CC BY
183
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2019. № 2
ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ С.А. Хмелевская*
РЕГЕНЕРАТИВНАЯ МЕДИЦИНА — ПУТЬ К БИОЛОГИЧЕСКОМУ БЕССМЕРТИЮ ЧЕЛОВЕКА?
Статья посвящена философским аспектам разработок в области регенеративной медицины, которые направлены на максимальное увеличение продолжительности человеческой жизни. Технологии этой активно развивающейся отрасли биомедицины уже сейчас способны привести к радикальному преобразованию вида Homo Sapiens. Это предельно актуализирует ряд фундаментальных естественнонаучных и философских проблем, среди которых особое место занимают вопросы о принципиальной возможности биомедицинского решения проблемы бессмертия, с одной стороны, и рисках, связанных с технико-технологическим подходом к человеку — с другой. В статье проводится философский анализ соотношения бессмертия и долголетия, а также перспектив достижения бессмертия путем бесконечного продления телесного существования человека благодаря регенеративным технологиям. В центре внимания находятся не столько биоэтические, сколько биофизические аспекты данной проблематики.
Ключевые слова: философия науки; философские проблемы медицины; телесность человека, биологическое бессмертие человека; старение; регенеративная медицина; технико-технологический подход к человеку.
S.A. K h m e l e v s k a y a. Regenerative medicine — a way to human biological immortality?
The article is devoted to the philosophical aspects of developments in the field of regenerative medicine, which are aimed at maximizing the duration of human life. Technologies of this actively developing branch of Biomedicine are already capable to lead to radical transformation of the species Homo Sapiens. This extremely actualizes a number of fundamental natural science and philosophical problems, among which a special place is occupied by questions about the possibility in principle of biomedical solutions to the problem of immortality, on the one hand, and the risks associated with the technical and technological approach to man, on the other. The article presents a philosophical analysis of the
* Хмелевская Светлана Анатольевна — доктор философских наук, профессор, профессор кафедры философии естественных факультетов философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: +7(495) 939-13-46; e-mail: xmelevsk@mail.ru
relationship of immortality and longevity, as well as the prospects of achieving immortality by the infinite extension of the physical existence of man through regenerative technologies. The focus is not so much on bioethics as on the biophysical aspects of the problem.
Keywords: philosophy of science; philosophical problems of medicine; human corporeality; human biological immortality; aging; regenerative medicine; technical and technological approach to man.
Бессмертие и/или долголетие?
Начиная с древних времен и до сегодняшнего дня тема бессмертия — одна из тех, которые не перестают волновать Человечество. И разумеется, эта тема нашла свое отражение в философии, причем важнейшие идеи, востребованные в современных дискуссиях, были высказаны уже в Античности. Хотя историко-философский анализ становления и развития проблематики бессмертия не входит в задачи настоящей статьи (эта тема заслуживает отдельного рассмотрения), но все же краткий экскурс в прошлое представляется необходимым для иллюстрации высказанного положения. Поэтому ограничимся одним, вместе с тем принципиально важным примером — учением Аристотеля.
Особую значимость для решения сформулированной в заголовке статьи проблемы имеют следующие аспекты, нашедшие отражение в ряде работ Стагирита.
Во-первых, акцент на аксиологическом измерении проблемы: в философии Аристотеля тема бессмертия поставлена в контексте признания ценности жизни. «Сама "жизнь" — благо и удовольствие — это видно из того, что все стремятся к ней...» [Аристотель, 1982, с. 261]. Аристотель полагал, что «бессмертие есть, очевидно, некоторое состояние или обстоятельство жизни» [Аристотель, 1978, с. 425]. Причем он осмысливал данную тему применительно не только к человеку, но и к живому вообще.
Во-вторых, постановка вопроса о принципиальной возможности (или невозможности) достижения телесного бессмертия и факторах, ему препятствующих. Ответ на этот вопрос прозвучал в аристотелевском трактате «О долготе и краткости жизни»: «Все вечно находится в движении: возникает или уничтожается. Благодаря различным превращениям одни по природе более долговечны, другие — менее, но ничто не будет вечным из того, в чем заключены противоположности» [Аристотель, 2016, с. 170]. Однако свойство разрушения не принадлежит исключительно живому, оно присуще всем телам, имеющим сложную природу. Интересно отметить, что причина смертности, по Аристотелю, следует из физических законов, касаю-
щихся первоэлементов, хотя и они не вечны. Вечность есть только в надлунном мире, но в нем, полагал философ, нет места живому.
В-третьих, сопоставление феноменов бессмертия и долголетия. Если телесное бессмертие невозможно, то возможно продлить жизнь, и Аристотель пытался отыскать причины долголетия. Так, причину долголетия растений философ усматривал в их способности к регенерации («у них всегда растут новые побеги, а старые отмирают» [там же, с. 171]). Тем самым Аристотель полагал, что путь если не к бессмертию, то к долголетию связан с регенерацией, на чем, собственно, и базируется современная регенеративная медицина.
Насколько близки понятия бессмертия и долголетия в современном понимании? В одном из подходов они существенным образом сближаются именно благодаря феномену регенерации, когда бессмертие связывается с бесконечным продлением индивидуального телесного существования. В связи с этим, «говоря о бессмертии в физической форме, различают условное биологическое бессмертие одноклеточных организмов и гипотетическое биологическое бессмертие сложноорганизованных многоклеточных живых существ, в том числе — и прежде всего — человека» [И.А. Букин, 2015].
