CC BY
73
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ РЕГИОНОЛОГИИ
УДК 008 (082)
И. Я. Левяш
РЕГИОНЫ БЕЛАРУСИ: СОЦИОКУЛЬТУРНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
В статье проблема социокультурной идентичности регионов Беларуси обсуждается в контексте авторской концепции. В ней учитывается принятый в литературе термин «геотрион», однако отмечаются существенные ограничения его методологии с позиций устаревшей «теории факторов», прагматической направленности и одномерной экономической структуры.
С целью преодоления этого недостатка вводится термин «геоквадрион» как структура региона в форме тетрады (от греч. tetras, род. падеж tetrados — четвёрка, квадрат. лат. четыре) — многомерной сферы в синергии существенных признаков, качественных критериев и количественных индикаторов региональных практик. Такая структурно-содержательная логика обусловливает относительную полноту анализа региональной проблемы на конкретно-историческом культурно-ци-вилизационном основании.
Пространственно-временные параметры или хронотоп белорусских геоква-дрионов рассматриваются как структурно целостное триединство: а) одухотворенная материя (трудовая, демографическая, экологическая культура); б) духовная культура (образовательная культура, билингвизм, этнонациональная и межконфессиональная культура); в) культура государственной региональной политики. В заключении исследовательская аналитика завершается рекомендациями и предложениями по оптимизации социокультурных параметров белорусских геоквадрионов.
Ключевые слова: регион, социокультурная идентичность, геоквадрион, Беларусь.
Критерии Программы развития ООН в социокультурном контексте
Чем более динамичен современный мир, тем настоятельнее потребность в интегральных оценках его противоречивого развития с позиций практического гуманизма — выявления места и роли человека, «человекомерности» общественного прогресса. Индекс человеческого развития (ИЧР) Программы развития ООН выражен в определении: «Развитие человека — процесс расширения свободы людей жить долгой, здоровой и творческой жизнью...».
Системообразующей опорой этого определения является «расширение свободы людей» как высшей ценности. Дискурс этого процесса в принципе осуществляется на основе определённых критериев или качественных оценок. В известной мере доступны и количественные оценки или индикаторы. Обосновано экспертное суждение, что «дискурс сформирован благодаря частичной фиксации значений вокруг узловых точек. Узловая точка — это привилегированный знак, вокруг которого упорядочиваются и приобретают значение другие знаки» [20, с. 57].
Вместе с тем остаётся неопределённым, какие качества определяют практически способность людей к свободной и творческой жизни? Многомерное постижение этих качеств требует отказа от одномерной традиции понимания культуры по остаточному принципу в экономцентристском обществе. Настоятельная задача выявить, что именно культура — это базовый показатель состояния и потенциала деятельности.
Уникальность ситуации в Беларуси том, что её новая государственность сформировалась в условиях становления целостной в культурном отношении белорусской нации. Каковы социометрические индикаторы этого процесса? В итоге республиканского опроса 2008 г. выявилось, что наиболее выражены территориальная и этническая субидентичности, в меньшей мере — гражданская. Относительно наиболее слабой является культурная идентичность. Эти интегральные показатели побуждают к предметному рассмотрению регионально-территориальной проблематики в Беларуси под социокультурным углом зрения.
«Новый регионализм»: от «геотриона» к «геоквадриону»
Одним из слагаемых идентичности Республики Беларусь (РБ), в особенности её относительно неразвитой культурной составляющей, является отношение к концепции и практике европейского «нового регионализма». Не отрицая административно-территориальной структуры государств с их по преимуществу «вертикальной» схемой управления регионами, «новый регионализм» означает «горизонтальную», сетевую структуру взаимоотношений между регионами как в пределах государств, так и «поверх» их границ. В таком формате расширяется пространство свободы и самоорганизации региональных субъектов, и ответственность за её результативность становится делом солидарного свободного выбора [14].
В последние десятилетия сформировалось понимание региона не только как естественно-исторического, но и конструируемого феномена или геотриона. Оперирование этим термином выявило возможности многофакторного анализа информации. Вместе с тем в нём обнаружилась и его «родовая травма» — безликость, равнодушная к субъект-объектным отношениям, конкретно-исторической социокультурной специфике региона.
С целью преодоления этого дефекта структура термина геотрион может быть трансформирована и представлена как сфера (метафорически — древо). Регион — не триада, а тетрада (от греч. tetras, род. падеж tetrados, лат. четыре). Цифра «четыре» означает «всеобъемлющий характер, землю, организацию, власть, интеллект», которые символически могут быть представлены как «четырёхгранник с основой и тремя сторонами» [19, с. 412-413)].
Относительная полнота анализа и рекомендаций может быть достигнута и конкретизирована введением и содержательным наполнением смыслотермина «геоква-дрион» [13] (см. модельную схему).
Эвристический характер этой модели заключается в том, что она построена путём центрирования вокруг её смыслообразующего культурно-цивилизационного ядра. Строго говоря, без него феномен региона ещё остается комплексом факторов, но ещё не их системой в синергетической совокупности существенных признаков, качественных критериев и количественных индикаторов региональных практик. «Крона древа» или дифференцированная триада его, в свою очередь, структурно сложных
подсистем конкретизирует и вместе с тем минимизирует необходимую информацию. Такая структурно-содержательная логика объясняется тем, что относительная полнота анализа и рекомендаций достигается пониманием геоквадриона на конкретно-историческом культурно-цивилизационном основании. Результативность предлагаемого системно-динамического и синергетического смыслотермина «геоквадрион» подлежит верификации, и уже есть первый опыт его концептуального освоения [8].
