CC BY
105
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
УДК 94(470)"1741" + 323.311 + 340.130.5
А. С. Лысцова
Реформа Кабинета и Сената 1741 г.: к истории государственной деятельности А. И. Остермана и Б. Х. Миниха
В период регентства Анны Леопольдовны был выдвинут ряд инициатив по реформированию государственного управления, которые в том числе касались реорганизации высших органов - Кабинета министров и Сената. Однако как период регентства, так и реформы, предпринятые в это время, оказались на периферии исследований отечественных историков: больший интерес вызывал последующий период царствования Елизаветы Петровны. В то же время проведенный анализ источников - пространного мнения А. И. Остермана, адресованного Анне Леопольдовне, указа от 28 января 1741 г. (согласно ему Кабинет министров разделялся на три департамента), а также проекта реформы Сената, предполагавшего его разделение на четыре экспедиции, - позволяет говорить, что реформаторские инициативы этого непродолжительного периода российской политической истории, будучи фактически осознанным развитием камералистских реформ Петра I, имели немалый потенциал для развития государственного управления.
Under the regency of Anna Leopoldovna were taken a number of initiatives devoted to the reforming of public administration, including the reorganization of higher government institution - the Cabinet of Ministers and the Senate. However, both the period of the regency and the reforms made in this period were on the periphery of the studies of Russian historians: the following period of the reign of Elizabeth Petrovna attracted more interest. At the same time, the analysis of sources - the wordy opinion of A. I. Osterman, addressed to Anna Leopoldovna, the decree of January 28, 1741 (according to which the Cabinet was divided into 3 departments), and the Senate reform project, which suggested its division into 4 expeditions - allows us to make the following conclusion. These reforming initiatives which had a place in this short period of Russian political history, were logical development of Peter I's reforms and had a considerable potential for the development of public administration.
Ключевые слова: история России XVIII в., А. И. Остерман, Б. Х. Миних, Кабинет министров, Сенат, государственные реформы.
Keywords: history of XVIII century Russia, A. I. Osterman, B. Kh. Minich, Cabinet of ministers, the Senate, governmental reforms.
В российской политической истории XVIII в. борьба за наследие Петра I - мнимое и реальное - играла существенную роль в легитимации того или иного правления. Самым ярким примером возвращения к петровским образцам стала политическая программа Елизаветы Петровны, пришедшей к власти в результате дворцового переворота 25 ноября 1741 г. Именно «дщерь Петрова» более, чем кто бы то ни был, подходила в символическом плане на роль продолжательницы петровских реформ. Более того, Елизавета Петровна постаралась сделать все, чтобы предшествующее царствование было забыто. Как результат, реформаторские инициативы конца 17401741 гг. оказались в тени ее правления. В связи с этим показательно, что в своей фундаментальной работе 2001 г. о реформах в России XVIII в. А. Б. Каменский пишет о периоде между царствованиями Анны Иоанновны и Анны Леопольдовны как о «безвременье», во время которого «никакие резкие изменения во внутренней политике не были возможны» [1]. Можно также указать и на факт, что в коллективной монографии 2016 г. под редакцией А. Б. Каменского реформам конца 1740 - начала 1741 гг. также не нашлось места [2]. В то же время обращение к источникам, связанным с попытками реформировать Кабинет министров и Правительствующий Сенат в 1741 г., позволяет говорить, что реформаторские инициативы этого непродолжительного периода российской политической истории имели немалый потенциал и демонстрировали не меньшую преемственность с петровским камерализмом и даже его осознанное развитие. Именно это мы и постараемся доказать в настоящей работе.
© Лысцова А. С., 2017
Одним из первых исследователей, затронувших реформу Кабинета министров 1741 г., был А. Д. Градовский. В работе 1866 г. он отметил, что она была связана с деятельностью Б. Х. Миниха [3]. В то же время С. М. Соловьев пришел к выводу, что реформа стала результатом попыток Ос-термана ослабить влияние Миниха на Анну Леопольдовну [4]. Его в работе 1910 г. фактически поддержал П. Голицын [5]. В то же время В. М. Строев представил эту реформу как результат совместной деятельности Миниха и Остермана [6].
Современные историки больше склонны к точке зрения, что Б. Х. Миних не был автором реформы. Д. Н. Шанский пишет, что тезис А. Д. Градовского о «какой-то "реорганизации" Кабинета Б. Х. Минихом и отрыве его от Сената представляется малодоказательным» [7]. В. П. Наумов связывает ее с именем А. И. Остермана [8]. И. В. Курукин также утверждает, что «инициатором принятия столь важного акта стал опытный администратор - Остерман» [9].
Одним из первых на неосуществленную реформу Сената 1741 г. обратил внимание А. Н. Филиппов. Он писал, что, хотя А. И. Остерман и не был автором проекта реформы, он был все же связан с его деятельностью [10]. Несколько иной точки зрения придерживается Н. Н. Петрухинцев. Он упоминает: сохранившиеся в остермановских бумагах документы по сенатской реформе 1741 г. являются свидетельствами, что неудавшаяся департаментская реформа Сената 1730 г. «с большей степенью вероятности может считаться творением Остермана» [11]. Кроме того, И. В. Курукин пишет, что именно Остерманом Анне Леопольдовне была подана записка «о разделении Сената на четыре департамента» [12].
