CC BY
10
РЕФЛЕКСИВНАЯ СТРАТЕГИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ: МЕЖДУ ПЛАТОНОМ И АРИСТОТЕЛЕМ
Шимельфениг Олег Владимирович
Канд. физ-мат. наук, доцент кафедры геометрии Саратовского госуниверситета, г. Саратов
Солодовниченко Лилия Яковлевна
Канд. филос. наук, президент Межконфессионального Фонда, г. Саратов
A REFLEXIVE STRATEGY OF INTELLIGENTSIA: BETWEEN PLATO AND
ARISTOTLE
Shimmelfenig O.V., Solodovnichenko L.Ya.
АННОТАЦИЯ
Рассматривается рефлексивная стратегия познания и самопознания на примере двух фундаментальных мировоззренческих вопросов в философской дискуссии: необходимости предварительного согласования исходных посылок и широко распространённом стереотипе понимания реальности, как состоящей из самостоятельных объектов, «самих по себе», от нас независимых.
ABSTRACT
We present a reflexive strategy for human learning and self-learning exemplified by two fundamental issues in a philosophical discourse: (a) need in prior reconciling of the worldview postulates among participants, (b) widespread stereotype understanding of reality as consisting of independent objects, "per se", independent from us.
Ключевые слова: целостность, рефлексия, философия, исходные посылки, метапозиция, сюжет, сценарий.
Keywords: wholeness, reflection, philosophy, postulates, meta position, subject, scenario.
С 2004 года авторы данной статьи принимают активное участие в работе научной школы интеллигентоведения, основанной доктором исторических наук, профессором Ивановского государственного университета Валерием Сергеевичем Меметовым, создавшим также НИИ интеллигентоведения и Российский междисциплинарный журнал социально-гуманитарных наук «Интеллигенция и мир». В 2014 году мы выступали с пленарным докладом «Между Платоном и Аристотелем» [9, с. 41-43] на юбилейной XXV Международной научно-теоретической конференции «Ин-теллигентоведение: теория, методология и социокультурная практика». В качестве своего символического образа конференция имела центральный фрагмент знаменитой картины Рафаэля «Афинская школа» - две фигуры дискутирующих между собой Платона и Аристотеля. Первый указывает на небо как основу Бытия, второй — на землю. В картине представлены свыше пятидесяти фигур (Пифагор, Гераклит, Сократ, Эпикур, Диоген...), олицетворяющих величие и мощь человеческого познания, которому не мешает разобщенность мыслителей в пространстве и времени. Основная идея - единство в многообразии человеческого познания, которое проистекает из единства мира и детерминировано им. Ступени лестницы, где расположены фигуры, символизируют этапы овладения Истиной. Возможность гармонического согласия между различными направлениями философии и науки — принадлежит к числу важнейших идей гуманистов.
Эмблема конференции соответствует глубинному смыслу Ивановских форумов, исследующих феномен интеллигенции в таком же единстве многообразия, подобно тому, как он представлен во фреске Рафаэля. Знаменательно, что книга Шимельфенига О.В. «Живая Вселенная» [8, с. 3] начинается с корректирующего осмысления «Афинской шко-
лы», где автор предлагает читателю мысленно поместить свою фигуру между Платоном и Аристотелем, с жестом, указывающим на себя, поскольку истинное понимание всего невозможно без постоянного осознавания неустранимого инструмента познания - самого себя, что связано с ещё более древней максимой, находящейся на фронтоне Дельфийского храма: «Познай самого себя». Лишь этот путь самопознания и обуздания приведет к выявлению собственных стереотипов восприятия, мышления и поведения, а затем и к освобождению от их плена. Победившему себя, наградой будет возможность по-настоящему прочувствовать иные точки зрения на мир и самоизмениться так, чтобы стать осознанным и ответственным со-творцом всего происходящего, максимально реализующим свой потенциал.
Известный философ А.С. Ахиезер в статье «Об особенностях современного философствования (Взгляд из России)» [1, с. 15] утверждает, что «основной вопрос философии в наше время уже не выбор ориентации на материальную либо идеальную субстанцию», а альтернатива между «напряженной рефлексией человека» и «некритической адаптацией к действительности». «На сформулированную здесь проблему каждая личность, каждый субъект дает ответ не только внешними формами активности, но мерой своей способности напряженно переосмысливать себя, выходить за рамки ранее достигнутого, включая и уровень способностей».