В последние годы тема бессмертия как неограниченного долголетия в оптимальной физической форме все чаще стала звучать благодаря новым грандиозным открытиям и перспективам, раскрывающимся в биоинженерии, регенеративной медицине, иных областях биомедицины, нацеленных, в конечном итоге, на решение проблемы максимального продления человеческой жизни, что некоторыми учеными рассматривается как нахождение механизмов борьбы со старением. Так, в настоящее время существует ряд концепций, объясняющих причины старения, с устранением, собственно, которого связывается решение проблемы бессмертия [Дж.Дж. Миттельдорф, 2013; В.П. Скулачев, М.В. Скулачев, Б.А. Фенюк, 2013]. Среди первопричин старения называются: его запрограммированность (идея, высказанная еще в XIX в. А. Вейсманом, но имеющая своих сторонников и сегодня [V.D. Longo, J. Mitteldorf, V.P. Skulachev, 2005]); накопление мутаций на уровне генома в ходе эволюции биологического вида (П. Медавар [Р.В. Medawar, 1952]); антагонистическая плейотропия (Дж. Уильямс [G.C. Williams, 1957]); повреждения внутри клетки, вызванные свободными радикалами (Д. Харман [D. Harman, 1956]); ограниченность ресурсов организма (Т. Кирквуд [T.B.L. Kirkwood, S.N. Austad, 2000]); гиперфункция генов, приводящая к повреждениям (теория М.В. Благосклонного [М^ Blagosklonny, 2008]); накопления неутилизируемых побочных продуктов метаболизма — делетериом (В.Н. Гладышев [V.N. Gladyshev, 2016]) и пр. [Ф.Н. Гусев, 2017].
Тем не менее вопросы о сути процесса старения и способах его предотвращения до сих пор остаются открытыми. Однако ряд ученых уже сейчас предлагают, исходя из своего понимания старения, средства его замедления или даже приостановления (например, ионы В.П. Скулачева [В.П. Скулачев, М.В. Скулачев, Б.А. Фенюк, 2013]).
Регенерационные технологии и проблема
неограниченного продления жизни
По-своему тема старения и поиски долголетия находят отражение в регенеративной медицине — одном из перспективных направлений современной биомедицины. В 1992 г. Ларри Р. Кайзер использовал термин «регенеративная медицина», назвав так новую медицинскую отрасль, нацеленную на лечение хронических заболеваний путем восстановления поврежденных тканей и органов [Регенерация и регенеративная медицина, 2018].
Первоначально задачей регенеративной медицины являлось восстановление утраченных или нарушенных функций человеческого организма. Однако постепенно круг решаемых ею задач расширялся, переходя к все более обширному вмешательству в телесность человека и изменению ее естественной основы. Кроме того, данное направление биомедицины намечает собственные пути продления жизни через управление процессами регенерации и внедрение технологий замены изношенных тканей и органов человеческого тела новыми. Обозначенные обстоятельства ставят перед философией задачи осмысления и оценки реального и потенциального влияний регенеративной медицины на телесность человека. В связи с этим одной из базовых тем здесь является тема пределов и возможностей продления человеческой жизни.
В настоящее время регенеративная медицина занимается исследованием процессов клеточной дифференцировки, миграции и пролиферации; механизмов стимуляции восстановления структуры и функций органов и тканей; разработкой биомедицинских клеточных и тканеинженерных продуктов для замещения тканей и органов, структур организма; конструированием искусственных органов; созданием препаратов для стимуляции регенерации тканей, органов, биоматериалов с заданными свойствами; перепрограммированием клеток; формированием технологии терапевтического клонирования [Об утверждении «Стратегии развития медицинской науки...», 2012].
Известно, что процессы обновления органов и тканей у человека и животных происходят «постоянно в течение всей жизни за счет пролиферации зрелых соматических клеток, дифференцировки стволовых клеток и перепрограммирования дифференцированных
клеток» [В.А. Ткачук, 2017, с. 245]. Регенерация — одно из значимых условий функционирования организма. В нем постоянно происходят процессы обновления (например, некоторые клетки организма обновляются раз в две недели, а другие — раз в год), хотя есть и такие, которые не обновляются вовсе. Вместе с тем регенеративная способность некоторых клеток во взрослом организме утрачивается. Задача регенеративной медицины — вернуть утраченную способность (в частности, путем применения стволовых клеток [там же]). Ее цель не в том, чтобы искусственно вырастить орган и пересадить его человеку (своего рода «паллиативное решение проблемы»), но научиться контролировать обновление клеток и программировать эту регенерацию внутри человеческого организма. «Главной идеей регенеративной медицины является максимально возможное восстановление структуры и функций поврежденных тканей или органов путем замены поврежденных структур и/или стимулирования эндогенного потенциала регенерации» [Публичный аналитический доклад., 2018, с. 125]. Причем для управления регенеративными процессами регенеративная медицина использует как внешние (например, искусственное создание новых органов и тканей), так и внутренние (развитие собственных регенеративных способностей организма, например использование стволовых клеток) ресурсы.
