CC BY
96
бездумной распродажи башкирами своих земель. Только в этом случае правительство и судебные органы могли играть роль беспристрастного арбитра в конфликтах между заводами и вотчинниками, без опасения быть обвиненными последними в собственной заинтересованности в непосредственной эксплуатации природных богатств края. Самих казенных предприятий на юге Урала было не много. Так, из 102 заводов, возникших в регионе в XVIII в., только 14 были основаны казной, причем последний - в 1742 году. Из них 5 заводов либо оставались не достроены, либо прекратили свое существование через несколько лет [3, с.160-161]. Одновременно к середине XVIII в. частная горная промышленность на Южном и Среднем Урале уже встала на ноги, окрепла и делом доказала свою высокую эффективность. Налоги с частных заводов стали приносить казне более высокую прибыль, нежели сборы с государственных предприятий. Руководствуясь вышеприведенными соображениями, Сенат 13 октября 1753 г. обнародовал указ о запрещении строительства в Оренбургской губернии новых казенных заводов [1, c.122-130], тогда как "партикулярные люди" получали в развитии горного дела все преимущества. Идея этого указа, видимо, существовала и ранее, поскольку даже до его издания отправлявшимся на разведку месторождений рудознатцам давались инструкции говорить местным жителям, что "они посланы за тем по прошению партикулярных людей, дабы башкирской ... народ, преждевременно о том в размышление не привесть" [1, с.122-130]. Самоустранение правительства от непосредственного участия в процессах перераспределения земель оказалось весьма своевременным и выгодным с политической точки зрения, так как отводило значительную часть обвинений башкирской верхушки в попытках колониального грабежа государством нерусских народов Урала.
К концу XVIII в. система условных границ "по урочищам" полностью изжила себя, запутав поземельные отношения между башкирами, заводчиками, припущенни-ками в клубок противоречий. Для разрешения проблемы необходимо было установить точные пределы любых владений и оформить соответствующие документы. 26 июля 1797 г. Сенатом был принят указ о размежевании земель в Саратовской, Оренбургской губерниях, которое получило название Генерального и продолжалось вплоть до 30-х гг. XIX в. Главная цель правительства состояла в разбирательстве с вопросом о земельных правах тамошнего населения и выявления незанятых пустующих участков для их последующего использования в интересах государства. Таким образом, роль центрального правительства состояла отнюдь не в поощрении захватов земель, а в том, чтобы приучить стороны, участвующие в сделках, действовать в определенном законом русле.
Список литературы
1.Законы Российской Империи о башкирах, мишарях, тептярях и бобылях/ Сост. Ф.Х.Гумеров. - Уфа: Китап, 1999. - 568 с.
2.История Башкортостана с древнейших времен до 60-хгодов XIXв. / Отв. ред. Х.Ф.Усманов. - Уфа: Китап, 1996. - 520 с.
3.Кулбахтин Н.М. Горнозаводская промышленность в Башкортостане. XVIII век. - Уфа: Китап, 2000. - 280 с.
4.Материалы по истории Башкирской АССР. - М.; Л., 1936. - Ч.I.; - М.; Л., 1949. - Т. III; - М, 1956. - Т. IV. - Ч.1, 2; - М, 1960. - ТУ.
5.Новокрещенных Н.Н. Из истории Кыштымских горных заводов // Труды Пермской ученой архивной комиссии. - Пермь, 1893. - Вып. II.
6.Полное собрание ученых путешествий по России. Продолжение записок путешествия академика И.И.Лепехина. - СПб., 1822. - Т. IV.
7.Сельскохозяйственные нужды Пермского края/Сост. Е.И.Краснопе-ров. - Пермь, 1881.
8. Челобитная царям Иоанну и Петру Алексеевичам от жителей
Сибирских слобод на Башкирцев // Сборник статей, касающихся Пермской губернии. - Пермь, 1882. - Вып. 1. 9.Чупин Н.К. О некоей исторической будто бы записке// Сборник
статей, касающихся Пермской губернии. - Пермь, 1882. - Вып. 1. 10. Шишонко В. Пермская летопись. Пятый период. - Пермь, 1885. - Ч.1.
Павлуцких Геннадий Геннадьевич канд.ист.наук, доц.
РЕФОРМА П.Д.КИСИЛЕВА И "КАРТОФЕЛЬНЫЕ БУНТЫ" В ЗАУРАЛЬЕ
Название "картофельные бунты", встречающиеся в советской и современной исторической литературе, относится к целому ряду крестьянских выступлений Вятской, Пермской, Оренбургской и Тобольской губернии. В целом это название не было характерным для своего времени, хотя так их назвали еще М.И. Семеновский, А.Н. Зырянов,а позднее использовали и советские историки. Фактически это не совсем верно, т.к. "...во-первых, это название хотя и оглушительное, но выдуманное и в народе не употребляющееся; во-вторых, .о картофеле говорится менее всего, в третьих, народ называет . эти печальные события "заворохою", "бунтовского", "бунтовым годом ". Сразу хотелось бы обратить внимание на то, что эти события проходили в 1841-1843 годах, хотя и на территории практически одних и тех же уездов, но почти всегда в разных волостях. Таким образом, вторично на одной и той же территории выступлений практически не было, т.к. "настойчивые увещевания и наказания" надолго водворяли спокойствие, а отбунтовавшие крестьяне превращались не просто в пассивных зрителей, но и в противников беспорядков. Так, выступавшие в 1842 году далматовцы в 1843 г прогнали посланцев соседей-бунтовщиков с бесчестием, за что в последствии четверо из них были награждены похвальными листами и десятирублевыми премиями [5, с.114-191].
