Региональная идентичность как фактор психологической безопасности

Тучина Оксана Роальдовна; Аполлонов Иван Александрович

региональная идентичность как фактор психологической безопасности

Тучина Оксана Роальдовна

Доктор психологических наук, доцент, Кубанский государственный технологический университет (г. Краснодар), e-mail: tuchena@yandenx.ru Аполлонов Иван Александрович

Доктор философских наук, доцент, Кубанский государственный технологический университет (г. Краснодар), e-mail: obligo@yandex.ru DOI: 10.24411/1029-3388-2019-10061

Аннотация: Введение. Проблема психологической безопасности в XXI веке стала одной из самых актуальных в психологической науке и практике. Цель статьи: обосновать феномен региональной идентичности как социально-психологического предикатора психологической безопасности личности, эмпирически исследовать особенности региональной идентичности молодежи Кубани в контексте временной перспективы. гипотеза исследования: особенности региональной идентичности связаны с оценкой коллективного и индивидуального настоящего, прошлого и будущего.

Материалы и методы. Для исследования особенностей региональной идентичности был разработан авторский опросник по исследованию региональной идентичности. Для исследования представлений об индивидуальном прошлом и будущем был использован «Опросник временной перспективы» Ф. Зимбардо. Для исследования представления о коллективном прошлом, настоящем и будущем был использован семантический дифференциал «Временные аттитюды» Ж. Нюттена. Эмпирическая база исследования: кубанская молодежь от 17 до 27 лет, 197 респондентов, 87 юношей, 110 девушек.

Результаты исследования. Региональная идентичность как самоопределение человека в среде региона является для него связующим звеном между прошлым и будущим. Позитивная региональная идентичность связана с позитивным представлением о прошлом, положительной установкой по отношению к настоящему и оптимистичным взглядом в будущее.

Обсуждение и заключения. Региональная идентичность личности является социально-психологическим предикатором психологической безопасности личности, поскольку является для человека связующим звеном между прошлым и будущим, создавая ощущение преемственности.

Ключевые слова: психологическая безопасность личности; социальная идентичность; региональная идентичность; представление о коллективном и индивидуальном будущем.

regional identity as a factor of psychological security

Tuchina Oksana Roaldovna

Doctor of Psychology, Associate Professor, (Krasnodar), e-mail: tuchena@yandenx.ru Apollonov Ivan Alexandrovich Doctor of Philosophy, Associate Professor, (Krasnodar), e-mail: obligo@yandex.ru

Kuban State Technological University

Abstract: Introduction. The problem of psychological security in the XXI century has become one of the most urgent in psychological science and practice. The purpose of the article is to substantiate the phenomenon of regional identity as a socio-psychological predictor of psychological security of personality, empirically investigate the features of regional identity of Kuban youth in the context of time perspective. Research hypothesis: regional identity features are associated with the assessment of collective and individual present, past and future.

Materials and Methods. To study the features of regional identity, the author developed a questionnaire on the study of regional identity. F. Zimbardo's «Time perspective Questionnaire» was used to study ideas about the individual past and future. To study the concept of collective past, present and future, the semantic differential «Temporal attitudes» of J. Nuttin was used. Empirical base of the study: Kuban youth from 17 to 27 years, 197 respondents, 87 boys, 110 girls.

Results. Regional identity as a self-determination of a person in the environment of the region is for him a link between the past and the future. Positive regional identity is associated with a positive view of the past, a positive attitude towards the present and an optimistic view of the future.

Discussion and conclusions. Regional identity of the person is a socio-psychological predictor of psychological security of the person, because it is a link between the past and the future, creating a sense of continuity.

Keywords: psychological safety of a person; social identity; regional identity; an idea of a collective and individual future.

Введение. В последние годы в связи с возросшими политическими, социальными и экологическими рисками одной из важнейших проблем современного общества стала проблема психологической безопасности, что отразилось на формировании особой области исследований - психологии безопасности [1; 18; 33; 34].