Управляя регенерационными процессами в организме и сведя к нулю негативные процессы, связанные с заменой «износившихся» органов и тканей организма человека, регенеративная медицина, рано или поздно, подойдет и к решению вопроса о возможности бесконечно долгого продления жизни, т.е. к уточнению границ продолжительности человеческой жизни. Более того, некоторые авторы утверждают, что в краткосрочной перспективе именно регенеративная медицина обладает «наибольшим потенциалом для продления жизни» [А.В. Турчин, 2016, с. 164].
У. Хаселтайн, которого считают одним из основателей современной регенеративной медицины, полагает, что последняя, базируясь на генной терапии, терапии стволовыми клетками, тканевой инженерии и биомеханическом протезировании, дает возможность реализовать поэтапную программу увеличения продолжительности жизни человека: первый этап — восстановление под действием внешних управляемых факторов структуры и функций тканей и органов после травм, болезней; второй этап — замена естественного органа, который невозможно восстановить, на биоискусственный, выращенный из собственных клеток пациента, но вне его тела, а затем пересаженный в организм пациента; третий этап — ревита-лизация (омолаживание) с помощью либо замены старых основных клеточных популяций более молодыми (запуск процесса регресса
стареющих клеток, достижение их эмбрионального состояния, размножение вне тела, их дифференцировка и возврат в организм для ревитализации органов), либо прямым введением линий конкретных стволовых, клоноспецифических или органоспецифических клеток [ЖЛ. Нaseltine, 2001].
Уже сейчас заметны достижения регенеративной медицины по продлению человеческой жизни и улучшению ее качества (например, нейропротезирование дает возможность восстановления нарушенных функций нервной системы или сенсорных органов: созданы кохлеарный имплантат, служащий для восстановления слуха; бионический глаз — для восстановления зрения [С.А. Хмелевская, Е.С. Черниогло, 2015]; применяются технологии создания нового органа на донорском каркасе, технологии микрокладки, клеточных листов, печать тканей и органов на биопринтере и пр.).
В связи с этим регенеративная медицина, в конечном итоге, предлагает свои варианты продления человеческой жизни. Одним из них является замена износившихся органов/тканей их биотехническими аналогами; причем для получения таких органов/тканей разрабатываются разные методы. В целях повышения жизнеспособности и выживаемости после трансплантации регенеративная медицина предлагает введение в клетки генов факторов роста, цитокинов или сигнальных молекул. Таким образом, регенеративная медицина прокладывает свой путь продления человеческой жизни, а именно через постоянную замену износившихся органов, тканей человеческого организма на новые, искусственно созданные, в том числе и из биоматериалов. Например, применение одной из новейших технологий в регенеративной медицине — технологии 3Б-биопринтинга может привести к научному прорыву, а именно к созданию искусственных органов с самой разнообразной структурой и архитектоникой [М.А. Буйнов и др., 2017]. Тем самым увеличение продолжительности жизни связано с трансформацией (а в перспективе — с полной трансформацией) природного тела в его биотехнический аналог.
Однако это не единственный путь увеличения продолжительности человеческой жизни, предлагаемый регенеративной медициной. Например, такое увеличение возможно путем усиления регенеративных способностей человека. С возрастом увеличивается скорость гибели клеток, но одновременно уменьшается скорость их регенерации, что приводит к сокращению численности нормально функционирующих клеток в органе и к ухудшению качества его работы [В.П. Скулачев и др., 2017, с. 1401]. Биологическое старение связано с уменьшением репаративного и регенеративного потенциалов в тканях и органах, что проявляется как снижение физиологического резерва в ответ на стресс (называемый гомеостазом).
Некоторые авторы, как, например, Л. Сцилард, увидели в данных процессах причину старения [там же, с. 1401-1402]. Отсюда задачей регенеративной медицины стала разработка лекарственных средств (в частности, на базе биологически активных молекул), нацеленных на стимулирование регенерации тканей и органов. В настоящее время разработаны биоактивные вещества, способные стимулировать регенерацию тканей и органов нервной, дыхательной, эндокринной и прочих систем. Весьма перспективным направлением является целевая стимуляция стволовых клеток («старение самих стволовых клеток оказалось обратимым и in vitro, и in vivo» [А.В. Халявкин, 2017, с. 253]), что дает возможность направленной регенерации утраченных или поврежденных структур организма и восстановления их функций.
Если подытожить, то регенеративная медицина предлагает следующие стратегии продления человеческой жизни: внешнее управление репаративной регенерацией (искусственное воспроизведение механизмов регенерации); создание искусственных органов, тканей и пр. для замещения ими поврежденных или утраченных органов; применение репродуктивных технологий (в частности, внесение человеческих стволовых клеток в формирующиеся органы зародышей животных); использование технологий манипулирования со стволовыми клетками; разработку технологии биореакторов — «регенератронов».
Философские основания и антропологические риски
регенерационных стратегий продления жизни
Регенеративная медицина, по сути, действует в русле технико-технологического подхода к человеку, предполагающего, что его телесность может быть перестроена, дополнена, усовершенствована и, тем самым, возможно, обретет если не бессмертие, то долголетие. Такой подход отвечает современным тенденциям, одной из которых является NBIC-конвергенция, объединяющая нано-, био-, инфо- и когнотехнологии, а ее итогом «будет создание нанобиомашин с элементами ИИ (искусственного интеллекта. — С.Х.), способных выполнять вычисления и интегрироваться в мозг человека» [А.В. Турчин, 2017, с. 152]. Продление человеческой жизни в регенеративной медицине, тем самым, предполагает активное вмешательство в телесность человека, изменение его природы как биосоциального существа на существо био- социотехническое в рамках системы «человек — техническое устройство».
