CC BY
76
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ТРАНСФОРМАЦИИ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ ГОРОДОВ СССР В 1920-1930-е гг.
(НА МАТЕРИАЛАХ АСТРАХАНСКОЙ ОБЛАСТИ)
Г.Г. КОРНОУХОВА
Кафедра истории России Российский университет дружбы народов
117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, 10-1
В данной статье анализируется процесс трансформации общества в период 1920-1930-х гг. под влиянием проводившейся правительством политики, направленной на утверждение троичной общественной структуры и вытеснение из нее «политически опасных» элементов прежнего дореволюционного общества. Опираясь на региональный материал, автор исследует уровень политической лояльности городского населения с точки зрения его социальной струкгуры в начале и в конце исследуемого периода и определяет, насколько было оправдано официальное утверждение власти об отсутствии в СССР иерархии антагонистических классов в конце 1930-х гг.
Период 1920-1930-х гг. - чрезвычайно динамичный и сложный этап формирования социальной структуры советского общества, испытывавшего в это время ряд структурных изменений, в результате чего происходило размывание одних социальных слоев и формирование других. В роли основного координатора данных процессов выступало советское правительство, заинтересованное в создании социума, поддерживающего установившийся политический режим. Это предполагало создание социальной системы, очищенной от так называемых «враждебных» социальных элементов, и утверждение троичной общественной структуры, состоящей исключительно из политически благонадежных групп рабочих, крестьян и служащих.
Цель настоящего исследования - выяснить, каковы были результаты проводимой большевиками политики в деле трансформации социальной структуры общества и придания ей желаемой формы к концу указанного периода, когда было официально заявлено о начале вхождения в бесклассовое общество и снят тезис о существовании в СССР иерархии антагонистических классов1.
Динамика конструктивных изменений в социальной структуре населения 1920-1930-х гг. анализируется в региональном разрезе. В ходе разбора проблемы предполагается рассмотреть, насколько «враждебным» по своей структуре было городское население Астраханской губернии к советской власти в первой половине 1920-х гг. и насколько успешными были усилия большевиков по созданию лояльно настроенного режиму общества (с точки зрения его социальной стратификации) в сравнении с общереспубликанскими показателями 1939 г.
Для проведения анализа за основу были взяты материалы Всесоюзных городских переписей 1923, 1926 и 1939 гг. К числу астраханского городского населения были отнесены жители собственно города Астрахани, а также других городов Астраханской области (Енотаевск, Красный Яр, Верхний и Нижний Баскунчак, Заячий остров и др.) и
поселков городского типа. Кроме того, в совокупности с собственно городским населением, перепись рассматривала и жителей пригородных местностей, лежащих за городской чертой, но фактически тесно связанных с городом и составляющих с ним в экономическом и техническом отношении одно целое.
Проведение новой экономической политики привело к предоставлению некоторой экономической свободы. Декретом от 17 мая 1921 г. была частично денационализирована мелкая промышленность. Декретом от 24 мая была разрешена частная торговля. Стали открываться частные лавки, магазины, предприятия общественного питания. В городах вновь появились владельцы частных предприятий, так называемые «нэпманы». И, несмотря на то, что уже XI съезд большевистской партии (март-апрель 1922 г.) провозгласил окончание экономических уступок и 1922-1923 гг. прошли под знаком осуществления ленинских лозунгов о перегруппировке сил и подготовке наступления на частнохозяйственный капитализм, начавшееся экономическое оживление городов продолжало усиливаться. Вот как описывала газета «Коммунист» атмосферу городских улиц в 1922 г.: «Мелкобуржуазная стихия растет. Каждый день на улицах Астрахани появляются новые и новые вывески, заявляющие об открытии кафе, кафе-столовых, просто столовых, булочных, ювелирных и прочих частных предприятий. В настоящее время наблюдается «горячка» с магазинами вроде горячки при открытии золотоносной жилы. Мало-мальски сносные помещения арендуются чуть ли не с боя»2.
Возобновление предпринимательской активности у городского населения Астраханской губернии в первой половине 1920-х гг. отразилось и на его социальной структуре. Обратимся к табл. 1:
Таблица 1.
Социальный состав городского населения Астраханской губернии в 1923 и 1926 гг.3
социальные группы 1923 г. 1926 г.
