CC BY
30
РЕГИСТРАЦИЯ В ОРГАНАХ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ КАК СРЕДСТВО ОБЕСПЕЧЕНИЯ БЕЗОПАСНОСТИ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
И.Ю. Стариков, аспирант кафедры конституционного и административ-
ного права ЮУрГУ
Проводимая в настоящее время в Российской Федерации административная реформа не сводится к оптимизации и адаптации существующих правовых механизмов государственного управления применительно к современным условиям. В ее основе лежит принципиально иной подход к построению системы взаимоотношений органов исполнительной власти и личности, основанный на обеспечении разумного баланса публичных и частных интересов.
Следует также отметить, что обеспечение безопасности представляется обоснованным признать одной из основных функций Российского государства.
Несмотря на это, право личности на безопасность в Конституции РФ четко не регламентировано. По крайней мере, такое право не входит в перечень конституционных прав и свобод, хотя фактически и содержится в них и является комплексным правом индивидов1. Обеспечение безопасности личности представляется элементом правоохранительной деятельности государства.
Исходная законодательная дефиниция безопасности закреплена в нормах Закона РФ «О безопасности» от 5 марта 1992 г. Согласно названному закону безопасность представляет собой состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз. Данный закон небезосновательно подвергается критике потому, что, во-первых, он был принят до принятия ныне действующей Конституции в условиях уже не существующей политической и экономической систем; а во-вторых, он не дифференцирует различные аспекты безопасности государства, включающей в себя национальную, государственную и конституционную безопасность2.
А.И. Стахов в качестве одного из элементов структуры безопасности выделяет типизированные ситуации, связанные с возникновением и (или) развитием вредоносных природных и техногенных факторов окружающей среды. К таким ситуациям он в част-
ности относит формально определенные, подлежащие официальной оценке со стороны государства правомерные действия (деятельность) физических и юридических лиц по использованию предметов, явлений и процессов
- техногенных и природных источников повышенной опасности конституционным и иным законным интересам3. В качестве одной из таких сфер А.И. Стахов выделяет так называемую санкционированную безопасность, под которой понимает урегулированное правом состояние защищенности конституционных и иных законных интересов личности, общества, государства и нации, при котором исключены вредоносные техногенные и природные факторы окружающей среды, связанные с подлежащими официальной оценке (санкционированию и контролю) со стороны государства правомерными действиями (деятельностью) физических и юридических лиц по использованию таких предметов, явлений и процессов. Примером данных видов безопасности являются лицензионная безопасность, сертификационная безопасность, а также регистрационная безопасность.
Органы исполнительной власти обеспечивают исполнение законов и иных нормативных актов в данной сфере, организуют разработку и реализацию государственных программ обеспечения безопасности, осуществляют меры в данной сфере в пределах своей компетенции, в соответствии с законом создают, реорганизуют органы обеспечения безопасности .
При классификации органов административно-публичного обеспечения безопасности по характеру полномочий отдельно следует выделять регистрационные органы.
В настоящее время органы внутренних дел осуществляют регистрационную деятельность в следующих направлениях: 1) регистрация автотранспорта; 2) регистрация оружия; 3) регистрация граждан; 4) дактилоскопическая регистрация граждан; 5) регистрация преступлений и правонарушений; 6) криминалистическая регистрация (различные учеты).
Рассматриваемую деятельность осуществляют подразделения Государственной инспекции безопасности дорожного движения, Федеральной миграционной службы РФ, районные отделы внутренних дел, экспертнокриминалистические центры.
Следует согласиться с мнением о том, что, несмотря на столь объемную множественность видов регистрируемых объектов, все действия, связанные с регистрацией, осуществляются в значительной степени единообразно5.