Проблема психологической безопасности в современной науке рассматривается на нескольких уровнях: на глобальном уровне (как следствие глобальных угроз) [35; 37], на геополитическом уровне (как характеристика национальной безопасности) [18], на уровне социума (как выполнение социальными институтами своих функций по удовлетворению потребностей населения страны) [1]; на уровне локальной среды (как безопасность организации, где работает или учится человек, безопасность малой группы: семья, ближайшее окружение) [1]; на уровне личности (как психическое состояние, способствующее сохранению устойчивости в определенной среде, которое отражается в переживании своей защищенности/незащищенности в конкретной жизненной ситуации) [1].

Рассматривая феномен психологической безопасности личности, можно утверждать, что она основывается на конструкте субъективного благополучия (subjective well-being) и имеет дело с факторами, угрожающими благополучию человека. При этом имеется в виду не только физическое, но и символическое субъективно сконструированное пространство личности («жизненный мир»), а также общее устройство мира, в котором живет человек [5]. Субъективное благополучие личности рассматривается как отсутствие негативных переживаний на фоне в целом позитивно окрашенного эмоционального переживания континуума «настоящее - будущее», а также оценка прошлого как позитивного и продуктивного [26; 28]. Таким образом, психологическая безопасность личности - это феномен, соотнесенный с прошлым и будущим. Одним из важных аспектов социальной идентичности личности, основанием ее укоренности в настоящем, а также отношения к прошлому и будущему является региональная идентичность, определяющая актуальное место человека в мире.

Цель статьи: обосновать феномен региональной идентичности как социально-психологического предикатора психологической безопасности

личности, эмпирически исследовать особенности региональной идентичности молодежи Кубани в контексте временной перспективы.

Обзор литературы. Психологическая безопасность личности характеризуется сопротивляемостью человека деструктивным внутренним и внешним воздействиями, которая отражается в переживании своей защищенности/незащищенности в конкретной жизненной ситуации. Данная проблема рассматривается в рамках целого ряда научных направлений: концепции жизнестойкости (hardiness), разработанной в трудах американского психолога С. Мадди [38]; конструкта «сопротивляемость» (resilence) [30]; конструкта «выносливость» как использование ресурсов личности, имеющих значение для оценки и интерпретации стрессоров и ответа на них [36], исследование копинг-стратегий (стратегии совладания с трудными жизненными ситуациями) [39], концепции «психологическая устойчивость» [4].

Представители всех этих направлений проводят исследования факторов, способствующих повышению психологической безопасности субъекта, называемых ресурсами сопротивляемости [32], компонентами жизнестойкости [27], «вкладами» в развитие сопротивляемости [32].

Однако, не смотря на активное изучение влияния таких социальных факторов как семья, окружение, район проживания, место учебы и т.д., практически нет исследований психологической безопасности личности в контексте ее социальной идентичности (этнокультурной, гражданской, региональной). Наиболее перспективным для исследования психологической безопасности личности нам представляется использование субъектного, в частности, субъектно-бытийного подхода. Субъектно-бытийный подход к личности акцентирует внимание на способности человека изменять внешнее по законам внутреннего, переустраивать бытие в соответствии со структурой сложившихся личностных смыслов, т.е. так преобразовывать реальность внешнего мира, что он становится следствием объективирования субъективного, продолжением личности. Здесь бытие не только выступает внешней причиной, обусловливающей становление личности и ее функционирование, но пространства бытия личности непосредственно включаются в ее организацию. Категория «бытийное пространство личности» характеризует многомерность бытия человека, предполагает рассмотрение его как целостности, интегрирующей все аспекты и обусловленной целостностью личности, реализующей личностный смысл в создании и переустройстве бытия [10]. Место рождения и проживания субъекта является одним их важных факторов формирования личности, ее образа жизни, ценностей и личностных смыслов, определяющих бытие человека в мире. Именно поэтому региональная идентичность рассматривается нами в контексте проблемы безопасности личности.

