CC BY
50
Вестник Института экономики Российской академии наук
6/2016
В.В. АРХИПОВА кандидат экономических наук, младший научный сотрудник Института экономики РАН
РЕГУЛИРОВАНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ДВИЖЕНИЯ КАПИТАЛА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛЬНЫХ ФИНАНСОВЫХ РЕФОРМ 2010-х годов1
В статье анализируются глобальные финансовые реформы, которые представляют собой взаимодополняющие формы прямого регулирования трансграничных финансовых потоков: пересмотр Кодекса ОЭСР о либерализации движения капитала, создание глобального инфраструктурного хаба и развитие «зеленых финансов». Обоснованы их преимущества для сокращения количества и глубины финансовых кризисов, снижения вероятности и последствий негативных финансовых эффектов (побочного эффекта, эффектов перетекания, «заражения», финансового «пузыря», внезапных остановок финансовых потоков) и устранения глобальных дисбалансов. Выявлены потенциальные угрозы, связанные с ростом общесистемного уровня финансового контроля и управления.
Ключевые слова: мировая финансовая система, регулирование, ОЭСР, глобальный инфраструктурный хаб, «зеленые финансы».
JEL: E44, G15.
Потребность в более эффективном регулировании трансграничных потоков капитала особенно сильно стала ощущаться после прохождения острой фазы глобального финансово-экономического кризиса 2008-2009 гг. Согласно обзору ОЭСР, уже в начале 2009 г. три страны Европейской экономической зоны (European Economic Area) вернулись к использованию традиционных мер контроля за движением капитала, которые ограничивают сделки на основе принципа резиденства. Более того, ряд государств, в том числе и некоторые страны ОЭСР, стали применять новые формы валютной защиты, распространяемые на банковские операции с нерезидентами [1, с. 9-10]. Однако в период кризисов подобные защитные механизмы расцениваются как оправданная мера и нормальная реакция государства на финансовый стресс. При этом особую опасность представляет так называемый коллективный протекционизм, повышающий риски нарушения работы глобальных финан-
1 Статья подготовлена в рамках Гранта РГНФ-БРФФИ № 15-22-01010.
совых рынков и мировой финансовой системы (МФС) в целом. Таким образом, «Большой двадцаткой» был инициирован поиск инструментов, которые помогли бы решить внутренние проблемы МФС и постепенно вывести ее на траекторию устойчивого посткризисного роста и локализации финансовых стрессов без возникновения коллективного протекционизма. Подобным комплексным инструментом могло бы стать многоуровневое (национальное, региональное и глобальное) финансовое регулирование.
Тематика регулирования международного движения капитала в том или ином виде проявлялась на всем протяжении глобальных финансовых реформ «Большой двадцатки» в период с 2008 г. по настоящее время. Примерно до 2014 г. она носила скорее косвенный характер, отражаясь в разработке и принятии банковских стандартов «Базель-3», определении круга системно значимых финансовых посредников и требований к ним, борьбы с глобальным «теневым» финансовым сектором и т.п. С 2014 г. эта тематика приобретает особую актуальность и начинает выражаться в форме прямого вмешательства в процессы функционирования МФС. Почему так происходит? Прежде всего преодоление острой фазы глобального финансово-экономического кризиса не привнесло в МФС ни стабилизации, ни эволюционного прорыва. Глобальные финансовые рынки продолжает «лихорадить», в 2010-2012 гг. в еврозоне вновь возникли кризисные явления, новые «волны» финансового стресса прокатились в МФС в 2013-2014 гг. после отмены в США «политики количественного смягчения». Кроме того, базовые проблемы современной мировой финансовой системы также сохраняют свою актуальность, среди которых можно выделить следующие:
1) продолжающееся длительное нарастание уровня кризисности в МФС. К примеру, за период 1970-2011 гг. исследователями было обнаружено около 430 эпизодов различных кризисов, в числе которых 34%-банковских, 51%-валютных и 15%-долговых. Более того, из общего количества кризисов выделяются 76 случаев одновременного протекания различных их типов (68 парных и 8 тройных совпадений) [8, р. 11-13];
2) развитие негативных финансовых эффектов, таких как эффекты перелива, перетекания и побочные эффекты (это разновидности spillover effects), эффекты «заражения» (contagion effects), финансовые «пузыри» (financial bubbles) и внезапные остановки потоков капитала (sudden stops2). Они связаны в основном с движением высокорисковых краткосрочных финансовых ресурсов и обычно
2 Более подробный анализ и определение негативных эффектов см. в [7, с. 74-84].