Мы полагаем, что человеческая культура, включая религиозную, конечно, изначально ориентирована на повышение степени самоконтроля каждого члена общества. И эта школа становится все более необходимой, когда люди начинают создавать орудия производства и войны, чреватые масштабным самоуничтожением. Но если актуальность задачи обучения рефлексии достаточно очевидна, то ее не-
тривиальность, огромная трудность - не всем сразу понятна. Тем более, что в традициях естествознания и впитавшей его образ мыслей европейской культуры - не замечать судьбоносное значение этой проблемы. Для демонстрации ее нетривиальности можно обратиться к примеру из жизни отнюдь не рядового человека, а талантливейшего творца, психолога и знатока отечественной культуры и языка - Н.В. Гоголя, - не отрефлексировавшего глубоко разницу в моделях мира современной ему и Киевской Руси. «Показательно, что имея текст такого памятника, как «Слово о полку Игоревен, перед глазами, цитируя из него места, ясно говорящее об особом способе понимания мира, даже внимательный читатель, вроде Гоголя, склонен был все же переосмыслять их в свете своей модели средневековья (а последняя строилась как часть его модели мира). <...> каждому человеку свойственно воспринимать свою точку зрения не как одну из возможных, подлежащую изучению и описанию, а в качестве «естественной» и «очевидной» (Лотман Ю. М.) [3, с. 112] .
Поэтому, исходя из всего выше сказанного, мы согласны с классиком мирового менеджмента Чарльзом Хэнди [6, с. 21, 17], что наша «жизнь так и останется накликанной бедой, самосбывающимся пророчеством», если обстоятельства не «превратят всех нас в философов ... Философия или поиск смысла во всем, превращается в движущую силу экономики. На индивидуальном уровне каждый из нас будет отвечать за свою судьбу, так как поручить ее какой-либо организации будет невозможно, а это заставит нас определиться с жизненными приоритетами».
У этологов уходят годы на изучение «картин мира», то есть типовых и индивидуальных «программ» поведения животных и их языка. Также немало труда требуется философам и психологам на исследование и вербализацию человеческих индивидуальных «технологий» восприятия и переработки информации. И нам в своей научной и организационной деятельности приходится заниматься «дешифровкой» глубинных мало осознаваемых структур предпочтений - «внутренних позиций» оппонентов на основе сюжетно-игровой картины мира.
Приведём для иллюстрации такого рода работы - дискуссии со Слоновым Николаем Николаевичем (профессором ПАГСа, специалистом в области методологии управления и управленческого образования, лауреатом Всероссийского конкурса интеллектуальных проектов «Идея для Рос-сии-2005»; автором более 150 публикаций по тематике менеджмента, госуправления, активных форм обучения, философии, психологии, языкознания и истории; действительным членом Академии проблем качества РФ) по двум фундаментальным мировоззренческим и важным для разработки технологии философски-научных диалогов вопросам: необходимости предварительного согласования исходных посылок и широко распространённом стереотипе понимания реальности, как состоящей из самостоятельных объектов, «самих по себе», от нас независимых [7, с. 488495] .
Здесь приводятся замечания Николая Николаевича Слонова курсивом (в дальнейшем НС) с комментариями Шимельфенига О.В. (обычным шрифтом), заключёнными в квадратные скобки и помеченными ОВ:
НС: Здесь мы можем обратиться к прозрениям ОВ.
«ОВ: Никакой реальности самой по себе нет.
ЧЕРНЫШОВ Ю.Л. (саратовский журналист, участник дискуссии): Вы не ответили на вопрос: что есть реальность?
ОВ: У меня три тезиса. Первый тезис: нет смысла говорить о реальности вне того, без характеристики того, кто её воспринимает и говорит о ней.
ЧЕРНЫШОВ Ю.Л.: Это ответ на другой вопрос, не на этот».
Я согласен с Чернышевым, что ОВ начал отвечать не на вопрос «что есть реальность», а на другой - «есть ли смысл говорить о реальности (и далее по тексту тезиса)». Это вообще в манере ОВ: якобы отвечая на поставленный собеседником - или даже им самим - вопрос, он вначале говорит о чем-то далеком от темы, по меньшей мере, с точки зрения собеседника.