Уже сейчас имеющиеся методы и средства регенеративной медицины обладают существенным потенциалом для радикального
преобразования Homo Sapiens как биологического вида и, по всей видимости, будут влиять на ход дальнейшего развития нашей цивилизации. В связи с этим важно раскрыть риски такого технико-технологического подхода к человеку.
Во-первых, данный подход следует назвать редукционистским: вся полнота проявлений человека сведена к его телесности, а телесность, в свою очередь, представлена как некий инженерный проект. Грань собственно природного и технического в телесности человека стирается. Тело начинает утрачивать некую сакральность в отношении к нему, уступая место инструментальному подходу. При этом, как правило, не учитывается, как повлияет все большая технологизация (в перспективе — киборгизация) человеческого тела на восприятие человеком самого себя, на его психику и поведение. Между тем проведенные психологические исследования показывают, что даже при косметологических операциях результаты телесных преобразований могут привести к состоянию длительного послеоперационного стресса в виде депрессии, тревоги или невротических расстройств [Л.Т. Баранская, 2010, с. 11].
Во-вторых, при активном вмешательстве в телесность человека остается открытым вопрос, насколько сохранится человеческая индивидуальность, неповторимость личности (вспоминается миф о корабле Тесея, который постоянно перестраивали, что, в конечном итоге, привело к философскому спору, тот ли это корабль или уже новый? [С.А. Хмелевская, 2018, с. 193]). Более того, телесные ощущения «составляют чувственную основу уверенности в своей целостности и самотождественности» [Е.Т. Соколова, 2014, с. 193]. Тело «из онтологической сущности превращается в объект манипулирования, игры, в подобие костюма, который можно не только украшать, но и перекраивать и менять» [Г.Л. Тульчинский, 2009, с. 48].
С одной стороны, границы личностного Я расширяются. Человек наделяется свободой — свободой властвовать над своим телом, изменять и совершенствовать его по своему (но своему ли?) усмотрению, что увеличивает возможности личностного самоопределения. Вместе с тем не навредит ли такая свобода ему самому (например, его телесность может стать объектом манипуляций со стороны внешних сил) и остальным людям?
С другой стороны, связь личности и телесности постепенно разрывается, тем самым разрушается психологический механизм «системных взаимосвязей между когнитивными и эмоционально-ценностными образующими самосознания (аффективно-когнитивным стилем)» [Л.Т. Баранская, 2010, с. 6], что может привести к разрушению целостного образа Я, а также к проблемам в процессах
коммуникаций, когда в сознании других людей образ Я связан в том числе и с определенным обликом телесности.
По мере развития регенеративная медицина, рано или поздно, подойдет к проблеме кибернетического бессмертия, когда сознание личности предстанет со стороны информационной заполненности, а последняя может быть выражена на иных (нетелесных) носителях. Но тождествен ли человек своей информационной копии? И будет ли самостоятельное существование такой копии вне человека в случае телесной смерти последнего означать его бессмертие?
В-третьих, технико-технологический подход к человеку предполагает активную перестройку его телесности, что порождает проектирование самого человека, т.е. формирование человека с заранее заданными свойствами, а это, в свою очередь, чревато возникновением и биологических, и социальных проблем [Д. Глэд, 2005].
В-четвертых, можно ли оправдать возможные негативные последствия для личности, в том числе и потерю природной телесности, увеличением продолжительности жизни?
Конечно, можно соглашаться или не соглашаться с предлагаемыми решениями на основе современных МБЮ-технологий, кардинально меняющих нашу жизнь и природу человека, но трудно отрицать, что Человечество вступает в «эру постчеловеческой персоналии с весьма нетривиальными последствиями для права, этики и прочих культурных практик» [Г.Л. Тульчинский, 2009]. Новые коммуникационные практики, связанные с цифровыми информационно-коммуникационными технологиями, постепенно приучили массовое сознание, например, к анонимности общения в Сети, смене ников, которые для ряда коммуникаторов стали некоей игрой. Пользователь Сети может быстро менять здесь свои образы, что в известной мере размывает границы личностной самоидентификации. Регенеративная медицина и иные современные биотехнологии, меняя нашу телесность, лишь воплощают то, что стало уже привычным на уровне обыденного сознания.
Поднимаемые в данной статье вопросы, безусловно, имеют и биоэтическое измерение, т.е. находятся в сфере внимания активно развивающейся в настоящее время комплексной науки — биоэтики [Е.В. Брызгалина, 2016; П.Д. Тищенко, 2017; Б.Г. Юдин, 2016 и др.]. Не отрицая всей значимости такого подхода к анализируемой проблематике, его разработка, тем не менее, не входила в круг задач при написании настоящей статьи. Поскольку в центре внимания находится биофизическое измерение проблемы, то уместно сформулировать ряд вопросов естественнонаучного характера, в частности насколько вообще возможно обретение индивидуального телесного бессмертия на пути регенеративной медицины?