Однако прежде чем мы попытаемся дать свой взгляд на существующую проблему, вернемся к основной причине крестьянских выступлений. Она довольно проста на первый взгляд - это ответ на реформу П.Д. Киселева. Еще 30-40 лет назад в исторических изданиях отмечалось, что "реформа Кисилева... ухудшила положение крестьян, заставила их .подняться на феодальную борьбу". Даже в современных изданиях эти выступления характеризуются как акт "защиты свободы и личной независимости"[12, с.45-46; 8,с.194]. К сожалению, комплексного исследования этой проблемы нет и это несмотря на новые и интересные работы И.В.Побережникова, В.А.Шкерина, где данные выступления рассмотрены с точки зрения психических установок зауральского крестьянства [13;14,с.182-207; 20,с.85-100]. Слабо вводятся в работу издаваемые шадринскими и курганскими краеведами хрестоматии и репринты, посвященные этому периоду.
Несколько слов о предыстории самой реформы. Еще в 1816 г. Киселев подал Александру 1 записку под
названием "О постепенном уничтожении рабства в России", после чего царь не забывал его как потенциального реформатора, отмечая по возможности. Позднее он назовет его своим "начальником штаба по крестьянской части". Но прежде чем он занял должность начальника пятого отделения и министра государственных имуществ вопросами государственных крестьян занимался другой министр - министр финансов Канкрин. К крестьянам он относился не менее доброжелательно, чем Киселев, и,объединяя доброжелательность с экономикой, мог бы, по словам А.А. Корнилова, включить в свой герб девиз Кенэ: "pauvre paysan - pauvre royaume; pauvre rovaume -pauvre roi" (беден крестьянин - бедно и государство, а бедно государство - беден и король). Он видел благополучие государства в народном благосостоянии, поэтому всегда был врагом новых налогов, займов, обременительных для народа, и желал упорядочить уже сложившуюся налоговую систему через ограничение злоупотреблений земской полиции, беспредельные действия которой не только разоряли, но и возбуждали крестьян к неповиновению. В виде первого опыта в Петербургской и Псковской губерниях он перевел крестьян из общегубернского ведения в особые округа - по аналогии с удельными (кстати, крестьянские слухи можно будет впоследствии поделить по субъекту передачи, на раннем этапе выступлений - та часть крестьян, которая проживала в северной части Приисетья, считали что их передают в удел, а проживавшие в южной части считали, что их отдают в крепость). Говоря о реформе Канкрина в целом, надо признать, что она ставила перед собой не только задачу реформирования и улучшения жизни государственных крестьян, но и в более полного изучения волнующих их проблем [9,с.167].
Тем временем Киселев находился во главе Временного управления Молдавского и Валашского княжеств, где ему так же пришлось в течении 1829 -1834 годов решать крестьянский вопрос, используя в качестве примера положение 1804 г для Остзейского края. Ему это в принципе удалось, в результате чего Александр 1 делает его членом Государственного совета и, изымая из ведения Канкрина решение крестьянского вопроса, передает его в том же году непосредственно Киселеву. Начальник пятого отделения прежде чем распространить опыт реформ Канкрина на казенных крестьян других губерний проводит ревизию на местах, сам участвует в ней и в результате обнаруживаются злоупотребления не только со стороны местного начальства, но и со стороны департамента государственных имуществ, главу которого - сенатора Ду-бенского - отдают под суд. После этого, в результате нескольких столкновений с Канкриным, которому он оставался подчинен как министру финансов, Кисилеву удается убедить царя создать новое Министерство государственных имуществ, которому были переданы все казенные имения, леса, заводы и власть над ними [9,с.165].
Хотя предполагаемые преобразования были продолжены в русле предложений Канкрина, в обосновании своего проекта Киселев декларировал следующие идеи: "укрепление гражданских прав государственных крестьян и государственного попечительства об их благосостоянии", а так же то, что "необходимо означить положительно пределы дарованных ему прав личных и по иму-ществам; указать ясно обязанности поселян и определить меру их ответственности, ибо полная известность сих условий более или менее обеспечивает самую неприкосновенность прав, предупреждает нарушение обязанностей, устраняет произвол и служит залогом нравственного улучшения" [4,с.491,492,521].