[. о моём якобы уходе от ответа на некоторые прямо поставленные вопросы. Такое восприятие моих действий обусловлено поверхностным пониманием ситуации философской коммуникации (см. её характеристику в моей книге «Живая Вселенная», Раздел 1.13 главы I), то есть неучиты-ванием того, что всякий вопрос задаётся только на основе определённых базовых посылок. Если они совпадают у коммуникантов, то ответ будет осмыслен и понят. А, если они разные и непрояснённые, неосознанные, то скорый прямой ответ на вопрос может привести только к недоразумениям.
Участник философского дискурса часто полагает, что исходит из неких общепринятых, общекультурных посылок, разделяемых автоматически его собеседником. И, когда тот даёт какой-то прямой ответ на его вопрос, то первый может либо ошибочно принять его за согласие со своими базовыми представлениями, либо недоумевать: как же нелепо мыслит вроде бы разумный человек, не понимая, что ответ партнёра определяется отличными от его исходными посылками.
Простой пример. Меня могут спросить: «Понятно, ведь, чему равно 1+1?». И, если я скажу без всяких объяснений: «Да, 1+1=10», то не искушённый в арифметике собеседник сочтёт меня не совсем нормальным, подразумевая, что 1+1, конечно же, =2. Но, если я предварительно объясню, что буду иметь в виду двоичную систему исчисления, на которой построена вся современная информационная техника, то шанс взаимопонимания у нас значительно повысится.
Так вот, именно в таких двусмысленных коммуникативных ситуациях я и вынужден сначала объяснять свои исходные посылки, чтобы был понятен мой ответ на заданный вопрос. Кстати, при иных базовых представлениях и сам вопрос собеседника может не иметь смысла. А моментальный ответ, с которым даже согласен вопрошающий, без прояснения посылок, может привести к иллюзии взаимопонимания. Воспользуюсь тем же простым арифметическим примером. Если бы мне в той же ситуации задали другой вопрос: «Ведь 1-1=0?», то ответ будет одинаков в разных системах исчисления, что и может создать ложное впечатление о якобы одинаковых для нас исходных представлениях.
И как продолжение и углубление этой же темы - о моей «манере увода разговора далеко в сторону». Действительно, с точки зрения того, кто не воспринимает многоаспектную, а в данном случае даже всего лишь двухаспектную, двуединую целостность, и в состоянии сосредоточить внимание только на одной стороне двуединого процесса - только на аспекте реальности как «внешней» для индивида - на «не-я», то другая сторона двуединства, - воспринимающий своё «внешнее» индивид - «я», - уже выпадает из поля внимания такого наблюдателя. Граница же между «я» и
«не-я» (которая, кстати, всегда в обе стороны проницаема и подвижна, условна, за что я называю её - квазиграница) проходит внутри Единого Целого, поэтому всегда двусто-роння: по одну сторону - конкретный индивид, а по другую сторону не менее конкретная часть целостной реальности, которую воспринимает именно он, а не некий абстрактный «субъект». Именно эта ситуация и осмысливается в моём Первом тезисе: не имеет смысла говорить о реальности в отрыве от воспринимающего, так как никакой «реальности» без наличия воспринимающего просто нет, ибо, если нет этой границы, образующей «я» и автоматически «не-я», то нет и двух сущностей по обе её стороны, которые могут воспринимать друг друга как некую реальность и регистрировать взаимное существование. Разумеется, в определённом случае можно говорить о группе (может быть, очень большой), воспринимающих что-то достаточно близким, подобным образом, и тогда они могут передавать друг другу более или менее понятное описание своих реальностей, чем-то очень похожих друг на друга, называя, крайне неудачно, такой транслируемый образ «объективной реальностью», так как этот термин, по своему смыслу, претендует не только на индивидуальную или групповую «реальность», а на некую, «независимую» от смотрящего, точку зрения самого Господа Бога, при этом сам смотрящий оказывается тут якобы совершенно ни при чём (ведь он же себя выбросил из двуединой ситуации, не замечает своего специфического соучастия во всём, что происходит), а, значит, совершенно не виноват в том, что, незаметно для себя, встал на голову или зажмурил один глаз. Вот это отсутствие культуры двустороннего внимания, настроя на восприятие всего вместе с самим собой - со своими программами интерпретации (чему обучают, прежде всего, во всех духовных традициях), и порождает, во многом, те глобальные (личностные, социальные, экологические и