Итак, исследователи обращали большее внимание на осуществленную реформу по разделению на департаменты Кабинета министров указом от 28 января 1741 г. Ее возможными авторами назывались Б. Х. Миних и/или А. И. Остерман, при этом большинство историков (С. М. Соловьев, П. Голицын, В. П. Наумов, И. В. Курукин, отчасти В. М. Строев) делали акцент на роли последнего. Несостоявшаяся реформа Сената привлекла существенно меньшее внимание, и ее немногочисленные исследователи связали ее с персоной Остермана. Таким образом, авторство как реформы Кабинета министров, так и реформы Сената в историографии, прежде всего, приписывается Остерма-ну. И если выводы по указу 28 января 1741 г. оказались основанными лишь на предположениях о выгодности его проведения для Остермана с целью ослабления Миниха, то выводы по проекту реформы Сената были сделаны лишь исходя из того, что он сохранился в бумагах Остермана и был изъят при конфискации. Исходя из этого, можно констатировать, что проблема реформирования Кабинета и Сената 1741 г. явно нуждается в дополнительном исследовании.
Будучи при смерти, Анна Иоанновна назначила при младенце-императоре регентом своего фаворита герцога Э. И. Бирона. Однако его правление длилось недолго: он был свергнут в ночь с 8 на 9 ноября 1740 г. Место регента заняла мать императора - Анна Леопольдовна. В связи с произошедшими изменениями во власти А. И. Остерман подготовил для нового регента в конце 1740 г. обширное мнение «о надежнейших способах к благоуспешнейшему управлению государства». В этом документе он обратился и к вопросу о совершенствовании внутреннего управления государством. В качестве одной из мер для его улучшения он предлагал следующее: «Когда б в таких местах, где случаются дела различнаго и между собою несходнаго содержания и свойства, учредить различные департаменты (выделено нами. - А. Л.), то делопроизводство чрез то весьма бы облегчилось, и все в лучшем порядке содержано было». Далее Остерман выдвинул идею департаментской реформы государственных учреждений: «Департаменты можно учредить, смотря по множеству и разнообразности дел, и по тому ж точно определить число нужных членов». Показательно, что такая внутренняя специализация должна была не только привести к упорядочиванию делопроизводства, но и стимулировать служебное рвение чиновников: «Если департаменты разделить между членами, то каждый из них получит чрез то случай показать свое прилежание и рачение к службе» [13].
Уже 28 января 1741 г. состоялся указ о департаментской реформе Кабинета министров, согласно которому учреждалось три департамента, за каждый из которых отвечал один из кабинетных министров соответственно: «Первому министру, генерал-фельдмаршалу Графу фон Ми-ниху, что касается до всей Нашей сухопутной полевой армии, Ландмилиции и гарнизонов, в рек-рутовании людьми и лошадьми, в снабдении ружьем, мундиром и аммуницею и в содержании потребных магазинов, такожде всех иррегулярных до Артиллерии и Фортификации и укрепления границ Корпуса Кадетскаго и Ладожскаго канала и прочаго к тому принадлежащаго, рапортуя обо всем том Герцогу Брауншвейг-Люнебургскому». Второму министру, то есть гр. А. И. Ос-терману, отводилось «все то, что надлежит до иностранных дел и дворов и к тому принадлежащем, також о добром содержании Адмиралтейства и флота и снабдении онаго всем потребным и имении всегда довольнаго флотскаго магазина и всех в Нашей Империи портов, и об окончании строющагося в Кронштадт канала и доков». Двум другим министрам - кн. А. М. Черкасскому и 26
гр. М. Г. Головкину - поручалось «все то, что касается до внутренних дел по Сенату и Синоду, и о Государственных по Камер-Колегия сборах и других доходах, о Коммерции, о Юстиции». При этом указ предписывал кабинет-министрам «разсмотреть, не приходят ли в Наш Кабинет такия дела, кои до решения по оному не касаются, а подлежат до Сената и прочих Департаментов, а в Кабинет оныя только нужныя дела частию останаливают». По мнению автора указа, такие «побочные дела» следовало «от Кабинетскаго видения отрешить; а о решении в других Департаментах наи-крепчайше подтвердить» [14]. Таким образом, указ явным образом был направлен не только на развитие принципов специализации управления по отраслям, а и по уровню властных компетенций. Действительно, Кабинет министров как высший после монарха орган управления не должен был тратить время на решение дел, которые следовало рассматривать в иных учреждениях.
Нормы этого указа вполне соответствовали мнению А. И. Остермана 1740 г. Ввиду этого реформа представляется вполне логичным шагом на пути осуществления его программы улучшения государственного управления. Однако, согласно мемуарам Б. Х. Миниха, именно он «позаботился разделить кабинет, по роду дел, на различные департаменты». Более того, фельдмаршал специально подчеркивал, что «этот порядок был создан мною одним». Таким образом, к настоящему времени нельзя однозначно утверждать, что автором указа был или Остерман, или Миних, или даже они оба вместе. У каждого из них, помимо идейных предпочтений, был свой резон выдвинуть или поддержать такое предложение. Остерман мог рассчитывать на ослабление Миниха, а Миних как первый министр, распределив области ответственности между другими министрами, мог заняться проведением задуманной им программы преобразований, о которой он упоминал в мемуарах [15].