Далее, прежде чем перейти к короткому рассмотрению составляющих реформы, хотелось бы оговориться о том, что, несмотря на видимую цельность территории восстания в Приисетьи, в административном плане эти территории были поделены между Пермской, Оренбургской губерниям и граничили с Тобольской, которая уже относилась к Сибири.В результате чего введение и последствия кисилевских реформ были различны. Если в уральских губерниях они прижились, то в сибирских они шли замедленно, так и не были доведены до конца, а после 1852 года П.Д. Кисилев не только перестал добиваться передачи Сибирских земель в ведомство МГИ, но и "... настаивал чтобы управление, не составляя особого исключительного ведомства, действовало в полной подчиненности от Главного управления в Сибири посредством земских судов" поскольку население и так состояло в основном из государственных крестьян и не имело смысла учреждать новые органы управления, тем более что и кадров чиновничьих в Сибири постоянно не хватало [18,л.4-8].
Реформы начались с изменения структуры управления казенным крестьянством, которое от земских учреждений перешло в ведение МГИ. На местах были учреждены особые палаты госимуществ, а в уездах окружные управления, далее шли волостные и сельские правления. В центре всего должна была стоять фигура окружного начальника, которых как "непосредственных опекунов и попечителей" старались первоначально подобрать из наиболее достойных людей (Проблема поиска таких людей для России весьма характерна, правда, их никогда ни для одной реформы в достаточном количестве найти не могли, а отсюда и проблемы, и неудачи, и волнения.). Однако замена становых приставов новыми специально поставленными чиновниками скорее увеличила опеку и произвол, чем сократила.
В принципе права общины в отношении сословного суда стали шире, т.к. создавались сельские и волостные расправы для решения маловажных тяжб и поступков, тем самым расширяя юридические права общины. Но, с другой стороны, по "Учреждению о управлении государственными имуществами" (Указ от 30.04.1838 г) одновременно и ограничивались права крестьян в деле созыва свободных сельских сходов, на которых решались фискальные и хозяйственные вопросы. Избрание представителей в сословные органы местного самоуправления ограничивалось возрастным, имущественным и поведенческими цензами, отсекая старообрядцев, лиц нелояльного поведения, сектантов, да и просто неугодных местной администрации. Количество представителей на сходах ограничивалось, представители сельского схода избирались на волостной также в ограниченном количестве. С другой стороны, количество должностей в сельских и волостных правлениях увеличивалось. Кроме старост, сотских, десятских, избирались сборщики податей, их помощники, смотрители сельских магазинов, они же были председателями сельских расправ, им же подчинялись старосты. Сельское общество теоретически должно было создаваться из одного или нескольких селений общей численностью не менее 1500 д. м.п.,факти-чески же в исследуемый период в Приисетьи они насчитывали от 350 до 1000 душ. В волости избирались волостной голова, заседатели правления, "добросовестные" волостных расправ. Сельские и волостные начальники утверждались губернскими палатами, а волостной голова - губернатором из представленных сельскими сходами кандидатов. Волостной писарь - самая нелюбимая и одиозная фигура в местном самоуправлении - не изби-
рался, а назначался губернской палатой государственных имуществ из грамотных старожилов, нередко из числа сирот, обученных за счет самих же крестьян. Таким образом, губернские органы перекладывали на общину часть исполнительных функций, одновременно выбирая себе наиболее послушных исполнителей, которые в свою очередь нередко использовали данную власть и в своих личных интересах [10,с.156-163;16,с.254-255].
В результате реформ усиливался контроль за нелегальными отлучками крестьян, найм нелегальных работников, ограничение доступа к власти старообрядцев, переноса дохода от излишних земель и казенно-оброчных статей в волость, ограничение земельных владений 15- десятичной пропорцией. Кроме того, крестьянству не нравилось, что на их плечи легла большая часть оплаты межевания, создания образцовых ферм, хуторов, крестьянских училищ, больниц, юридических консультаций, конных заводов, введение новых сельхоз-культур, запасных магазинов и т.д. В этом многие историки видят двойственность реформ. С одной стороны, всесторонние ограничения и 20% рост подушных окладов, с другой - возникающие перспективы в развитии для наиболее инициативной части крестьянства. Но надо не забывать, что это была реформа, а не революция, и то, что других источников финансирования нововведений кроме как за счет крестьянских налогов у государства просто не было, а во-вторых, в стороне от внимания исследователей осталась, возможно, главная, незамеченная сторона реформы - ее земельная часть. Это установление единой обязательной нормы в 15 десятин на мужскую душу, которая обеспечивала крестьянину независимое существование и как производителя, и как налогоплательщика. Тем самым крестьянин получал неотчуждаемый земельный минимум и одновременно право на приобретение дополнительных земель на расширившемся земельном рынке. Выведение излишних земель из ведения сельских общин давала возможность свободному капиталистическому развитию инициативной части крестьянства, что в принципе не одобрялось консервативной общиной. Кстати, это отразилось в действиях и требованиях крестьян, например, в аресте, издевательстве над крестьянином Петром Поповым, содержателем Тамакульских гор, доставляющих глину для выделки красного кирпича. Угрожая утопить его в Миассе, они "вымогли с него 60 р. вместо отданных им прежде в волостное правление". Таким образом, одновременно наказывалась частная инициатива и восстанавливалась кажущаяся утраченная общинная справедливость [ 5,с.147].