предваряют и становятся причинами вышеперечисленных типов финансовых кризисов;
3) наличие глобальных дисбалансов, имеющих множество разновидностей3:
• общеэкономического, связанного с доминированием в глобальной экономике финансового сектора над производственно-торговым;
• валютного, основанного на привилегированном положении доллара США в обслуживании глобальных экономических процессов и актуальности проблемы долларизации для ряда государств;
• торгового, выраженного в форме коллективных дефицитов и профицитов сальдо счета текущих операций по странам;
• накопительного, искусственно созданного рядом государств посредством «блокирования» финансовых ресурсов в виде крупных валютных резервов;
• агентского, связанного с доминированием в МФС крупных банковских и небанковских игроков из развитых стран;
• географического, отражающего доминирование развитых стран на глобальных финансовых рынках;
• внутрисистемного «раздвоения», выраженного в наличии масштабного глобального сектора «теневых» финансов.
Обратимся к определению понятия «регулирование» применительно к современной мировой финансовой системе и выделим основные инициативы 2014-2016 гг. по ее реформированию, реализуемые на практике или подготавливаемые к проведению.
Классически термин «регулирование» объединяет в себе три важных и не взаимоисключающих (а зачастую дополняющих друг друга) процесса, что в полной мере сохраняется для трансформационных изменений в МФС. К ним относится, во-первых, регулирование как придание или сообщение развитию мировой финансовой системы строго определенного вектора в соответствии с целями и задачами глобальных реформ «Большой двадцатки». Ведущим направлением в этой области, связанным с обеспечением многоуровневого контроля и правового обеспечения трансграничной циркуляции финансовых потоков, является запущенная перед китайским саммитом G-20 в 2016 г. инициатива в части пересмотра Кодекса ОЭСР о либерализации движения капитала (OECD Code of liberalization of capital movements) [1]. Данный процесс направлен главным образом на решение таких проблем МФС, как возникновение и прогрессирование негативных финансовых эффектов.
Согласно трактовке ОЭСР, Кодекс о либерализации движения капитала (далее Кодекс ОЭСР) представляет собой на сегодняшний
3
Другие примеры классификации глобальных дисбалансов см. в [9, с. 9-14], [10, р. 3-12].
день уникальное многостороннее соглашение, связывающее взаимными коллективнъми обязательствами на принципах недискриминации и равноправия свыше 30 стран-участниц и способствующее повышению открытости, прозрачности и международному сотрудничеству в области трансграничного движения капитала [1, с. 3, 9].
