Региональная культурная политика: философский аспект Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

РЕГИОНАЛЬНАЯ КУЛЬТУРНАЯ ПОЛИТИКА: ФИЛОСОФСКИИ АСПЕКТ

С.Г. Лавлинский

Lavlinskiy S.G. The regional cultural policy: philosophical aspect. The cultural policy as a regional project. The culture as a sector of the economy. The region, province in the cultural policy.

Проблема региональное™ в культурологии, музееведении, истории и философии исследуется с разных позиций. Отдельные авторы (А. Лукнер, Л. Миодонский) решение данной проблемы рассматривают в контексте регионального, провинциального и национального тождества [1, 2]. Другие специалисты (Д. фон Пфордтен, П. Штеклер-Вайтхо-фер) проблему региональное™ в философии связывают с борьбой нормативного индивидуализма против нормативного коллективизма в политической философии [3, 4].

В первом случае обращается внимание на провинциализм (регионализм) тех или иных учений. Провинциализм выражается, как считают авторы, в двух видах - догматически-имплицитном и релятивно-эксплицитном. В соответствии с первым видом в центр рассмотрения культурной политики ставится неявное, а в соответствии со вторым - предпринимается попытка возвыситься над многообразием субъективных суждений разработчиков региональной культурной политики, оценивая их как безнадежные иллюзии.

По нашему мнению, в этих случаях имеют место мнимые и действительные основания, свойственные философствованию культурных политиков при разработке концепций культурной политики. Отметим, что философствование, как правило, соотносится с определенным временным периодом, поэтому при разработке культурной политики предпринимается попытка использовать как мнимые, так и действительные основания, свойственные философствованию того или иного времени. В этом плане образ научной революции, в понимании Т. Куна, есть не что иное, как введение понятия «эпоха» в понимание и развитие научных теорий. То есть применительно к разработке культурной политики можно говорить об использовании отграниченных друг от друга во времени парадигм научных форм организации культуры и самовыражения в них индивидов, групп

или страт, общества в целом. При этом следует учитывать, что в рамках парадигмы, определяющей представления разработчиков культурной политики, всегда имеет место некая «несвоевременность современного» в развитии культуры, причем часто в таких случаях речь ведется о понимании развития региональных практических и житейских (бытовых) форм культуры.

Понятие «эпохи» в процессе разработки культурной политики релятивизируется так, что, например, экономика, религии, право, культура быта или музыка и другие элементы культуры в своем развитии имеют локально-временные отличия, а потому при разработке культурной политики региона они должны получать разные характеристики, не связанные со временем данной эпохи (имели же место объективные локальновременные отличия Высокого Средневековья при конкретной характеристике культуры Италии эпохи Средневековья). Следует учитывать и ограниченность критического самосознания разработчиков культурной политики, когда оно связывается с противостоянием чуждому, иному, от которого в развитии культуры следует оттолкнуться, чтобы получить соответствующее «ускорение» в культурном развитии, а возможно, и размежеваться, чтобы не получить отрицательного результата.

Исходным пунктом, таким образом, при разработке концепции культурной политики становятся собственные, привычные и нормальные по представлениям и непосредственно проясняемые культурными политиками «логические» схемы и формы, их заключения и аргументации. Именно они становятся условием эффективной разработки культурной политики, целью логической, концептуальной и институционализированной рефлексии, обусловливающей реальную куль-туриую автономию, аутентичность мысли и действия в культурной сфере, которые, в ко-

нечном счете, определяют коммуникативные и кооперативные контакты между культурами. В этом случае речь ведется «о нас самих», о нашем понимании не только жизненного порядка и его установлений, но и об их культурном предназначении в развитии социума.

Немаловажное значение имеет и соотношение региональных отличий с рЫ1о8орЫа регепш8, т. е. с универсумом, над региональным человеческим миром культуры. Культурная политика региона рассматривается в каждом отдельном случае как сверхрегио-нальный проект и потому понимается как конкретное разумное развитие культурной практики в стремлении решить и общие для всего человечества проблемы. Речь идет о том, что многообразие исторических и национальных форм культуры не должно оставаться лишь музейной витриной человечества: история человеческой культуры принадлежит всем, а поэтому она всегда должна актуально присутствовать и в философствовании при разработке культурной политики. В любом случае следует выделять общие, над-региональные идеи, оценивая региональные идеи развития культуры с общих, общечеловеческих и общих для целостной философии позиций. В то же время следует иметь в виду, что региональный подход к разработке культурной политики несет в себе риторический и идеологический заряд, способный подменить научный подход к разработке культурной политики подходом, базирующемся на популистской или элитарной, а возможно, и псевдонаучной вере.