Феномен региональной идентичности является объектом исследования целого ряда социогуманитарных наук. Так, в рамках культурологии и политологии проводятся исследования региональной мифологии как социально оформленного знания о регионе [8; 11; 14; 20], региональной политической символики [21] и

имиджа региона [7; 16]. В рамках политологии активно разрабатывается аспект исследования региональной идентичности, представляющий собой анализ региональных политических культур, ментальных особенностей региональных общностей [12;19; 24].

Социологические и социально-психологические работы анализируют особенности и механизмы конструирования региональной идентичности [3; 25; 31], социально-психологические детерминанты формирования региональной идентичности [6;22], роль СМИ, образовательной среды, социокультурных факторов в формировании региональной идентичности [2; 15].

Современные подходы к феномену идентичности отказываются от дихотомии и противопоставления социальной и личностной идентичности, вводя и концептуализируя понятие средовой самоидентичности [9]. В контексте субъектно-бытийного подхода личностная идентичность отражает два аспекта связи человека с миром: его причастность к социуму, различным группам и их социально значимым деятельностям, а также к продуктам этой деятельности; его отдельность, особость личности, заявляющей о своей уникальности и своем пространстве бытия, то есть идентичность характеризует одновременно процесс и результат самокатегоризации личности, фиксируемый в субъективном пространстве личности как определенный образ Я. Групповую и личностную идентичности рассматривают здесь как два полюса самоидентификации, поскольку качества, определяющие индивидуальность человека, невозможно категоризовать и осмыслить вне социокультурного контекста [23]. Средовая идентичность отражает, как человек видит себя как тип личности, дружественный среде, как субъект, готовый осуществлять «просредовые действия», социально-активное поведение человека в рамках города, региона и т.д. [9].

Рассматривая феномен региональной идентичности в контексте проблемы личностной безопасности, необходимо исследовать его влияние на представление субъекта о коллективном и индивидуальном прошлом и будущем, поскольку это определяет психологическую устойчивость личности.

Материалы и методы. гипотеза: особенности региональной идентичности связаны с оценкой коллективного и индивидуального настоящего, прошлого и будущего.

Для исследования особенностей региональной идентичности был разработан авторский опросник по исследованию региональной идентичности (модификация опросника С. А. Литвиной, О. И. Муравьевой) [9]. Региональная идентичность концептуализируется как самоопределение человека в среде региона. Предлагаемый опросник включает традиционно выделяемые измерения идентичности: когнитивные эмоциональные и поведенческие (готовность действовать в интересах региона, его развития). Разработка методики осуществлялась с использованием средств статистического анализа, соответствующих современной методологии психологических исследований. Сбор первичных данных осуществлялся на выборке из 140 респондентов - жителей Кубани. Проверка опросника проводилась по параметрам

конструктной валидности и надежности. При измерении конструктной валидности использовалась методология конфирматорного факторного анализа. Для проверки надежности (выборку составили 56 респондентов) применялись методы описательной статистики, анализ с использованием коэффициента а-Кронбаха, метод анализа главных компонент (9-надежность), корреляционный анализ.

Для исследования представлений об индивидуальном прошлом и будущем был использован «Опросник временной перспективы» Ф. Зимбардо. Для исследования представления о коллективном прошлом, настоящем и будущем был использован семантический дифференциал «Временные аттитюды» Ж. Нюттена в авторской модификации.

Эмпирическая база исследования: кубанская молодежь от 17 до 27 лет, 197 респондентов, 87 юношей, 110 девушек (средний возраст 19,5 лет, среднее отклонение 1,7).