Начиная с момента своего возникновения в 1961 г., Кодекс ОЭСР стал одной из важных основ для создания фундамента системы финансового регулирования и управления международными финансовыми потоками и фактически развивался параллельно с МФС, что сделало его динамичным инструментом макроэкономической политики и международного права. Период пересмотров и изменений Кодекса ОЭСР, на наш взгляд, можно условно разделить на 3 крупных этапа. Первый ограничивается 1960-2010 гг. и отличается преимущественно расширением охвата различных видов инвестиционных потоков в рамках соглашения и, соответственно, качественным углублением обязательств стран -участниц ОЭСР. Второй относится к 2011-2015 гг. и характеризуется важными количественными изменениями: в 2011 г. соглашение стало открыто для вступления государств, не являющихся членами ОЭСР, а в 2012 г. этим странам были предоставлены полные права и обязанности в отношении управления Кодексом ОЭСР. Третий этап начат в 2016 г. и вызван дальнейшим развитием глобальных финансовых реформ. Ключевыми направлениями нового пересмотра анализируемого соглашения, по рекомендациям ОЭСР, должны стать следующие [1, с. 3-4, 6]:
• расширение круга инструментов Кодекса, которое связано с уточнением режима мер, эквивалентных ограничениям (measures equivalent to restrictions), и с обзором правил работы с финансовыми инновациями;
• включение норм и механизмов, внедренных в практику посредством глобальных реформ. Прежде всего сюда относится согласование содержания Кодекса с макропруденциальными целями, включая принятие валютных мер по управлению потоками капитала (currency-based capital flow management) и ряда правил «Базель-3» в отношении стандартов ликвидности;
• изменение списка операций, выступающих объектами введения новых ограничений и отступлений от имеющихся правил (derogations), практики применения изъятий и оговорок (reservations);
• совершенствование практики финансового регулирования и принятия управленческих решений.
Однако каким образом в одном документе увязываются, на первый взгляд, противоречивые цели развития и углубления финансовой либерализации, т.е. идеи свободы, с задачами регулирования, восходящими к тематике ограничения свободы действий? На самом деле
данное противоречие снимается, как только мы обращаемся к нижеперечисленным качественным подвидам надзора и управления, который предполагается усовершенствовать и реализовать в отношении МФС:
Регулирование международного движения капитала как созидательный процесс, создающий новый качественный положительный эффект. Например, Кодекс ОЭСР предоставляет возможность для управляемости и постепенности финансовой либерализации с периодическим определением ее «разумного критического порога». Так, Франция и Норвегия некоторое время использовали это право, сдерживая кредитование нерезидентов в местной валюте из опасения всплеска валютных спекуляций, однако показатели уровня и глубины финансовой открытости анализируемых европейских стран на сегодняшний день оцениваются как высокие [1, с. 8-9].
Регулирование трансграничных финансовых потоков, как ограничительный процесс, предполагается выстраивать в виде исключительно защитных мер (или их комбинации) при жестком соблюдении всех поставленных соглашением условий. К примеру, новое/повторное введение допустимых Кодексом ограничений на движение капитала может иметь место только: а) для безальтернативных кризисных ситуаций и со сроком действия до тех пор, пока альтернативные меры окажутся эффективными для дальнейшего устранения финансовых проблем; б) при высоком уровне прозрачности и подотчетности; в) при отсутствии дискриминационного характера, побочного эффекта для стран-партнеров и бизнеса, существенных искажений инвестиционного климата для операций с ПИИ и коммерческими кредитами, нарушений норм международного права и других принятых государством соглашений [1, с. 12-13].
Таким образом, инициирование пересмотра Кодекса ОЭСР в рамках глобальных финансовых реформ проведено в целях создания многостороннего режима регулирования трансграничных финансовых потоков, предполагающего как наблюдение (мониторинг), так и управление (непосредственное вмешательство и руководство) в МФС; недопущения одновременного коллективного финансового протекционизма; приоритета проведения «умной» (последовательной) финансовой либерализации.
Во-вторых, регулирование ассоциируется с приведением механизмов и компонентов национальной, региональной (в случае высокого уровня интеграции) и мировой финансовых систем в преференциальное для реформатора состояние, которое обеспечивает их нормальную работу и взаимодействие в глобальной экономике. Для достижения подобного результата в ноябре 2014 г. (австралийский саммит) «Большой двадцаткой» была согласована и принята к реализации инициатива по созданию глобального инфраструктурного хаба (global infrastructure hub) [2]. В настоящее время хаб функционирует, в соответ-
ствии с австралийским законодательством, как «независимая некоммерческая компания», которая финансируется Австралией, Китаем, Мексикой, Новой Зеландией, Кореей, Саудовской Аравией, Сингапуром и Великобританией. Основная операционная цель глобального инфраструктурного хаба (ГИХ) состоит в том, чтобы привлечь инвестиционные потоки в инфраструктурный сектор глобальной экономики (в частности, в развитие транспортных, коммуникационных, энергетических сетей)4.