Применительно к данной проблеме наиболее удачным представляется общее понятие государственной регистрации, предложенное П.И. Кононовым. По его мнению, государственная регистрация есть урегулированная административно-процессуальными нормами деятельность компетентных административных органов по признанию и подтверждению со стороны государства правового статуса (состояния) отдельных имущественных или неимущественных прав и обязанностей физических и юридических лиц, их возникновения, изменения или прекращения, фактов принадлежности этим лицам определенных видов имущества и возможности использования их по назначению, законности совершаемых указанными лицами действий и принимаемых ими решений, иных юридических фактов6.
А.Н. Добров предлагает под регистрационной деятельностью органов внутренних дел понимать подзаконную, исполнительнораспорядительную деятельность специально уполномоченных подразделений по осуществлению регистрации граждан, реализующих свои права на свободу передвижения, выбора места пребывания и жительства в пределах РФ, отдельных материальных объектов, являющихся источниками повышенной опасности, носителей информации, необходимых для идентификации личности, а также контроля за соблюдением правил регистрации, в целях обеспечения безопасности личности, общества и государства.
Правовую основу данной деятельности составляют нормы законов, подзаконных, а также ведомственных нормативно-правовых актов, определяющих задачи, функции и компетенцию в сфере регистрации. Основными среди них являются Конституция РФ, Кодекс РФ об административных правонарушениях, Федеральный закон «О безопасности дорожного движения», Федеральный закон «Об оружии», Закон РФ «О милиции», Федераль-
ный закон «О государственной дактилоскопической регистрации в Российской Федерации», Закон РФ «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации».
Следует отметить, что не все виды регистрационной деятельности органов внутренних дел находят свое отражение в нормах законов. Ряд из них установлены и регламентированы лишь подзаконными, а иногда и ведомственными актами.
Одним из заметных недостатков рассматриваемой сферы является отсутствие единого нормативного правового акта, содержащего исчерпывающий перечень всех объектов, подлежащих регистрации в органах внутренних дел Российской Федерации.
Административно-публичное обеспечение безопасности связано с непосредственным вмешательством уполномоченных государственных органов и органов местного самоуправления в административно-хозяйственную, организационно-распорядительную и иную деятельность организационно не подчиненных данным органам граждан, коммерческих и некоммерческих организаций в целях подчинения их поведения общеобязательным условиям и требованиям безопасности, предусмотренным законами и иными нормативными правовыми актами. Данная деятельность носит правоприменительный характер и осуществляется посредством применения специальных охранительных актов применения права и, таким образом, является одним из видов правоохранительной деятельности, который осуществляется специализированными органами публичной власти.
В целом следует отметить, что регистрация в органах внутренних дел носит в большей степени учетный, нежели правоустанавливающий характер и имеет достаточно широкую и разноплановую по юридической силе нормативную базу. И, как следствие, данная деятельность не в полной мере соответствует тенденциям административной реформы.
1 Колоткина O.A. Право личности на безопасность: понятие, место в системе прав человека и особенности изучения в курсе конституционного права РФ // Право и образование. — 2007. — № 11. — С. 113.
2 Калина Е.С. Государственно-правовое обеспечение
безопасности личности в Российской Федерации: моно-
графия. - Челябинск, 2005. - С. 42-43.
Стариков И.Ю.
Регистрация в органах внутренних дел как средство обеспечения безопасности в Российской Федерации
3 Стахов А.И. Административно-публичное обеспечение безопасности в Российской Федерации: монография. -М., 2006. - С. 22.
4 Тихомиров Ю.А. Административное право и процесс: полный курс. - М., 2004. - С. 536.
5 Общее административное право: учебник / под ред. Ю.Н. Старилова. - Воронеж, 2007. - С. 605.
6 Кононов П.И. Административный процесс в России: проблемы теории и законодательного регулирования. — Киров, 2001.-С. 81.
РАЗВИТИЕ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В СФЕРЕ ОБЕСПЕЧЕНИЯ БЕЗОПАСНОСТИ ДОРОЖНОГО ДВИЖЕНИЯ
А.П. Царакова, аспирант кафедры конституционного и администра-
тивного права ЮУрГУ
Зарождение автомобильной промышленности фактически происходило в конце XIX начале XX вв. с появлением двигателя внутреннего сгорания. В России первый автомобиль был построен в 1910 году. На первых порах появление автомобиля воспринималось как чрезвычайное явление, а его движение регулировалось различными правовыми нормами, обеспечивающими общественную безопасность.