Результаты исследования. Исходная модель опросника региональной идентичности включала 30 вопросов, сгруппированных в четыре конструкта. Однако факторный анализ для 30 вопросов и 140 наблюдений позволил выявить, что наиболее оптимальным будет использование в факторной модели трех факторов с собственным значением главных компонент больше единицы. Фактор 1, названный нами «позитивная идентичность», объединил шкалы, характеризующие чувство принадлежности и солидарности с жителями региона, эмоциональной привязанности, ощущения региона как важной части своего «Я». Фактор 2, названный «возможности и перспективы», включает шкалы, описывающие восприятие региона, его экономической и социокультурной среды как ресурса для жизнедеятельности и самоосуществления сегодня и в перспективе. Фактор 3 - «личный вклад» - характеризует вклад респондента в жизнь региона в настоящем и в будущем (табл. 1).

Таблица 1.

Факторные нагрузки шкал по опроснику региональной идентичности

Утверждения опросника региональной идентичности фактор 1 фактор 2 фактор 3

Я отчетливо чувствую себя именно кубанцем 0,766

Именно на Кубани я чувствую себя дома 0,762

Я обычно говорю «мы», а не «они», когда я говорю о жителях Кубани 0,738

Если кто-то хвалит Кубань, я воспринимаю это как личный комплимент 0,655

У меня много друзей в городе и крае 0,628

Мне приятно, когда жители других регионов и гости оценивают наш край как интересный, видят его особенности 0,615

Я с удовольствием рассказываю о своем крае тем, кто с ним не знаком 0,552

я строю планы о дальнейшей жизни в Краснодарском крае 0,508

Я вижу, что в крае постоянно создаются новые возможности 0,839

Я вижу развитие края, улучшение качества жизни в нем 0,804

Я вижу в нашем крае много возможностей для работы и профессионального развития 0,763

Жизнь в крае удовлетворяет почти всем моим жизненным потребностям и запросам 0,604

Кубань занимает достойное место среди регионов России 0,501

В том, что наш край развивается, есть и мой вклад 0,727

Я с удовольствием участвую в жизни края 0,744

Я уверен, что моя сегодняшняя деятельность важна для моего края 0,731

Я стараюсь приносить пользу своему краю и его жителям 0,761

Мои мысли о будущем в крае доставляют мне радость 0,513

Объясненная дисперсия 5,055 4,670 4,124

Доля в общей дисперсии 0,219 0,203 0,135

Результаты статистической проверки свидетельствуют о том, что методика является валидной и соответствует высокому уровню надежности.

На следующем этапе изучалась связь выраженности региональной идентичности и временной перспективы личности. Результаты корреляционного анализа показали, что все три аспекта региональной идентичности положительно связаны с будущим и позитивным прошлым, а фактор «возможности и перспективы» связан еще и с гедонистическим настоящим (табл 2).

Таблица 2.

Результаты исследования связи региональной идентичности и временной перспективы личности

позитивная идентификация возможности и перспективы личный вклад

прошлое негативное 0,09 0,04 -0,03

настоящее гедонистическое 0,08 0,16 0,12

будущее 0,26 0,24 0,29

прошлое позитивное 0,33 0,38 0,28

настоящее фаталистическое 0,13 0,1 0

*жирным шрифтом отмечены значимые связи (р<0,05)

В соответствии с концепцией Зимбардо, фактор восприятия позитивного прошлого выражает степень принятия собственного прошлого, при котором 172

любой опыт является опытом, способствующим развитию и приведшим к сегодняшнему состоянию. Степень ориентации на будущее выражает наличие у личности целей и планов на будущее, позитивный настрой по отношению к будущему. Соответственно, результаты исследования позволяют говорить, что позитивная региональная идентичность респондентов связана с «укорененностью» респондентов в региональной общности, ощущением связи времен.

Затем проводилось исследование связи выраженности региональной идентичности и представлений о коллективном прошлом, настоящем и будущем. Результаты корреляционного анализа показали, что все три аспекта региональной идентичности положительно связаны с представлением об этих периодах как позитивных, упорядоченных и связанных друг с другом (табл. 3).

Таблица 3.