Однако, судя по сохранившимся источникам, не только Кабинет министров должен был быть разделен на департаменты. До нашего времени сохранился комплекс документов, связанных с проектом указа о разделении Сената на четыре экспедиции.
Проект был написан как указ от имени Иоанна Антоновича. В его преамбуле заявлялось: «Известно нам учинилось, коим образом Сенат по нынешнему его состоянию, что все сенаторы одно дело слушают, к скорейшему и наилутчему отправлению дел успеху зделать не может, от чего как в государственных наших делах происходит остановка, так и челобитчикам чиниться немалая волокита и разорение, того ради повелеваем учредить по нижеписанному». Далее шла нормативная часть, согласно которой в Сенате следовало «все дела разделить на 4 экспедиции, по приложенному при сем росписанию, и ко всякой экспедиции определить по равному числу сенаторов, и по одному обер- секретарю, по приложенной при сем другой росписи (выделено нами. -А. Л.), да по 2 секретаря, по одному протоколисту, и по приличному числу приказных служителей». Итак, получалось, что теперь в рассмотрении дел должен был принимать участие не весь Сенат, а только одна из экспедиций. При этом был прописан порядок действий для сложных вопросов, которые не могли решиться в рамках одной экспедиции: «Буде же такое дело придет, что либо которая экспедиция собою решить не может, то надобно для того назначить один день в неделе, дабы из всех экспедиций сенаторы обще то дело слушать и решить могли. Ежели же и общим собранием решить не могут, тогда подавать Кабинет наш доклады со мнениям за руками всех сенаторов». В том случае, если кто-то был не удовлетворён решением, то «позволяется бить челом всему сенату». Отдельный пункт был посвящен механизму надзора за деятельностью канцелярии и приказных служителей. Каждая экспедиция должна была иметь собственную канцелярию во главе с обер-секретарем. Кроме того, специальный сенатор должен был контролировать работу всех четырех канцелярий, то есть всю сенатскую канцелярию. Он исполнял эту должность не на постоянной основе. Каждый месяц первого числа она передавалась следующему сенатору: «Сенатцкую канцелярию и приказных служителей ведать месячному сенатору, и того ради всем сенаторам переменяясь быть поочереди в той должности по одному, и вступать с первого числа каждого месяца» [16].
Что касается самих экспедиций, то область их компетенций определялась в пояснительной записке так: «Первой (экспедиции. - А. Л.): Синод, Иностранная коллегия, Рекетмейстерская и Печатная канторы, Юстиц, Вотчинная коллегия и Тайная канцелярия. Второй: Военная и Адмиралтейская коллегии и протчие воинския места, и Генерал-берг-директориум. Третей: Камор и Ко-мерц коллегии, Штатс-кантора, коллегия Экономии с Раскольническою конторою, Монетная канцелярия, Сибирской приказ. Четвертой: Ревизион-коллегия, Конфискация, и все доимочныя касавшияся до ней дела, дворцовые, Конюшенная, Полицейская, Городовая от строения, Соляная, и Медицинская канцелярии». В отношении неупомянутых учреждений была помещена следующая формулировка: «Оные по приличности тех экспедиций приписать; а ежели Сенатом устроено будет, что одна экспедиция перед другою делами тягостнее, то с общаго совета прибавить и убавить из одной в другую позволяется». Как и в проекте указа, в записке отмечалось, что если «сии
27
экспедиции решить не могут, то в пятом суменно в полном собрании решено быть имеет». Кроме того, в ней было определено, что в состав экспедиции должно входить четыре сенатора [17].
В качестве другого приложения к указу шла роспись сенаторов и обер-секретарей по экспедициям. Отдельным пунктом был обозначен сенатор, который должен был контролировать работу всех четырех канцелярий. Таким образом, в списке значились имена и фамилии 17 сенаторов и четырех обер-секретарей (М. Кузьмин, В. Демидов, А. Сверчков, П. Севергин).
Следует отметить, что к началу 1741 г. в Сенате числилось 10 сенаторов: гр. Г. П. Чернышев,
A. И. Ушаков, А. Л. Нарышкин, М. С. Хрущов, И. И. Бахметев, Ф. В. Наумов, В. Я. Новосильцов,
B. И. Стрешнев, М. И. Философов и П. М. Шипов [18]. Правда, пребывание в Сенате Шипова было под вопросом, так как в 1740 г. он был назначен губернатором в Сибирскую губернию. Более того, кабинетским распоряжением в Сенат от 29 декабря 1740 г. было предписано его «отправить в ту губернию немедленно» [19]. Из этих 10 сенаторов только восемь попали в роспись (не вошли Философов и Шипов). Несложно подсчитать, что в числе 17 сенаторов должно было быть девять вновь назначенных членов, то есть более чем половина.