Возможно именно по этому капиталистически настроенных крестьян было, во-первых, очень не много, а во-вторых, община сама не одобряла их появления, интуитивно опасаясь развития капиталистических отношений. Отсюда и возникновение общего недовольства, а предпосылки дли выступлений нашлись довольно быстро, причем самые разные.
В целом мы считаем возможным разделить все это движение на 3 периода, неравнозначных ни по масштабам, ни по последствиям.
Н.А. Лапин и Я.И. Линков считали, что отчет надо вести с весны 1841 года, считая начальными вехами Правительственные циркуляры о принудительных посадках картофеля (от 28.04.1840 и 31.01.1841 г.).Это было вызвано неурожаями 1839 и 1840 годов.Правительство обязало государственных крестьян в тех селениях, где была казенная запашка, отводить специальные участки для посева картофеля. Там же, где она не применялась, было приказано отводить по 1 десятине на волость. Считать
эту меру тяжелой обузой для крестьян было бы просто несерьезно, поскольку в этом случае одну сотку картофеля пришлось бы сажать сорока мужикам, ну а результаты уборки подсчитать не трудно,этого бы не хватило даже на бесплатные семена. В результате население отнеслось к этим документам двояко. К примеру государственный крестьянин Пермской губернии Осинского уезда Ак-сентий Ушаков для пользы общества за собственный счет засеял картофелем десятину земли, за что его поступок был распрогандирован, а он получил серебряную медаль на аннинской ленте и 50 руб. серебром. За что одновременно, он подвергся гонениям своих односельчан [1,л.317-414]. К этому же времени можно отнести и зауральское предание "Про водолазов", приведенное И.В. Побережниковым. В нем говорится, что посадка картофеля царем была предусмотрена в помощь мужикам в объеме 1 десятины на волость, а сверх того только желающим да и то казенными семенами, а желающее выслужиться пермское начальство велело сажать по "осьминнику" на двор, да и то своими семенами. Священники якобы в соответствии с приказом губернатора подтверждали это, а несогласным грозила тюрьма. Таким образом, этот слух мог так же стать прологом к "картофельным бунтам"[13,с.46].
Другой причиной недовольства можно было бы считать неурожай 1841 года, который крестьяне объясняли некачественными семенами из запасных магазинов, полученных ими в ссуду. Волостные правления вынуждены были заменять семена, что так же вызывало неудовольствие [1 ,л.325].
К этим фактам, сводящим причины недовольств только к объективным причинам в виде законов и положений, мы бы добавили и субъективные факторы, на которые ранее обращалось меньше внимания. Уже начиная с 1840 года, проводилось секретное расследование в отношении Пермской палаты Государственных имуществ. В донесении в Петербург отмечалось, что"палата составлена по большей части из чиновников неблагонадежных, вызванных управляющим оного полковником Фридериксом из Оренбургской губернии и из лиц уволенных /пермским/ начальством по бесполезности их к занятию должности. Сам полковник, хотя человек и благонамеренный, но окружил себя людьми не совсем бескорыстными". В документе перечислялись соликамский окружной начальник Астернев, делопроизводитель палаты титулярный советник Тимашов, окружной начальник Макушев и особенно советник хозяйственного отделения Пименов. Основными обвинениями в их адрес были: "некоторые окружные начальники полагают, что казенные имения отданы им в аренду", "незаконные сборы с крестьян", "корыстолюбие", "нетрезвое поведение", "писаря собирают поборы., а попытки жалоб крестьян на них относят к беспорядкам", а в палате их защищают. Подполковник корпуса жандармов Казимирский попытался разобраться в конфликте и так охарактеризовал ситуацию в своем секретном докладе Бенкендорфу. "Управляющий Пермской палаты Государственных имуществ честный, благонамеренный, весьма полезный на своем месте человек.; по смежности казенных дач, с частными имениями богатых владельцев, управители которых имеют отношения и дела с УГИ, полковнику Фредерику легко бы было пользоваться их выгодным благорасположением (вот пример возможного утеснения крестьян в пользу чиновников Г.П.), но он устранил от себя все личные выгоды.". Чем же были вызваны конфликты в чиновничьей среде, повлекшие и секретные разбирательства, и официальные суды, если управляющий был такой
честный и умный? Во-первых, "замечается некоторая его слабость, привычки 20-летней фронтовой службы - слишком дорожить честью своих подчиненных, что ... привело к личной ссоре с начальником губернии, имевшие вредные последствия". С начала было сотрудничество, но постепенно земская полиция лишилась с переменою управления главного источника своих доходов, стала мало-помалу подмечать упущения и беспорядки окружных и волостных правлений и доводить до сведения своего начальства. По "этим сведениям требовалось производство следствий, а Палата вместо решительных и скорых мер к содействию раскрыть вкравшиеся злоупотребления медленными распоряжениями ... давало подозрение Господину Губернатору подозревать ее в уклончивости." Палата в ответ начала жаловаться на беспорядки земской полиции. Всплывает фамилия исправника Черносвито-го, который будет обвинен в незаконном наказании крестьян розгами, несоблюдении правил сожжения негодной рыбы и т.д. Нам же он интересен тем, что его первоначально переведут в Шадринск, где он окажется в эпицентре событий, а впоследствии лишится места и предстанет перед судом. Результатом конфликта в верхах стало использование недовольства крестьян в своих целях внизу и переход на личности в верхних эшелонах. Генерал-губернатор начинает расследовать упущения палаты с целью заменить Пименова (обвиняемого во взятках, обложении данью окружных чиновников, в родственных связях с некоторыми из них) на асессора строительной компании Цветкова, которого приближает к себе, но который "известен в целой губернии как самый низкий взяточник и как человек черных правил", который ничего не имел за 2 года (1840-1842), находясь близ губернатора, "выстроил себе прекрасный дом, дает деньги в рост под проценты и живет в роскоши" [17, л.1-25].