Релевантность регенеративных стратегий в борьбе
со старением и достижением телесного бессмертия
Безусловно, как актуальная для нынешнего этапа развития этой отрасли биомедицины задача достижения человеческого бессмертия не ставится [В.А. Ткачук, 2018]. Однако из этого утверждения можно сделать следующие выводы:
1) анализируемая отрасль биомедицины в настоящее время ограничена в своих возможностях для решения данной проблемы, но с каждым годом управление регенерацией будет все более совершенным, да и потенциала будет больше (это и поиск веществ для активации собственных стволовых клеток, а также соматических клеток с целью активации их деления в необходимом объеме, определение генов, отвечающих за регенерацию и пр.), и обозначенная проблема перейдет в практическое русло;
2) задача достижения индивидуального телесного бессмертия в принципе не может быть решена средствами только регенеративной медицины;
3) проблема индивидуального телесного бессмертия в принципе не имеет решения.
Что касается первого вывода, то решение проблемы бессмертия на пути регенеративной медицины возможно при понимании старения только как изнашивания органов и тканей. Но проблема старения более сложная, на что указывает В.А. Ткачук: «Для того чтобы продлить жизнь, нужно разобраться, как включаются программы гибели. Это все равно, что машина едет на большой скорости, а мы меняем ей карданный вал, шестеренки, подшипники прямо на ходу, причем с помощью специальных компьютерных программ» [там же]. Замена отдельных частей организма не сможет остановить программу старения.
Кроме того, даже киборгизация человека не спасет его тело от тотального уничтожения в результате каких-то внешних факторов (стихийных бедствий, автокатастроф и пр.).
Достижение бессмертия с помощью постоянной активизации регенеративных способностей человека также вызывает вопросы. Например, существует проблема сопутствующего развития онкологических заболеваний при усилении механизмов регенерации. Так, наличие гена р21 отвечает за отсутствие регенерации органов у человека. Но при подавлении действия данного гена активизируется ген р53, отвечающий за развитие онкологических заболеваний [КН. Бейе1Ъаеуа е! а1., 2010]. Риск развития онкологических заболеваний является и одной из основных причин, ограничивающих применение стволовых клеток.
Относительно второго суждения можно сказать, что только замена органов и тканей не решает проблему старения. Чтобы решить
данную проблему, требуется знание механизма старения на клеточном или даже генетическом уровнях. В частности, что касается механизмов старения, то некоторые авторы связывают уменьшение количества клеток и ослабление регенеративных возможностей организма с действием мАФК (митохондриальных активных форм кислорода), при превышении критического уровня которых включается программа смерти организма (феноптоз) [В.П. Скулачев и др., 2017, с. 1398]. Поэтому, чтобы предотвратить старение, необходимо провести, по терминологии В.П. Скулачева, интервенцию — применить вещества, прерывающие работу программы старения [В.П. Скулачев, М.В. Скулачев, Б.А.Фенюк, 2013].
Анализируя третье утверждение, можно отметить, что взгляды ученых на само старение и решение проблемы бессмертия диаметрально противоположны.
Например, позиция одних ученых базируется на необходимости и неизбежности старения, при этом обоснования невозможности бессмертия человека (как и многоклеточных в целом) различны: например, в силу накопления случайных поломок в организме, которые неизбежны и неустранимы. Так, В.Н. Гладышев исходит из того, что причины старения следует искать на более глубоком уровне, на уровне физических и химических свойств биологических молекул и процессов, все из которых в чем-то несовершенны [V.N. Gladyshev, 2016]. Вместе с тем В.Н. Гладышев с соавторами в одной из недавно вышедших работ [А. Golubev., A.D. Hanson, V.N. Gladyshev, 2017] попытались объединить две из наиболее известных концепций старения — механистическую теорию свободных радикалов (FRT), объясняющую то, как мы стареем, и эволюционную теорию антагонистической плейотропии (APT), описывающую механизм старения с эволюционной точки зрения — на основе того, что старение может быть результатом свойственной химической реактивности многих биомолекул, что накладывает фундаментальное ограничение на биологическую эволюцию.
Точка зрения других ученых весьма оптимистичная: старение — заключительный этап индивидуального развития организма, запрограммированный в геноме, соответственно, данная программа может быть отключена. Причем единственной целью данной программы являлось ускорение эволюции человека как биологического вида. «Однако поскольку ускоренное развитие современного человечества связано не с биологической эволюцией, а с технико-технологическим прогрессом, постольку мы можем позволить себе взломать и отключить программу биологического старения» [М.В. Скулачев, 2018, с. 191].
Вместе с тем даже оптимистично настроенные ученые говорят все-таки о продлении человеческой жизни, а не о бессмертии.
В связи с этим, опираясь на следующие аргументы, можно сделать выводы.
1. Аргументы, обосновывающие возможность человеческого бессмертия:
- старение порождено процессами эволюции, первые организмы не старели («эволюция феномена старения Metazoa шла от изначально потенциально бессмертных форм к формам, все более склонным к старению. Потенциальное бессмертие — анцестральное свойство, утрачиваемое в ходе эволюции, а старение и смерть от старения — не обязательный, но очень желательный атрибут существования Metazoa с половым размножением, предпосылка эволюционного прогресса» [А.Г. Бойко, Ю.А. Лабас, А.В. Гордеева, 2010, с. 21]). Старение облегчало процессы видообразования, ускоряло эволюционный процесс. В процессе человеческого развития биологическая эволюция перестала играть решающую роль, поэтому старение можно рассматривать как рудимент;
- существуют примеры животных с пренебрежимым старением, в организме которых с течением времени не возникает возрастных физиологических изменений [В.П. Скулачев и др., 2017].