По исследованиям В.И. Жулева, начало правовому регулированию дорожного движения в России положил декрет «Об автодвижении по город Москве и его окрестностям» от 16 июня 1920 г.1
Автор обращает внимание на то, что высший орган исполнительной власти страны установил правила только на относительно небольшой территории, где в основном и был сконцентрирован автомобильный парк того времени.
Однако этот декрет не положил начало формированию базы законодательства, регулирующего направления административной политики в отношении правонарушений на автомобильном транспорте. Более того, принятие правил «местного» масштаба в известной мере оказало влияние на то, что в течение почти пятидесяти лет в нашей стране правила движения автомобильного транспорта принимались лишь местными органами власти.
В первом Уголовном кодексе РСФСР 1922 года, а также в Уголовном кодексе РСФСР, введенном в действие постановлением ВЦИК от 22 ноября 1926 г., преступления на различных видах транспорта рассматривались в основном в сфере экономической преступности. В уголовном законодательстве того времени не было сформировано состава преступления, предусматривающего ответственность за нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспорта. Такие деяния в случае причинения смерти или телесных повреждений потерпевшим от транспортных происшествий квалифицировались по соответствующим статьям главы 5 УК «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности».
Надзор за соблюдением норм и правил, действующих в сфере обеспечения безопасности дорожного движения, приобрел актуальность с начала 30-х гг., когда рост автомотопарка и, как следствие, интенсивности движения на автомобильных дорогах обусловил резкое увеличение количества дороднотранспортных происшествий. В 1932 году в составе центрального управления шоссейных и грунтовых дорог и автомобильного транспорта при СНК СССР была образована специальная инспекция для наблюдения за состоянием и эксплуатацией транспортных средств в автохозяйствах всех ведомств, а также за строительством и содержанием дорог (с 1934 года - Госавтоинспекция). СНК СССР постановлением № 1182 от 3 июля 1936 г. утвердил «Положение Государственной автомобильной инспекции Главного управления рабоче-крестьянской милиции СССР»2.
Однако, как отмечает Б.В. Российский, не будучи фактически наделенной юрисдикционными полномочиями, эта инспекция не могла оказывать должное влияние на положение, которое сложилось в тот период во многих автохозяйствах и других организациях, причастных к данной деятельности. Поэтому с 1936 года в качестве надведомственного надзорного органа ГАИ вошла в состав НКВД СССР.
С 30-х гг. шел процесс расширения круга задач ГАИ, что привело к сосредоточению у нее основных функций по обеспечению безопасности дорожного движения. Это фактически превратило инспекцию в орган, единолично организующий и реализующий весь комплекс профилактических мероприятий и отвечающих за аварийность на улицах и дорогах. Нередко ГАИ осуществляла внутриведомственные контрольные полномочия других субъектов управления, имеющих исключительно технический характер (например, в соответствии с постановлением Экономического совета при СНК СССР от 8 февраля 1942 г. ГАИ осуществляла надзор за внедрением газогенераторных установок в автомобили и расходованием легковыми автомобилями бензина строго по лимитным книжкам).
Развитие российского законодательства в сфере обеспечения безопасности дорожного движения
С развитием автопарка страны, интенсификацией движения по дорогам обеспечение безопасности дорожного движения становится серьезной проблемой. Наличие законодательного пробела затрудняло борьбу с посягательствами на безопасную работу автотранспорта. В судебной практике такие деяния квалифицировались либо по статьям о преступлениях против личности, либо как нарушения обязательных постановлений об охране порядка на транспорте, либо как преступнонебрежное исполнение водителем своих служебных обязанностей. Такая практика не обеспечивала эффективного наказания за грубые нарушения правил безопасности движения. Верховный Суд СССР неоднократно давал разъяснения по транспортным преступлениям, а 15 сентября 1950 г. Пленум принял специальное постановление «О квалификации преступлений, связанных с нарушением правил дорожного движения на автомототранспорте» . Внесение изменений в законодательство продолжалось.