прочие) катастрофические последствия, к которым пришло общество с «объективистской» картиной мира. Надеюсь, теперь понятно, почему я не могу сразу же, - без приведённого комментария, - ответить на вопрос собеседников: «Что есть реальность?», ибо, с позиции сюжетно-игрового подхода - вопрос наивен и не рефлексивен, так как предполагает уже a priori, что «реальность» должна быть одинаковая для всех (а, в действительности, - по Гераклиту и другим философским классикам всех времён и народов, - она одна на всех, то есть, общая, коммунальная, совместно творимая, но не одинаково воспринимаема и переживаема, поэтому-то её представления и описания для разных индивидов и групп существ мироздания - различно!). Однако, если в картине мира присутствуют воспринимающие его (как в сюжетно-и-гровом представлении), то специфика индивидуального и группового восприятия уже заложена в такой ответ на вопрос о картине реальности. «Психологическая структура каждого индивида есть воспринимающий орган, наделённый некой формой, позволяющий понимать одни истины и осуждённый на неумолимую слепоту к другим» [4, с.46]; «Для обычного человека жизнь - драма, трагедия, путь на кладбище. Для взрослого человека жизнь - творчество. Это трудно и больно. Для мудреца жизнь - это большая шутка, а для Ученика жизнь - это движение от смысла к смыслу» [2, с. 87] . - ОВ]
Второй важный для разработки технологии философски-научных диалогов вопрос - о широко распространённом стереотипе понимания реальности, как состоящей из самостоятельных объектов, «самих по себе», от нас незави-
симых, когда исследователь намеренно, исключает себя из картины двуединой реальности, содержащей и изучаемый объект, и его самого - с его индивидуальным комплексом программ восприятия, моделью реальности и соответствующими действиями, за которые он не собирается нести ответственность, ссылаясь на «объективность» творящейся (на самом деле, с его участием) - реальности.
НС: Всякая реальность для меня - это, необходимым образом, - одновременно реальность и еще для чего-то и для кого-то. Мы не знаем, и не можем знать всё и всех, для кого и как эта реальность реальна. И в этом смысле данная реальность - не-для-меня, то есть относительно меня она суть некая самость, реальность сама по себе, не спрашивающая у меня, с кем и какие ей налаживать отношения. Компонент самости возникает даже в том случае, если реальность создана моим сознанием и существует только в нем. Например, я сочинил стихотворение и решил, что оно не настолько хорошо, чтобы его записать или читать кому-то другому. Но и в этом случае стихотворение как-то «само» отложится в памяти; где-нибудь оно «всплывет» в сознании; будет раздражать меня своим несовершенством и «попросится» на доработку, и так далее.
Но «реальность не-для-меня» есть реальность для некоего другого, - возразит ОВ и будет прав. Однако лишь частично. Относительно этого другого можно будет повторить рассуждения, приводящие к выводу, что и для него эта реальность суть самость, - пусть иная, чем для меня. А поскольку про любого (третьего, четвертого.), из воспринимающих эту реальность, можно будет сказать то же самое, то в этом смысле данная реальность реальна сама по себе, есть самость и сама для себя. Именно в этом суть возражений оппонентов ОВ, говорящих об отдаленной звезде: для нас она существует сама по себе - хотя бы в том смысле, что мы не можем существенно повлиять на процессы на ней (разве что «пощупаем» ее радиолучом).
[Возможно, мы просто не знаем того, что связывает нас с тем или иным небесным телом и воображаем, что не зависим друг от друга. Но самое главное даже не в этом - «самого по себе» ничего в целостном мире не существует - та же звезда существует только в рамках и благодаря определённой звёздной системе, которая, в свою очередь, образовалась и живёт в определённой галактике, которая, в конечном счёте, обусловлена Вселенской целостностью - Космической Игрой.
Бессмысленно говорить о свойствах какого-то объекта «самого по себе» - они проявляются только при его взаимодействии с другими. В культуре Древней Индии давно возник образ мира как «алмазной паутины», в «узелках» которой располагаются как бы отдельные сущности, а, по сути, взаимообусловленные, преходящие, и в этом принципиальном смысле - иллюзорные - относительно всей сети, а, тем более, относительно её Непреходящего, Творящего все формы, и потому бесформенного, Начала. Кстати, современная биология пришла уже к этому образу - целостной «паутине жизни», содержащей всю Вселенную.