В статье рассматриваются культурно-цивилизационные основания двух подсистем, а третья (управление) будет представлена в другой публикации.
ГЕОКВАДРИОН
Историко-культурная (цивилизационная и геополитическая) идентичность
Подсистема 1 Подсистема 2 Подсистема 3
Одухотворенная Духовная культура. Управление.
материя. Образовательно- Региональная культурная
Трудовая, просветительский политика. Связь
демографическая и потенциал человека гос. управления и
экологическая труда, белорусско- регионального
культура, её интересы, русский билингвизм. (на всех уровнях)
ценности и смыслы Культура самоуправления,
этнонациональных и их синергия
конфессиональных
отношений
Одухотворенная материя
Трудовая культура
В структуре культуры, как процесса свободной творческой деятельности, вычленим её системообразующую опору — трудовую деятельность. Она обусловлена не только зрелостью производительных сил, но и во многом — культурно-историческими традициями собственности, многовековым опытом ценностных ориентаций и мотивации труда в её различных формах.
Каково отношение к собственности в исторической эволюции Беларуси? Как замечает А. Цвикевич, «общины как соответствующей формы землепользования на Беларуси никогда не было; тут извечно были развиты индивидуальные, подворные формы крестьянского землепользования» [21, с. 228]. А статистика такова: общий процент общинных владений в Великороссии в начале Х!Х в. колебался в разных районах от 89 до 98 %, почти таким же был он в Армении — 86 %, относительно высок в Бессарабии — 77 %, зато в Белоруссии и левобережной Украине составлял 35 %, а в Грузии и Литве, в Финляндии этот показатель вообще был равен нулю [15, ^ 61].
В современных условиях эти индикаторы во многом иные, но традиции отношения к собственности связаны с неоднородностью белорусского генотипа. Известный белорусовед А. Рогалёв определяет их как двуединство «литвинского» и «ру-
синского» начал [17]. Первое начало продуцирует экономический индивидуализм, адекватный протестантской этике труда, второй — общинный, православно-соборный принцип хозяйствования. Оба принципа способны, в интересах свободного развития производительных сил, обеспечить синтез индвивидуалистского и коллективистского начал.
Реализация творческой инициативы человека труда возможна в любой форме собственности. Систематические исследования в республике и её регионах позволяют выявить состояние решения проблемы в контексте известной веберовской оппозиции труда-профессии или труда-призвания, их социометрических индикаторов. В исследовании, проведённом в 2008 г. по теме «Социокультурные факторы становления гражданского общества (на примере Могилёвской области)», выяснилось, что на вопрос «В какой сфере наиболее часто нарушаются права и интересы граждан?», сфера трудовых отношений оказалась на первом месте (юноши — 57,7 %, девушки — 59 %) [5].
Опыт показывает, что многообразие и синергия форм собственности, снятие бюрократических препон, высокая мотивация инициатив способны в совокупности расширить сферу свободы и оптимизировать трудовую культуру в масштабах индивидов, регионов, страны.
Демографическая культура
Исследование демографических процессов наиболее сложно, поскольку в них непосредственно сплавлены биологический (репродуктивный), цивилизационный и социокультурный компоненты. Условно оставляя за скобками первый из них, отметим взаимосвязь и различия цивилизационных и социокультурных процессов, их региональное измерение.
Цивилизационный аспект биосоциального воспроизводства населения выражен в его национальном и региональном измерениях, структуре и динамике этих процессов (соотношении городского и сельского населения, миграции), их корреляции с глобальными и межрегиональными тенденциями.
В социокультурном аспекте первостепенными являются как степень свободы выбора в воспроизводстве новых генераций, так и территориальные предпочтения среды обитания и комплекса условий жизнедеятельности населения в данной стране, определённом регионе или за их пределами.
В последние годы в РБ наблюдались противоречивые демографические процессы. В аналитическом докладе «Тенденции и проблемы демографического развития Республики Беларусь» отмечается, что уже в 2007 г. абсолютная численность населения впервые уменьшилась, а в 2008 г. начала уменьшаться и доля населения в трудоспособном возрасте. Новая тенденция сохранится в течение 15-20 лет, причём темпы её будут расти [4].
Продолжалась урбанизация страны. За последние 10 лет сельское население уменьшилось на 21 %. Наибольшими темпами численность селян уменьшалась в Могилёвской области — на 26,6 %, и Витебской — на 26,4 %. Отток сельского населения в города постоянно увеличивается.
Значительные изменения произошли и в сфере международных миграций населения, их структуры и динамики. РБ занимает особое место в миграционном об-
мене с Россией. Страна привлекательна своей стабильной социально-политической обстановкой, отсутствием межнациональных конфликтов, толерантным отношением населения к людям разного вероисповедания и национальности, а также политикой реального двуязычия. В конечном счёте, Беларуси необходима не ситуационная политика в области миграций и управление этим процессом «по отклонению», а превентивная, рассчитанная на средне- и дальносрочную перспективу стратегия оптимизации миграционных потоков и ассимиляции мигрантов в отечественную социокультурную среду.