кол-во чел. в % к итогу в % по РСФР кол-во чел. в % к итогу в % по РСФР
Рабочие 20859 32,3 26,0 25811 33,6 29,5
Служащие 13877 21,5 26,2 20474 26,7 27,5
Лица свободных профессий 295 0,7 0,7 449 0,7 0,5
Хозяева с наемными рабочими 130 0,2 0,4 634 0,8 0,7
Хозяева, работающие только с членами семьи 357 0,5 4,1 2762 3,6 5,1
Хозяева-одиночки 7168 11,1 8,5 9315 12,1 7,9
Помогающие члены семьи 725 1Д 6,5 2225 2,9 7,8
Иждивенцы государственных и общественных учреждений 4591 7,1 9,0 нет данных 10,3
Рантье 208 0,3 1,3 нет данных 1,3
Деклассированные 400 0,6 0,4 нет данных 0,4
Безработные 9747 15,1 10,6 8872 11,5 8,3
Прочие, в т.ч. не указавшие источника средств существования 6150 9,5 6,3 6129 7,9 0,6
Все самодеятельное население 64507 100,0 100,0 76671 100,0 100,0
Из табл. 1 мы видим, что возрожденный нэпом предпринимательский слой горожан Астраханской губернии был представлен такими его группами как «хозяева с наемны-
ми рабочими», «хозяева, работающие только с членами семьи» и «хозяева-одиночки». Из них первые относились к более-менее крупным предпринимателям, из которых
21 чел. были сельскохозяйственными предпринимателями, 19 - владельцами трактиров, 18 - хозяевами торговых заведений, 10 - хозяевами хлебопекарен и кондитерских,
9 - хозяевами сапожных мастерских и 2 - владельцами фабрик и заводов. Именно эта категория горожан относилась к так называемым «нэпманам», включавшим в свой состав и группу рантье - лиц, живших на доходы от мелкого домовладения и спекулятивной торговли. Удельный вес нэпманов был невелик и в совокупности равнялся 0,5 % от общего числа самодеятельного населения.
Небольшим был также процент владельцев мелких промышленных и кустарноремесленных заведений, не прибегавших к найму рабочей силы, к которым относилась группа хозяев, работавших только с членами семьи. Она составляла также 0,5 %, при этом существенно уступая общероссийскому показателю равному 5,1 %. Из них в Астраханской губернии 125 чел. были задействованы в сельскохозяйственном производстве, 107 - владели торговыми заведениями, 36 - кондитерскими и хлебопекарными предприятиями, 24 - заведениями трактирного промысла и 13 - были хозяевами сапожных мастерских4.
В состав мелких производителей входила еще одна группа - «помогающие члены семьи» - родственники всех степеней и приемыши, живущие совместно с хозяином, ведущие с ним хозяйство и не получающие от него за работу в какой-либо форме зарплаты. Эта категория не играла самостоятельной роли и принадлежала к тем же социальным группам, что и главы семей, которые в основной своей массе и были мелкими хозяевами5. Их удельный вес, однако, был весьма незначительным и составлял всего 1,1 %, уступая общероссийским показателям, достигавшим 6,5 %.
Что касается «хозяев-одиночек», то они представляли собой самый малоимущий, но и самый многочисленный слой предпринимателей городского населения Астраханской губернии. Более всего он был представлен мелкими лавочниками, насчитывавшими
2 112 чел., далее шли легковые и ломовые извозчики, насчитывавшие 783 чел., 707 чел. были рыболовами, 683 - торговцами с небольших лотков в разнос, 570 - огородниками и садоводами, 489 - сапожниками и башмачниками, 438 - портными, 107 - парикмахерами, 96 - часовщиками и ювелирами. В целом, удельный вес «хозяев-одиночек» составлял 11,1 %, превышая республиканские показатели, равнявшиеся лишь 8,5 %. И надо сказать, что в период нэпа именно эта последняя категория лиц довольно активно разворачивала свою предпринимательскую деятельность в Астраханской губернии, заметно оживляя жизнь городских улиц и придавая им особый колорит.
Теперь перейдем к рассмотрению самого многочисленного слоя в социальной структуре городских жителей Астраханской губернии - рабочим. Данные табл. 1 показывают, что в начале 1920-х гг. они составляли 32,3 % самодеятельного населения. При этом доля рабочих в регионе превосходила не только показатели в среднем по стране, но и показатели индустриальных районов центральной полосы России, где удельный вес рабочих равнялся 30,7 %б. Незначительная их часть (5 %) была задействована в пищевой промышленности г. Астрахани, включавшей в себя мукомолье, пивоварение, хлебопечение, макаронное, кондитерское производство. На долю строителей приходилось 6,4 % рабочего населения и столько же - на занятых в сельском хозяйстве. По 9 % составляли ра-бочие-металлисты и деревообделочники, главным образом, бондари, обслуживавшие рыбную промышленность. Значительная же часть астраханских городских рабочих в этот период была занята на транспорте, преимущественно водном (16,1 %), предостав-
лявшем большое число вакантных мест с наступлением навигации и путины7.
