CC BY
33
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2009. № 3
УНИВЕРСИТЕТСКАЯ ТРИБУНА
Б.У. Китинов, канд. ист. наук, доцент, и.о. зав. кафедрой
всеобщей истории факультета гуманитарных и социальных наук
Российского университета дружбы народов
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ И ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ МИРЫ: МЕХАНИЗМЫ КУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ И ОСОБЕННОСТИ КАСПИЙСКОГО РЕГИОНА
В статье автор, отмечая рост интереса к теме взаимодействия цивилизаций со стороны политологии, рассматривает три основных варианта цивили-зационного подхода при исследовании их регионального функционирования: идею прогресса, роль религии, диалог цивилизаций. Ссылаясь на работы некоторых отечественных политологов (А.С. Панарин, В.Н. Расторгуев), автор применяет их теории (культурообразующих конфессий, цивилизационных миров) для анализа ситуации в Каспийском регионе. Потенциал религии, зачастую зависимый от политики властей, и геополитический контекст требуют взвешенного подхода при исследовании межцивилизационного взаимодействия. Автор рассматривает поддержание религиозного и цивилизаци-онного статус-кво как необходимые условия для сохранения стабильности на Каспии.
Ключевые слова: биполярная система, взаимодействие цивилизаций, геополитика, диалог цивилизаций, Каспийский регион, культурообразующие конфессии, политология, религия, ресурсы, цивилизационные миры, этнокультурная идентификация.
In the article the author, noting the political science's growing interest on the topic of interaction between civilizations, considers three main options of the civilizational approach in studying of their regional operations: the idea of progress, the role of religion, and dialogue among civilizations. Referring to the works of some Russian politologists (Alexander S. Panarin, Valery N. Rastorguev) and their theories (culture-forming confessions, civilizational worlds), the author finds their effectiveness for analyzing of the situation in the Caspian region. The potential of religion, often dependent upon policy of authorities, and geopolitical context requires a balanced approach in the study of inter-civilizational interaction. The author defines the maintenance of religious and civilizational status quo as the necessary conditions for keeping stability in the Caspian.
Key words: bipolar system, the interaction of civilizations, geopolitics, the dialogue of civilizations, the Caspian region, culture-forming denomination, politology, religion, resources, the civilizational worlds, ethno-cultural identity.
* Китинов Баатр Учаевич, e-mail: [email protected]
Повышенный интерес политиков и политологов к различным аспектам становления и взаимодействия цивилизаций, возникший в середине XX в. и достигший своего апогея в начале третьего тысячелетия, объясняется рядом факторов, среди которых особую роль сыграли два исторических события. Первое — становление биполярной системы и постепенное включение в мировой процесс государств и регионов, которые хотя и были отнесены к разряду "третьего мира", но именно в этот период получили шанс заявить о своих интересах и самобытности, что стало стимулом к интенсивному развитию сравнительных исследований в рамках политических наук. При этом внимание акцентировалось на выявлении цивилизационных и (или) регио-нально-страновых особенностей. Второе событие — крушение биполярной системы, за которым последовало ослабление идеологического противостояния двух "лагерей" и как следствие — возрастание роли межцивилизационных контактов в геополитике, что вызвало новую "волну" исследований по цивилизационной тематике — от социологических и социокультурных экскурсов до новейших концепций межцивилизационных "столкновений".
В тех случаях, когда предметом сравнительного анализа становятся не универсальные механизмы цивилизационной и этнокультурной идентификации, а региональные особенности их функционирования, иногда обнаруживаются отдельные факты и закономерности, которые обычно не попадают в поле зрения исследователей, ориентированных на умозрительные концептуальные схемы. Среди этих схем, в высшей степени продуктивных и оказавших огромное влияние на становление многих наук социального цикла, но именно в силу своего чисто умозрительного характера навязывающих установку на выявление унифицирующих признаков, выделяются три основные, к которым при желании можно свети почти все версии и варианты так называемого цивилизационного подхода. Эти схемы вполне согласуются с оригинальной классификацией форм цивилизационного процесса, предложенной A.C. Панариным (1994).