Кем были эти «новые» люди, которые должны были быть введены в состав Правительствующего Сената по планам автора проекта? Четверо из нового списка были гвардейскими офицерами: гвардии Семеновского полка секунд-майор Н. Стрешнев, гвардии Семеновского полка секунд-майор Н. Соковнин, гвардии Преображенского полка секунд-майор Ф. Ушаков, Конной гвардии секунд-майор кн. П. Черкасский. Трое были придворными служителями: камергеры И. О. Брылкин, А. М. Пушкин, П. Б. Шереметьев. Заметим, что Брылкин и Пушкин были близки к Брауншвейгской фамилии. Наиболее опытными государственными деятелями из списка новых сенаторов являлись генерал-лейтенант граф П. С. Салтыков и тайный советник князь М. М. Голицын (младший). Следует заметить, что предшествующая деятельность и Салтыкова, и Голицына была так или иначе связана с вооруженными силами.
Проект указа, роспись сенаторов и пояснительная записка об экспедициях не датированы. Однако благодаря тому что в росписи указаны не только фамилии сенаторов, но и их чины, можно попытаться определить примерное время их составления. Так, П. С. Салтыков был упомянут в чине «генерал-адъютанта», который он получил 2 января 1741 г. [20] Соответственно, нижняя граница сочинения проекта, о которой можно говорить без сомнений, - 2 января 1741 г. Так как указ должен был быть провозглашен от имени Иоанна Антоновича, верхняя бесспорная граница - это 25 ноября 1741 г.
Говорить о более точной датировке хотя и затруднительно, но возможно. Так, среди четырех обер-секретарей в росписи был указан А. С. Сверчков. Последний действительно был до 8 января 1741 г. сенатским обер-секретарем, когда он был определен Сенатом членом Ревизион-коллегии [21]. Это позволяет предположить, что проект реформы был составлен в первой половине января 1741 г.
Впрочем, если принять во внимание другой критерий, можно предложить иное время составления документов. Как уже отмечалось, по сравнению с актуальным составом на начало 1741 г. в новый список не были включены М. И. Философов и П. М. Шипов. Возможно, автор проекта просто не желал их видеть среди сенаторов. Однако можно предположить, что они оба не были сенаторами на момент составления проекта. Действительно, в 1741 г. году был период, когда они, получив другие назначения, выбыли из Сената. Так, 20 августа Философову надлежало быть в Ревеле, а Шипову - в Выборге. Но уже 10 сентября Шипов определялся «для присутствия, по-прежнему, в Сенате» [22]. Если автор проекта руководствовался именно этой логикой при невключении Философова и Шипова, то документ можно датировать временем между 20 августа и 10 сентября 1741 г.
Несмотря на то что проект был написан в виде указа, который оставалось только подписать, его не утвердили, а направили на обсуждение. К настоящему времени сохранилось одно мнение на проект. Оно начиналось следующими словами: «Весьма трудно и сумнительно на ре-шеное, или от кого-либо на мере постановленное дело, свое мнение каково б совестно и честно оное быть ни могло, объявить. О сочинении других людей разсуждать невозможно, ежели притом о истинных и собственных видах и резонах, на которых оное основывается, не сообщится». Отсюда следует, что автору мнения принесли проект, готовый вот-вот воплотиться в жизнь. Видимо, до полной реализации проекта оставалось лишь получить одобрение автора мнения, что говорит о его высоком статусе. Однако эта персона не решилась с ходу одобрить его и предложила следующее: «И того ради я от чистаго сердца желаю, чтоб о таких делах, о которых мое малое мнение потребовано быть может и оныя некоторой важности суть или до новаго учреждения касаются, порядочно в собрании разсуждаемо, о пользе и порядке, каким образом оное налутче в действо произведено быть может, якоже всех к оному принадлежащих обстоятельствах зрело разсмотре-28
но и таким образом согласно решено и постановлено быть могло». Итак, хотя автор и не выступил прямо против этой реформы, он все же предложил повременить с ней. Более того, был предложен фактически иной план реформирования государственного управления: «Мои малыя мнения к тому клонятся, что для скорейшаго и порядочного отправления дел, потребно, чтоб при коллегиях начали, их инструкции и порядок разсматривать, и потом потребное прибавлять, а излишнее убавлять. Потому дела и в сенате учредить можно» [23].