В городе была сосредоточена значительная часть служащих, составлявшая 21,5 % самодеятельного населения, что было ниже общероссийских показателей на 4,7 %. Перепись 1923 г. выделяет интеллигенцию. В ее разряд входило 2 752 чел. или 4,2 % городского самодеятельного населения, включая в свой состав представителей администрации и суда (1 092 чел.), учителей (546 чел.), врачей (137 чел.), режиссеров, актеров, солистов (103 чел.), хористов, оркестрантов, танцоров (71 чел.), инженеров и архитекторов (45 чел.), библиотекарей и музейных работников (43 чел.), дантистов (17 чел.), академиков, профессоров, лекторов (10 чел.), старших техников (10 чел.), редакторов и журналистов (4 чел.) и др.8. В том числе в слой интеллигенции входили «лица свободных профессий» (0,7 %), к которым относились специалисты (врачи, педагоги, адвокаты, художники, священнослужители), имевшие частную практику9. По подсчетам В.Б. Жиромской в РСФСР интеллигенция, с учетом этой последней группы, составляла в 1923 г. 367,1 тыс. чел., а ее удельный вес в самодеятельном населении городов равнялся 5,6 %, что свидетельствовало об остром дефиците специалистов высокой квалификации10. В Астраханской губернии положение было еще более критичным.
Самый низший слой городских служащих Астраханской губернии включал в себя прислугу (дворники, кухарки, посудомойки, истопники, банщики, швейцары в частных заведениях, домашняя прислуга и пр.) и насчитывал 2 351 чел., т. е. 3,6 % от общей численности самодеятельного населения11. Это положение вполне соответствовало общереспубликанской картине, где доля прислуги была также значительной и составляла 4,2 %п.
Следующую категорию астраханского городского населения представляли иждивенцы государственных и общественных учреждений, составлявшие 7,1 %. В эту группу входили пенсионеры, учащиеся-стипендиаты, заключенные, больные, инвалиды, учащиеся в интернатах. Наиболее многочисленными в ней были дети, содержавшиеся в приютах и детдомах (1 774 чел. или 2,7 %)13.
Одновременно с возрождением экономической жизни в городе значительную долю населения в 1920-е гг. стали составлять безработные. Смена общей трудовой повинности на свободный найм рабочей силы привел к сокращению лишнего числа работников на предприятиях. В годы нэпа безработица стала характерной чертой повседневности. Из табл. 1 видно, что в 1923 г. в Астрахани насчитывалось 9747 человек безработных, что в процентном отношении превосходило общероссийские показатели (15,1 % против 10,6 %). Такой активный рост числа безработных в г. Астрахани объяснялся главным образом притоком лиц неквалифицированного труда из других губерний и сельских местностей, а по профессиям интеллигентного труда - за счет сокращения штатов в аппаратах учреждений и хозяйственных органов.
Таким образом, начало нэпа в Астраханской губернии повлекло за собой возрождение предпринимательских слоев населения. При учете всех категорий хозяев, а также рантье и помогающих членов семьи получается, что количество крупных и мелких городских предпринимателей Астраханской губернии в 1923 г. составляло
8 588 чел., т. е. 13,2 %, в то время как в целом по РСФСР их доля была равна 20,8 %. Одновременно города Астраханской губернии выгодно отличались и по числу рабочих, прибывавших в регион из разных уголков страны к началу весенней, летней и осенней путин. Активное развитие рыбных промыслов и речного судоходства, поглощавших большую часть прибывших рабочих, обуславливало их высокий удельный вес в составе самодеятельного городского населения, превосходивший как общереспубликанские показатели, так и долю рабочих индустриальных районов страны.
Это говорит о том, что в плане социальной стратификации в Астраханской губернии существовали более благоприятные условия в деле обеспечения правящего режима общественной поддержкой, чем в других регионах страны, где удельный вес представителей частновладельческого капитала был выше, а следовательно количество так называемых противников советской власти по своей социальной принадлежности было больше.
Однако существовавшая ситуация не могла в полной мере удовлетворить местных представителей советской власти, направлявших свои усилия на еще большее сокращение и без того немногочисленного частнопредпринимательского слоя. В борьбе против, так называемых представителей враждебного капиталистического мира региональная администрация использовала дифференцированный подход: если многочисленные малоимущие хозяева-единоличники не вызывали у нее особого опасения и рассматривались как «элемент полупролетарского характера», (о них, в частности говорилось: «маляр или пильщик, выполняющий сегодня частные заказы, может завтра наняться на завод или на постройку»), а помогающие члены семьи рассматривались как те же наемные работники, которые в дальнейшем встанут в один ряд с рабочими14, то хозяева с наемными рабочими и работающие с членами семьи рассматривались в качестве наиболее непримиримых врагов советской власти, что побуждало последнюю вести с ними активную классовую борьбу, сопровождавшуюся громкими судебными процессами. Показательным в этом смысле был суд над нэпманом Харченко, бывшим красноармейцем, ставшим владельцем столовой «Моряк». Его обвинили в чрезмерной эксплуатации служащих и приговорили к лишению имущества и трем годам тюремного заключения, несмотря на то, что во время рассмотрения дела выяснилось, что работницы столовой получали высокое жалование и бесплатное двухразовое питание в голодный 1922 г.15
Местные хозяйственные органы оказывали всевозможные препятствия росту предпринимательства. Так, сдача предприятий в аренду сопровождалась их высоким обложением со стороны ГСНХ, несмотря на то, что она испытывала острый дефицит бюджета. «Лучше бы совсем не сдавать в аренду, а если уж сдавать, так, по крайней мере, с таким барышом, чтобы частному предпринимателю не поздоровилось», - рассуждали астраханские хозяйственники осенью 1922 г.16 В соответствии с этими настроениями доля налогов в обороте частной торговли составляла 8,1 %, в то время как в обороте государственных и кооперативных предприятий - 1,6-1,9 %. Кроме того, предприниматели должны были вносить повышенную квартплату и плату за обучение детей17. В результате запретительные меры по отношению к частному капиталу привели к ненормальным диспропорциям в развитии этого сектора экономики. Уличные торговцы-разносчики, владельцы маленьких магазинчиков и киосков имели доход на 75 % выше, чем предприниматели, занимавшиеся производством18. Это, в свою очередь, объясняет количественное превосходство группы малоимущих предпринимателей-единоличников внутри слоя предпринимателей самодеятельного городского населения.