С 1 января 1968 г. вступили в действие единые для всей страны «Правила дорожного движения по улицам и дорогам СССР». Еще более длительное время в стране отсутствовало единое административное законодательство, устанавливающее ответственность участников дорожного движения. Только 15 мая 1983 г. Президиумом Верховного Совета СССР был принят Указ «Об административной ответственности за нарушение правил дорожного движения», который с 1 сентября
1983 г. устанавливал единую административную ответственность на всей территории СССР4.
В конце XX в. стало ясно, что для борьбы с правовым нигилизмом водителей и пешеходов необходимо широко использовать административные санкции. К ним в России невозможно применить уголовные и дисциплинарные меры карательного воздействия. Административная ответственность, административное наказание - единственное необходимое средство карательного воздействия на лиц, не соблюдающих действующие юридические нормы.
КоАП РСФСР, принятый 20 июня
1984 г.5, содержал 64 нормы об административной ответственности за правонарушения, посягающие на безопасность движения (гл. 10 «Административные правонарушения на транспорте и в области дорожного хозяйства и связи»), из которых 13 посвящены ответст-
венности водителей за нарушения правил дорожного движения. Отметим, что рассматриваемая сфера административно-правового регулирования развивалась в этот период весьма динамично: только статьи 114 и 115 КоАП РСФСР изменялись по пять раз каждая.
В настоящее время административное законодательство в сфере обеспечения дорожного движения сконцентрировано в различных правовых источниках: Конституция РФ (п. «к» ст. 72 Конституции РФ), федеральное законодательство, постановления Правительства РФ.
В сфере федерального законодательства о безопасности дорожного движения главное место принадлежит Федеральному закону от 10 декабря 1995 г. «О безопасности дорожного движения», в соответствии со ст. 24 которого права граждан на безопасные условия движения по дорогам России гарантируются государством, а положения ст. 3 Закона устанавливают приоритет ответственности государства за обеспечением дорожного движения над ответственностью граждан, участвующих в дорожном движении.
Однако основным источником административного права сейчас является Кодекс РФ об административных правонарушениях, введенный в действие с 1 июля 2002 г.
По объему регулируемых общественных отношений и по качеству их регламентации КоАП РФ превосходит своего предшественника - КоАП РСФСР 1984 года. Однако стоит отметать, что КоАП РСФСР был первым в России опытом кодификации законодательства об административной ответственности. Многие его положения учтены в КоАП РФ.
В отличие от кодексов, существующих достаточно давно, - УК РФ, УПК РФ, ГК РФ, ГПК РФ - КоАП РФ содержит две группы норм:
- материальные, которые закрепляют общие положения и принципы ответственности, составы правонарушений, перечень административных наказаний и принципы их применения (1 и 2 разделы КоАП РФ);
- процессуальные, регулирующие производство по делам об административных правонарушениях (разделы 3-5 КоАП РФ)6.
КоАП РФ сделал огромный шаг в развитии правосудия по административным делам. В КоАП РФ выделена специальная (12) глава «Административные правонарушения в области дорожного движения». В 1984 году КоАП РСФСР относил к подведомственности
судей рассмотрение дел о совершении административных правонарушений, квалифицируемых по четырем составам (четырем статьям), содержавшимися в Кодексе. В соответствии со ст. 23.1 КоАП РФ судьи рассматривают дела об административных правонарушениях, предусмотренных более чем 160 нормами Кодекса. Из них к исключительной подведомственности судей отнесено более 100 составов административных правонарушений, а более 60 составов они вправе рассматривать на основе альтернативной подведомственности.