Среди задач работы хаба необходимо особо выделить следующие [2, с. 3-20]:
1. Поиск лучшего опыта (best practice) в использовании различных механизмов государственной поддержки, распределения рисков и прибыли, рефинансирования, секьюритизации, трансграничного финансирования и международного сотрудничества в целом.
2. Всесторонняя оценка «рамок возможностей» (capability framework), т.е. инвестиционной готовности и практики реализации разноуровневых инфраструктурных планов.
3. Выявление базовых принципов успешного финансирования инфраструктурных проектов при наличии региональных различий на практике.
4. Создание на основе накопленной информации объективной и открытой платформы - всеобъемлющей, сводной, структурированной базы данных (решение проблемы информационной недостаточности в сфере инфраструктурных инвестиций и проектов).
5. Моделирование процессов эффективного поиска преференциальных для инвесторов инфраструктурных проектов и полного бизнес-цикла (включая предварительную подготовку к реализации технического плана, закупку, ведение документации и т.п.).
6. Поддержка инноваций, государственных инициатив, государственного и частного партнерства.
7. Сотрудничество с «Большой двадцаткой», многосторонними инвестиционными банками развития, ОЭСР (в том числе через создание совместного форума), Всемирным экономическим форумом и т.д.; развитие сети обмена знаниями и экспертными мнениями.
8. В долгосрочные задачи включается совершенствование социальной инфраструктуры.
9. Мандат хаба исключает консультирование (advising on) и финансирование конкретных проектов.
Таким образом, глобальный инфраструктурный хаб призван решать проблемы МФС, связанные и с негативными финансовыми эффектами и с глобальными дисбалансами (в особенности с секто-
См.: http://globalinfrastructurehub.org/about.
4
ральными). Практика введения в современную МФС регулирующего начала посредством глобального хаба носит, по нашему мнению, созидательный характер, предоставляя субъектам хозяйственной деятельности удобство и право свободы выбора инвестиционных вложений в сфере инфраструктуры.
Наконец, регулирование МФС рассматривается в качестве организации и укрепления прямых связей и взаимодействия между производственно-торговым и финансовым секторами глобальной экономики, например, посредством развития «зеленых финансов» (green finance), мобилизации финансовых ресурсов и их целевого направления на «озеленение» МФС и построение глобальной «зеленой экономики» [3, с. 8-9]. Эта мера фактически направлена на сокращение и нивелирование ряда глобальных финансовых дисбалансов посредством решения экологических проблем.
В связи с глобальными «зелеными» инициативами в практику были введены следующие новые финансовые термины и определения5:
• частные и государственные, трансграничные и национальные «зеленые инвестиции» (green investment) - это одновременно общие вложения и затраты на переход к «зеленой экономике» (включая подготовительные и капитальные издержки)6. Осуществляются, например, в области торговли экологическими товарами и услугами, профилактики, минимизации и компенсации ущерба окружающей среде;
• «зеленые финансы» (green finance) включают в себя «зеленые инвестиции» и операционные издержки, выходящие за рамки обычных (business-as-usual) расходов и входящие в программы государственной политики;
• «зеленые финансы южного ветра» (south-originating green finance) -это вид «зеленых финансов», объединяющий страны, не входящие в ОЭСР;
• «климатические финансы» (climate finance) - вид «зеленых финансов», отдельно контролируемых Конвенцией ООН об изменении климата;
5 В данном случае приведены определения, которые, с точки зрения автора, являются наиболее полными. См.: Zadek S., Chenghui Z. Greening China's Financial System: An Initial Exploration. International Institute for Sustainable Development and the Development Research Center of the State Council. January 2014. Р. 9; Lindenberg N. Definition of Green Finance. German Development Institute, DIE. April 2014. Р. 2-3.