Кроме того, в последних рассуждениях НС скрыта, по-видимому, ненамеренная, логическая подтасовка, что-то вроде «перехлёста», который он будет пытаться (ниже - в тексте) приписать мне. Действительно, его утверждение «реальность для меня» - «одновременно реальность и для другого» подразумевает, что есть некая одна и та же реальность для разных субъектов, но, строго говоря, речь идёт о разных
системах, где вроде бы один и тот же элемент уже живёт иной жизнью. В том-то и дело, что подобные абстрактные суждения выглядят справедливыми для искусственного, замороженного, препарированного теоретического мира, а в живой действительности пересаженный орган приживается далеко не всегда, да ещё с помощью специальных усилий.
Смешиваются также ещё две вещи: отсутствие явной зависимости от нас и ещё от чего-то - с независимостью и самостоятельностью вообще. Безусловно, такая идея «самости» и «независимости», борьбы за своё самоутверждение и расширение территории - заложена Творцом в свои создания, - как основной внутренний двигатель Его Божественной Игры, иначе кто бы загорелся «игрой понарошку»? Но, опять же, мы-то принимаем участие в философских беседах, предполагающих, как главное, рефлексию всех этих состояний и выход в метапозицию по отношению к Игре Бытия, а не в наукообразную игру порождения очередной «объективной» абстрактно-математизированной модельки. - ОВ]
НС: Из общего словоупотребления выделились более определенные значения слова «реальность». Например, сформировалась оппозиция «реальное -- идеальное», которая чаще всего выражает противоположность реальности как действительности в жизни людей - образам этой действительности в их сознании. В содержании этой пары реальность кажется «особенно реальной» именно благодаря противопоставленности мыслимому (как не реальному, а только идеальному).
[Да, это очередное поверхностное и наивное «наблюдение», оставляющее за кадром сюжета жизни сценарную работу этого «не реального» идеального, которое не очевидным образом определяет судьбу этого поверхностного «наблюдателя»-верхогляда. Поэтому управляют его судьбой неосознаваемые «идеальные» и «невидимые» им, формирующиеся в нём, программы, и все, кому не лень, из его окружения. - ОВ]
НС: ОВ по-своему абсолютизирует определенные значения некоторых слов, игнорируя иные значения или критикуя их как неправомерные. [Пока голословные абстрактные рассуждения - нужна хотя бы одна конкретная ситуация. - ОВ] Нередко имеет место фактическое сталкивание в одном тексте разных значений одного и того же слова, то есть использование разных или контекстуально различаемых понятий как якобы одного и того же понятия. Возникает то, что получилось во фразе - «стол, купленный в мебельном магазине, оказался малокалорийным». Здесь неявно столкнулись два значения слова «стол»: как предмет мебели и как еда, набор и качество блюд. Подобную ситуацию будем называть «перехлестом». [Пока всё это собственные упражнения НС в занимательной логике. Посмотрим, во что они превратятся при столкновении с реальностью моего текста, и какое имеют к нему отношение, не только в «идеальной реальности» НС. - ОВ] Пересечения разных значений одного и того же слова в устной и письменной речи возникают очень часто и обычно мало кого тревожат. Например, во фразе «был накрыт прекрасный праздничный стол» пересекаются (совмещаются) оба значения слова «стол» - и как мебель, и как еда. Перехлестом такое пересечение становится тогда, когда при столкновении разных значений одного слова либо возникает явный абсурд (как в «малокалорийной мебели»), либо создается скрытый абсурд в целях навязывания собеседнику своей точки зрения под видом «строгой логики».
[Я-то, как раз, стремлюсь не «создавать абсурд» и «скрывать» его, а именно вскрывать скрытые абсурды - типа «объективной реальности». - ОВ]
НС: «ОВ: «объективная реальность» - это претензия на некую позицию Господа Бога, но доступную одновременно каждому дураку! - Абсурд, катастрофические плоды которого уже созрели».