Как невозможно объять необъятное, так невозможно кодифицировать все законодательство об административных правонарушениях. Одно из достоинств КоАП РФ состоит в том, что он четко определил, за какие правонарушения законами субъектов РФ может быть установлена административная ответственность, какие санкции ими могут быть установлены за соответствующие правонарушения, кто вправе налагать административные наказания за нарушения законов субъектов РФ.
Нетрудно заметить, что роль административной ответственности в борьбе с право-
нарушениями в области безопасности дорожного движения повышалась с течением времени, развитием автомобильной промышленности и распространением автомобилей на всей территории страны.
В настоящее время административная ответственность стала основной формой применения государством карательных санкций к лицам, игнорирующим установленные в России Правила дорожного движения и тем самым подвергающим опасности не только свою жизнь, но и здоровье, и благополучие законопослушных граждан.
1 Жулев В.Н. Транспортные преступления. - М., 2001.
2 Россинский Б.В. Проблемы государственного надзора в сфере дорожного движения // Государство и право-1995,-№6.-С. 68.
3 Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР (1924-1977). - М., 1978. - Ч. 1 - С. 76.
4 Федорченко М.В. Нарушение правил движения и эксплуатации транспортных средств: уголовно-правовой и криминологический аспекты: дис.... канд. юрид. наук. -Н. Новгород, 2004. - С. 18.
5 Ведомости ВС РСФСР. - 1984. - № 27. - Ст. 909.
6 Административное право: учебник / Д.Н. Бахрах, Б.В. Россинский, Ю.Н. Старилов. - М., 2007. - С. 543.
Рецензии, ОТЗЫВЫ
ОТЗЫВ ОФИЦИАЛЬНОГО ОППОНЕНТА НА ДИССЕРТАЦИЮ Н.А. ПОЛЯКОВОЙ «ПРАВОСОЗНАНИЕ ПРИСЯЖНЫХ ЗАСЕДАТЕЛЕЙ КАК ОСНОВАНИЕ ВЫНЕСЕНИЯ ВЕРДИКТА»
А.А. Тарасов, доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного
процесса и криминалистики Самарского государственного университета
Актуальность темы диссертационного исследования определяется актуальностью любой проблемы, связанной с деятельностью суда присяжных, в которой в свою очередь получают специфическое преломление практически все проблемы уголовного судопроизводства. В проблематике суда присяжных сегодня трудно найти малоисследованный аспект: в течение нескольких столетий тема суда присяжных не сходит со страниц юридической литературы, а в период российской судебной реформы на рубеже тысячелетий к ней в том или ином варианте обращалось большинство российских и зарубежных теоретиков и практикующих юристов. Проблема правосознания присяжных сама по себе тоже не относится к числу малоисследованных, однако полагаю, что диссертанту все же удалось выработать оригинальный исследовательский подход к анализу процесса и результата формирования и корректировки группового непрофессионального правосознания коллегии присяжных заседателей. Используя сравнительно-правовые и исторические параллели, обращаясь к данным социально-психоло-гической науки, анализируя различные процедурные детали из разных правовых систем, автор предпринял небезуспешную попытку систематизировать факторы, влияющие на формирование правосознания скамьи присяжных, через него - на существо выносимого вердикта по конкретному уголовному делу, но главное - на социальную эффективность функционирования суда присяжных. С поставленной задачей диссертант в целом справился, а саму работу можно считать личным вкладом автора в утверждение суда присяжных в современной России.
Информационная база исследования образована достаточно обширным и разнооб-
разным литературным материалом по проблемам социальной психологии и уголовнопроцессуального права разных государств в различные исторические эпохи. Теоретические размышления диссертанта иллюстрируются и аргументируются с привлечением оригинальных данных эмпирических и социологических исследований, яркими примерами из опубликованной и местной судебной практики. Особый интерес представляют данные опросов потенциальных кандидатов в присяжные и лиц, участвовавших в деле в качестве присяжных. Второй вариант сведений представлен в работе достаточно деликатно, с учетом правовых и этических последствий возможного разглашения тайны совещания скамьи присяжных.