На этом мнении отсутствуют сведения о времени создания и авторе. Однако ряд фактов позволяют установить его имя. В документе указано: «Я во всю мою жизнь, к тому склонен был, чтоб в Коллегиях и в самом Сенате дела между членами в некоторыя департаменты разделены были, как то в других краях отправляется, и таким образом дела скорее и притом с совершенным раз-смотрением отправляемы будут» [24]. Такое заявление более чем перекликается с остермановски-ми рассуждениями о департаментах из упомянутого в начале статьи обширного мнения конца 1740 г. И это не единственная параллель между этими двумя документами. Так, в мнении конца 1740 г. А. И. Остерман писал, что «множество членов иногда более препятствует делопроизводству, чем споспешествует оному» [25]. Автор же мнения 1741 г. заявлял, что «множество членов не всегда дело решить, и некогда в отправлении оных вящше препятствует, нежели поспешествует» [26]. Кроме того, витиеватый стиль документа также соответствовал манере письма Остермана. Исходя из этого, можно с полной уверенностью утверждать, что мнение принадлежало Остерману. Соответственно, он не мог выступать автором или даже соавтором в отношении проекта указа. На это указывает еще один факт. 17 сентября 1741 г. был назначен ряд новых сенаторов, среди которых были кн. М. М. Голицын и кн. А. Д. Голицын. При этом последний был еще и восстановлен в чине действительного статского советника [27]. Выражая свое недовольство этими назначениями, Ос-терман напоминал Анне Леопольдовне об участии представителей семьи Голицыных в событиях междуцарствия 1730 г.: «Какое старание фамилия Г[олицыных] о опровержении самодержавства имела, то известно. Тех опять производят, и многие из них входят в Сенат» [28]. Имея такое негативное отношение к этой фамилии, Остерман едва ли мог включить М. М. Голицына в список персон, которые должны были войти в состав обновленного Сената.
В качестве одного из возможных претендентов на авторство сенатской реформы можно назвать кабинет-министра М. Г. Головкина. 17 сентября 1741 г. в Сенат был назначен ряд новых членов: кн. М. М. Голицын, кн. Г. А. Урусов, гр. П. С. Салтыков, А. М. Пушкин, кн. Я. П. Шаховской, кн. А. Д. Голицын. Трое из них - М. М. Голицын, Салтыков и Пушкин - фигурировали в росписи сенаторов, приложенной к проекту указа. Как известно из мемуаров Шаховского, последний, будучи в непростых отношениях с А. И. Остерманом, был назначен сенатором благодаря Головкину [29]. Если предположить, что такие назначения в Сенат были как-то связаны с предполагаемой реформой, то ее авторство можно приписать Головкину. В таком случае работает гипотеза, что время составления проекта - конец августа или начало сентября 1741 г.
Однако в качестве другого автора этой реформы можно предложить Б. Х. Миниха, который до 3 марта 1741 г. занимал должность первого кабинет-министра. В своих мемуарах он писал, что кроме Кабинета министров «Сенат был также разделен на несколько департаментов». Итак, Миних прямо заявил, что он был автором как департаментской реформы кабинета, так и Сената. Конечно, можно предположить, что Миних желал присвоить себе чужие лавры. Тем не менее некоторые факты позволяют говорить, что его заявление не стоит воспринимать как небезосновательное. Так, в мемуарах он упомянул, что «число сенаторов было увеличено назначением г. Брылкина и других». Здесь старого фельдмаршала явно подводила память: в 1741 г. камергер И. О. Брылкин не был назначен сенатором. Однако, что важно подчеркнуть, Брылкин числился в росписи сенаторов в качестве сенатора в первом департаменте [30]. Таким образом, получается, что Миних неслучайно вспомнил фамилию Брылкина при упоминании несостоявшейся реформы Сената.
Упомянем и следующий факт: 5 января 1741 г. сенатор М. С. Хрущов в собрании Сената объявил, что ему было высказано для сенаторов первым кабинет-министром Б. Х. Минихом мнение, которое якобы он получил от Анны Леопольдовны. Согласно этому документу «в сенате г.г. сенаторы дел слушают и решают мало, а как известно, что только слушают инструкцию о полицеймейстер-ской канцелярии и за тем в делах чинится медление; також де по именным Е.И.В. указам исполнения не чинится дня по четыре и больше» [31]. Такая миниховская критика медлительности и нерасторопности работы общего собрания сенаторов вполне соответствовала логике проекта реформы Сената. Кроме того, роспись сенаторов, приложенная к проекту указа, дает еще один повод предполагать, что автором был именно Миних. Генерал-лейтенант П. С. Салтыков в 1730-е гг. воевал под командованием Миниха, а четверо из девяти вновь назначаемых сенаторов, как отмечалось выше, были гвардейскими офицерами. Столь существенное пополнение Сената гвардейцами соответствовало как сфере влияния Миниха, так и его желанию повысить исполнительность Сената.
Итак, можно сделать вывод, что автором проекта указа о разделении Сената на экспедиции был Б. Х. Миних, и, с определенной долей уверенности, датировать январем 1741 г. Соответственно, миниховские мемуарные утверждения касательно его авторства этой реформы можно считать справедливым. И с осторожностью можно предположить, что и изменения в Кабинете министров, как и утверждалось в тех же мемуарах, были осуществлены под руководством фельдмаршала.
Однако проект сенатской реформы не был реализован. Скорее всего, это было связано с вмешательством Остермана, который смог отложить его утверждение, мотивировав это необходимостью дополнительного обсуждения. Эта остермановская реакция, скорее всего, была связана с тем, что Миних, подав готовый проект реформирования Сената, в рамках которого последний не только разделялся на экспедиции, а и радикально обновлялся, тем самым стал угрожать влиянию Остер-мана. Последний мог быть недоволен еще и тем, что Миних не собирался ограничиться лишь реформой Кабинета и Сената: «Моя отставка воспрепятствовала мне устроить все, согласно общему плану, который я себе составил» [32]. Получалось, что у Остермана были все основания не только приостановить реформу, но и способствовать в дальнейшем увольнению самого Миниха. Будучи уволенным указом от 3 марта 1741 г. с поста первого министра, Миних потерял необходимую власть и личный кредит доверия регентши для реализации своей программы преобразований.