2. Аргументы, ставящие под сомнение возможность индивидуального телесного бессмертия:
- существование больших биологических часов [G.C. Williams, 1957; V.M. Dilman, 1978; А. Comfort, 1979]. О природе и механизме таких часов пока известно мало, но можно констатировать, что в живых организмах происходят «спонтанные химические процессы, которые могли бы лежать в основе механизма, измеряющего годы» [В.Д. Скулачев, М.П. Скулачев, Б.А. Фенюк, 2013]; хотя в истории средняя продолжительность человеческой жизни продолжала расти, однако максимальные ее значения не менялись, как отмечают биологи, долгожительство человека ограничено определенными временными рамками (максимальная статистическая продолжительность жизни ограничивается 115 годами [Х. Dong, В. Milholland, J. Vijg, 2016, р. 257-258];
- жизнь связана с множеством вредоносных процессов, как случайных, так и детерминированных, которые обусловлены несовершенством, проявляют кумулятивные свойства и представляют собой косвенные эффекты биологических функций на всех уровнях — от простых молекул до систем; отсюда так называемая делетериома, которая охватывает кумулятивные вредные изменения, связанные с возрастом [V.N. Gladyshev, 2017]. Однако «каким бы процессом не нивелировался процесс делетериома, сам процесс биохимической реакции будет также неизбежно производить побочные продукты, которые, в свою очередь, будут вовлекаться в делетериома» [Ф.Н. Гусев, 2017, с. 11];
- удаление престарелых клеток и запуск процесса конкуренции между клетками неизбежно приведет к развитию рака, а борьба с потенциальными раковыми клетками лишит организм способности омолаживать себя, отсюда старение является фундаментальной особенностью многоклеточной жизни [Р Nelson, J. Masel, 2017];
- практически любой набор генов по природе нестабилен, а развитие этой нестабильности может быть одной из главных причин того, почему почти все организмы на Земле стареют и умирают [ibid.];
- вариант «замороженного старения» (как, например, у голых землекопов [лат. Heterocephalus glaber] и пр.) не гарантирует достижения бессмертия.
И наконец, осмысление проблемы бесконечно длительного существования человека должно вписаться в общий контекст действия фундаментальных законов, в частности физических законов.
Старение как изменение человеческой телесности связано с фактором времени, которое можно замедлить, но не остановить, иначе остановится само развитие. Речь в данном случае идет не об упрощенном понимании редукционизма, т.е. не о сведении биологических законов к химическим или физическим, а о том, что запрет на существование бессмертных биологических форм следует из фундаментальных законов бытия (например, физических, но и в этом случае следует показать, как физическое «сцепляется» с биологическим [Н.С. Юлина, 2012]). Хотя в физике существует и эффект «квантового бессмертия» (который можно рассматривать как приложение слабого антропного принципа к ситуации расщепления Вселенной в момент эксперимента, а также сходный эффект по увеличению времени жизни квантовой частицы, названного квантовым эффектом Зенона [W.M. Itano et al., 1990]), но он является результатом мысленного эксперимента и не подтверждает наши фантазии о том, что в какой-то Вселенной один человек (наблюдатель) может жить бесконечно долго.
Как контраргумент можно привести известное высказывание Р. Фейнмана об отсутствии в биологии закона, который утверждал бы обязательную конечность жизни каждого индивида [Бессмертие и наука, 2018]. Но здесь следует уточнить: такого закона, отражающего наличие некоего фундаментального начала в живой материи, нет в принципе, или этот закон, как пишет Дж. Сёрл, еще не открыт в данной науке? [J. Searle, 1998].
Интересны в связи с анализируемой темой и рассуждения Э. Шрёдингера в его работе «Что такое жизнь с точки зрения физики?»: «Мы должны ожидать, что в живом веществе преобладает новый тип физического закона» [Э. Шрёдингер, 2009, с. 136]. При
этом он полагал, что все происходящее в природе означает увеличение энтропии, а состояние максимальной энтропии для живого организма представляет собою смерть [там же, с. 124]. Поддержание же самой жизни возможно только «путем постоянного извлечения из окружающей его среды отрицательной энтропии, которая представляет собой, то, чем организм питается» [там же]. Однако, в любом случае, общая энтропия живого организма повышается, что, в конечном итоге, и приводит к его гибели. Эти высказывания Э. Шрёдингера обосновывают смертность живых организмов с точки зрения законов физики.
О старении как следствии второго закона термодинамики говорят и биологи: «.клеточное старение является хорошо известным следствием второго закона термодинамики, мутаций, эпигенетической неправильной регуляции и белковых нарушений» [G.P. Wagner, 2017,р. 12851-12852].