Главным достоинством работы можно считать то, что автор последовательно и профессионально, с привлечением добротного исследовательского аппарата и на основе собственных мировоззренческих установок отстаивает классическую модель суда присяжных, не впадая в крайности в части его оценок как в прошлом, так и в настоящем и в будущем. Автором понята и принята главная идея суда присяжных, достаточно трудно приживающаяся в современной профессиональной юридической среде России: «Модель судопроизводства с участием присяжных заседателей необходимо рассматривать не как "суд народа", а как систему взаимодействия профессионального практического и обыденного индивидуально-группового сознания. Эти два вида правосознания, взаимодействуя и дополняя друг друга, проявляют свое новое более высокое качество» (с. 125 диссертации, с. 6, 19 автореферата). Способность суда присяжных благотворно воздействовать на всю правоохранительную и судебную систему стра-
ны, повышая ее профессиональный уровень и приближая к реальным жизненным проблемам населения и к общечеловеческим идеалам справедливости и гуманизма, предопределена тем феноменом, который автор сделал логическим стержнем всего исследования - в суде присяжных происходит столкновение двух разных систем правосознания и соответствующих им поведенческих и речевых стереотипов.
Научный и практический интерес представляет сравнительно-правовой раздел работы, в котором по сходным параметрам в конкретно-историческом контексте анализируются разные варианты процедуры деятельности суда с участием присяжных заседателей в его классической модели. Проводя четкую грань между англосаксонской и континентальной схемами организации и деятельности суда присяжных, автор правильно подчеркивает сравнимость только тех форм судопроизводства, в которых непрофессиональные судьи заседают в отдельной от профессионального судьи коллегии и самостоятельно принимают собственное немотивированное решение по вопросу о виновности либо невиновности подсудимого. Такой абсолютно верный подход позволил автору избежать очень распространенного в современной литературе заблуждения, будто бы в современных Германии и Франции есть суд присяжных, форма которого оптимизирована применительно к современным национальным условиям этих государств, хотя на самом деле эти страны давно отказались от суда присяжных как такового.
Сравнительному анализу подвергнуты суд присяжных, с одной стороны, в Англии и США с историческим анализом становления разных процедурных институтов, а с другой стороны, - суд присяжных европейских стран XIX века, завоеванных Наполеоном и воспринявших французскую модель суда присяжных, зарожденную Великой французской революцией. Эти модели суда присяжных -классические, хотя и весьма непохожие друг на друга в деталях.
В работе показано, что современная российская модель суда присяжных, сохранившая его классическое качество, является уникальной в том смысле, что она, тяготея к пореформенной русской модели суда присяжных, не скопировала ее в точности, а вобрала в себя англосаксонские и континентально-
европейские черты, взятые из разных эпох и национальных правовых систем. Притом что современные правовые конструкции функционирования российского суда присяжных не идеальны и могут совершенствоваться, в том числе и в предложенных автором направлениях, перспективность суда присяжных в России ни разу не поставлена автором под сомнение.
Анализ правовых форм деятельности суда присяжных как в зарубежных государствах так и в России, как в далеком прошлом, так и в современности подчинены одной идее: в процессе взаимодействия профессионального и обыденного правосознания в суде присяжных создаются условия для правильного по существу и справедливого разрешения уголовного дела. Процесс этого взаимодействия протекает в сложнейших социально-психо-логических условиях непрерывного поиска баланса между необходимостью создания возможно более полного и адекватного образа исследуемого события в сознании присяжных и опасностью вольно или невольно оказать давление на присяжных, навязать им позицию судьи-профессионала или позволить это сделать профессиональным участникам процесса со стороны обвинения или защиты. Диссертантом достаточно убедительно показано, что перед законодателями разных государств разного времени стояли весьма схожие проблемы, обусловленные поиском описанного здесь баланса. Решались эти проблемы очень по-разному, а динамика развития законодательства в этой части показывает, что такой поиск далек от завершения.