Результаты исследования связи региональной идентичности и представлений о коллективном прошлом, настоящем и будущем

позитивная идентификация возможности и перспективы личный вклад

прошлое мое длительное приятное свободное упорядоченное безопасное прекрасное упорядоченное конфликтное

настоящее светлое связанное с прошлым светлое прекрасное активное связанное с будущим связанное с прошлым светлое прекрасное активное связанное с будущим связанное с прошлым

будущее прекрасное упорядоченное прекрасное прекрасное

Результаты исследования позволяют утверждать, что региональная идентичность как самоопределение человека в среде региона является для него связующим звеном между прошлым и будущим, создавая ощущение преемственности и «укорененности». Позитивная региональная идентичность, таким образом, связана с позитивным представлением о прошлом, положительной установкой по отношению к настоящему и оптимистичным взглядом в будущее.

Обсуждение и заключения. Таким образом, региональная идентичность личности является социально-психологическим предикатором психологической безопасности личности, поскольку служит для человека связующим звеном между прошлым и будущим, создавая ощущение преемственности и «укорененности».

Позитивная региональная идентичность связана с позитивным

представлением о коллективном и индивидуальном прошлом, положительной установкой по отношению к настоящему и оптимистичным взглядом в будущее.

Статья подготовлена при поддержке РФФИ, проект 19-413-230020 р_а «Глобальная, национальная и региональная идентичность молодежи Кубани в контексте представлений о будущем».

ЛИТЕРАТУРА

1. Баева И. А., Лактионова Е. Б. Психологическая экспертиза образовательной среды: Методологические основания и эмпирические показатели // Человек и образование. 2016. № 3 (48). С. 19-24.

2. Бориско О. А., Миронцева С. А. Влияние культурно-образовательной среды региона на формирование региональной идентичности молодежи// Человек. Сообщество. Управление. 2017. №1. С. 17-29.

3. Еремина Е.В. Социальная идентичность: проблемы региональной идентификации//Регионология. 2012. № 2 (79). С. 149-155.

4. Жилкин Д.С., Щедрина Г.Н. Психическая устойчивость как условие поддержания максимальной эффективности деятельности госслужащих[Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://psi.lib.ru/statyi

5. Кимберг А. Н. Психология безопасности личности: предмет и проблемы в перспективе субъектного подхода//Человек. Сообщество. Управление. 2010. №1 С. 72-82.

6. Киричек О. Я. Изучение психологических особенностей региональной идентичности личности// Психология и образование. 2011. № 4. С. 3-9.

7. Киселев К.В. Территория Европы. Смогут ли российские регионы перестать быть провинцией // Политический журнал. 2006. № 23 [Электронный ресурс]. URL: Http:/Avww.politjoumaI.m/mdex.php?action=Ariides&dirid=l 13&tek=5891&issue=166;

8. Китинг М. Новый регионализм в западной Европе // Логос. 2003. № 6. С. 67-116.

9. Литвина С. А., Муравьева О. И. Опросник идентичности с городом: разработка, валидизация, проверка надежности//Вестник Новосибирского государственного педагогического университета. 2018. Т. 8. № 1. С. 73-91. DOI: 10.15293/2226-3365.1801.05

10. Лялюк А.В., Тучина О.Р. Риски образовательной среды в формировании концепции психолого-педагогической безопасности современного вуза: классификация и подходы к оценке//Азимут научных исследований: педагогика и психология. 2018. Т. 7. № 3 (24). С. 147-151.

11. Макарычев А. С. Регионализм и региональная культурная идентичность

URL: http://www.crimea.edu/internet/Education/notes/editionll/n01102.html;

12. Малыгина И.В. Региональное измерение российской идентичности: между культурой и экономикой//Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. 2018. № 42. С. 110-117

13. Малякин И. Локальные мифологии в России как разобщающий фактор. URL: http://confeience.rsuh.ru/malak.htm;

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

14. Малякин И. Региональная мифология: три возраста// Pro et Contra. Зима 2000. С. 109-122

15. Мурзина И. Я. Региональное культурно-образовательное пространство: структура, функции, социокультурный потенциал. Москва: Перо, 2014. 197 с.