Экологическая культура
Этот аспект проблемы выражается не столько в словосочетании «территория и население», сколько в культурно-историческим синтезе «земля и люди». Исходная предпосылка анализа — это концептуальное переосмысление базового понятия «экология» (от греч. oikos — жилище, местопребывание) [10; 24], и его сущность выразил английский культурантрополог В. Латур: «Существуют только природы-культуры... Природа и общество являются не двумя различными полюсами, а одним и тем же продуктом состояний обществ-природ, коллективов» [23, с. 63-64].
В таком контексте экологическая культура — это способность к осознанной и системной деятельности, направленной на культивирование внешней и внутренней природы человека. Отмеченная «переоценка ценностей» в специфических формах и мере относится к белорусским геоквадрионам.
Экологический капитал Беларуси — один из немногих в мире, и страну по праву называют «лёгкими Европы». Однако её состояние по ряду параметров (энергосбережение, размещение производительных сил, бытовая нецивилизованность населения и пр.) проблематично.
Наиболее драматическая проблема — последствия Чернобыльской катастрофы. Масштабы аварии, её характер и «след» представлены в моих работах [7]. Это была и гуманитарная, разрушительная для культуры катастрофа. В официальном документе утверждается, что Чернобыль стал самым большим бедствием не только в истории планеты, но также и в истории человеческой культуры. Он привёл к деформации образа жизни целых социальных групп, потере этических норм и даже «значения жизни». «Есть варварское разрушение культуры, — отмечалось в документе, — включая духовные, универсальные человеческие ценности» [22, с. 4].
Со времени катастрофы прошло менее тридцати лет, то есть в два раза меньше, чем, даже по официальным расчётам, могут быть относительно минимизированы её последствия, и постчернобыльский синдром неотвратимо присутствует в ценностных ориентациях и мотивации населения. Сегодня они — между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, это трудно преодолеваемый физический и социокультурный ущерб от аварии и страх её последствий. С другой стороны — это энергозависимость страны, необходимость диверсификации производства, коммуникаций и быта. Население в своём большинстве принимает как данность, что ситуация диктует переориентацию на наиболее эффективные источники энергии. В связи с этим, строительство атомной станции в Беларуси не означает фатальной угрозы катастрофы, и нецелесообразно искусственно раздувать радиофобию и постчернобыльский синдром. На современном этапе основная цель — это не только создание надёж-
ных гарантий нормального («штатного») строительства и эксплуатации белорусской АЭС, но и проведение жёсткого мониторинга этого процесса со стороны государства и гражданского общества.
Духовная культура Образовательно-просветительская культура
Формирование современного креативного общества требует, независимо от страны или того или иного региона, широкого кругозора и, по Аристотелю, «надлежащей образованности». Быть современным — значит быть субъектом культурной деятельности, т. е. непрестанно совершенствоваться.
Согласно оценкам Программы развития ООН, уровень образованности в Беларуси (его индекс — 0, 956) достаточно высок. Профессионально-квалификационная структура образования многообразна и в принципе во многом отвечает на новые вызовы времени. Учебную и научную работу проводят более чем по 200 специальностям 43 государственных вуза (30 университетов, 7 академий, 3 института, 3 высших колледжа; 304337 студентов) и 12 частных (58812 студентов). Введен ряд новых специальностей. Высшее образование пополнилось степенями бакалавра и магистра, но сохранилась и прежняя система подготовки специалистов.
Вместе с тем отмеченные позитивные сдвиги не должны быть сводимы, по А. Солженицыну, к «образованщине», т. е. к формальному усвоению информации. Поворот к формированию качества человеческого капитала во многом обусловлен инвестициями. Однако государственное финансирование образования не превышает 5 % ВВП, хотя для динамичного развития по стандартам развитых стран необходимо 10 % ВВП.
По существу, в системе образования Беларуси избран курс на Болонский процесс. В 2015 г. Болонский секретариат рассмотрит вопрос о формализованном вступлении Беларуси в Болонский процесс. Три претензии к белорусскому образованию: недостаточная автономия вузов, отсутствие академических свобод и участия студентов в управлении вузом.
В Беларуси сформирован Общественный Болонский комитет, который провел в 2013 г. круглый стол на тему «Нормативно-законодательная база реформирования образования. Сценарий общественных обсуждений поправок в Кодекс об образовании». Предложения по изменению Кодекса об образовании представлены на сайте <bolognfby.org>
Эта инициатива в целом имеет конструктивный характер, но в ней не отражён базовый характер социокультурных оснований и потенциала белорусских геоквадри-онов. Каковы они, можно судить путём компаративного анализа каждого из них, но в формате статьи ограничимся примером граничащего с Россией Витебского геоква-дриона.
В Витебской области действует 4 высших учебных заведения. Условно отвлекаясь от г. Минска, по богатству историко-культурного наследия Витебск соперничает с Гродно. Здесь более 3 тыс. памятников археологии, истории, культуры и архитектуры, 28 музеев. Витебщина заметно лидирует среди белорусских геоквадрионов по концентрации всемирно известных творцов отечественной и мировой культуры. В Полоцке родились и жили: Евфросиния Полоцкая — православная святая и просве-
тительница, Франциск Скорина — белорусский первопечатник, Симеон Полоцкий
— просветитель и средневековый поэт. Недалеко от Витебска — имение русского художника Ильи Репина. Его усадьба восстановлена, и ныне она музей. Здесь работали Шагал и Малевич. Пушкин, Бунин, Маяковский также имели связи с Витебщиной.
