться о сохранности своего имущества. Однако при краже, совершенной по независящим от купца причинам (видимо, при правонарушении, когда косвенная вина купца не может быть подтверждена
его халатностью или отсутствием у него целесообразного радения о своем имуществе), возбуждалось следствие совместными силами русского консула и китайского чиновника. Найденное имущество возвращалось купцу, а вора наказывали со всей строгостью. В случае совершения уголовного преступления следствие и наказание осуществлялось по праву страны пребывания.
Торговля считалась открытой с 25 марта по 10 декабря. Однако, если в указанный период купцы не продавали часть своего товара, им позволялось остаться до его полной продажи или организации мероприятий для его отправки назад. Купцы могли свободно передвигаться по населенному пункту, в котором располагался гостиный двор при условии наличия билета ( разрешения) от своего консула, без наличия такого купец должен быть наказан. Купцам так же отводились пастбища для вьючных животных возле мест торговли, которые могли обслуживаться наемными рабочими. Ущерб от скота, нанесенный частным посевам и пастбищам, подлежал возмещению в общем порядке, то есть по законам государства пребывания.
Статья 12 договора ограничивала ответственность торгующих сторон при отпуске товара в кредит, такие сделки не обеспечивались силой права государства, хотя и не считались нелегитимными. Все споры и жалобы по таким сделкам не принимались к рассмотрению.
С точки зрения правового регулирования положения приграничного населения интересен Айгунский договор 1858 г., который в ст. 2-й разрешал взаимную торговлю подданных на приграничных территориях. По сути, администрация узаконила частную торговлю и натуральный обмен товарами, который оказался вне ее правового поля и контроля. Со стороны администрации, согласно договору, такой частной мелкой торговле должно было оказываться должное внимание и поощрение. Сама торговля была объявлена свободной и беспошлинной.
В целом, освещая вопрос о правах иностранцев, следует отметить, что в рассматриваемый период правовое их регули-
рование в международных актах связано, прежде всего, с регулированием торговых отношений, а также с торговлей процедур, таких как перемещение товаров, организация мест торговли, рассмотрение торговых споров и др. Однако первые договоры содержали нормы, регулирующие подсудность, наказание, уголовное преследование, а также некоторые административные процедуры, назвать их полными отраслевыми нельзя, но в условиях правового вакуума они оказали большое влияние на правовое положение иностранцев.
Сам процесс отраслевого регулирования торговли характеризуется постепенным расширением регламентации. Первоначально правовому регулированию торговли уделялось достаточно небольшое внимание, так как в целом ее объем нельзя было назвать интересным для фискальных целей. Кроме того, у самой администрации не было сил и средств для организации широкого и повсеместного контроля за ней. Вопросы, связанные с торговлей, шли в контексте общего установления дружеских отношений между государствами и не имели ведущего или определяющего значения. Важной особенностью определения прав иностранцев было то, что в указанный период само понятие «иностранец» претерпевает изменение своего юридического наполнения. Кроме того, непросто определялась юридическая судьба подданства большинства местного населения, в фискальной ценности которого были заинтересованы и Китай, и Россия. Правовое поле, определяющее права иностранцев, формировалось в условиях острой необходимости России установить стабильные дипломатические сношения с Китаем, вследствие чего русское правительство не принимало во внимание внутреннее законодательство в отношении иностранцев при создании законодательной базы. Вследствие удаленности региона правовое регулирование торговли проходило в рамках формирования правового статуса территорий, и большая часть соглашений, достигнутых на первом этапе, принималась в значительной степени при условиях заданных китайской стороной.