16. Назукина М.В. Брендинг как часть политики идентичности: опыт российских регионов//Вестник Пермского университета. Серия: Политология. 2013. № 4 (24). С. 20-32.

17. Петров П.В. Формирование региональной идентичности в современной России // Центр и региональные идентичности в России. СПб., 2003. С. 125-187.

18. Проблемы психологической безопасности/ отв. ред А.Л. Журавлев, Н.В. Тарабрина. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2012. 440 с.

19. Прохоренко И.Л. Новый регионализм: проблема конфигурации современного миропорядка//Пути к миру и безопасности. 2015. № 2 (49). С. 2028.

20. Реутов Е.В. Политические мифы Белгородчины. URL: http //socionavtica. narod.ru/Staty/diegesis/belmif.htm;

21. Росич Региональная символика: в поисках идеологии // URL: http:// geraldika.ru/symbols.php?coatid=579;

22. Сагитова Л.В. Региональная идентичность: социальные детерминанты и конструктивистская деятельность СМИ (на примере Республики Татарстан) // Центр и региональные идентичности в России. СПб., 2003. С. 77-125.

23. Тучина О.Р. Национальная идентичность и исторический опыт личности: психологический аспект (на материале исследования русской молодежи Кубани) // Человек. Сообщество. Управление. 2017. Т. 18. № 1. С. 30-44.

24. Фадеева Л. А. Идентичность как категория политической науки: исследовательское поле и когнитивный потенциал // Политическая наука, № 2, 2016 С.164-180

25. Acharya A. Do norms and identity matter? Community and power in Southeast Asia's regional order // The Pacific Review. Vol. 18. No I (March, 2005). P. 95-118

26. Adams G.R., Marshall S.K.A Developmental Social Psychology of Identity: Understanding the Person-in-context // Journal of Adolescence. 1996. V. 19 (5). P. 429-442. doi:10.1006/jado.1996.0041.

27. Dalton B. Correlating hardiness with graduation persistence //Academic Exchange Quarterly Sep 22, 2006 http://www.thefreelibrary.com/Correlating hardiness with graduation persistence-a0155568025.

28. Diener E. Assessing subjective well-being: Progress and opportunities //

Social Indicators Research. 1994. Vol. 31.

29. Diener E., Fujita F. Resources, personal strivings, and subjective well-being: A nomothetic and idiographic approach // Journal of Personality and Social Psychology. 1995. Vol. 68.

30. Egeland, B., Carlson, E., & Sroufe, L. A. Resilience as process. Development and Psychopathology. 1993. № 5. P. 517-528

31. Felgenhauer T., Mihm, M. and Schlottmann A. The making of 'Mitteldeutschland'. On the function of implicit and explicit symbolic features for implementing regions and regional identity // Swedish Society for Anthropology and Geography. 2005. № 87. P. 45-60

32. Handbook of Resilience in Children / Ed. by Goldstein S., Brooks R.B. New York, 2005

33. Hilarski C. How school environments contribute to violent behavior in youth // Journal of Human Behavior in the Social Environment. 2004. № 9. P. 165-178.

34. Hong J.S., Eamon M.K. Students' Perceptions of Unsafe Schools: An Ecological Systems Analysis // Journal of Child Family Study. 2012. № 21. P. 428-438.