Таким образом, в период регентства Анны Леопольдовны двумя выдающимися сановниками постпетровской империи - А. И. Остерманом и Б. Х. Минихом - разрабатывались программы реформирования государственного управления, включая и его высшие органы - Кабинет министров и Сенат. При этом и Миних, и Остерман предлагали провести преобразование этих двух органов примерно на одинаковых основаниях: их следовало разделить на экспедиции/департаменты со строго определенной компетенцией каждого. Направленные таким образом на развитие специализации внутри учреждений, эти реформы являлись логическим продолжением камералистских начал петровских реформ. Однако, руководствуясь не только идеями общего блага, но и личными амбициями, Остерман и Миних оказались конкурентами на ниве «административного предпринимательства» (выражение И. И. Федюкина) [33], из-за чего в итоге вступили в борьбу за возможность реализации своего варианта реформаторского плана. В результате получалось, что их программы оказывались не только развитием петровского государственного строительства, но и инструментами борьбы за влияние. В то же время их взаимные попытки ослабления друг друга привели к общему ослаблению авторитета их обоих в придворных кругах, а начатые было инициативы не способствовали существенному улучшению внутреннего управления. Как представляется, это в том числе стало одной из причин, позволивших совершить переворот 25 ноября 1741 г.
Придя к власти под лозунгами возвращения к наследию своего отца, Елизавета Петровна фактически перечеркнула реформаторские инициативы Остермана и Миниха. Получилось, что посредством возврата к петровским образцам новая императрица в некоторых случаях отбросила тот опыт, который был наработан продолжателями петровских камералистских реформ. О том, что их идеи имели перспективу, говорит факт, что спустя более чем 20 лет они оказались востребованными: в декабре 1763 г. Екатериной II была проведена реорганизация Сената, включавшая и разделение последнего на шесть департаментов.
Примечания
1. Каменский А. Б. От Петра I до Павла I: реформы в России XVIII века (опыт целостного анализа). М., 2001. С. 252.
2. См.: Реформы в России с древнейших времен до конца XX в. Т. 2: XVIII - первая половина XIX в. / отв. ред. А. Б. Каменский. М., 2016.
3. ГрадовскийА. [Д.] Высшая администрация России XVIII ст. и генерал-прокуроры. СПб., 1866. С. 160-161.
4. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. V. Т. XXI-XXV. СПб., 1895-1896. С. 29-30.
5. Голицын П. Первый век Сената. СПб., 1910. С. 114.
6. Строев В. М. Бироновщина и Кабинет министров. Очерк внутренней политики императрицы Анны. Ч. 2. Вып. 1. СПб., 1910. С. 60.
7. Шанский Д. Н. К характеристике высших государственных учреждений России XVIII в. (20-60-е годы) // Государственные учреждения России XVI-XVIII вв. М., 1991. С. 125.
8. Наумов В. П. Послепетровская эпоха глазами российских немцев // Перевороты и войны. М., 1997. С. 498.
9. Курукин И. В. Эпоха «дворских бурь»: Очерки политической истории послепетровской России, 1725-1762 гг. Рязань, 2003. С. 298-299.
10. Филиппов А. Н. Правительствующий Сенат в царствования Анны Иоанновны и Иоанна Антоновича // История Правительствующаго Сената за двести лет. 1711-1911. Т. I. СПб., 1911. С. 545.
11. Петрухинцев Н. Н. Царствование Анны Иоанновны: формирование внутриполитического курса и судьбы армии и флота 1730-1735 г. СПб., 2001. С. 75.
12. Курукин И. В. Эпоха «дворских бурь». С. 312.
13. Памятники новой русской истории. Т. III. СПб., 1873. С. 269-270.
14. Полное собрание законов Российской империи. Т. 11. СПб., 1830. № 8326. С. 357-359.
15. Миних Б. Х. Записки фельдмаршала графа Миниха. СПб., 1874. С. 79-80.
16. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 16. Д. 156. Л. 1-3.
17. РГАДА. Ф. 16. Д. 156. Л. 4-6.
18. Внутренний быт русского государства c 17 сентября 1740 года по 25-е ноября 1741 года. Кн. II. М., 1886. C. 142.
19. Сенатский архив. Т. II. СПб., 1889. С. 304.
20. Опись высочайшим указам и повелениям, хранящейся в С-Петербургском Сенатском архиве за XVIII век. Т. III. 1740-1762 / сост. П. Баранов. СПб., 1878. С. 18.
21. Сенатский архив. Т. II. СПб., 1889. С. 363, 377.
22. Сенатский архив. Т. IV. СПб., 1891. С. 310, 388.
23. РГАДА. Ф. 16. Л. 156. Л. 5-6, 7.
24. РГАДА. Ф. 16. Л. 156. Л. 6 об-7.