1. Прежде всего имеется в виду базовая схема — поиск унифицирующего начала общецивилизационного развития как процесса, не имеющего альтернатив, но осуществляющегося по различным сценариям. Обычно в качестве такого концептуального начала рассматривается идея прогресса (чаще всего — технологического и/или социального) как линейного или формационного поступательного движения. Однако, как отмечал A.C. Панарин, цивилизационный процесс даже в этом случае должен пониматься только с учетом его региональной специфики — "как восхождение того или иного региона (страны) от варварства к цивилизации". При этом следует помнить, что в данном случае мы сталкиваемся с наиболее архаичным вариантом истолкования цивилизационного процесса, поскольку он увязывается «с вытекающим из европоцентризма иерархическим построением "лестницы культур", когда их разнообразие в пространстве по-
нимается не как нормальное явление, а как преходящая многоуклад-ность мира, призванная выровняться в обозримой исторической перспективе» [Панарин, 1994, с. 78]. В эту же схему укладывается и марксистский формационный подход, который рассматривается как "частный случай европоцентричной версии прогресса", ставшей предметом критики с позиций современной этнологии, культурной антропологии и культурного постмодернизма в целом [Там же, с. 79].
Выявляя разновидности "прогрессистской" цивилизационной версии, следует указать на тот факт, что в современной политологии до сих пор предметом дискуссий остаются идеи, берущие свое начало в работах О. Шпенглера, о гибели государства в его традиционных формах, о новых типах организации политико-экономической и культурной жизни локального и глобального сообществ. Подобных взглядов придерживаются и некоторые отечественные исследователи [Ку-валдин, 2002; Мегатренды мирового развития, 2001]. Для понимания современной ситуации важно выявить тесное переплетение экономических, политических, военных, религиозно-идеологических начал, предопределяющих становление обществ и государств. Их будущее развитие, а также степень влияния на целые группы стран и регионы зависят не столько от конфессиональной специфики (подход М. Ве-бера) и выбора судьбоносных политико-экономических стратегий (пример таких стратегий — Новый курс в США), сколько от деятельности отдельных групп и организаций — как религиозных или научных (эффект Римского клуба), так и деструктивных, например террористических.
Не менее важен и широко понятый экологический аспект этой проблемы, который демонстрирует не только продуктивность "про-грессистской" схемы (необходимость консолидации и соответственно унификации мирового сообщества перед лицом общих угроз), а также ее региональную направленность, но и ее методологическую ущербность. Как об этом говорит В.Н. Расторгуев, «человек и общество смогут определить свое место в мире, идентифицировать себя в циви-лизационном прошлом, глобализирующемся настоящем и неопределенном будущем только тогда, когда в привычном противопоставлении "культуры" (все искусственное, сотворенное человеком) и "дикости", "нецивилизованности" (сюда относят все естественное, созданное Творцом) мы увидим не "проявления Разума", а проявление его гордыни. А в этой гордыне и заключена подлинная дикость и низость однобоко развитой культуры. Чем гордиться — мнимым превосходством над вечно покорной и дикой, то есть не измененной и не модифицированной природой, которую в живом великорусском языке величают иначе — первозданной?» [Расторгуев, 2006, с. 5].
2. Наиважнейшей отличительной чертой большинства цивилизаций является их четко выраженное конфессиональное начало, которое во многом объясняет направленность цивилизационного процесса в различных регионах мира, что приближает нас к пониманию приро-
ды региональных (локальных) цивилизаций. В этой связи вполне продуктивной является теория культурообразующих конфессий1, объясняющая их особую цивилизационную миссию в историческом развитии. Говоря об этом факторе, А.С. Панарин отмечает, что условием интеграции стран определенного мирового региона в единую неформальную (не связанную государственной властью) общность является "формирование единого духовного (ценностного), правового и экономического пространства" с учетом "энергетики сильных взаимодействий: завоевания и насильственные присоединения, колонизация, экономическое подчинение и тому подобное, с одной стороны, и энергетики тонких духовных взаимодействий — с другой" [Панарин, 1994, с. 80].