35. Keck M. E., Sikkink K. Activists Beyond Borders. Ithaca, N. Y.: Cornell University Press, 1998

36. Kobasa S.C., Maddi S.R., Zola M.A. Type A and Hardiness // Journal of Behavioral Medicine, Vol. 6, No. 1, 1983.

37. Levy O., Taylor S., Boyacigiller N. A., Beechler Sh. Global Mindset: A Review and Proposed Extensions // The Global Mindset. Ed. by M. Javidan, R. M. Steers, M. A. Hitt. (Advancesin International Management. V. 19. Amsterdam: Elsevier JAI, 2007. P. 11- 47

38. Maddi S.R. Hardiness training at Illinois Bell Telephone // In Opatz J. (Ed.). Health promotion evaluation. Stephens Point. WI: National Wellness Institute. 1987. - P. 101-115.

39. Monat A., Lazarus R.S. Stress and coping. N.Y., 1991.

REFERENCES

1. Baeva I. A., Laktionova E.B. Psihologicheskaya ekspertiza obrazovatel'noj sredy: Metodologicheskie osnovaniya i empiricheskie pokazateli [Psychological examination of the educational environment: Methodological foundations and empirical indicators] Chelovek i obrazovanie. 2016. № 3 (48). pp. 19-24.

2. Borisko O. A., Mironceva S. A. Vliyanie kul'turno-obrazovatel'noj sredy regiona na formirovanie regional'noj identichnosti molodezhi [the Influence of cultural and educational environment of the region for formation of the regional identity of youth]. Chelovek. Soobshchestvo. Upravlenie. 2017. №1. pp. 17-29.

3. Eremina E.V. Social'naya identichnost': problemy regional'noj identifikacii [Social identity: the problem of regional identification].Regionologiya. 2012. № 2 (79). pp. 149-155.

4. Zhilkin D. S., Shchedrina G. N. Psihicheskaya ustojchivost' kak uslovie podderzhaniya maksimal'noj effektivnosti deyatel'nosti gossluzhashchih [Mental stability as a condition for maintaining the maximum efficiency of civil servants] URL: http://psi.lib.ru/statyi

5. Kimberg A. N. Psihologiya bezopasnosti lichnosti: predmet i problemy v perspektive sub"ektnogo podhoda [Psychology of personal security: the subject and problems in the perspective of the subjective approach]. Chelovek. Soobshchestvo. Upravlenie. 2010. №1 pp. 72-82.

6. Kirichek O. Ya. Izuchenie psihologicheskih osobennostej regional'noj identichnosti lichnosti [Study of psychological features of regional identity] Psihologiya i obrazovanie. 2011. № 4. pp. 3-9.

7. Kiselev K.V. Territoriya Evropy. [Territory of Europe.]. Politicheskij zhurnal-Political magazine 2006. № 23. URL: littp://vww.politjournaI.ru/index. php?action=Arlicles&dirid=l 13&tek=5891&issue=166;

8. Kiting M. Novyj regionalizm v zapadnoj Evrope [New regionalism in Western Europe ] Logos. 2003. № 6. pp. 67-116.

9. Litvina S. A., Murav'eva O. I. Oprosnik identichnosti s gorodom: razrabotka, validizaciya, proverka nadezhnosti [Questionnaire of identity with the city: development, validation, reliability check]. Vestnik Novosibirskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta 2018. T. 8. № 1. pp. 73-91. DOI: 10.15293/22263365.1801.05

10. Lyalyuk A.V., Tuchina O.R. Riski obrazovatel'noj sredy v formirovanii koncepcii psihologo-pedagogicheskoj bezopasnosti sovremennogo vuza: klassifikaciya i podhody k ocenke [Risks of the educational environment in the formation of the concept of psychological and pedagogical security of the modern University: classification and approaches to evaluation] Azimut nauchnyh issledovanij: pedagogika i psihologiya. 2018. T. 7. № 3 (24). pp. 147-151.