В последующем тексты и положения договоров определяются началом стабильных торговых сношений, которые имели формальную правовую определенность. Внимание к процедурам посещения государства, аспектам гражданского (торгового) права повышается. Кроме того, отношение государства к торговле с Китаем, в том числе пушниной, являющейся одним из основных источников формирования казны Сибирских городов, стало более серьезным, и нормы права приобретают детальную проработку. При этом частный торг признан ущербным для государственных интересов. В 1693 г. установлены правила, согласно которым частные караваны могли торговать лишь после продажи товаров казенными. В 1706 г. запрещен частный
торг пушниной с Китаем. Развитие правового регулирования прав иностранцев в дальнейшем прошло по пути формальной регламентации торговых сношений, с требованием получения проездных грамот и установления мест торговли, что, по сути, выгодно было правительству, так как существенно загоняло в рамки частный торг. Однако права китайских торговцев по-прежнему были несколько шире прав купцов из других государств и имели свою специфику, определённую отдаленностью и стратегической важностью региона, и выраженную в некоторых привилегиях, особенно существенных в сфере обложения таможенными пошлинам, основную нагрузку которых несли участники внутренней торговли.
Литература
1. Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с 1619 по 1792-й гг.: составленное по документам, хранящимся в Московском архиве Государственной коллегии иностранных дел, в 1792-1803 году Николаем Бантыш-Каменским / изд. в память истекшего 300-летия Сибири В.Ф. Флоринским, с приб. издателя. Казань: типография Императорского университета, 1882. XII, 565 с.
2. Комов А. Желтая раса и рабочий вопрос в амурской золотопромышленности // Сибирские вопросы: период. сб. / ред. А.И. Иванчин-Писарев. СПб., 1909, № 32.
3. Комов А. Желтая раса и рабочий вопрос в амурской золотопромышленности // Сибирские вопросы: период. сб. / ред. А.И. Иванчин-Писарев. СПб., № 33.
4. Комов А. О китайцах и корейцах в Приамурском крае // Сибирские вопросы. СПб., 1909, № 27.
5. Морозова В.С. Традиционные ценности китайской цивилизации в обеспечении национальной безопасности КНР // Вестник Читинского государственного университета № 5 (56). Чита: ЧитГУ, 2009. С. 215-221.
6. Первый русско-китайский договор 1689 г.: историческая литература / П.Т. Яковлева; Акад. наук СССР. Ин-т истории. М.: изд-во Акад. наук СССР, 1958. 235 с.
7. Посольские и торговые сношения России с Китаем (до XIX века) / соч. Х. Трусевича. М.: типография Т. Малинского, 1882. [4]. 306 с.
8. Россия и Китай: историко-политическое исследование Ф.Ф. Мартенса, профессора Императорского С.-Петербургского университета и члена Института международного права / с изм. и доп. авт. ; пер. с фр. В. Телесницкий; предисл. Телесницкий. СПб.: типография И. Габермана, 1881. IV. 83 с.
9. Русско-китайские договорно-правовые акты. 1689-1916 / Под общ. ред. В.С. Мясникова. М.: Памятники исторической мысли, 2004.
10. Русско-китайские отношения в XVII в. : историческая литература / В.Г. Щебеньков ; Акад. наук СССР. Сиб. отд-ние. Дальневост. филиал им. акад. В. Л. Комарова. М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1960. 239 с.
11. Русско-китайские отношения в XVIII веке: документы и материалы / Рос. акад. наук, Ин-т Дальн. Вост., М-во иностр. дел Рос. Федерации, Ист.-документ. департамент, Федер. арх. агентство ; ред. С. Л. Тихвинский. М.: Памятники ист. мысли. Т. 6: 1752-1765. 2011. 428 с.
12. Русско-китайские отношения. 1689-1916: официальные документы / Акад. наук СССР, Ин-т китаеведения ; сост.: П.Е. Скачков, В.С. Мясников. М.: Изд-во вост. лит., 1958. 139 с.
13. Сборник договоров России с Китаем. 1689-1881 гг. / изд. Д. Пещуров. СПб.: Мин-во иностранных дел, 1889. № 4. 271 с.
Коротко об авторе_
Пуховской Д.А., аспирант, каф. «Теория государства и права», Забайкальский государственный университет (ЗабГУ) puhovskoi_dm@maiI.ru
Научные интересы: правовое положение иностранцев на территории Забайкалья и Дальнего Востока до XX в.
_Briefly about the author
D. Pukhovskoy, postgraduate, Theory of State and Law department, Law faculty, Zabaikalsky State University
Scientific interests: law position of the foreigners on the territory of Zabaikalie and the Far East before the 20 th century