В этом смысле витебский регион заметно выделяется в ряду других белорусских геоквадринов. Обладая таким преимуществом, как уникальное культурное наследие, он вместе с тем недостаточно формирует и реализует всё богатство культурологического бренда Витебска, способного создать стойкий привлекательный имидж белорусской Венеции как модели всебелорусского культурного бренда.
Культурный билингвизм
Белорусско-русский билингвизм — уникальный феномен в пространстве постсоветских государств. И не только потому, что он конституирован в законодательстве страны, но и на ментальном уровне. Это объясняется культурно-историческим наследием пребывания Беларуси в составе Российской империи и СССР. А. Пушкин писал: «Народ, нам родной...», и это родство выразилось в приобщении к богатству русской культуры, его воплощении в творчестве гениального представителя белорусского рода Ф. Достоевского, Я. Купалы и Я. Коласа, а в позднесоветский период
— В. Быкова и С. Алексиевич.
Вместе с тем русификация в Беларуси имела и принудительный характер столыпинского вердикта: «Северо-Западный край есть и будет русским!». Сужение ареала белорусского языка и общения — его сохранение в узком кругу гуманитарной интеллигенции, редукция к «крестьянскому» языку нарушили баланс белорусско-русского билингвизма и привели к чрезмерной русификации образования. М. Богданович писал, что, «устраняя белорусскую речь из школы, мы ведём к растрате громадной, многовековой духовной работы целого народа, сбиваем мысль ребёнка ... и грубо урезываем его душевный мир» [1].
Тем не менее, русско-белорусское двуязычие стало прочной гранью ментально-сти населения. Показательна статистика самооценки белорусами и русскими владения родным языком и языком другой национальности [4]. Если более 80 % белорусов, признавая родным белорусский язык, в своём большинстве (более 60 %) свободно владели русским языком, то одиозно прозвучал вывод одного из идеологов БНФ («Белорусского Народного Фронта») Л. Борщевского, что «белорусы — фактическое меньшинство в государстве». Как известно, понятие «национальное меньшинство» не поддается однозначной оценке ЮНЕСКО. Но в конкретно-ситуационном контексте оно адресовано русским в Беларуси, вообще России. Его смысл — ущербное положение белорусов и привилегированное — русских. Смысловое равновесие восстановил известный белорусовед Л. Лойко: «Белорусская национальная идея прекрасно звучит на обоих языках». Такое толерантное видение проблемы было подтверждено на референдуме 1996 г., который обеспечил легитимность белорусско-русского двуязычия. Оба языка стали пространством свободного выбора.
Адекватность итогов референдума подтверждается результатами национального опроса «Русские в условиях белорусского суверенитета», проведённого в 1992 г. автором при участии республиканской службы «Общественное мнение» [11; 12]. Реальный билингвизм в стране выявили также результаты недавнего исследования
двуязычия на селе во всех регионах Беларуси, проведённого Институтом социологии НАНБ [18].
Спустя 20 лет лишённый принуждения белорусско-русский билингвизм остаётся одной из существенных скреп и преимуществ республики в достижении межнационального согласия и её гуманистического престижа.
Этнонациональная культура
По данным переписи 1999 г., в Беларуси проживают представители 130 национальностей. Для удобства анализа будем оперировать данными количества этносов свыше 1 млн. чел. [3]. Большинство населения (81,2 %) составляют представители белорусской национальности. Вторая доля по численности населения — русские. В нашем исследовании «Русские в условиях белорусского суверенитета» был изучен ряд вопросов о взаимодействии в стране белорусского и русского населения.
Большое единодушие вызвал вопрос относительно общности белорусского и русского этносов, хотя и здесь заметны новые веяния. 89,6 % русских и 79,6 % белорусов указали на общую славянскую принадлежность. При оценке степени общности исторических судеб русского и белорусского народов 41,1 % русских и 32,1 % белорусов заявили, что «у нас одна судьба», а 54 % опрошенных отметили, что «наша близость очевидна». Один из самых высоких рейтингов получило суждение: «Национальная идея белорусов и русских — это независимость, процветание и равенство» (95,5 % русских и 84 % белорусов).
Однородность качества жизни русских и белорусов в республике и явно господствующая тенденция к непротиворечивому взаимодействию (вплоть до двуязычия) двух равноправных культур лежат в основе парадокса, обнаруженного в мироощущении русских респондентов: 82,7 % из них не воспринимали себя «национальным меньшинством». То есть, говоря метафорически, в Беларуси они чувствовали себя не в гостях, а дома. По нашему мнению, один этот индикатор стоит больше всех схоластических и небескорыстных баталий вокруг этого понятия.
33,7 % респондентов-русских полностью отождествили себя с белорусским народом. Таков размах неявного процесса, обратного русификации, т. е. белоруси-зации русского населения. Почти половина русских, которые идентифицируют себя с обоими народами, — главные и масштабные носители синтеза двух культур. Но в своём подавляющем большинстве русские продемонстрировали не только лояльность и близость к белорусскому народу, но и общую с ним социокультурную самоидентификацию.