Таким образом, в этом деле оказались замешаны интересы кунгурского, осинского, соликамского, оханско-го, чердынского, екатеринбургского, камшиловского окружных начальников. Обвинения были разными: ирбитс-кий обвинен в старости и неспособности к руководству; осинский в родственных связях с начальством; кунгурс-кий в том же и плюс пьянство; осинский в дурных несоответствующих с обязанностями наклонностях, притеснениях и угрозах крестьянам; соликамский в незаконных сборах; камышновский "любит выпить ... медлителен, подозревается в наклонности к взяткам"(последнее подтверждается слухами, что бывши управляющим графини Строгановой, обокрал ее на 150 тыс. руб.); чердынский "способен и усерден к службе,но имеет дурную репутацию за склонностью к взяткам". Он "не скрывал, что брал, но не с крестьян, а с миллионщика, которому не грех поделиться барышом", а следовательно в этом проступка не видел.Екатеренбургский окружной начальник Смирнов не поладил с местным исправником, который настроил против него губернатора и довел дело до следствия за покрывательство писаря Лычкова, который в свою очередь брал с крестьян дополнительные деньги, что вело к беспорядкам [17,л.1-25].
Таким образом, на самом раннем этапе, кроме относительно мирных слухов о посевах картофеля, присутствует борьба чиновников за свои интересы. Крестьяне же пока являлись лишь слепым орудием в их руках - по требованиям одних (да и без требования) пишут доносы на противную партию, по требованиям других под влиянием угроз и уговоров отказываются от них, но тем не менее видно, что реформа коснулась всех, и на первых порах чиновничество в большей степени, особенно в вопросах власти и доходов. В крестьянской же среде смута
была пока только в умах от непонимания ситуации и правил игры.
Второй период начинается с весны 1842 года. Существует точка зрения, что волнения крестьян Пермской губернии перекинулись на юг в Оренбургскую губернию. Нам это кажется несколько натянутым. Скорее в Челябинском уезде действительно возникли "несообразные толки . будто бы они поступают во владение какого-то барина", на что Шадринский становой пристав дал предписание закрыть границу "чтобы должные толки из Челябинска не проникли в здешний уезд, в случае появления разгласителей таковых предоставлять ... за строгим караулом; иметь строгое наблюдение за людьми подозрительными, воспрещать крестьянам всякие непозволительные сборища и толки"[2,л.1].
В Камышловском уезде волнения начались в первых числах апреля, что было связано с неурожаем 1841 года и требованием властей засыпать хлеб в запасные магазины. В Шадринском уезде было отмечено, что "крестьяне Камышловского уезда подстрекают к возмущению и здешних", но на границах были устроены строгие караулы, круглосуточные объезды из благонадежных людей, для того чтобы чужих брать, а своих не допускать в Кам-шиловский уезд. В результате этих действий Шадринско-го начальства волнения пошли в западную сторону. В Та-макулье 23 апреля на базарном съезде разнесли слух о передаче помещику, в результате чего был убит писарь Канахин. Далее Катайская волость, с. Крестовное - 24 апреля, тогда же и в г. Далматове. Лозунги восставших - убивать писарей и священников, безо всякого последующего ответа перед законом; позднее появляется слух о том, что писаря не только грабили крестьян, но и продали "под барина : польстились, что он вам дал жалование, да с позументом кафтан" - это уже новое обвинение,связан-ное с одеждой. 23 апреля 1842 года в селе Затеча так же произошло волнение крестьян. Они требовали "от писаря Ивана Добрынина указа о сдаче их под барина.. .о взыскании с каждой души по 70 руб. деньгами, а с каждой женщины по 20 фунтов коровьего масла и по 25 аршин холста. Писаря избили, изорвали одежду и бросили в арестантскую при сельском правлении. На другой день его вывели в толпу состоящую из 200 человек для допроса. Писарь от страха стал на колени перед ними и просил пощадить его. На что ему было сказано, что ждут першин-ских крестьян и если они будут согласны, то его не оставят в живых. Однако крестьяне села Першинского не примкнули к затеченцам и отказались принимать участие в беспорядках ". Там же под Далматово, в селе Широ-ковом, требовали мирской приговор об амбарах для неприкосновенного запаса хлеба, и когда его получили посчитали его доказательством сдачи себя в удел, но отметили, что "по тамоскульски делать не будем",т.е.видно желание не использовать активные действия не разобравшись. Уже 27 апреля прибыли войска во главе с окружным начальником. К маю все волнения были подавлены. Нам кажется преувеличением, что в этих волнениях приняло 200 тысяч человек (такая цифра встречается у Н.М. Дружинина и других со ссылками на пермские архивы), т.к. всего гос. крестьян в губернии в этом году проживало 370966 д.м.п., в том числе татары, черемисы и бобыли [3,л.1-40;7,с.35;12,с.72-73].