В работе выделены те моменты нормативной регламентации деятельности суда присяжных, которые всегда были наиболее спорными с точки зрения того, как они влияют на позицию присяжных заседателей по уголовному делу, а в конечном счете - на эффективность функционирования самого института. Законодательный опыт других государств важен для решения современных проблем российского суда присяжных.
В США и Великобритании вопросы перед присяжными не формулируются а, по сути, от присяжных требуется ответ лишь на один вопрос, не имеющий четко очерченного словесного оформления, - о виновности либо невиновности подсудимого; в континентальной Европе вопросы формулируются председательствующим с участием сторон. В США в
Отзыв официального оппонента на диссертацию
Н.А. Поляковой «Правосознание присяжных заседателей...»
подавляющем большинстве штатов вердикты выносятся только единогласно, в Англии эволюция соответствующих правовых предписаний привела к допустимости квалифицированного большинства голосов, при этом в континентальной Европе простое большинство голосов присяжных признавалось обычным основанием для вынесения вердикта. В США и Великобритании личность подсудимого не исследуется и действует «презумпция беспорочности подсудимого», а во французском суде присяжных, когда он еще был таковым, специально вызывались и допрашивались «свидетели репутации подсудимого». Беспристрастный по определению англосаксонский председательствующий в исключительных случаях тем не менее вправе дать присяжным прямое указание о вынесении оправдательного вердикта; весьма активный и властный континентально-европейский председательствующий таких прямых указаний давать не вправе, но при произнесении напутственного слова практически не скован какими-либо ограничениями в выражении собственной позиции по делу. Выделив эти и другие процедурные особенности деятельности суда присяжных в разных странах, показав их прямую связь с проблемой взаимодействия профессионального и обыденного правосознания, диссертант показывает, что российская пореформенная (XIX века) модель суда присяжных вобрала в себя черты обеих рассмотренных моделей из других стран, восприняла многие их передовые особенности. Автор верно подчеркивает, что становление и развитие суда присяжных во всех странах всегда сопровождались острой полемикой как по кардинальному вопросу о самой судьбе этой формы отправления правосудия (что в континентальной Европе привело к отказу крупнейших европейских государств от этого института), так и по большинству процедурных частных вопросов.
Обстоятельный анализ эволюции правовых норм о суде присяжных в разных государствах разных правовых семей в разные периоды их истории, столь же детальное рассмотрение действующих российских процедурных правил о суде присяжных позволили автору сформулировать отчасти небесспорные, но при этом - аргументированные предложения по совершенствованию современного российского законодательства и практики его применения.
Отметим те из них, которые представляют, на наш взгляд, наибольший теоретический и практический интерес.
Автор правильно предлагает определить на уровне разъяснений Верховного Суда РФ общую формулировку основания мотивированного отвода присяжного заседателя ввиду его «косвенной личной заинтересованности», связанной с предполагаемым негативным отношением к правовой системе (с. 175 диссертации). На основании социологических исследований диссертант выяснил, что это негативное отношение формируется, как правило, в связи с привлечением граждан к любому виду юридической ответственности и в связи с участием в уголовных делах в любом ином процессуальном качестве (с. 173, 215 диссертации, с. 22 автореферата). К числу кандидатов в присяжные, подлежащих мотивированному отводу, автор не без оснований относит также близких родственников некоторых категорий профессиональных юристов (с. 177, 215 диссертации, с. 23 автореферата).