Анализ результатов опроса показал, что существует оппозиция великорусскому постимперскому шовинизму, но нет доминирующей негативной реакции на взаимоотношения с русским населением в Беларуси и с Россией. Основная часть белорусов толерантно относится к русским. Эти данные вполне соответствуют отказу 82,7 % русских идентифицировать себя как «национальное меньшинство», и признанию 95,1 % из них себя гражданами РБ.
Что касается взаимодействия белорусского населения с украинским — вторым по численности после русских в республике, то до известных драматических процессов и событий в Украине в 2014-2015 гг. оно в принципе было однопорядковым с белорусско-русской синергией и даже, возможно, более «родственным», как результат
культурной памяти о родословной из Киевской Руси. Исследование этой проблемы впереди. Его предварительная гипотеза в том, что вопреки «смене вех» в Киеве, взаимоотношения белорусов и украинцев в РБ останутся в пределах парадигмы славянской общности.
Несколько особняком стоит польский вопрос в республике. Строго говоря, как публичный и резонансный, он возник, как результат сложных взаимоотношений между РБ и Республикой Польша. Поводом же стало отрицание закона РБ о неприемлемости двойного гражданства и, вопреки этому, польской инициативы т. н. «Карты поляка» гражданам РБ польского происхождения.
Абстрагируясь от неоднозначной историко-культурной обусловленности взаимоотношений поляков и белорусов в Великом княжестве Литовском, Речи Посполи-той, Российской империи и БССР, отметим, что поляки в своём большинстве проявили способность к сохранению этнонациональной и конфессиональной идентичности и вместе с тем — к адаптации в изменяющихся обстоятельствах. Это особенно заметно в Гродненском геоквадрионе с наибольшей концентрацией польского населения.
Межконфессиональная культура
Основой античного понятия «религия» являются широко бытовавшие в латинском мире слова religio — связь, lig-are — связывать, объединять. По первосмыслу религия — это не просто одна из многих известных форм мировидения человека, а «все-связь» его разъединённой и распавшейся реальности [9]. Новые пути религиозной веры открываются, с одной стороны, как реалии постхристианства в современном по преимуществу секулярном мире, а с другой — всё более отчетливой тенденции к неохристианству, возрождению христианских ценностей и их роли в обществе на поприще синергии христианства и современного общества.
Динамика состояния проблемы в Беларуси показывает, что характерной чертой последних десятилетий стала трансформация конфессионального пространства. За 1989-2012 гг. число религиозных организаций в Беларуси увеличилось с 768 до 3371, т. е. больше чем в 4,3 раза.
Одна из основных характеристик этой сферы — уровень религиозности населения. Как показало социологическое исследование «Конфессиональная идентификация населения Беларуси», около 60 % населения в той или иной степени испытывали религиозные потребности, квазирелигиозные — 5 %, колеблющиеся — 24 %. В этом исследовании по конфессиональной принадлежности респонденты отнесли себя: 72,6 % — православные, 9,3 % — католики, 0,4 % — разные направления протестантизма. В целом к христианской традиции отнесли себя более 82 % опрошенных, к мусульманам — 0,5 %. Доля православных (72,6 %) корреспондирует с долей славянских этносов в составе населения, а доля мусульман (0,5 %) — с представительством тюрских и кавказских этнических групп в стране [6, с. 74-81]. В западных и юго-западных геоквадрионах страны значительно большее конфессиональное многообразие, и это объясняется исторической традицией их культурного пограни-чья. К примеру, в Гродненском регионе 449 общин, 18 конфессий, два православных епархиальных управления, одно православное сестричество и два католических братства, одно католическое, два православных и четыре католических монастыря и 377 культовых зданий (165 церквей, 169 костёлов) [2].
В целом в белорусском социуме второго десятилетия XXI в. церковь не лидирует среди предпочтений населения, но всё же занимает видное место среди его приоритетов. Такова не белорусская специфика, а общецивилизационная тенденция. В современной Беларуси потребности возрождения естественного стремления значительной части населения к вере, как таковой, и консолидации белорусского общества требуют принципиально новой формулы не приоритета, а паритета и синер-гийной деятельности государства и церкви.
Рекомендации и предложения
Опыт социокультурной реконструкции состояния белорусских геоквадрио-нов свидетельствует о том, что «главное — быть не впереди, а быть самим собой» (Ф. Ницше). Это означает реалистическое признание меры исторических перемен в стране — искусственного характера дилеммы «догоняющей» или «опережающей» модернизации. Объективно назрела ориентация на безальтернативность общециви-лизационного развития в направлении высокоразвитого индустриального общества и сознательного выбора органичной модели, адекватной цивилизационной и социокультурной специфике Беларуси и предметно — её регионов.
Это означает, что основной тренд динамики белорусской идентичности — «это прежде всего то, чем мы можем стать... В то же время она выбор между возможностями, т. е. решение. Обстоятельства и решение — вот два элемента, из которых слагается жизнь» [16]. Не подменяя решений (это задача другой статьи), сформулируем рекомендации по оптимизации основных компонентов первой и второй подсистем белорусских геоквадрионов.
В исследованиях регионального культурного многообразия и потенциала Беларуси необходимо отказаться от двух стереотипных крайностей: с одной стороны, версии панкультурализма (по Ницше, «вместо общества — культура»), а с другой — наивной редукции понимания культуры как предмета деятельности только учреждений, подведомственных Минкультуры.