Полностью покончить с предпринимательством в первой половине 1920-х гг. у правительства не было экономической возможности. Решительные попытки властей административным путем свернуть частную торговлю были признаны несвоевременными и осуждены Ш съездом Советов19, поскольку эти меры приводили к пагубным последствиям в хозяйственной жизни страны и отдельных регионов. Так, к примеру, астраханские ловцы в начале нэпа были буквально задушены Госрыбпромом. Не будучи в состоянии самостоятельно приобретать орудия лова, рыбаки брали их в аренду у Гос-рыбпрома по завышенным ставкам, которые погашали за счет улова. При попытке самостоятельно реализовать продукцию частнику необходимо было получить разрешение
от горсовета и при этом его снимали со всех видов городского пайка. Это было очень ощутимой потерей. Продуктовая карточка давала возможность астраханскому рабочему приобрести 70 ф муки в месяц. При ее утрате рыбаки могли приобрести муку у Госрыб-прома в обмен на рыбу в неприемлемом для них эквиваленте. Так, чтобы получить 15 ф хлеба ловцам необходимо было сдать 1 пуд черной икры, за 1 пуд осетрины рыбаки могли получить только 5 ф хлеба, за 1 пуд частиковой рыбы - 2 фунта хлеба, за 1 пуд мелкого частика - 1 ф хлеба20. В этих условиях астраханские ловцы разорялись, а вместе с ними несли убытки и те, кто был занят рыбообработочной деятельностью. Так, например, не находила сбыта бондарная продукция для хранения рыбы. Снижение улова и пополнение рядов безработных вынудили местные власти пойти на смягчение мер борьбы против частников и уже с весны 1922 г. ловцам стало предоставляться частичное кредитование. Это незамедлительно привело к улучшению их положения: в 1924 г. заработок частного ловца стал составлять в среднем 470 руб., в то время как у государственного рабочего он был равен 468 руб.21
Такое отступление от политики сильного административного нажима на частнопредпринимательские слои привел к появлению более благоприятных условий для восстановления капиталистического элемента в региональной экономике. Из табл. 1 видно, что к середине 1920-х гг. в составе городских жителей Астраханской губернии несколько вырос слой так называемы «нэпманов». Он увеличился, согласно показателям таблицы с 0,2 % до 0,8 %. К 1926 г. на 5,1 % расширился слой мелких производителей - хозяев, которые не прибегали к найму рабочей силы. Что касается слоя хозяев-одиночек, то он, по-прежнему оставаясь самым многочисленным, также увеличился на
1 %. На 1,8 % вырос удельный вес помогающих членов семьи. Категория рантье в переписи городского населения Астраханской губернии 1926 г. не числилась. По РСФСР их доля по сравнению с 1923 г. осталась неизменной, т. е. 1,3 %.
Что касается рода занятий, то хозяева с наемными рабочими в более-менее одинаковой степени числились и в промышленности (199 чел.), и в сельском хозяйстве (178 чел.), и в торговле (167 чел.). Менее всего крупных собственников присутствовало в транспортном обслуживании (88 чел.)22.
Большая часть мелких предпринимателей, не прибегавших к найму рабочей силы и использовавших лишь труд помогающих им членов семьи, была задействована в сельском хозяйстве (1 288 чел.), чуть меньше - в промышленности (714 чел.), далее - в торговле (489 чел.) и на транспорте (184 чел.)23.
Хозяева-одиночки в основном были задействованы в сфере кустарно-ремесленного производства (3 641 чел.), в торговле (2 658 чел.), на транспорте (1 663 чел.) и наименьшая часть - в сельском хозяйстве (833 чл.)24.