Интересным и стимулирующим научную полемику представляется предложение о заимствовании зарубежного опыта в части обязательной передачи присяжным перед удалением в совещательную комнату письменного варианта напутственного слова председательствующего и некоторых исследованных в суде доказательств (с. 129 диссертации, с. 24 автореферата). Необычным, но имеющим со-циально-психологическое обоснование видится предложение о возложении на председательствующего процессуальной обязанности о произнесении той части напутственного слова, которая посвящена правилам оценки доказательств, презумпции невиновности и др. правовым вопросам, не связанным с обстоятельствами данного дела, до начала судебного следствия, что позволило бы присяжным более осмысленно воспринимать происходящее в судебном следствии с самого начала (с. 197, 217 диссертации, с. 24 автореферата). Ту же цель имеет сосредоточение внимания диссертанта на вступительных речах обвинителя и защитника перед началом судебного следствия (с. 179 диссертации, с. 24 автореферата), значение которых не в полной мере осознается большинством профессиональных юристов, привыкших считать сходные устные выступления в обычном порядке судопроизводства пустой формальностью, а также авторское предложение уже в этот мо-
мент передавать председательствующему предварительные формулировки вопросов для вопросного листа (с. 24 автореферата). Весьма спорным с политической точки зрения, но вполне обоснованным с юридической, видится радикальное предложение автора о введении запрета на освещение в средствах массовой информации любых уголовных и гражданских дел до вынесения по ним решения (с. 217-218 диссертации, с. 25 автореферата). В любом другом случае это предложение выглядело бы как посягательство на свободу слова и не более того, но с присяжными - ситуация иная: они не должны получать непроцессуальной информации по разрешаемому ими делу, что в условиях сегодняшних возможностей средств массовой коммуникации невозможно обеспечить обычными (не радикальными) мерами.
В диссертации имеются и иные заслуживающие внимания положения, выводы и рекомендации.
Однако работа заслуживает и критических замечаний.
1. Содержание § 1 главы 2 «Правосознание как форма общественного сознания и факторы, влияющие на его формирование» не самым удачным образом вписано в общий контекст работы. Обширные фрагменты текста здесь посвящены: а) общетеоретическим рассуждениям о правосознании вообще (с. 104-116); б) психологическим характеристикам малых групп вообще (с. 118-127). Между тем как минимум две важнейшие характеристики скамьи присяжных (ограниченное время функционирования и случайность состава) не позволяют автоматически перенести на нее большую часть этих характеристик малых групп и группового правосознания без специальных оговорок. Позднее автор эти оговорки делает, но уже вне связи с изложенным ранее материалом. Достаточный и без того объем работы позволял автору более концентрированно и структурировано изложить свои мысли, как это сделано им же в
сравнительно-правовом разделе диссертации.
2. Не украшает работу дословный дубляж в автореферате положения № 3, выносимого на защиту (с. 6), и абзаца из содержания работы (с. 19). Эта действительно важная мысль, процитированная выше и в настоящем отзыве, повторена дословно трижды и в диссертации (с. 8, 125, 212). Но ни в одном случае нет авторских пояснений, в чем именно состоит «новое более высокое качество» правосознания в суде присяжных. Понятно, что этой мысли посвящена вся работа, но в четкой словесной формуле она автором не выражена.
3. В работе имеются отдельные редакционные погрешности, заставляющие догадываться о значении написанного: начало формулировки положения 1, выносимого на защиту (с. 7 диссертации, с. 6 автореферата); многократное употребление неудачного термина «безмотивный отвод» (в отличие от немотивированного), после авторского объяснения, что мотивы для отвода в этих случаях на самом деле имеются (с. 15, 23 автореферата) и др.
Высказанные замечания не меняют общего вывода о том, что работа Натальи Анатольевны Поляковой в целом отвечает требованиям, предъявленным к кандидатским диссертациям, т.е. представляет собой завершенную научно-квалификационную работу, в которой содержится решение задач, имеющих существенное значение для развития уголовного судопроизводства России. Содержание диссертации отражено в пяти публикациях автора, в том числе одна статья - в издании, включенном в перечень, рекомендованный ВАК МО РФ. Автореферат соответствует содержанию диссертации и требованиям к его оформлению. Результаты научного исследования прошли достаточную апробацию. H.A. Полякова заслуживает присуждения искомой ученой степени кандидата юридических наук по специальности 12.00.09 - уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза; оперативно-розыскная деятельность.