Мы в отчете о состоянии пермской губернии нашли более сдержанную информацию: "Возмущения 4. Государственные крестьяне Екатеринбургского, Камышловского, Шадринского и Ирбитского уезда. Виновные преданы военным судам учрежденным в выше отмеченных уездах. Дела же об них еще не окончены" [19, л.20-30].
Таким образом, в 1842 году требования крестьян уже несколько конкретизировались. Выявились непосредственные враги: писаря волостных правлений и сельских управ, волостные головы,заседатели. Шире становятся слухи о передачи крестьян в удел,которые локализуются к северу, а о передаче непосредственно барину южнее, ближе к челябинскому уезду. Кроме того, мы бы хотели опять вернуться к фигуре Черносвитова. Он и восстания просто связаны между собой. В 1841 он находится в центре восстания в Камышловском и Ирбитском уездах, в последнем он был исправником, где, не смотря на арест, прекратил буйства "страхом строгости". В 1842 году он становится Шадринским земским исправником, сам ведет следствие о возмущениях и порет крестьян. Арестовывает коллежского секретаря Павлова и коллежского регистратора Сарафанникова за подстрекательство крестьян Челябинского и Шадринского уездов. В ходе этого следствия всплывали беззакония в окружении Черносви-того. Помощник шадринского окружного начальника Кар-гаполов по дороге из Ирбита в Шадринск именовал себя Царем, избил мещанина и присяжного. Писец шадринского суда Быстрых, называвший себя письмоводителем Черносвитого, опечатывал церкви в уезде и распечатывл их лишь за мзду. Маслянский волостной писарь стрелял в Храм и т.д. Таким образом, жестокие наказания останавливали крестьян от повторных выступлений, но обиды народа накапливались, слухи об обидчиках и заступниках крестьян переплетались и принимали самые невероятные формы. И если вновь сельхозработы отвлекли крестьян на год, то следующей весной почти в то же время, в том же месте, у того же начальника вызрели новые волнения [14,с.182-207].
Третий этап - это 1843 год. Новые лица, новые волости, новые требования. Военные суды остудили крестьян, выступавших в 1842 году, от активных действий, превратив их просто в свидетелей (69 убитых, 21 раненых, 421 осужденных военным и сотни просто наказанных розгами). К сожалению, эта статистика не может быть полностью объективной. Здесь не учтены амнистии, беглые, но тем не менее общий порядок можно представить [2,л.1; 14,с.207].
И.В. Побережников обозначил в своей работе социально-пессимистические слухи, вызвавшие эти волнения. Мы приведем их, добавим несколько новых моментов или акцентируем известные.
Третий этап начался в марте 1843 г. в Челябинском уезде и начался он с рукописной агитации. Подметные письма были сами по себе совершенно дикими.
Введение общественной запашки подразумевала в награду введение тройного жалованья крестьянским выборным, которые обманут крестьян. Новый оброк, по слухам, после передачи помещикам должен был быть доведен до ста рублей с души, 25 аршин холста, половины наличного скота, а для недовольных была угроза ссылки в Сибирь. Эти социальные слухи, плюс уже упомянутый картофель как форма барщины, плюс запасные магазины как натуральный оброк превратились в головах крестьян в "гремучий коктейль". А рядом были выборные чиновники, писаря из своих же соседей, сирот, бобылей, для которых ввели жалованье, форму, галуны, пуговицы -все это раздражало и пугало народ. Рост благосостояния чиновников мог идти только от народа - это вымогательство, подношения, прямая эксплуатация. Они давали добрую почву для распространения слухов о продаже писарями крестьян какому-либо "барину Кулькову, Кисилеву, Министерову, Тобольскому генерал - губернатору, великой княжне и т.д.