11. Makarychev A. S. Regionalizm i regional'naya kul'turnaya identichnost' [Regionalism and regional cultural identity] URL: http://www.crimea.edu/internet/ Education/notes/editionll/n01102.html;

12. Malygina I.V. Regional'noe izmerenie rossijskoj identichnosti: mezhdu kul'turoj i ekonomikoj [Regional dimension of Russian identity: between culture and economy] Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv. 2018. № 42. pp. 110-117

13. Malyakin I. Lokal'nye mifologii v Rossii kak razobshchayushchij faktor [Local mythology in Russia as a divisive factor]. URL: http://confeience.rsuh.ru/ malak.htm;

14. Malyakin I. Regional'naya mifologiya: tri vozrasta [Regional mythology: three ages]. Pro et Contra. 2000. pp. 109-122

15. Murzina I. Ya. Regional'noe kul'turno-obrazovatel'noe prostranstvo:

struktura, funkcii, sociokul'turnyj potencial. [Regional cultural and educational space: structure, functions, socio-cultural potential]. Moskva: Pero, 2014. 197 p.

16. Nazukina M.V. Brending kak chast' politiki identichnosti: opyt rossijskih regionov [Branding as part of identity policy: experience of Russian regions] Vestnik Permskogo universiteta. Seriya: Politologiya. № 4 (24). pp. 20-32.

17. Petrov P.V. Formirovanie regional'noj identichnosti v sovremennoj Rossii [Formation of regional identity in modern Russia]. Centr i regional'nye identichnosti v Rossii. - Center and regional identities in Russia. SPb.: Piter, 2003. pp. 125-187.

18. Problemy psihologicheskoj bezopasnosti. Moskva: «Institut psihologii RAN» [Problems of psychological security], 2012. 440 p.

19. Prohorenko I.L. Novyj regionalizm: problema konfiguracii sovremennogo miroporyadka [New regionalism: the problem of configuration of the modern world order]. Puti k miru i bezopasnosti № 2 (49). pp. 20-28.

20. Reutov E.V. Politicheskie mify Belgorodchiny [Political myths of Belgorod region] URL: http //socionavtica.narod.ru/Staty/diegesis/belmif.htm;

21. Rosich Regional'naya simvolika: v poiskah ideologii [Regional symbolism: in search of ideology] URL: http://geraldika.ru/symbols.php?coatid=579;

22. Sagitova L.V. Regional'naya identichnost': social'nye determinanty i konstruktivistskaya deyatel'nost' SMI (na primere Respubliki Tatarstan) [Regional identity: social determinants and constructivist media activity (by the example of the Republic of Tatarstan)] Center and regional identities in Russia. SPb.: Piter, 2003. pp. 77-125.

23. Tuchina O.R. Nacional'naya identichnost' i istoricheskij opyt lichnosti: psihologicheskij aspekt (na materiale issledovaniya russkoj molodezhi Kubani) [National identity and historical experience of the person: psychological aspect (by the material of the study of the Russian youth of Kuban)] Chelovek. Soobshchestvo. Upravlenie 2017. T. 18. № 1. pp. 30-44.

24. Fadeeva L. A. Identichnost' kak kategoriya politicheskoj nauki: issledovatel'skoe pole i kognitivnyj potencial [Identity as a category of political science: research field and cognitive potential]. Politicheskaya nauka. № 2, 2016. pp.164-180

25. Acharya A. Do norms and identity matter? Community and power in Southeast Asia's regional order // The Pacific Review. Vol. 18. No I (March, 2005). P. 95-118

26. Adams G.R., Marshall S.K.A Developmental Social Psychology of Identity: Understanding the Person-in-context // Journal of Adolescence. 1996. V. 19 (5). P. 429-442. doi:10.1006/jado.1996.0041.

27. Dalton B. Correlating hardiness with graduation persistence //Academic Exchange Quarterly Sep 22, 2006 http://www.thefreelibrary.com/Correlating hardiness with graduation persistence-a0155568025.

28. Diener E. Assessing subjective well-being: Progress and opportunities // Social Indicators Research. 1994. Vol. 31.

29. Diener E., Fujita F. Resources, personal strivings, and subjective well-

being: A nomothetic and idiographic approach // Journal of Personality and Social Psychology. 1995. Vol. 68.