Социометрические индикаторы этого процесса показывают, что по обобщённому показателю (включающему значения каждого из четырёх базовых составляющих — этнической, гражданской территориальной, культурной), белорусская идентичность максимально выражена среди жителей пограничных регионов и относительно менее — в центральной Беларуси (г. Минске и Минской области). Достаточно выражены территориальная и этническая субидентичности, в меньшей мере — гражданская. Наиболее слабой и проблемной является культурная идентичность.
Такие критерии объясняются прежде всего «растворением» субрегиональных идентичностей в административно-территориальном устройстве страны, и это требует усиления внимания к культурной структуре её регионов в совокупности таких мер, как: а) переакцентировка ментальности — от локально-территориальной «тутэйшасщ» к гражданственности; б) законодательная и нормативно-правовая легитимация культурного статуса регионов; в) рефинансирование межрегиональных ресурсов в целях поддержки культурного потенциала регионов.
Фрагментарное решение этих задач происходит под знаком термина «геотрион» как выражения определённых возможностей многофакторного структурирования, в основном, экономической информации. Этим заметно недооценивается, что «экономика следует за культурой» (С. Хантингтон).
В авторском ценностно-смысловом контексте предлагается видение региона как геоквадриона (метафорически — древа). Модель геоквадриона построена путём экспликации и акцентации прежде всего его культурно-цивилизационного ядра. Без него феномен региона ещё остается комплексом факторов, но ещё не их системой в синергетической совокупности существенных признаков, качественных критериев и количественных индикаторов региональных практик. «Крона древа» или дифференцированная триада его, в свою очередь, структурно сложных подсистем конкретизирует и вместе с тем минимизирует необходимую информацию.
На территории РБ экспертами вычленяются различные варианты культурных регионов. Однако отмечается, что принятое сегодня административно-территориальное деление Беларуси не создаёт препятствий для развития традиций в рамках региональных и локальных культур. Такое сервильное утверждение не инициирует исследования ассиметрии между культурными регионами и административно-территориальным устройством страны и, следовательно, недооценивает их социокультурные резервы.
В сфере формирования human resource (человеческого ресурса) и развития трудовой культуры целесообразно учитывать исторические традиции отношения к собственности, ментальность населения в различных регионах — преимущественно индивидуалистические в западных и южных, но в северо-восточных — в основном общинные, коллективистские. Если судить по социометрическим индикаторам, отношение к труду, как профессии, и к труду, как призванию, нередко не совпадают. Поэтому важно переориентировать не только на усиление материальной заинтересованности людей труда, но и на повышение престижа трудовых инициатив, создание предпосылок их реализации не только путём производства продуктов труда, но и инновационного процесса, с точки зрения реализации результатов труда.
Демографическая культура во многом обусловлена общецивилизационным трендом в развитых странах мира с характерным для них сокращением народонаселения и ставкой на качество жизни. Но в принципе республика способна добиться перелома в обеспечении расширенного воспроизводства населения путём реализации комплекса мер.
Первостепенная среди этих мер — преодоление концептуальной путаницы — отождествления разных процессов — феминизма и гендера, обоснование перехода от исторически необходимого феминизма — формального равенства мужчин и женщин — к гендерному подходу, т. е. реальной возможности для них выполнять, в зависимости от свободы выбора, не только значимые для общества, но и обусловленные биосоциальной природой женщины функции матери. Гарантией выполнения этой функции является государство.
На воспроизводство населения значительное влияние оказывает урбанизация страны, обусловленная потребностями индустриализации в новой рабочей силе, а также оттоком, в основном молодёжи, из села в города с их большим культурным разнообразием. В социокультурном плане оба процесса требуют планомерного и опережающего обустройства вовлечённых в урбанизацию людей, формирования гендер-ной атмосферы в обществе.
Сравнительно новой проблемой становятся миграции. Назрела качественная, т. е. селективная миграция, превентивное ограждение страны от идейного и бытового мультикультурализма, обеспечение адаптации нового населения к социокультурным традициям страны.
Потребность белорусского общества в экологической культуре объясняется не только общим для индустриальных государств напряжённым состоянием взаимодействия в цепи человек-общество-природа, но и недооценивается в сопоставлении с масштабами и остротой постигшей Беларусь Чернобыльской катастрофы.
Исходной мерой решения общецивилизационных и характерных для Беларуси проблем должна стать концептуальная трансформация — отход от отношения к природе как «окружающей», т. е. внешней человеку и обществу, среде и установка на её понимание как экосферы в целостности «природы-культуры» и деятельности по законам динамического равновесия с природой.
Все геоквадрионы Беларуси должны осуществлять эту деятельность на основе региональных, специфических для каждого из них экосферных прогностических моделей. К примеру, они во многом различны в таком городе, как Солигорск с его монопроизводством, или в Полесье, где актуален поиск меры между реанимацией/охраной болот — «лёгких Европы» и необходимостью интенсивного землепользования.
Преодоление последствий Чернобыльской катастрофы, даже на фоне «бума» вокруг белорусской АЭС, не может быть отодвинуто на периферию. Речь идёт о спасении генофонда нации. В обозримой перспективе ликвидировать эти последствия невозможно, но их можно минимизировать путём активизации и практической реализации проводимого государством комплекса мер. Ментальная стойкость населения Беларуси, его сопричастность к этим мерам — необходимый социокультурный фон их результативности.