НС: «Плоды», созревшие до катастрофы именно вследствие употребления понятия «объективная реальность», оставляю на совести ОВ. [Напрасно, - не стоит грузить на меня эти ядовитые плоды, ибо я как раз пытаюсь избавить от них каждого человека, что и произойдёт при сдаче их в архив истории и замене на - общую, сотворяемую всеми нами реальность, предполагающую избавление от веры в химерическую «объективную» позицию, и принятие каждым персональной ответственности за свою личную точку зрения и за происходящее. Однако, сделать это будет нелегко, поскольку, как заметил ещё Дион Хрисостом: «Коль скоро что-то немыслимое было однажды усвоено, то уже становится немыслимо не верить этому». - ОВ] Но обращаю внимание, что действительно абсурдно отождествлять два различных значения слова, два различных аспекта понятия «объективность». [В данном случае с логикой плохо не у меня: разве я «отождествляю два различных аспекта понятия объективности»? - Я рассматриваю осмысленность, возможность существования предмета, могущего обладать приписываемыми ему характеристиками-аспектами. «Объективная реальность» это, действительно, одно понятие, подразумевающее образ мира в целом, и ему приписываются мало совместимые свойства; в то время как «стол» может обозначать совершенно разные предметы (как и слова «коса», «лук» и т.п.), на чём строятся всего лишь разнообразные шутки и нелепицы, перепутывающие разные предметы с одним названием по причине исторически-лингвистического казуса. - ОВ] Одно содержится в установке науки на поиск объективной истины о реальности как максимально свободной от субъективных искажений и привношений. Наука отдает себе полный отчет в том, что идеал абсолютного знания недостижим; метафорически такое знание доступно лишь Богу, а возможно лишь продвижение к этому идеалу. А другое значение объективного присутствует в критерии объективности полученного результата (знания о реальности) как возможности его проверки любым человеком, кто владеет соответствующей технологией и инструментарием для проверки.
[Вот на логическом анализе последнего пассажа стоит остановиться. Рассмотрим первый смысл термина «объективность»: «установка науки на поиск объективной истины о реальности как максимально свободной от субъективных искажений и привношений».
Что могут означать термины «искажения» (относительно чего?) и «привношения» (к чему?). Например, есть стихотворение некоего поэта. Оно, действительно, может быть искажено и в него может быть что-то привнесено. Рассмотрим теперь по аналогии такой предмет как «объективная истина о реальности», ибо об её «искажениях» и «привнесениях» в неё идёт речь. В каком смысле её можно уподобить готовому определённому предмету, - скажем, стихотворению, по поводу которого можно, очевидно, выяснить искажено ли оно - путём простой сверки текста на идентичность. А как быть с «объективной истиной о реальности»? Надо ли понимать высказывание НС так, что он знает «истинное сти-
хотворение про реальность» или знает того, кто знает, и мы можем сходить к нему, или как-то ещё?
Скорее всего, рискну предположить, НС порекомендует заменить (очевидно несуществующий для него, - как неверующего в абсолютную истинность каких-либо Священных Писаний) готовый правильный стишок об «объективной истине о реальности» практикой, уходящей в дурную бесконечность. Но дело даже не в бесконечности, хотя и это - на фоне конечности жизни конкретного человека - не вдохновляет и не прибавляет осмысленности процедуре такой «проверки». Ну, да ладно, махнём рукой пока и на этот абсурд. - Для проверки практикой должны быть критерии получения какого-то результата и это должны уметь делать те, кто занимается данной наукой. То есть мы приходим к схождению двух, на первый взгляд, якобы, совершенно различных, аспектов понятия «объективности»: первый - как максимально свободный от искажений, и второй - как знание, которое может проверить любой обученный человек. Таким образом, как ни пытался изо всех сил НС растащить два этих аспекта и сыграть на неправомочной аналогии с двумя значениями слова стол, и этот заход, уже по другой причине, опять провалился.