25. Памятники новой русской истории. Т. III. С. 269.
26. РГАДА. Ф. 16. Л. 156. Л. 7.
27. Сенатский архив. Т. IV. СПб., 1891. С. 419.
28. Сборник отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук. Т. 9. СПб., 1872.
С. 160.
29. Внутренний быт русского государства... Кн. II. С. 142; Шаховской Я. П. Записки // Империя после Петра 1725-1765. М., 1998. C. 26.
30. Миних Б. Х. Записки. С. 80; РГАДА. Ф. 16. Л. 156. Л. 8.
31. Сенатский архив. Т. II. СПб., 1889. С. 358.
32. Миних Б. Х. Записки. С. 80.
33. См.: Федюкин И. И. Роль административного предпринимательства в петровских реформах: Нави-гацкая школа и позднемосковские книжники // Российская история. 2014. № 4. С. 80-101; Федюкин И. И. «Прожектеры» как административные предприниматели: Становление раннемодерных государственных институтов и индивидуальная инициатива // «Регулярная академия учреждена будет...»: Образовательные проекты в России в первой половине XVIII века. М., 2015. С. 13-33.
Notes
1. Kamenskii A. B. Kamenskij A. B. Ot Petra I do Pavla I: reformy v Rossii XVIII veka (opyt celostnogo analiza) [From Peter I to Paul I: reforms in Russia in the XVIII century (the experience of a holistic analysis)]. M. 2001. P. 252.
2. See: Reformy v Rossii s drevnejshih vremen do konca XX v. T. 2: XVIII - pervaya polovina XIX v. - Reforms in Russia from ancient times to the late twentieth century. Vol. 2: XVIII - first half XIX century / ed. by A. B. Kamen-sky. M. 2016.
3. Gradovskij A. [D.] Vysshaya administraciya Rossii XVIII st. i general-prokurory [Supreme administration of Russia of XVIII century and the General prosecutors]. SPb. 1866. Pp. 160-161.
4. Solov'ev S. M. Istoriya Rossii s drevnejshih vremen [History of Russia from ancient times]. Book V. Vol. XXI-XXV. SPb. 1895-1896. Pp. 29-30.
5. Golicyn P. Pervyj vek Senata [The first century of the Senate]. SPb. 1910. P.114.
6. Stroev V. M. Bironovshchina i Kabinet ministrov. Ocherk vnutrennej politiki imperatricy Anny [Biron and the Cabinet of Ministers. Essay on the domestic policy of the Empress Anna]. Part 2. Vol. 1. SPb. 1910. P. 60.
7. SHanskij D. N. K harakteristike vysshih gosudarstvennyh uchrezhdenij Rossii XVIII v. (20-60-e gody) [To the characteristics of higher state establishments of Russia of XVIII century (20-60 years)] // Gosudarstvennye uchrezhdeniya Rossii XVI-XVIII vv. - State institution, Russia XVI-XVIII centuries, M. 1991. P. 125.
8. Naumov V. P. Poslepetrovskaya ehpoha glazami rossijskih nemcev [Post-Petrine era through the eyes of the Russian Germans] // Perevoroty i vojny - Coups and war. M. 1997. P. 498.
9. Kurukin I. V. Kurukin I. V. EHpoha «dvorskih bur'»: Ocherki politicheskoj istorii poslepetrovskoj Rossii, 1725-1762 gg. [Era of "court storms": essays on the political history of post-Petrine Russia, 1725-1762]. Ryazan. 2003. Pp. 298-299.
10. Filippov A. N. Pravitel'stvuyushchij Senat v carstvovaniya Anny Ioannovny i Ioanna Antonovicha [Government Senate in the reign of Anna Ivanovna and John Antonovich] // Istoriya Pravitel'stvuyushchago Senata za dvesti let. 1711-1911 - History of the Ruling Senate for two hundred years. 1711-1911. T. I. SPb., 1911. S. 545.
11. Petruhincev N. N. Carstvovanie Anny Ioannovny: formirovanie vnutripoliticheskogo kursa i sud'by armii i flota 1730-1735 g. [The reign of Anna Ivanovna: the formation of domestic policy and the fate of the army and Navy 1730-1735] Spb. 2001. P. 75.
12. Kurukin I. V. Kurukin I. V. EHpoha «dvorskih bur'» [Era of "court storms"]. P. 312.
13. Pamyatniki novoj russkoj istorii - The monuments of the new Russian history. Vol. III. Spb. 1873. Pp. 269-270.
14. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii - Complete collection of laws of the Russian Empire. Vol. 11. SPb., 1830. No. 8326. Pp. 357-359.
15. Minih B. H. Zapiski fel'dmarshala grafa Miniha [Memoirs of field-marshal count Minih]. SPb. 1874. Pp. 79-80.
16. Russian state archive of ancient acts (RGADA). F. 16. File 156. Sh. 1-3.
17. RGADA. F. 16. File 156. Sh. 4-6.
18. Vnutrennij byt russkogo gosudarstva c 17 sentyabrya 1740 goda po 25-e noyabrya 1741 goda - The internal life of the Russian state from 17 Sep 1740 to 25 November 1741. Book II. M. 1886. P. 142.