3. Особое место среди концептуальных схем, позволяющих различать и сопоставлять различные цивилизационные теории, занимает тезис об исторически продуктивном диалоге цивилизаций как о факторе их внутреннего развития и общецивилизационного поступательного движения. По словам А.С. Панарина, под цивилизационным процессом следует понимать прежде всего «процесс неожиданной "встречи" различных культур, резкой активизации их диалога», драматичность которому придает неэквивалентный обмен информацией: «речь идет о референтной группе, в число которой "другие" хотели бы попасть, эталоны поведения и ценности которой они активно заимствуют» [Там же, с. 81].
Для нас исключительное значение имеет то обстоятельство, что эти схемы в ряде случаев могут рассматриваться как взаимодополняющие и приближают нас к пониманию природы цивилизационных миров — поликультурных регионов, в которых возникают глубинные внутренние межцивилизационные и межконфессиональные связи, позволяющие говорить не только о межцивилизационных контактах, но и о становлении наднациональной и надгосударственной, т. е. собственно цивилизационной общности особого типа.
Уникальным цивилизационным миром является мультиконфес-сиональный Каспийский регион. Именно здесь с наибольшей полнотой проявляется важная закономерность, в соответствии с которой потребность в поиске и сохранении подлинной конфессионально-ци-вилизационной идентичности наиболее полно проявляется на уровне отдельных членов общества, а не на уровне социума. Так, применительно к отдельным территориям, разделенным государственными или административными границами (например, национальным республикам), конфессии могут рассматриваться как вторичная характерная особенность локальной цивилизации (первая по значимости — то, что называется way of life, т.е. черты традиционного образа жизни, или национального уклада жизни). Подобные процессы, ко-
1 Теория культурообразующих конфессий была введена в научный оборот в 90-х гг. XX в. и получила в настоящее время широкое распространение как в научном, так и в политическом цивилизационном дискурсе [см.: Расторгуев, 2005].
торые иногда воспринимаются как парадоксальные, не раз отмечались исследователями: "...население периферии изменило свой статус по отношению к центру. Оно приобрело некоторые из основных качеств, которые некогда считались монополией центра и доступ к которым, как полагали, был возможен только лишь через посредство центра, как это имело место при отправлении священниками религиозных обрядов либо при предоставлении светскими правителями титулов, рангов и привилегий" [Шилз, 1972, с. 353].
Интерес к поиску или конструированию цивилизационного образа и самообраза отдельных регионов на национальном и прежде всего субнациональном уровнях усиливается в условиях ослабления и дестабилизации устоявшихся моделей политического устройства или в период становления новой политической системы. Эта тенденция особенно отчетливо просматривается на рубеже тысячелетий в Каспийском регионе. Попытки центральных властей "навести порядок", т. е. установить приоритет государственной политики над правилами игры, навязанными "местными элитами", осуществляются по проверенному сценарию: строится "вертикаль власти", которая затем "усиливается" и т. п. Все это вызывает естественную реакцию противодействия и стремление еще более подчеркнуть свою цивилизацион-ную и иную самобытность. Отсюда — неимоверное количество "цивилизаций", вдруг "возникших" вдоль побережья Каспия. H.A. Ко-солапов отмечает: "На почве национализма, сепаратизма, местничества или просто здравого смысла и стремления к самоуправлению происходит относительное повышение роли и значения локальных систем управления: штатов, земель, провинций, областей, городов и т.д. В результате местная политическая жизнь в них получает стимул для своего развития, а сама такая территориально-административная единица все более обретает качественные признаки самостоятельной социально-территориальной системы" [Косолапов, 1994, с. 32].
Что касается причин, предопределивших появление этих разнонаправленных тенденций и соответственно различных политических учений и доктрин, в которых содержится их обоснование, то они обычно сводятся только к экономической сфере. Однако, как замечает К. Поланьи, "экономический порядок обычно является функцией от социального, причем второй обеспечивает первый" [Поланьи, 1993, с. 13]. Социальный же порядок во многом основывается на особенностях психологического уклада общества, на который большое влияние оказывает религия, духовность народа. Можно заметить, что влияние религии смещается в сторону зависимости от государственных институтов и структур, от политики государства. Подобная ситуация в целом характерна для всех религий, но в настоящее время она оказалась в тесной связи с так называемыми "процессами демократизации", когда к власти на совершенно законных основаниях могут прийти случайные люди, преследующие узкогрупповые экономические интересы. Нетрудно заметить, что государство
все более активно вмешивается в сферу экономики. Например, в "горячих точках" планеты более половины хозяйственно-экономических структур — государственные. Политика и государственные системы управления и администрирования оказываются тесно сращенными. Неудивительно, что эти новые политико-властные институты пытаются взять под контроль и идеологию государства, и механизмы идентификации, в том числе и цивилизационно-конфессиональный. Такие тенденции и процессы можно проследить во всех странах Каспийского региона, а также на субнациональном уровне, в том числе и в соответствующих субъектах Российской Федерации.