6 Приведено общее определение инвестиций, выступающих и как вложения, и как затраты на приобретение активов и материально-производственной базы, в данном случае -для функционирования «зеленой экономики». См.: Сиполс О.В. Новый англо-русский справочник. Экономика. М.: Флинта: Наука, 2011. С. 323.
• инструменты (например, «зеленые облигации» и структурированные «зеленые фонды») и институты «зеленой» финансовой системы (такие как Green Climate Fund). «Озеленение» современной МФС, на наш взгляд, осуществляется посредством создания нового системного компонента - наряду с глобальными финансовыми рынками банковских услуг, валюты, ценных бумаг и финансовых инноваций образовывается глобальный рынок «зеленых» финансовых инструментов. По оценкам биржевых аналитиков, сегмент «зеленых облигаций» нового рынка является одним из самых динамичных (наряду с финансовыми деривативами) в составе МФС: за 2012-2015 гг. глобальный выпуск этих бумаг вырос в 40 раз и составил в 2015 г. 42,2 млрд долл. США, что равняется примерно 1,1% от годового выпуска облигационного сегмента глобального фондового рынка (см. рис.). В 2016 г. на Лондонскую фондовую биржу вышли 9 видов-новинок «зеленых облигаций», сумевших привлечь около 2,5 млрд долл. США7.
Рис. Глобальный выпуск «зеленых облигаций». Источник: [4].
Процесс глобального регулирования через развитие сферы «зеленых финансов», по нашему мнению, носит преимущественно созидательный характер. За 2004 - начало 2013 гг. совокупный объем «зеленых финансов южного ветра» в развитие возобновляемых источников энергии увеличился с 5 до 73 млрд долл. США и в 2010-е годы составил
7 Источники данных: Green Bonds: Factsheet. London Stock Exchange Group. O7 July. 2016. P. 1; http://ru.cbonds.info/news/item/754195/.
примерно 48,8% глобальных «зеленых инвестиций» данного направления. В разбивке по странам с самыми крупными накопленными инвестициями здесь выделяются Китай (в 2012 г. обогнал США по данному показателю), Бразилия, Индия, Таиланд, ЮАР и Аргентина. В 2010-х годах Китай начал активную реализацию задачи «озеленения» своей внутренней финансовой системы и экономики и сумел «заразить» этой идеей весь мир, что отразилось и на повестке саммита «Большой двадцатки» под председательством этой страны в 2016 г. Подчеркнем, что Китай активно развивает такой финансовый инструмент, как «зеленый кредит». К примеру, China Development Bank является одним из крупнейших в мире кредиторов «зеленых проектов» [5, с. 10-11, 13].
Следует особо отметить, что фактически в задачи глобального инфраструктурного хаба и «зеленых финансов» входит отвлечение институциональных инвесторов (например, пенсионных и инвестиционных фондов, страховых компаний) от спекулятивной деятельности на глобальных финансовых рынках на получение стабильных доходов в средне- и долгосрочной перспективе. По экспертным оценкам, эти небанковские финансовые посредники по странам ОЭСР в начале 2010-х годов концентрировали на себе активов около 75 трлн долл. США (из них более 40% приходится на институты, базирующиеся в США) [6, с. 15].
В совокупности все перечисленные формы и составляющие единого процесса регулирования международного движения капитала в контексте глобальных реформ, представляющего собой многоуровневый (преимущественно надгосударственный и государственный) контроль и управление трансграничной циркуляцией финансовых потоков, призваны сдержать нарастание и в дальнейшем снизить уровень общесистемной кризисности путем устранения ключевых угроз финансовой глобализации.