Страх перед "неизмеренными потребностями" нового помещика заставляла крестьян искать правду. И если форма указа (золотая строчка; золотые печати, гербы, орлы) были похожи, то содержание искомого различалось очень сильно от "запродажной грамоты", где правда о продаже - до "милостивого указа", подтверждающего свободу и прощение всего, вплоть до убийства. Но в обоих случаях существовала надежда на царя, на его "чиновника" или комиссию и она оставалась главной. Выборные чиновники явочным порядком лишались власти и на лозунгах был лишь государь, а управление непосредственно передавалось миру, общине.
Поводов для выступления было больше чем достаточно. Пасха, причащение - отсюда слух, что это присяга новому хозяину. Раскольники, их ненависть к картофелю, который они считали "яблоком добра и зла". За употребление картофеля старообрядцы накладывали епитимию на "36 лет по 1500 поклонов в день и сухо ясти 9 час. дня", это было жестче, чем за употребление табака [11,с.132]. "Земледельческая газета" как пропагандист нового, того что нельзя принять. Оспопрививание как печать антихриста, принятие в слуги дьявола, всеобщая ненависть и страх. Города боялись поджогов, которые уже начинались, боролись с поджигателями. Крестьяне вооружались, даже дети убивали друг друга. Батурино, Верхтеча, Уксянка, Бе-лоярка, Каргаполье, Мехонка, Барневка - все это Шадрин-ский уезд. А был еще и Курганский, и Челябинский, где удалось либо не допустить кровопролития, либо обойтись малой кровью. В Шадринском уезде было не так. Священники и притч отсиживалисьт в храмах. Кругом пытки и издевательство. Черносвитов опять в самом центре. Его штурмовали в Батурино, он вызвал войска, солдат, казаков,ко-торые разогнали многотысячные крестьянские толпы. Две недели вновь хватило на то, чтобы подавить восстание. Одних обвиняемых было 4800 человек. Не смотря на все это, Черносвитов был отправлен в отставку и попал под суд из-за конфликта с генерал-губернатором.
Позднее, находясь под судом, Черносвитов сказал: "Говоря о государственных крестьянах, надобно объяснить одно очень важное обстоятельство: народ, выбирая себе сельских и волостных начальников, постоянно ненавидит их, потому что они, делаясь начальниками, делаются - как выражаются крестьяне, - чиновниками, мироедами и действительно злоупотребляют своей властью. Главную полицию в народе составляет эта корпорация выборных и писарей; имея родных в народе и разделяя с ним слабость к пьянству - они знают все его тайные помышления, и, таким образом, ни одна мысль не может укрыться от начальства". Заслуживает также внимания оценка Черносвитовым причин народных волнений в 1842-1843 гг : "главною причиною беспорядков были крутые меры нововведений, которые русский народ не скоро усваивает, и вместе с тем совершенно не понятый народом метод управления. В жалобах своих, высказываемых в час мятежа, желали они остаться по-старому, т.е. поступить в ведение земского суда, к которому привыкли. Вот понятия народа!" [14,с.207].
Все перепетии восстания были описаны до меня,но следует отметить,что существующая точка зрения о классовой природе восстания несколько устарела.
В основе этих выступлений лежали крестьянский консерватизм, косность и нежелание изменений в устоявшейся жизни. Одновременно присутствовала латентная форма борьбы между чиновниками МГИ и земством, в результате которой были спровоцированы первые крестьянские выступления. Кроме этого, были и непосредственные раздражители и провокаторы: раскольники,
недовольные ослаблением своего положения в общине в выборной крестьянской иерархии, да и сам народ, раздраженный внешними изменениями "избранников народа".
А что касается картофеля? Так через три года его посадки увеличились в сотни раз. Причина простая. Его стали принимать на винокуренные заводы в качестве сырья. А потом и есть научились.
Список литературы
1.ГАШ,Ф.72, Оп.1, Д. 50, Л.317-414.
2.ГАШ, Ф. 205. Оп.1, Д.83, Л.1.
3.ГАШ,Ф. 329, Оп.1,, Д.36.
4.Дружинин Н.М. Государственные крестьяне и реформа П.Д.Кисилева. - М.; Л.- 1946. - Т.1.
5.Зырянов А.Н. Крестьянское движение в Шадринском уезде Пермской губернии в 1843 году//Шадринская старина. - Шадринск, 1996. -С. 114-191.
6.История родного края:Учебное пособие для учащихся 7-10-х классов Курганской области. - Челябинск,1975.
7.История Курганской области. - Курган,1999. - Т.5.
8.История Урала с древнейших времен до наших дней: Учебник для 1011-х классов общеобразовательных учреждений / Под общ.ред. И. С. Огоновской, Н.Н.Попова. - Екатеринбург, 2003.
9.Корнилов А.А.Курс итории России XIX века. - М.,1993.
10.Мамсик Т. С.Крестьянское движение в Сибири.Вторая четверть XIX века. - Новосибирск,1987.
11.Миненко Н.А.Традиции и новации в народной агрономии Зауралья в XVIII- первой половине XIX в. // Государственные крестьяне Урала в эпоху феодализма. - Екатеринбург,1992. - С.122-144.
12. Очерки истории Курганской области. - Челябинск, 1968.