При изучении этих тенденций необходимо учитывать не только традиции межцивилизационных взаимоотношений, но также геополитический контекст и прежде всего постоянно усиливающееся цивилизаторское давление, которое оказывается западными странами на народы и государства Среднего и Ближнего Востока в интересах "тотальной демократизации" и соответственно глубокой цивилизацион-ной унификации, требующей отказа от основ цивилизационного мира, сложившегося в Каспийском регионе. Вероятно, те события, которые происходят на огромной территории от Пакистана (шире: Индии и Китая) до Ирака и Палестины, от арабских государств Персидского залива до азиатских стран СНГ, показывают нереальность подобных метаморфоз. Собственно, аналогичные процессы происходили здесь и в период Х1Х—ХХ вв., поэтому есть все основания предположить, что и в наше время не произойдет существенных изменений. Соответственно, речь идет не о "демократизации" региона или отдельных стран. Какие же цели могут ставиться в таком случае западными политиками? Изучение продвижения стран Запада в рассматриваемом регионе позволяет заключить, что ими используется богатый арсенал средств воздействия на региональные режимы в разные периоды времени: от "мягких" вариантов (поддержка разных политических группировок, ориентированных на ценности Запада, достижение межстранового союза и др.) до "жестких" мер (вооруженное вторжение в диапазоне от гуманитарной интервенции до подавления очагов терроризма, в том числе "государственного"). Очевидно, что борьба идет не за "демократизацию", а за обладание ресурсами, проверку новых рычагов геополитического и геоэкономического воздействия на целые страны и регионы. Восток по-прежнему является для Запада символом отсталости и консерватизма, который нужно переделать под свои потребности.
В регионе Каспийского моря наиболее рельефно проявляется сложная мозаика взаимодействия цивилизаций: их сосуществование и противостояние, попытки найти новые пути развития и утверждения. Именно многоплановое взаимодействие цивилизаций может дать реальные основания для сохранения мира и стабильности в регионе. Большая роль в этом процессе должна принадлежать религии. Для преодоления негативных тенденций взаимодействия или прямого
столкновения цивилизаций на Каспии необходимо принять и реализовать такие решения, которые позволили бы сохранить цивилизаци-онный и религиозный статус-кво.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Косолапое H.A. Политико-психологический анализ социально-территориальных систем. М., 1994.
2. Куеалдин В.Б. Глобализация, национальное государство и новый миропорядок // Полития. 2002. № 2. С. 37—51.
3. Мегатренды мирового развития / Под ред. М.В. Ильина, В.Л. Иноземцева. М., 2001.
4. Панарин A.C. Россия в цивилизационном процессе (между атлан-тизмом и евразийством). М., 1994.
5. Поланьи К Саморегулирующийся рынок и фиктивные товары: труд, земля и деньги // THESIS: теория и история экономических и социальных институтов и систем. 1993. Весна. T. 1, вып. 2. С. 10—17.
6. Расторгуее В.Н. Культурообразующие конфессии — гарант мира в эпоху межцивилизационных конфликтов // Православная Византия и латинский Запад (к 950-летию разделения Церквей и 800-летию захвата Константинополя крестоносцами). М., 2005. С. 109—116.
7. Расторгуее В.Н. Наукоемкая политика: экологическое измерение // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 2006. № 3. С. 5—13.
8. Шилз Э. Общество и общества: макросоциологический подход // Американская социология. М., 1972. С. 341—359.
6 ВМУ, политические науки, № 3