Однако, рассуждая о преимуществах глобальных реформ, направленных на регулирование международного движения капитала, следует помнить как о фактических, так и о потенциальных угрозах, которые могут возникнуть в ходе реализации анализируемых инициатив и/или выступить в качестве их последствий. В результате анализа нам удалось выявить следующие группы реальных и вероятных угроз:
• возникновение проблемы неумеренности финансового регулирования системными процессами вследствие отсутствия четко определенного уровня эффективного вмешательства глобального реформатора в работу МФС;
• географический охват рассматриваемых реформ сравнительно невелик (всего, при исключении двойного счета, выявляется около 43 активно участвующих стран, см. таблицу). Так, по состоянию на начало 2016 г. Кодекс ОЭСР объединяет 34 страны - участницы ОЭСР, из которых 12 государств - члены «Большой двадцатки»,
причем Китай и Индия не приняли этот документ [1, с. 6]. За время существования глобального инфраструктурного хаба в его функционировании активное участие принимают 13 стран: 7 развитых (Австралия, Германия, Великобритания, Новая Зеландия, Сингапур, Корея, Япония) и 6 государств с развивающимися рынками (Аргентина, Индонезия, Китай, Турция, Мексика, Саудовская Аравия)8. «Зеленые финансы» на сегодняшнее время весьма динамично распространяются как в развитых, так и в развивающихся государствах (кстати, ряд стран БРИКС является активными участниками данной инициативы), но охват стран существенно не расширяет границ анализируемых реформ (см. табл.). При этом на другой стороне «весов» против 43 указанных стран-участников оказываются около 150 государств мира, которые в разной степени испытали на себе прямое действие и побочные эффекты глобального финансово-экономического кризиса с острой фазой в 2008-2009 гг., т.е. кризисный охват превысил реформаторский более чем в 3 раза. • реформаторский охват различных групп институциональных инвесторов (небанковских финансовых посредников) также сравнительно невелик и пока еще достаточно выборочен и фрагментарен. Например, на долю США и европейских стран приходится примерно 92% глобальных активов хедж-фондов и взаимных фондов (причем из них Штаты контролируют порядка 65% указанных активов)9. При этом на сегодняшний момент времени США не представлены в числе активных участников ГИХ, а европейские государства входят в круг заинтересованных лиц в сравнительно небольшом составе. Таким образом, создаются сразу две угрозы. Первая: реформы по регулированию трансграничных финансовых потоков встречают активное уклонение/ сопротивление со стороны незаинтересованных в них групп субъектов финансово-экономической деятельности, старающихся уйти в «тень» и сделать свою работу как можно менее прозрачной10. Вторая: страны либо сознательно ограничивают свое участие, либо имеют неравный доступ к использованию и/
8 См.: Global Infrastructure Hub Business Plan 2015-16. Global Infrastructure Hub. Р. 6-7; http://globalinfrastructurehub.org/about/. Классификация стран по методологии МВФ, http://www.imf.org/external/pubs/ft/weo/2016/01/weodata/weoselco.aspx?g=110&sg=Al l+countries+%2f+Advanced+economies.
9 Источники данных: World Development Indicators. World Bank. См.: http://data.world-bank.org/data-catalog/world-development-indicators; Hedge Funds. Financial Market Series. The CityUK partnership prosperity. May 2013.