13.Побережников И.В.Общественно -политческие взгляды русских крестьян в Сибири в период позднего феодализма. - Новоси-бирск,1989.
14.Побережников И.В.Мельницы правосудия: материалы судебно-следственного дела чиновника Н.С.Павлова (1842-1846 гг.) // Уральский исторический вестник №3. - Екатеринбург, 1996. -С. 182-207.
15.Показания Р.А.Черносвитова о "картофельных бунтах" в Шадринском крае//Шадринская старина.-Шадринск, 1998.- С.42-48.
16.Пундани В.В.Государственная деревня Урала и Сибири во второй половине XVШ-первой половине XIX вв.-Курган,1999.
17.РГИА, Ф.383, Оп. 3, Д.2830.
18.РГИА, Ф.1265, Оп.1, Д.202, Л.4-8. 19РГИА,Ф. 1281,Оп.4,Д.1843.
20.Шкерин В.А.Применение теории психической установки при изучении волнений государственных крестьян Зауральяя 1842-1843 гг.// Государственные крестьяне Урала в эпоху феодализма. -Екатеринбург,1992. - С.85-100.
Пундани
Валерий
Владимирович
д-р ист. наук, проф.
действительный член
Академии военых наук
КУРГАНСКАЯ НАУЧНАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА
Истоки исторической науки, исторического образования в Курганской области восходят ко времени конца 30-40- х гг. ушедшего ХХ в., когда в Шадринском учительском институте на историческом факультете работала кафедра марскизма-ленинизма и истории, а в созданном в декабре 1943 г. Шадринском государственном педагогическом институте эта кафедра разделилась на две идентичные, но уже самостоятельные кафедры. В 1946-1947
учебном году произошло деление кафедры истории на две: истории СССР и всеобщей истории. С этого года в институте начал работать выпускник Московского государственного пединститута А.А.Кондрашенков; в 1949 г. - выпускник Ленинградского госуниверситета В.А.Горелов; в 1952 г. - выпускник Ленинградского государственного пединститута им. А.И.Герцена З.А.Атлас. "Ленинградцы" пришли в вуз, имея учёную степень кандидата исторических наук. А.А.Кондрашенков стал им в 1953 г.
В 1952 г. на базе Шадринского пединститута был создан Курганский государственный педагогический институт с тремя факультетами: историко-филологическим, физико-математическим, иностранных языков. Исторический факультет стал единственной кузницей кадров учителей истории для школ области.
С этого года на факультете работали кафедры истории СССР, всеобщей истории, русского языка и литературы. После уже названных историков в вуз пришли выпускники Киевского госуниверситета А.С.Минский, Белорусского госуниверситета - Я.С.Зингер, В.В.Прусс и Н.А.Лапин - Ленинградского университета; все кандидаты исторических наук [1, с. 6-8].
Будучи студентом историко-филологического факультета с 1957 по 1962 гг, автору этих строк довелось слушать их лекции, работать с ними на семинарах, ходить на занятия студенческого научного общества, в областной госархив, выступать с научными сообщениями. Наши преподаватели учили своих питомцев серьёзной, углублённой, творческой работе с литературой, первоисточниками, архивными документами, умению делать самостоятельные, обоснованные выводы, вступать в полемику по сложным, дискуссионным проблемам истории, жизни в целом.
На лекциях и семинарах у С.М.Шалютина мы осваивали тонкости и сложности методологии исследования законов природы и человеческого бытия.
Преподаватели кафедр русского языка и литературы М.И.Корная, Р.П.Сысуева, М.Д.Янко, Н.П.Садовой, В.И.Котов, П.А.Сергеев, П.М.Войцеховский, Г.Ф.Мясников на своих лекциях и семинарах кроме привития нам глубокой любви к своим предметам, умения быть предельно грамотными в сферах орфографии, пунктуации, учили нас нестандартно мыслить и красиво стилистически излагать ход своих размышлений [2, с.5].
Несомненно, огромное значение для студентов факультета имело знакомство с публикациями, работами своих учителей, появлявшихся в средствах массовой информации, в областных газетах, в "Учёных записках" Курганского и Шадринского пединститутов, возможность учиться у них методике и технике научного исследования.
Более 40 лет прошло со времени учёбы в КГПИ его выпускников-"шестидесятников". Сегодня органично ощущаешь то значительное явление, которое начинало оформляться в те далёкие для любого человека годы: именно тогда начиналась Курганская научная историческая школа.
Кроме увидевшей свет в 1953 г. в Москве монографии В.А.Горелова "Речные каналы России в ХYШ в.", студенты читали в "Учёных записках" статьи своих учителей по истории Зауралья, монографию А.А.Кондрашенкова "Очерки истории крестьянских восстаний в Зауралье в ХYШ в.".
Первым среди курганских историков начал исследовать развитие капиталистических отношений в таком своеобразном регионе России, как Южное Зауралье (территория современной Курганской области) В.В.Прусс.
Одним из первых историков-профессионалов начал