В отличие от биологии фундаментальные законы физики часто формулируются как запреты: невозможность вечного двигателя, устройства, которое может производить работу без подачи энергии; все законы сохранения. Названные примеры законов-запретов определяют набор фундаментальных структурных особенностей реальности, которые устанавливают абсолютные пределы того, что возможно. Результат, представленный в цитированной ранее статье П. Нельсона и Дж. Мазель, — это отрицательное теоретическое предсказание, основанное на очень немногих, но фундаментальных особенностях реальности: старение является следствием второго закона термодинамики (молекулярные аварии и деградация неизбежны); организмы являются физическими системами, подверженными ограничениям термодинамики, естественного отбора и необходимости сотрудничества между клетками в многоклеточных организмах.
В работе И. Пригожина и И. Стенгерс также утверждается представление о возможности понимания биологических процессов на основе физических законов, охватывающих как «изолированные системы, эволюционирующие к хаосу, и открытые системы, эволюционирующие к все более высоким формам сложности» [И. Пригожин, И. Стенгерс, 2014, с. 248]. Но наличие в биологии открытых систем позволяет говорить о возможности избежать увеличения энтропии и саморазрушения таких систем.
А.Б. Рубин в своей фундаментальной работе «Биофизика» также отмечает, что по мере роста и развития организмов происходят процессы усложнения их организации, что выглядит как самопроизвольное уменьшение энтропии живых систем (что противоречит второму закону термодинамики). Но это противоречие кажущееся, так как биологические системы являются открытыми, а данный за-
кон сформулирован лишь для изолированных систем [А.Б. Рубин, 2013, с. 173-174].
Вместе с тем на сегодняшний день вопрос о принципиальной возможности или невозможности физического бессмертия человека остается открытым, «данных для осмысленного ответа недостаточно» [А. Азимов, 2018]. Может быть, прав Ж. Бодрийяр, утверждавший, что «отмена смерти — наш фантазм, развивающийся во все стороны: в религиях это фантазм загробной жизни и вечности, в науке — фантазм истины, в экономике — фантазм производительности и накопления» [Ж. Бодрийяр, 2000, с. 137-138]?
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Азимов А. Последний вопрос [Последняя проблема]. 1956 // URL: http:// litresp.ru/kniga/ru/A/azimov-ajzek/poslednij-vopros-poslednyaya-problema.
Аристотель. Топика // Аристотель. Соч.: В 4 т. М., 1978. Т. 2.
Аристотель. Никомахова этика //Аристотель. Соч.: В 4 т. М., 1984. Т. 4.
Аристотель. О долготе и краткости жизни // Вопросы философии. 2016. № 12. С. 169-173.
Баранская Л.Т. Факторы риска расстройств личностной адаптации у пациентов эстетической хирургии: Автореф. дисс. ... докт. психол. наук. М., 2010.
Бодрийяр Ж. Символичекий обмен и смерть. М., 2000.
Бессмертие и наука // URL: http://www.ordodeus.ru/Ordo_Deus2.html (Дата обращения 01.07.2018).
Бойко А.Г., Лабас Ю.А., Гордеева А.В. Очерк филогенетической истории феномена старения metazoa (к вопросу создания общей теории старения metazoa) // Успехи геронтологии. 2010. № 1, т. 23. С. 21-29.
Брызгалина Е.В. Технонаука и перспективы улучшения человека: «Я уже вижу наш мир, который покрыт паутиной лабораторий» // Эпистемология & философия науки = Epistemology & Philosophy of science. 2016. № 2. С. 28-33.
Буйное М.А., Воротников А.А., Климов Д.Д., Малышев И.Ю. и др. Робо-тические технологии в медицине и биопринтинге: состояние проблемы и современные тенденции // Вестн. МГТУ СТАНКИН. 2017. № 1(40). С. 127-131.
Букин И.А. Проблема бессмертия в истории Человечества // Bulletin of Medical Internet Conferences. 2015. Vol. 5. Iss. 5 // URL: https://medconfer. com/node/3128
Глэд Д. Будущая эволюция человека. М., 2005.
Гусев Ф.Н. Неотвратимость старения // Социально-политические науки. 2017. № 5. С. 10-11.
Миттельдорф Дж.Дж. Как наше тело узнает о своем возрасте? Гипотеза эпигенетических часов // Биохимия. 2013. № 9, т. 78. С. 1337-1344.
Публичный аналитический доклад по научно-технологическому направлению «Биомедицина». Регенеративная медицина // URL: https://reestr. extech.ru/docs/analytic/reports/medicine.pdf (Дата обращения 01.07.2018).
Распоряжение Правительства Российской Федерации от 28.12.2012 № 2580-р «Об утверждении Стратегии развития медицинской науки в Российской Федерации на период до 2025 года» // Консультант Плюс. 01.07.2018.
Регенерация и регенеративная медицина // Лаборатория инновационных биомедицинских технологий // URL: http://limbt.com/page/114/ (Дата обращения 01.07.2018).
Рубин А.Б. Биофизика: В 3 т. Т.1. Теоретическая биофизика. М., 2013.
Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М., 2014.
Скулачев В.П., Скулачев М.В., Фенюк Б.А. Жизнь без старости: Теорема о продлении молодости (с разъяснениями, иллюстрациями и доказательством) // URL: http://www.atpsynthase.info/Gero/ZhBS-2013.pdf (Дата обращения 01.07.2018).
Скулачев В.П., Хольце С., Высоких М.Ю., Бакеева Л.Е. и др. Неотения, или Продление молодости: от голых землекопов до «голых обезьян» (людей): Обзор // Биохимия. 2017. Т. 82, вып.10. С. 1389-1416.