А глубинная причина очередного абсурда всё время -одна: исследователь, который всегда есть одновременно и наблюдатель, и деятель (даже, если застынет в неподвижности), и со-творец всего происходящего, в частности, - и эксперимента, и модели, и их применения (то есть последствий всего перечисленного), - вырван из этого целостного потока со-творчества жизни и превращён в искусственный типовой аппарат лишь регистрации якобы «объективных», «самих по себе» происходящих событий. - ОВ]
Проблема понимания условности, преходящести любых объектов, их неразрывности с жизнью Единого Целого -разрешается каждым лично и не столько логически, сколько интуитивно схватывается при глубоком сосредоточении на ней, как и вообще фундаментальные философские истины. Уайтхед - логик и математик мирового уровня, ставший и выдающимся философом, по этому поводу высказался так:
«Философия есть критика абстракций, управляющих конкретными разновидностями мышления. Из этого следует, что философия в собственном смысле данного термина не может быть доказательной, ибо доказательства базируются на абстракциях. Философия либо самоочевидна, либо это не философия. Попытки любого философского дискурса должны быть направлены на создание самоочевидности» [5, с. 376] .
Второй автор настоящей работы Солодовниченко Лилия Яковлевна (менеджер проекта «Бесед о реальности», со-ведущий «Бесед», кандидат философских наук, преподаватель курса «История мировых религий» Национальной татарской гимназии; президент саратовского регионального общественного фонда «Фонд Научных и Культурных Инициатив Межконфессионального Сотрудничества»; автор около 200 научных работ, включая 4 монографии, - по философии, искусствоведению, по национальной и религиозной тематике) в этой же коллективной монографии «Что есть реальность?» написала «Сценарную рефлексию Бесед (на «сцене» и за ней)» [7, с. 619-620] , имея в виду процесс подготовки и организации «Бесед», самого Действа в восьми Актах и второй части сюжета - «Три года спустя: Интерактив в Интернете», подойдя к Циклу дискуссий с позиций
«сценариста», осмысливающего характеры проявивших себя Персонажей Философского Действа:
«Наиболее значимый вклад в развитие сюжетно-игрово-го подхода в качестве оппонента и генератора идей сделал Николай Николаевич Слонов, с которым я встретилась в 1985 году при подготовке первой из серии многочисленных проблемно-деловых игр, направленных на реорганизацию ведущих предприятий Российской Федерации. Олег Владимирович был инициатором разработки этой оригинальной технологии по трансформации представлений об экономической реальности и самой этой реальности. Вокруг него сложилась команда неординарных специалистов: философов, экономистов, юристов, психологов, инженеров и управленцев. Николай Николаевич Слонов, во многом ради этого большого начинания, решился оставить высокую должность, которую он занимал на крупном предприятии авиакосмической промышленности, уже тогда самостоятельно занимаясь математикой, философией, психологией, логикой, семиотикой и языкознанием.
В течение многих лет, я имела счастливую возможность быть свидетелем напряжённого интеллектуального диалога двух ярких представителей противоположных мировоззренческих взглядов на реальность. Именно такая разность «потенциалов» и создавала мощную силу интеллектуального «тока». Когда-то давно, когда я безуспешно пыталась в течение всего утра дозвониться к Олегу Владимировичу, я узнала, что почти каждый день начинается у Николая Николаевича и Олега Владимировича с многочасовой «разминки-диспута». У них это стало своеобразной традицией. Я предполагаю, что именно этот «спарринг» даёт определённую подпитку их научному творчеству (больше 150 научных работ у Николая Николаевича и более 130 у Олега Владимировича).
Олег Владимирович признаётся, что многие важные идеи и положения сюжетно-игрового подхода возникали и отрабатывались в ходе их совместной полемики. Я думаю, что наблюдательный читатель обратил внимание на продуктивность их творческого взаимодействия, хотя бы в Комментариях Олега Владимировича к «Этюду» Н.Н. Сло-нова. Насколько мне известно, в результате скрупулёзного критического анализа Николаем Николаевичем наших текстов появились логически более точные дефиниции базовой дихотомии сюжетно-игровой парадигмы: субъект-иносубъ-ект; и более глубокий и полный анализ «гносеологической позиции» учёного-«объективиста».
Логика аргументации Николая Николаевича вызывает необходимость обращения Олега Владимировича за «поддержкой» к выдающимся мыслителям прошлого и наших дней: к текстам даосских, буддийских, суфийских духовных мастеров, к философии Джорджа Беркли, к выдающимся русским религиозным философам - И. Ильину, В. Соловьёву, А. Лосеву, П. Флоренскому, к современным учёным - П. Анохину, Н. Моисееву, С. Грофу, К. Уилберу и многим, многим другим.