Несложный подсчет дает возможность определить, что основная часть предпринимателей, включая помогающих членов семьи, в 1926 г. была занята в промышленном и кустарно-ремесленном производстве. По данным переписи они насчитывали 5 015 чел. из общего числа предпринимательского населения равного 14 936 чел. Второй по численности была группа лиц занимавшихся торговлей - 3 445 чел., далее следовали хозяева, занятые сель-ско-хозяйственным производством - 2 390 чел. и транспортным делом - 2 066 чел.
Данная картина довольно заметно отличается от той, которую мы наблюдали в начале 1920-х гг., когда наиболее многочисленная группа предпринимателей была занята в сфере торговли. Так, из 8 588 чел. данным видом деятельности занималось 3 012 чел. Следующую наиболее многочисленную группу составляли лица, занимавшиеся транспортным делом - 2 112 чел., и только затем шла группа, получавшая доход от промышленного и кустарно-ремесленного производства - 2 078 чел.
Такое изменение сфер приложения капитала - из торговой в производственную -свидетельствовало об укреплении позиций предпринимателей в региональной экономике и складывании к середине 1920-х гг. на базе нэпа благоприятных условий для развития предпринимательской активности в Астраханской губернии. Причем данная тенденция разительно отличалась от общереспубликанской картины, где, по наблюдению В.Б. Жиромской, усиление мер административного нажима привело к росту недоверия предпринимателей к властям и основная часть капитала оказывалась в торговле как наиболее труднорегулируемой и контролируемой сфере25.
В совокупности весь предпринимательский слой городского населения Астраханской губернии в 1926 г. составил 14 936 чел. или 19,3 %, в то время как в целом по РСФСР он равнялся 22,1 %. Но, если в первом случае увеличение произошло на 6,1 %, то во втором - только на 1,3 %. Это говорит о том, что развитие предпринимательства в Астраханской губернии шло гораздо интенсивнее, чем в среднем по РСФСР, не приводя при этом к деформированию сферы приложения капитала.
Проводившаяся вкупе с нэпом политика огосударствления промышленности привела к росту численности рабочих и государственных служащих, которых, благодаря активно протекавшим в регионе миграционным процессам и емкости хозяйственно-промышленного комплекса Астраханской губернии, в долевом отношении к остальной части населения оказалось, как и прежде, больше чем в целом по РСФСР - 33,6 % против 29,5 %.
Обращает на себя внимание стремительный количественный рост служащих. Если в 1923 г. их насчитывалось 13 877 чел., то в 1926 г. -уже 20 474 чел.
Политика экономико-административного регулирования в середине 1920-х гг. положительно отразилась на решении такой социальной аномалии, как безработица (с 15, % в 1923 г. до 11,5 % в 1926 г.), и позволила разгрузить детские дома (если в 1923 г. их насчитывалось 2 616 чел.26, то в 1925-26 гг. - 1 365 чел.27), поскольку, видимо, родители, получившие работу на госпредприятиях, уже охотней забирали своих детей из детучреждений обратно в семью.
Таким образом, в результате проведения политики «допущения частновладельческого капитала» в экономику советского государства к середине 1920-х гг. тенденцию к своему росту и укреплению проявили предпринимательские слои населения. Следовательно, расширилась социальная база лиц, которые воспринимались региональным руководством в качестве носителей потенциальной угрозы советскому строю. Между тем данная тенденция компенсировалась одновременным увеличением числа рабочих и служащих, что позволяет по-прежнему характеризовать социальную структуру городского населения Астраханской губернии как благоприятствующую сложившемуся политическому строю. Это, в свою очередь, не требовало от властей срочного проведения мер по реструктуризации общества с целью расширения социальной платформы своих единомышленников.
Однако наметившиеся кризисные явления в экономике, следствием чего стало вступление советского государства в эпоху форсированной индустриализации и всемерное развитие государственного сектора, привели к полному вытеснению частника из экономической жизни страны.
Известно, что к концу 1927 г. по причине проведения политики низких цен на сельхозпродукцию в стране разразился кризис хлебозаготовок, который в начале 1928 г. остро проявился и в Астраханской губернии. В январе при 15-градусном морозе люди занимали очередь в 4-5 утра и стояли за хлебом до позднего вечера. В
этих условиях резко накалилась социальная обстановка, выросло недовольство проводимой политикой. «Что вы нам читаете лекции и хвалитесь достижениями, а хлеба нет, - выступали рабочие на собрании в Трусовском поселке, - сейчас похоже на 1919 г, день работаешь, а два стоишь в очереди за хлебом. Нам глаза замазывать нечего, мы не дети»28. Такие настроения стимулировали власть к поиску новой модели социально-экономического развития, укрепляли их представление о нэпе как ошибочном пути движения к социалистическому будущему и стали одной из предпосылок отказа от политики допущения частного капитала в государственную экономику.