В белорусской региональной подсистеме 2 «Духовная культура» первостепенны такие компоненты, как образовательно-просветительская культура, билингвизм, этнонациональная и конфессиональная культура.
Известный высокий международный индекс образования в Беларуси не должен подменять во многом проблемного характера его качества. Оптимизация образовательного процесса требует последовательности в отношении вовлечённости в общеевропейский Болонский процесс. Для этого, согласно предложениям независимых экспертов, необходимы следующие условия: а) признание и реализация автономии учебных учреждений; б) их академические свободы; в) не декларативная, а фактическая реализация права на самоуправление. Неприемлемо также отношение к образованию как к «сфере услуг», а не производительной и социально-творческой силы, и отсюда — остаточный принцип его финансирования государством и бизнесом.
Открытой остаётся такая проблема, как диспропорции между естественнонаучным и техническим образованием, существенное повышение объёма последнего, но и потребность в обновлении гуманитарного образования — для начала путём расширения его циклов. Примером может быть Франция, где философия нормативно преподаётся в старших классах средней школы.
В регионах требуется существенное повышение качества деятельности просветительских учреждений при всём их удовлетворительном количестве.
Назрело обновление наследия с целью формирования культурных брендов регионов, городов и других привлекательных локусов. Региональные культурные бренды и их трансляция в системе коммуникаций не только существенно усиливают конкурентоспособность, инвестиционную и туристскую привлекательность Беларуси, но и расширяют каналы международного культурного сотрудничества — от презентации традиционной культуры до достижений её мастеров в наше время.
Культура белорусско-русского билингвизма является уникальным в ареале постсоветских государств феноменом комплементарных отношений и синергии близкородственных народов. «Русскоговорящие» в Беларуси — это не субкультура (как, к примеру, в Прибалтике), а почти повсеместный атрибут интеллектуальной деятельности и общения не только русских, но и преобладающего большинства белорусов. Это не означает, что двуязычие не является проблемным полем в белорусской культуре. Что необходимо сделать для его естественного воспроизводства и обновления?
Прежде всего, следует постепенно устранять два препятствия. Во-первых, снять рудименты русификации и её последствия — ментального статуса белорусского языка как провинциального, «крестьянского». Во-вторых, в центре внимания должен быть свободный выбор белорусского или русского языков. Следует существенно повысить престиж белорусской классики, её купаловской максимы «Людзьмi звацца», как и современных авторов, творящих выдающиеся произведения на белорусском и русском языках.
Важно ненавязчиво поощрять стихийный процесс культурной идентификации русских в Беларуси как её граждан, а в региональном плане — особенно в местах значительного расселения русских в Борисовском, Кировском, Брестском, Гомельском, Гродненском, Браславском, Витебском, Бобруйском районах — около 15 %, в Полоцком районе — около 20 %.
Систематически транслировать конструктивные преимущества белорусско-русского билингвизма в «русском мире» — не только в России, но и за её пределами, особенно уместно — для государств Центральной Европы.
Важной сферой духовной культуры РБ являются этнонациональные отношения. Интегральная проблема заключается в отставании культурной идентификации прежде всего от общебелорусской гражданской и во вторую очередь — этнонацио-нальной. Это требует от властных структур и представителей всех этносов ясного различения совершенно разных смыслов понятий «коренной этнос» и «титульный этнос». Первое понятие предполагает отношение к белорусам как к «государство-образующему», господствующему этносу в своем Доме, а статуса остальных — как к диаспоре, или «в гостях». Второе понятие означает признание белорусского этноса как титульного, но не в силу этнонима страны или большинства, а по легитимному праву признания его решающей роли в истории и современности страны.
Признавая исторически обусловленный характер и относительную ценность локального феномена «тутэйшасщ», как «родного кута» или малой родины, необходимо преодолевать его абсолютизацию, тенденцию к подмене большой Родины — Беларуси, возможность сепаратистских тенденций.
Сепаратизм проявляется как тенденция к признанию политической идентичности в форме двойного гражданства, особенно в Гродненском и Брестском геоквадри-онах. Это не означает, к примеру, отрицания права белорусских поляков, как и других этносов страны, на культурно-национальную автономию. Но необходимо последовательно осуществлять курс на единство этнической и общебелорусской гражданской идентичности.
Достаточно сложен и межконфессиональный контекст духовной культуры РБ. В интересах межконфессионального мира целесообразно отказаться от заметного в официальных документах и выступлениях политических и церковных лидеров акцента на доминирующей роли православия в межконфессиональной структуре и ак-
центировать равенство всех конфессий. В этом контексте назрело принятие Закона «Об основах государственно-конфессиональной политики в Республике Беларусь».
С целью усиления привлекательности религиозной веры для населения полезно озаботиться не только обрядовой стороной служения, но и усилить социальную направленность деятельности всех церквей, их заботу о деловых и семейно-быто-вых нуждах мирян. В региональном аспекте особенно полезен опыт протестантской церкви в Гродненском и Брестском геоквадрионах.
С учётом светского характера белорусского государства необходимо отказаться от тенденции к клерикализации образования и просвещения, и, напротив, шире и главное — с большей компетенцией приобщать население к истории религиозной культуры во всех её противоречиях, пониманию возможностей конструктивной взаимосвязи науки и религии, роли религиозной веры как освященной сакральными ценностями «все связи» (Гегель).