Справедливости ради надо сказать, что Николай Николаевич постоянно информирует нас о наиболее значимых для нашей работы публикациях и даже предоставляет нам журналы, книги и ксерокопии статей. Без преувеличения я могла бы назвать Николая Николаевича живой энциклопедией. Олег Владимирович весьма высоко оценивает его вклад в наши работы по теистической картине мира, несмотря на определённую противоположность наших позиций.
Однако, его не очень внятная по отношению к Творящему Началу мироздания позиция, иногда провоцирует его на явно странные заключения по поводу теистической картины мира, выраженной на сюжетно-игровом языке. Например, в конце своего «Этюда» Николай Николаевич в качестве следствия из своего понимания образа мира как Божественной Космической Игры, делает заключение, что едва ли не лучшим её игроком является Адольф Гитлер. Поскольку Николай Николаевич, на мой взгляд, подходит и к религии как к наукообразной модели мира, то он, к сожалению, не пережил состояние верующего человека, поэтому и представляет фигуру безнравственного Монстра как якобы «пример
воплощения» героя в Божественной Игре».
* * *
Для тех, кто задумывается над образом Целого, кто почувствовал призвание к философии, - центральным предметом интереса является именно реальность как целое, включающая, естественно, самого исследователя. При этом, разумеется, углубляясь в устройство Целого и его проявлений, - всё это неизбежно будет описываться на языке каких-то частей, сторон, аспектов Целого и одновременно в контексте Целого.
Образ философа, который зацикливается на повторении термина «целое» явно искусственно порождённая абстракция, возникшая в результате срабатывания логического механизма элементарной бинарной оппозиции, ушедшей в подсознание: либо исследуем части, либо одно абстрактное Целое. В то время, как в жизни, обычно реализуется здравая стратегия «золотой середины», конечно, у разных индивидов с разной степенью успешности: исследование частей, действительно, с учётом Целого. Ибо, конечно, всякая философия, пытающаяся дать образ Универсума, неизбежно делает это через всевозможные его частные аспекты (прежде всего, взаимодополняющие друг друга противоположности), которые, в свою очередь, чаще всего появляются, как раз, в диалоге, дискуссии, как реакция на импульсы от оппонента, что и отражено в первоначальном названии философии - «диалектика» - от слова «диалог». Многие, на наш взгляд, содержательные страницы «Живой Вселенной» появились в результате таких философских дискуссий; так родились и сами «Беседы о реальности»; так возникают и многие наши работы.
Задача построения целостной картины мира не только не «выходит из моды», или просто нереальна, не «научна», как думают иные философы и ученые, но становится все более насущной для сохранения человечества и жизни на планете. Макс Планк еще в начале прошлого века писал, что наука - это единое целое, а разделение на отдельные области обусловлено не природой вещей, а способностями человеческого познания; и в действительности существует непрерывная цепь от физики до социальных наук. Убеждены, что человечеству сейчас крайне необходима стратегия поиска согласованного образа целостного мира.
Список литературы:
1. Ахиезер А.С. Об особенностях современного философствования (Взгляд из России) //Вопросы философии. 1995. № 12.
2. Калинаускене В. и Тышкевич А. «Искусство возвращения королевы». -СПб., 2001.
3. Лотман Ю. М. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII в. - TSC. - Т. 8., 1967.
4. Ортега-и-Гассет. Что такое философия? М., Наука, 1991. - 408 с.
5. Уайтхед А. Н. Избранные работы по философии. -М., 1990. - 718 с.
6. Хэнди Ч. По ту сторону уверенности. О новом мире внутри и вокруг организации. - СПб., 2002.
7. Что есть реальность? Беседы о реальности: Саратовская интеллигенция в «INTELLECT GAME SESSION»: Руководители проекта, составители и редакторы Шимель-фениг О. В., Солодовниченко Л. Я. — Саратов: Издательство Саратовского университета, 2009. - 680 с.
8. Шимельфениг О.В. «Живая Вселенная» Саратов: Изд-во «Научная книга», 2005. - 688 с. (имеется на сайте shisol.ru)
9. Шимельфениг О.В., Солодовниченко Л.Я. Между Платоном и Аристотелем//Материалы XXV Международной научно-теоретической конференции «Интеллигентове-дение: теория, методология и социокультурная практика» (Иваново, 25-27 сентября 2014 г.). Иваново: Изд-во «ИвГУ», 2014. - 230 с.