В Астраханской губернии, где частный капитал к концу 1920-х гг. достиг своих внушительных размеров (из 4 400 торговых и промышленных предприятий 3 700 были частными), этот крутой поворот в экономической политике правительства переживался особенно болезненно. На всю страну прогремело так называемое «астраханское дело», или «астраханщина» - широкомасштабная кампания наступления «на нэпманскую буржуазию» в Астраханской губернии. В 1928 г. по нему были осуждены 471 чел. Из них 41 чел. были приговорен к высшей мере наказания, 457 чел. - к лишению свободы от шести месяцев до десяти лет. Всего из советского и кооперативного аппарата Астраханской губернии по этому «делу» было уволено 1 280 сотрудников29.
Наступление на частный капитал и закрытие предприятий пагубно отразилось на проблеме занятости населения. К 1 октября 1928 г. безработица в Астрахани достигла своей максимальной отметки. На бирже труда числилось 19 225 безработных30. Если же принять во внимание, что не все безработные имели право регистрироваться на биржах труда (это касалось «антикоммунистически настроенных» слоев общества), то, вероятней всего, окажется, что фактическое число безработных было гораздо больше.
Тем не менее интенсивное развитие промышленности в годы индустриализации потребовало большого количества рабочих рук, и вскоре все они нашли свое применение на многочисленных государственных региональных предприятиях. За период первой пятилетки Астраханский межрайон превратился в крупнейший рыбопромышленный центр СССР с удельным весом в 24,6 % в общей добыче рыбы по стране в 1933 г. Число предприятий, связанных с данной отраслью, соответственно
31
увеличилось со 168 в 1915 г. до 518 в 1938 г. Астрахань в эти годы являлась важным судоремонтным центром флота Волжского бассейна: здесь были сосредоточены мощные судоремонтные, судоверфные заводы и большое нефтехранилище общей емкостью до 1,2 миллиона тонн. Кроме того, грузооборот города Астрахани как одного из крупных советских портов постоянно увеличивался, поднявшись с 11 тыс. 347 тонн в 1928 г. до 19 тыс. тонн в 1934 г.32
Значительные успехи в деле индустриального развития и активное поглощение промышленностью трудового населения позволили правительству сделать смелое заявление о переходе в бесклассовое общество. Советские руководители в своих выступлениях в тот период подчеркивали, что в обществе произошли коренные изменения, а в опросном листе переписи 1937 г. отсутствовал сам термин «классы». В опросном листе 1939 г. социальная классификация была ужата до восьми категорий, с целью исключить любое занятие, которое невозможно было бы включить в группы рабочих, кресть-ян и служащих, работающих в государственных учреждениях .
Для того чтобы выяснить, насколько общество стало социально однородным в региональном масштабе, обратимся к табл. 2.
Показатели таблицы демонстрируют увеличение доли рабочих: они составили теперь 52,1 % в общей массе населения. Хотя доля городских рабочих Астраханского округа
Таблица 2.
Социальный состав городского населения Астраханского округа в 1939 г34.
Социальные группы Кол-во чел. В % к итогу
Рабочие 69560 52,1
Служащие 35718 26,7
Колхозники 1246 0,9
Кооперативные кустари 6091 4,5
Некооперативные кустари 282 0,2
Единоличники 92 0,06
Члены семьи занятые в подсобном сельском хозяйстве 3306 2,4
Иждивенцы государственных и общественных учреждений 16141 12,1
Нетрудящиеся 72 0,05
Прочие, в т.ч. не указавшие источника средств существования 843 0,6
Все самодеятельное население 133351 100,0
была несколько ниже общероссийских показателей равных 59,8 %, тем не менее этот социальный слой стал самым многочисленным среди городских жителей к концу 1930-х гг. Благодаря происходившим в стране социально-экономическим изменениям в ходе первой пятилетки исчез слой безработных35. Наибольшее число рабочих теперь было задействовано в машиностроительной и металлообрабатывающей промышленности, которая в основном была представлена судоремонтными заводами и охватывала 17,7 % (12 329 чел.) всех городских рабочих, в рыбной промышленности - 14 % (9 726 чел.), пищевкусовой - 10 % (7 491 чел.)36. Всего же на долю занятых в промышленности приходилось 57,2 % рабочих, т. е. больше половины. Остальная часть занятых приходилась на транспорт и связь - 14,2 % (9 896 чел.); на предприятия торговли, заготовки и общественного питания - 8,3 % (5 833 чел.) и по 3-4 % - по другим производствам37.
Доля служащих, в отличие от рабочих, по сравнению с 1920 гг. осталась неизменной (26,7 %). Вместе с тем произошли некоторые структурные изменения внутри самого слоя. В его составе возросла доля интеллигенции. Если в 1923 г. к ней можно было отнести 4,2 % (2 752 чел.) городского самодеятельного населения, что примерно на один процент было меньше общероссийских показателей, то в 1939 г. ее доля составляла 7,3 % (9 833 чел.). При этом к интеллигенции автор относит руководящий персонал всех отраслей хозяйства, а также инженеров, конструкторов, врачей, юристов, культурно-просветительских работников и работников искусства.