Литература
1. Багдановiч М. Хто мы такя? // Вольная Беларусь. 1918. № 14.
2. Батраева О. На культурном пограничье // Беларуская думка. 2010. № 2. С. 102-107.
3. Беларусь. Энциклопедия. Т. 1. Мн.: Белорусская энциклопедия. 2005. 1037 с.
4. Веды. НАНБ. 15.09. 2014. С.2.
5. Захарова Н. Е. Развитие человеческого капитала в Беларуси: проблемы культуры и образования // Человек и общество на рубеже тысячелетий: в поисках устойчивых оснований мироздания. Сб. на-учн. статей. Мн.: Беларуская навука, 2010. 253 с.
6. Земляков Л. На основе согласия // Беларуская думка. 2013. № 2. С. 74-81.
7. Левяш И. Я. Беларусь как terra incognita в мире страновых имиджей // Межд. научно-практ. симпозиум «Имидж государства / региона в современном информационном пространстве». СПб., 2009. [Электронный ресурс]: URL: http://www.statebrand.ru
8. Левяш И. Я. Глобальный мир и геополитика: культурно-цивилизационное измерение. В 2 кн. Мн.: Беларуская навука, 2012. Кн. 1. 485 с. Кн. 2. 409 с.
9. Левяш И. Я. Гуманизм и становление метазнания о человеке // Наука и инновации. 2014. № 4. С. 68-72, № 5. С. 71-74.
10. Левяш И. Я. Предмет социальной экологии // Междун. конгресс по логике, методологии и философии науки. М., 1987. С. 142-145.
11. Левяш И. Я. Русские в Беларуси: дома или в гостях? // Социс. 1994. № 8-9. С. 139-144.
12. Левяш И. Я. Русские в Беларуси: дома или в гостях? // Хрестоматия по социологии / Под ред. А. И. Кравченко. М., 1997.
13. Левяш И. Я. Эволюция регионалистики: регион — геотрион — геоквадрион // Социальные трансформации. Российско-белорусское приграничье: состояние и проблемы (материалы и документы). Смоленск: Изд-во СмолГУ, 2010. Вып. 20. С. 64-72.
14. Новый регионализм и белорусско-российское приграничье / Ред. и соавторы И. Я. Левяш, А. Г. Егоров. Смоленск: СмолГУ, 2012. 436 с.
15. Общественные науки и современность. 1998. № 3. С. 97-104
16. Ортега-и-ГассетХ. Восстание масс // Вопросы философии. 1989. № 3. С. 119-123.
17. Рогалёв А. Ф. Белая Русь и белорусы. Гомель, 1994. 266 с.
18. Смирнова В. А., Кузьменко Т. В., Балакирева Т. С. Социально-культурный портрет сельских регионов Беларуси. Брестская область. Мн.: Право и экономика, 2012. 163 с.
19. Тресиддер Дж. Словарь символов. М.: Гранд, 2001. 448 с.
20. ФиллипсЛ., ЙоргенсенМ. В. Дискурс-анализ. Теория и метод. Харьков: Изд-во Гуманитарный центр, 2008. 352 с.
21. Цвикевич А. Западно-русизм: очерки истории общественной мысли в Беларуси в XIX и начале XX вв. Мн., 1993.
22. Энергия, 1990. № 7.
23. LatourB. We Have Neuer Been Modern. Cambridge, 1933. S. 63-64.
24. Levyash I. Chernobyl in the Context of the movement for Sovereignt in the Ukraine and Belorussia // Environmental policy review. The Soviet Union and Eastern Europe. Vol. 5. No. 1. Jerusalem. July 1991. P. 37-45.
Об авторе
Левяш Илья Яковлевич — доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник Центра исследований глобализации и интеграции, Институт философии Национальной академии наук Беларуси, г. Минск, Беларусь.
E-mail: levyash@mail.bn.by
I. Levyash
REGIONS OF BELARUS: SOCIOCULTURAL MEASUREMENT
The article discusses the problem of sociocultural identity of Belarus regions from the author's point of view. It considers the accepted term «geotrion», however, indicates essential restrictions of its methodology in terms of outdated «theories of factors», pragmatical orientation and one-dimensional economic structure.
Thus, the term "geokwadrion" is introduced as a region structure in a shape oftetrados (from Greek tetrados — a group of four) — multidimensional sphere in synergy essential features of qualitative criteria and quantitative indicators of regional practices. Such a structurally-substantial logic determines the complete analysis of a regional problem on historical cultural-civilization basis.
Spatio-temporal parameters (or chronotop) of Belarusian geokwadrios are considered as a structurally complete triad: the spiritualized matter (labor, demographic, ecological culture); spiritual culture (educational culture, bilingvism, ethnonational and confessional culture); culture of the state regional policy. In conclusion, the research gives recommendations about optimization of sociocultural parametres of Belarusian geokwadrions.
Key words: region, sociocultural identity, geokwadrion, Belarus.
About the author
Prof. Ilya Levjash, Main Research Assistant of the Center of Researches of Globalization and Integration, Institute of Philosophy of National Academy of Sciences of Belarus, Minsk, Belarus.
E-mail: levyash@mail.bn.by
Статья поступила в редакцию 25.01.2015 г.