Скулачев М.В. Старение как вредоносная программа, которую можно отключить // Социально-политические науки. 2018. № 3. С. 190-191.
Соколова Е.Т. Утрата Я: клиника или новая культурная норма? // Эпистемология и философия науки. 2014. Т. XLI, № 3. С. 190-210.
Солопова М.А. Аристотель о причинах долголетия и краткости жизни // Вопросы философии. 2016. № 12. С. 161-173.
Тищенко П.Д. Возможен ли этически оправданный рынок органов? Анализ антропологических предпосылок дискуссии // Социогуманитарные проблемы органного донорства: междисциплинарные исследования: Сб. науч. статей. М., 2017. C. 117-131.
Ткачук В.А. Развитие регенеративной медицины не решит проблем, а прибавит их // URL: https://scientificrussia.ru/articles/razvitie- regenerativnoj-meditsiny (Дата обращения 01.07.2018).
Ткачук В.А. Физиологические механизмы регуляции регенеративных процессов: Мат-лы III Национального конгресса по регенеративной медицине // Гены & клетки. 2017. № 3, т. XII. С. 245-246.
Тульчинский Г.Л. Новая антропология: личность в перспективе постчеловечности // Вопросы философии. 2009. № 4. С. 41-56.
Турчин А.В. Футурология. XXI век: бессмертие или глобальная катастрофа? М., 2017.
Халявкин А.В. Снижение активности стволовых клеток — причина или следствие старения организма? // Гены & клетки. 2017. № 3, т. XII. С. 253-254.
Хмелевская С.А. Регенеративная медицина и проблема бессмертия // Социально-политические науки. 2018. № 3. С. 192-193.
Хмелевская С.А., Черниогло Е.С. Понятие «техническое» в ракурсе современных достижений регенеративной медицины // Вестн. МГОУ Сер. Философские науки. 2015. № 3. С. 116-121.
Шрёдингер Э. Что такое жизнь с точки зрения физики? / Пер. с англ. А.А. Малиновского. М., 2009.
Юдин Б.Г. Институционализация биоэтики и «улучшение» человека // Рабочие тетради по биоэтике. Вып. 23: Гуманитарный анализ биотехнологических проектов «улучшения» человека / Под ред. Б.Г. Юдина. М., 2016. С. 5-11.
Юлина Н.С. Роджер Пенроуз: поиски локуса ментальности в квантовом микромире // Вопросы философии. 2012. № 6. С. 116-130.
Bedelbaeva Kh., Snyder А., Gourevitch D., Clark L. et al. Lack of p21 expression links cell cycle control and appendage regeneration in mice // PNAS. March 30, 2010. Vol. 107(13). Р. 5845-5850.
Blagosklonny M.V. Aging: progressive decline in fitness due to the rising deleteriome adjusted by genetic, environmental, and stochastic processes // Aging Cell. 2016. N 4, vol.15. Р. 594-602.
Blagosklonny M.V. Aging: ROS or TOR // Cell cycle (Georgetown, Tex.). 2008. N 21(7). Р. 3344-3354.
Comfort A. The biology of senescence. 3rd ed. Elsevier. N.Y., 1979.
Dilman V.M. Ageing, metabolic immunodepression and carcinogenesis // Mech Ageing. 1978. Dev. 8, 3. Р. 153-173.
Dong X., Milholland B., Vijg J. Evidence for a limit to human lifespan // Nature. 2016. Vol. 538, N 7624. P. 257-259.
Gladyshev V.N. Aging: progressive decline in fitness due to the rising deleteriome adjusted by genetic, environmental, and stochastic processes // Aging Cell. 2016. N 4, vol. 15. Р. 594-602.
Golubev A., Hanson A.D., Gladyshev V.N. A tale of two concepts: Harmonizing the free radical and antagonistic pleiotropy theories of aging // Antioxidants and redox signaling. 2017.
Harman D. Aging: a theory based on free radical and radiation chemistry // Journal of gerontology. 1956. N 3(11). Р. 298-300.
Haseltine W.A. The Emergence of Regenerative Medicine: A New Field and a New Society //Journal of Regenerative Medicine. 7 July 2001. Vol. 2(4). Р. 17-23.
Itano W.M., Heinsen D.J., Bokkinger J.J., Wineland D.J. Quantum Zeno effect // PRA. 1990. Vol. 41, iss. 5. P. 2295-2300.
Kirkwood T.B.L., Austad S.N. Why do we age? // Nature. 2000. N 6809(408). Р. 233-238.
Longo V.D., Mitteldorf J., Skulachev V.P. Programmed and altruistic ageing // Nature reviews. Genetics. 2005. N 11(6). Р. 866-872.
MedawarP.B. An unsolved problem ofbiology / P.B.Medawar. College, 1952.
Nelson Р., Masel J. Intercellular competition and the inevitability of multicellular aging //PNAS. 2017. December 5, 2017. N 114(49). Р. 12982-12987.
Searle J. The mystery of consciousness. L., 1998.
Wagner G.P. The power of negative [theoretical] results // PNAS. 2017. December 5. N 114(49). Р. 12851-12852.
Williams G.C. Pleiotropy, natural selection and the evolution of senescence // Evolution. 1957. N 4(11). Р. 398-411.