В 1930-е гг., в связи с экспроприацией частных предприятий и заведений, исчез слой хозяев, использовавших наемный рабочий труд. Самостоятельные хозяева, не использовавшие наемного труда в сельском хозяйстве, теперь стали обозначаться термином «единоличники», а связанные с промыслом - «некооперированные кустари». Содержащиеся в табл. 2 данные свидетельствуют, что численность некооперированных кустарей и крестьян-единоличников была незначительной: доля первых в общей массе самодеятельного городского населения Астраханского округа составляла 0,2 %, вторых - 0,06 %, что было ниже общероссийских показателей (0,5 % и 0,2 %). Основным занятием некооперативных кустарей было сапожное и башмачное дело, где было задействовано 85 чел. Металлисты насчитывали 57 чел. (жестянщики, медники, паяльщики). Деревообделочники, включавшие 25 чел., были в основном представлены столярами и корзинщиками. Дальше шли портные, парик-
38
махеры, извозчики и пр. специальности . В составе населения также выделялись члены семей, занятые в подсобном сельском хозяйстве (2,4 %).
Основная часть бывших самостоятельных хозяев в конце 1930-х гг. была связана с кооперацией. Однако их тоже было немного, всего 4,5 % от общего числа самодеятельного населения Астраханского округа, хотя эти показатели немного превосходили данные по РСФСР (3,6 %). Больше всего кооперированные кустари были представлены в промышленности, здесь их насчитывалось 4 468 чел., меньше в транспорте - 887 чел., в торговле и общественном питании - 308 чел., в жилищном и коммунальном хозяйстве
од
-181 чел. и т. д. В промышленности значительную долю кустари занимали в трикотажной отрасли - 68 % (80 чел. из 117 чел.), в кожевенно-обувной, которая в основном была представлена сапожниками и башмачниками - 44 % (672 чел. из 1526 чел.), в швейной - 26 % (482 из 1 850 чел.), в деревообрабатывающей - 16 % (1 094 из
6 837 чел.), где большое количество составляли корзинщики, бондари и столяры. Наконец в рыбной промышленности на долю кооперированных кустарей приходилось 6,6 % (872 из 13 104 чел.) всего занятых в этой отрасли40.
Если мы сложим все три имеющиеся группы (без учета помогающих членов семьи), то получим общие данные по числу лиц, представлявших мелких предпринимателей Астраханского округа, т. е. около 4,7 % горожан, не занятых в государственном производстве. К их числу можно прибавить и лиц из разряда «нетрудящихся» -служителей культа, лиц, живущих на доход от продажи имущества, от сдачи домов, комнат41. В сумме их доля была весьма незначительна и составляла 0,05 %, однако вместе с первыми они составляли тот социальный люфт, наличие которого не позволяет говорить об окончательном утверждении к концу 1930-х гг. троичного делении социума и полном вытеснении частного предпринимателя из социальной структуры советского общества.
Доля горожан Астраханского округа, не занятых в государственном производстве в 1939 г., немного превосходила общероссийские показатели - 4,7 % против 4,3 %. Это свидетельствовало о сохранении в данном регионе более многочисленной группы лиц, продолжавших оставаться за пределами созданной государством социальной платформы, обеспечивающей режим своей поддержкой.
Подводя итог, необходимо указать, что в Астраханской губернии изначально существовала более благоприятная ситуация в вопросе социальной стратификации по сравнению с общереспубликанскими показателями, поскольку в первой половине 1920-х гг. удельный вес представителей частновладельческого капитала в составе самодеятельного населения здесь был ниже, чем в среднем по республике, а доля рабочих, наоборот, превосходила даже показатели индустриальных районов страны.
В дальнейшем стремление создать монолитное политически лояльное социальное пространство побудило правительство в период индустриализации начать активную борьбу с немногочисленным предпринимательским слоем, не вписывавшимся в стройную марксистскую схему, лишенную структурной многообразности социальной стратификации. Стремясь удержать власть, правящая политическая группа отнюдь не стремилась найти социальную поддержку путем разработки дифференцированного подхода к каждому из социальных слоев. Был избран обратный и более легкий путь: сведения многоуровневой модели к трехчленной структуре, куда уже изначально включались те, кто проявлял свою готовность к сотрудничеству с партией и не включались, кто данной готовности не проявлял. Подобный масштабный отбор был произведен в стране в конце 1920-х гг. В Астраханском межрайоне он прошел под названием «Астраханское дело», когда в 1928 г. были
проведены массовые репрессии против представителей частного капитала, квалифицировавшихся советским правительством как враги народа и подвергшихся арестам и расстрелам. Анализируя социальную структуру 1939 г., необходимо признать, что в целом очевиден успех советского правительства в деле создания к концу рассматриваемого периода общества, ориентированного на соглашение с проводившимся политическим курсом. Однако, поддаваясь жесткому административному воздействию, оно, тем не менее, продолжало развиваться по своим внутренним естественным законам, которые позволили ему сохранить свою неоднородность и многообразие и в эпоху тотального планирования и контроля.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Блюм А., Меспуле М. Бюрократическая анархия: Статистика и власть при Сталине / Пер. с фр. - М., 2006. - С. 201.