10 Например, по состоянию на 4-й квартал 2015 г. совокупный размер активов «теневого банкинга» по странам ЕС составляет 37 трлн евро, или 36% общих финансовых активов. Более того, с конца 2012 г. эксперты фиксируют рост этих показателей. См.: EU Shad-
Таблица
Страны - основные участницы глобальных реформ 2010-х годов в сфере регулирования международного движения капитала
Кодекс ОЭСР (34) Глобальный инфраструктурный хаб (13) «Зеленые финансы»
Только ОЭСР (6, без учета повторений) Норвегия Исландия Швейцария Чили Израиль Новая Зеландия Новая Зеландия ОЭСР и «Большая двадцатка» (всего 34), из них преимущественно: Мексика США Турция Франция
ОЭСР и «Большая двадцатка» Австралия Великобритания Германия Италия Канада Мексика США Турция Франция Корея Япония Другие страны ЕС (по ОЭСР: Австрия, Бельгия, Чехия, Дания, Эстония, Финляндия, Греция, Венгрия, Ирландия, Польша, Люксембург, Нидерланды, Португалия, Словакия, Словения, Испания, Швеция) Австралия Великобритания Германия Мексика Турция Корея Япония
Только «Большая двадцатка» (7, без учета повторений) Китай Саудовская Аравия Аргентина Индонезия Китай Аргентина Индонезия Бразилия Индия ЮАР
Другие (2, без учета повторений) Сингапур Сингапур Таиланд
или получению выгод от данных реформаторских инициатив, в том числе вследствие разного уровня развития национальных экономик и финансовых систем.
Несмотря на отмеченные выше уже возникшие и вероятные угрозы, глобальные инициативы в области регулирования международного движения капитала являются уникальным институциональным экспериментом, обладающим высоким потенциалом для решения основных проблем современной МФС. На наш взгляд, на начальном этапе своей реализации допустимо, чтобы эти реформы имели сравнительно узкий географический охват, поскольку в дальнейшем локальный трансформационный успех способен привлечь большее количество участников.
ЛИТЕРАТУРА
1. The OECD Code of Lliberalization of Capital Movements: Recent Developments. OECD Report to the G20. April 2016.
2. Global Infrastructure Hub Business Plan 2015-16. Global Infrastructure Hub.
3. Theme and Key Agenda Items of the G20 Summit in 2016. G20 SUMMIT 2016, CHINA. - 17 р.
4. Green Bonds: Factsheet. London Stock Exchange Group. O7 July. 2016.
5. Zadek S., Chenghui Z. Greening China's Financial System: An Initial Exploration. International Institute for Sustainable Development and the Development Research Center of the State Council. January 2014.
6. ^e Role of Banks, Equity Markets and Institutional Investors in Long-Term Financing for Growth and Development. Report for G20 Leaders. OECD. February 2013.
7. Архипова В.В. Глобальный финансовый «пузырь» как феномен эпохи финансовой глобализации // Инновации и инвестиции. 2014. № 5.
8. Laeven L., Valencia F. Systemic Banking Crises Database: An Update // International Monetary Fund. June 2012. WP/12/163.
9. Lim M. Old Wine in a New Bottle: Subprime Mortgage Crisis - Causes and Consequences // The Levy Economics Institute of Bard College. 2008. April. № 532.
10. Blanchard O., Milesi-Ferretti G.M. Global Imbalances: in Midstream? // IMF. December 22. 2009. Staff Position Note SPN/09/29.
ow Banking Monitor. European System of Financial Supervision. European Systemic Risk Board. July 2016. No 1. P. 3.
V. ARKHIPOVA
PhD in economics, junior research fellow of the Institute of Economics of the Russian
Academy of Sciences, Moscow, Russia
REGULATION OF WORLD CAPITAL MOVEMENT IN THE CONTEXT OF GLOBAL FINANCIAL REFORMS 2010S
The article places emphasis on global financial reforms of such nature that correspond to direct regulation of cross-border financial flows, i.e. recent review of the OECD Code of liberalization of capital movements, creating of global infrastructure hub and developing of «green finance». Author shows evidence for effective and efficient dealing with reasons and consequences of financial crises, negative financial effects (such as spillover effects, contagion effect, financial "bubbles" and sudden stops) and global imbalances by means of financial regulation. Besides, it is estimated, that raising of the level of global financial control and governance can become the potential threat for normal work of world financial system. Keywords: world financial system, regulation, OECD, global infrastructure hub, «green finance». JEL: E44, G15.