Рассматривая категорию «регионализм» в контексте региональной и провинциальной идентичности, регионализм следует отделять от провинциализма. Регионализм не может быть провинциальным и речь об этом здесь ведется не только с позиций терминологических различий. Во-первых, провинция (периферия) отделена от центра, и она автономна, националистична; во-вторых, региональная идентичность возможна только тогда, когда она выходит за собственные пределы; наконец, она мыслима лишь на межрегиональном уровне через сопоставление на основе коммуникативных связей и отношений с другими аналогичными регионами.

В условиях глобализации следует вести речь о регионализме, принимая во внимание

наличие «национальных государств» (Бретань, Шотландия, Южный Тироль, Грузия, Украина, Беларусь и др.), которые можно представить как выражение провинциализма и национализма. В этой связи обращение к общему прошлому в культуре (программы создания и охраны памятников истории и культуры, местные музеи, забота о сохранении диалектов и топономии и т. п.) оценивается аналогично. В то же время провинциальный и региональный контексты трудно разделить. Развитие социума в рамках региона требует внимания к многообразию культурных образцов, не замыкающихся в локальных пределах. Поэтому в культурной политике следует противостоять призывам «оставить все, как прежде», а также попыткам релятивизации ценностей, поскольку тот, кто пытается вести застывшую местную жизнь, легко превращает необходимость в добродетель, а затем пытается убедить себя и других, что его зависимость причастна к высшему порядку.

На наш взгляд, к провинциализму следует относить тех, кто отделяет себя от всего внешнего и не признает того, что разрыв между периферией и крупными мегаполисами абсолютен и его вряд ли удастся когда-либо снять. Поэтому философствование о народности и укорененности в «народной почве» необходимо вести тактично, оставив в покое само существование народной культуры, поскольку «народная культура» пребывает «дома» в своих носителях и поселяется, в том числе и в мегаполисах, а не обитает только в провинции. В этом плане провин-ционализм и регионализм противоположны друг другу.

Идеальный тип культурного политика-регионалиста нам видится в его доверии к диалектике аутентичности, которая состоит в том, что своеобразие и особенности региона выражаются существенным образом на основе определенных условий и возможностей освоения прошлого. В особенностях культуры регионалист видит и случайные признаки, которые свидетельствуют не о чем ином, как о своеобразных проявлениях, не имеющих ничего значимого для настоящего или для формирования тождества, учитывающего особенности других регионов. В этой связи консервирование культурных ценностей нам представляется более чем сомнительным.

Различие между регионализмом и про-винционализмом наиболее ярко проявляется в «коллективном тождестве», сущность которого следует рассматривать в противопоставлении подвижной региональной и неподвижной провинциальной (национальной) идентичности. Еще Гегель подчеркивал, что тождество (идентичность), т. е. самость человека, есть отношение, в котором «Я» может конституировать себя лишь посредством «Другого». «Другой» предстает «Я» как «знакомый» или «чужак». В первом случае тождество конституируется путем «понимания» еще не узнанного «Другого» и сближения с ним, как утверждал Гадамер, через «смешение горизонтов».

В этом случае история культуры имеет открытый характер, а потому и легко расстается с мифами и также легко усваивает новые культурные нормы. В этой связи регионализм предстает как плюрализм, в котором имеется более богатый спектр выбора альтернатив для дальнейшего развития культуры региона, регионального сообщества в целом. Во втором случае «Другой» конституируется как «чужак». «Другой» - «чужак» через отграничения конституирует замкнутую самость, тем самым, консервирует свой образ как «чужака». Но следует иметь в виду, что только в понимании открывается чужое и в отношении к этому чужому - собственная индивидуальность (в том числе и региона). Познание особенностей и индивидуальности региона осуществляется через понимание, различающее типическое в индивидуальном, тогда как индивидуальное следует рассматривать как особенное, т. е. типическое явление всеобщего.