2 Возьмем пример с Москвы // Коммунист. - 1922. - № 8. - С. 3.
3 Таблица составлена по: Итоги Всесоюзной городской переписи 1923 г. - М., 1924. -Ч. 2. - Вып. 1. - С. 448; Всесоюзная перепись населения 1926 г. - М.; Л., 1931. - Отдел 7. -Т. 4. - С. 196.; Жиромская В.Б. Советский город в 1921-1925 гг.: проблемы социальной структуры. - М., 1998. - С. 101, 106.
4 Итоги Всесоюзной городской переписи 1923 г. - С. 67.
5 См.: Жиромская В.Б. Советский город в 1921-1925 гг.... - С. 103.
6 Там же.-С. 101.
7 Итоги Всесоюзной городской переписи 1923 г. - С. 448.
8 Там же. - С. 68.
9 Там же.
10 Жиромская В.Б. Советский город в 1921-1925 гг.... - С. 104.
11 Итоги Всесоюзной городской переписи 1923 г... - С. 60.
12 См.: Жиромская В.Б. Советский город в 1921-1925 гг.... - С. 104.
13 Итоги Всесоюзной городской переписи 1923 г. - С. 68.
14 См.: Блюм А., Меспуле М. Бюрократическая анархия... - С. 198-199.
15 См.: Виноградов С.В. Частнокапиталистический уклад в промышленности в годы нэпа (на материалах Поволжья) // Сталин. Сталинизм. Советское общество: Сб. статей. - М., 2000. - С. 101.
Там же. - С. 98.
17 Там же.-С. 105.
18 Там же. - С. 106.
19 См.: Жиромская В.Б. Советский город в 1921-1925 гг.... - С. 113.
20 Лихолет О.В. Материальное положение астраханских ловцов в 1920-х гг. // Итоговая научная конференция АГПУ. Тезисы докладов (26 мая 2000 г.). История философии. - Астрахань, 2000. - С. 83.
21 Там же.
22 Всесоюзная перепись населения 1926 г. - С. 196.
23 Там же.
24 Там же.
25 См. подробнее: Жиромская В.Б. Советский город в 1921-1925 гг.... - С. 112-114.
26Всесоюзная перепись населения 1926 г. ... - С. 196.
27 ГА АО.-Ф. Р-2265,-Оп. 1.-Д.21.-Л. 1.
28
См.: Тюрин А.О. 1928 г. - кризис хлебоснабжения в Астраханской губернии // Итоговая научная конференция АГПУ... - С. 34.
29 Чердаков О.И. Правовые основы деятельности милиции Нижнего Поволжья (1920-х -1930-х гг.) // Астраханский край: история и современность (к 280-летию образования Астраханской губернии) Материалы Всероссийской научной конференции. - Астрахань, 1997. - С. 141.
30 Астраханское городское хозяйство. Материалы отчетно-предвыборной кампании. -Астрахань, 1928. - С. 64.
31 ГАРФ. - Ф. А-314. - Оп. 1. - Д. 332. - Л. 3.
32 Там же.
33 БлюмА., Меспуле М. Бюрократическая анархия... - С. 201-202.
34 Таблица составлена по: РГАЭ. - Ф. 1562. - Оп. 336. - Д. 831. - Л. 118-141; Д. 781. -Л. 13-24.
35 РГАЭ. - Ф. 1562. - Оп. 336. - Д. 1050. - Л. 386.
36 Там же.
37 Там же.
38 Там же. - Д. 328. - Л. 20.
39 Там же.-Д. 1050.-Л. 390.
40 Там же.
41 Там же.
THE REGION DEVELOPMENT PARTICULARS OF THE SOCIAL STRUCTURE OF THE TOWNSPEOPLE IN 1920-1930 (ON THE BASIS OF THE ASTRAKHAN REGION’S SOURCES)
G.G. KORNOUHOVA
Department of Russian History Peoples’ Friendship University of Russia 10-1 Miklukho-Maklay Str., Moscow, 117198 Russia
This article analyses a process of the society’s transformation in 1920-1930 under the influence of governmental policy that was directed on affirmation of triple social structure and push out “political dangerous” elements of late society before the revolution. The author leans on region sources, examines the level of town people’s political loyalty from the point of view his social structure in the beginning and in the end of taken period and determines a justification of official confirmation about absence of the antagonist classes in the USSR in the end of 1930.