19. Senatskij arhiv - The Senate archives. Vol. II. SPb. 1889. P. 304.
20. Opis' vysochajshim ukazam i poveleniyam, hranyashchejsya v S-Peterburgskom Senatskom arhive za XVIII vek - The inventory of Supreme decrees and commands stored in the St. Petersburg Senate archive for the XVIII century. Vol. III. 1740-1762 / comp. P. Baranov. SPb. 1878. P. 18.
21. Senatskij arhiv - The Senate archives. Vol. II. SPb. 1889. Pp. 363, 377.
22. Senatskij arhiv - The Senate archives. Vol. IV. SPb. 1891. Pp. 310, 388.
23. RGADA. F. 16. Sh. 156. Sh. 5-6, 7.
24. RGADA. F. 16. Sh. 156. Sh. 6-7.
25. Pamyatniki novoj russkoj istorii - The monuments of the new Russian history. Vol. III. P. 269.
26. RGADA. F. 16. Sh. 156. Sh. 7.
27. Senatskij arhiv - The Senate archives. Vol. IV. SPb. 1891. P. 419.
28. bornik otdeleniya russkogo yazyka i slovesnosti Imperatorskoj Akademii Nauk - The collection of the Department of Russian language and literature of the Imperial Academy of Sciences. Vol. 9. SPb. 1872. P. 160.
29. Vnutrennij byt russkogo gosudarstva...- The internal life of the Russian state... Book II. P. 142; SHahovskoj YA. P. Zapiski [Notes] // Imperiya posle Petra 1725-1765 - Empire after Peter 1725-1765. M. 1998. P. 26.
30. Minih B. H. Zapiski [Notes]. P. 80; RGADA. F. 16. Sh. 156. Sh. 8.
31. Senatskij arhiv - The Senate archives. T. II. SPb., 1889. P. 358.
32. Minih B. H. Zapiski [Notes]. P. 80.
33. See: Fedyukin I. I. Rol' administrativnogo predprinimatel'stva v petrovskih reformah: Navigackaya shkola i pozdnemoskovskie knizhniki [The role of the administrative business in the Petrine reforms: Naval school and late-Moscow scribes] // Rossijskaya istoriya - Russian history. 2014, No. 4, pp. 80-101; Fedyukin I. I. «Prozhektery» kak ad-ministrativnye predprinimateli: Stanovlenie rannemodernyh gosudarstvennyh institutov i individual'naya iniciativa ["Projectors" administrative entrepreneurs: the Formation of early modern state institutions and private initiative] // «Regulyarnaya akademiya uchrezhdena budet...»: Obrazovatel'nye proekty v Rossii v pervoj polovine XVIII veka- "Regular Academy will be established...": Educational projects in Russia in the first half of the XVIII century. M. 2015. Pp. 13-33.
УДК 94 (470.5) "17"
Плате Алисе
О правовом статусе сельских заседателей в сословных судах Пермского наместничества (1780-1790-е гг.)*
Статья посвящена вопросу определения правового статуса свободного сельского населения в законодательстве последней четверти XVIII в. Анализируются сложности, возникшие в процессе реализации законодательного акта «Учреждений для управления губерний империи», впервые распространявшего государственную правовую и судебную систему на часть крестьянства. По материалам верхних и нижних расправ Среднего Урала подробно рассматривается степень интеграции, а также возможности включения сельских представителей в деятельность созданных для защиты правовых интересов своего сословия судов. В отличие от преобладающих в научной литературе «крайних» позиций о реализации правительственных намерений, автор приходит к выводу, что их взаимоотношения определялись в первую очередь практическими соображениями - стремлением совмещать требования законодательства с возможностями их реализации в условиях провинции. Исследование функционирования названных судов показывает, что они действовали с осторожностью и были готовы к компромиссам, как и само правительство, приступившее к осуществлению такого социального эксперимента.
The article is dedicated to the question of defining the legal status of the free rural population in the legislation of last quarter of the 18th century. It researches the difficulties appearing during the implementation process of the "Statute of Administration of the Provinces of 1775" having for the first time extended positive law and the state court system to a part of the country's peasantry. The issue to what a degree the latter were integrated into this system and the key question whether the rural representatives elected to those courts as lay judges were given the possibility to defend their legal interests are analyzed by the example of the Upper and Lower Summary Courts of the Central Urals. In contrary to the "extreme" positions prevailing in the historiography on this matter the author comes to the conclusion that the relationship between the courts and the rural representatives was mainly guided by practical motivation, that is by the attempt to reconcile central legislation and the conditions of the province. In its actions towards the realization of this project, those courts showed great caution and willingness to accept compromises, thus reflecting the government's attitude towards the implementation of this social experiment.
* Статья подготовлена в рамках реализации гранта Правительства РФ по привлечению ведущих ученых в российские образовательные учреждения высшего профессионального образования и научные учреждения государственных академий наук и государственные научные центры Российской Федерации (Лаборатория эди-ционной археографии, Уральский федеральный университет). Договор № 14.А12.31.0004 от 26.06.2013 г.
© Плате Алисе, 2017 32