Исследователи сосредотачивают свое внимание на выделении идеальных типов (по М. Веберу), свидетельствующих о наличии в философской мысли Нового времени дуализма в понимании политического строя современных европейских государств: либерализма - идея «общественного договора», обоснованная Т. Гобсом, Ж.-Ж. Руссо, и абсолютизма (консерватизма, тоталитаризма, коммунитаризма и республиканизма), которые рассматриваются как «нормативный индивидуализм» и «нормативный коллективизм». В настоящее время теоретический спектр рассмотрения проблемы тяготеет к нормативному индивидуализму, а коллекти-

вистская альтернатива не рассматривается всерьез, хотя и не исключаются смешанные подходы.

Так, известный коммунитарист А. МакИнтайр считает, что индивид не может быть изолирован от общности, в которой он живет, участвуя в создании «коллективных товаров» и оперируя «коллективными понятиями» (например, «общие блага», которыми он пользуется). Политическое господство во всех случаях ограничено принятием политических решений в интересах общества и, хотя оно оправдано согласием индивидов, оно все же ограничивает их интересы, поэтому законы направлены на интересы индивида.

С другой стороны, например, при разработке культурной политики региона из процесса принятия важных решений, связанных с принципиальными позициями развития его культуры, исключаются те, кто заинтересован в них. Поэтому эти решения могут вступать в противоречие с их интересами и интересами других членов сообщества как его граждан. Таким образом, сохраняется дивергенция между коллективистскими и индивидуалистическими устремлениями, что ведет к сохранению разобщенности не только в коммуникациях, но и культуре и культурной политике.

В то же время следует учитывать, что в социально-культурной сфере именно на уровне региона предоставляется возможность достичь максимального участия различных слоев населения в культурных процессах и в общественной жизни социума в целом; возможна разработка и реализация наиболее оптимального варианта управления сферой культуры с учетом региональной специфики и культурной самобытности, географических факторов, а также использования всех возможностей территории - институциональных, финансовых, материальных, человеческих и иных; на региональном уровне имеется объективная возможность осуществлять управленческие воздействия на социально-культурные процессы с учетом сочетания функционирования и развития, развития и саморазвития, управления и самоуправления и т. д. Здесь в большей степени представляется возможность ориентировать культурную политику учреждений культуры на изучение и удовлетворение культурных потребностей и интересов различных социальных страт и групп населения.

Региональная культурная политика должна заявить о себе через административно-государственный аппарат управления культурой, который должен лоббировать интересы культуры в административной среде, в которой доминируют экономисты далеко не всегда представляющие и осознающие экономическую важность культурного сектора в региональной экономике. По мнению австралийского ученого Д. Тросби, в развитых странах растет признание того, что культурный сектор социума, так называемые «культурные индустрии» уже не являются тихими заводями в мировой и национальных экономиках, а наоборот, оказывают существенное влияние на валовое производство продукции, трудоустройство и безработицу, торговлю, да и в целом на развитие социума. Стратегия привлечения внимания региональных экономистов и политиков к экономическим параметрам культурных процессов и их влиянию на экономический сектор призвана повлечь за собой более широкое понимание проблем культуры и ее положительное восприятие в государственных властных структурах [5].

Следует согласиться с Д. Тросби и в том, что в более широком смысле культура должна стать лидирующим сектором в постиндустриальной экономике. Правомерным под-

тверждением этого становятся культурные обмены между регионами, странами. Они становятся предшественниками роста торговли и обмена товарами и услугами, а потому, занимают все более значительное место в повестках политических встреч лидеров государств и политиков. Понимание этого может стать предпосылкой прогресса в сближении экономических и культурных целей, укреплении понимания того, что стремление общества к культуре - это стремление к развитию, которое не всегда представляется возможным измерить с помощью экономических показателей и критериев.

1. Lukner A. // Philosophie und Regionalitat. Wrozaw, 1999. S. 33-46.

2. Miodonski L. // Philosophie und Regionalitat. Wrozaw, 1999. S. 13-41.

3. Steckeler-Weithofer P. // Philosophie und Regionalitat. Wrozaw, 1999. S. 13-32.

4. Pfordten D. von der. // Ztschr. fur philos. Forschung. Franfurt a/M, 2000. Bd. 54. № 4. S. 491-513.

5. Trosby D. Culture poliycy and the Economy // Heikinen M. & Koskinen T. (eds) Economiks of Artists and Aris Policy. Selection of Papers. Helsinki Nykypiano Oy. 1998.

Поступила в редакцию 17.11.2006 г.