CC BY
56
УДК 1.13:316.6
РЕФЛЕКСИРОВАНИЕ НАД СОВРЕМЕННОЙ ФОРМОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ: ЭЛЕКТРОННОЕ КОЧЕВНИЧЕСТВО
© Елена Людвиговна ЯКОВЛЕВА
доктор философских наук, кандидат культурологии, доцент, зав. кафедрой философии и социально-политических дисциплин, профессор Казанский инновационный университет им. В.Г. Тимирясова 420111, Российская Федерация, г. Казань, ул. Московская, 42 E-mail: mifoigra@mail.ru
Объектом исследования послужил новый модус идентичности - электронное кочевничество, внутри которого высвечиваются рассеянная и скользящая идентичность. Их появление в социальном обусловлено интенсивным развитием высоких технологий. Новая форма идентичности обладает как позитивным, так и негативным потенциалами, требуя контроля и корректировки. В результате теоретического анализа сделан вывод о том, что, с одной стороны, электронный мир помогает человеку, делая его мобильным, подвижным, оснащенным техническими устройствами, с другой - благодаря электронике создаются множественные помехи и симулякры, заслоняющие реальную жизнь. «Электронный кочевник» теряет фундаментальные основания жизни, становясь духовно «бездомным», что усугубляет кризисность его существования. В связи с перечисленным, в процессе формирования идентичности необходимо акцентировать внимание на положительном образе Родины и искусстве вести конструктивный диалог. Обозначенная проблематика рассматривается в форме нарратива с применением семиотического, диалектического и феноменологического методов, помогающих раскрыть специфику современной идентичности. Основные положения и выводы могут быть использованы в научной, педагогической и практической деятельности при рассмотрении и анализе российской идентичности, проблем ее формирования и проявления, применяться при работе с людьми, а также интерпретации разного рода ситуаций социального и попыток решения его проблем.
Ключевые слова: диалог культур; идентичность; электронное кочевничество; путник; бездомность; рассеянная идентификация; скользящая идентификация
Особую роль в современности играет диалог культур, несущий все чаще отрицательные заряды, что влечет существование России в зоне отчужденности/конфликтов/ размытой идентичности, погружая в неизвестность и рождая различные страхи. Данное обстоятельство приводит к необходимости переведения диалога культур в позитивное русло, благодаря чему осуществится взаимодействие (влияние/проникновение/заимствование) разнохарактерного, обеспечивая мирный модус сосуществования. В идеальном отношении, вступая в диалог, происходит причастность ко всему мирозданию и общечеловеческой культуре, потому что диалог всеобщ: «все в жизни диалог, то есть диалогическая противоположность» [1, с. 21]. При этом межкультурный диалог высвечивает (коллективную/индивидуальную) идентичность, в том числе через призму Другого. «Доверие к чужому слову, благоговейное приятие (авторитетное слово), ученичество, поиски... глубинного смысла, согласие, его бесконечные градации и оттенки (но не логические ограничения и не чисто предметные
оговорки), наслаивания смысла на смысл, голоса на голос, усиление путем слияния (но не отождествления), сочетания многих голосов (коридор голосов), дополняющее понимание, выход за пределы понимаемого и т. п. Эти особые отношения нельзя свести ни к чисто логическим, ни к чисто предметным. Здесь встречаются целостные позиции, целостные личности» [1, с. 75].
В продуктивном межкультурном диалоге должна осуществиться беседа, обладающая позитивным логосом/смыслом и возможностью проявиться каждому партнеру на равных позициях, развертывая в бытии свой культурно-неисчерпаемый потенциал. Диалог направлен в будущее, закладывая основания возможным свершениям и неся за них ответственность. Даже сомнение в контексте диалога культур должно встречать сочувствие и толерантное отношение, дающие импульс для его преодоления. Только в этом случае возможно дальнейшее развитие, в рамках которого осуществляется позитивная трансформация существующего деструктивного и негативного.
Встает вопрос: что мешает сегодня ведению продуктивного диалога? Ответ будет неоднозначным ввиду сложности проблемы. Как мы считаем, одним из аспектов является идентичность, приобретающая сегодня новый модус, связанный с электронным кочевничеством.
Развертывание высоких технологий и появление гибридных культурных образований приводят к эрозии старых форм идентичности и рождают иную социокультурную среду, способствуя появлению новых типов постсовременной идентичности, нередко трудно поддающихся теоретическому осмыслению и вербализации. Бытие человека сегодня настолько зависит от электронно-технических устройств и их функционирования, способствующих появлению новых модусов существования, что ученые начинают анализировать процесс технологизации культуры и техногенности как мировоззренческого принципа, вводя понятия «техночеловек»/ «техногенный человек». Усугубляют ситуацию, с одной стороны, очарованность идеологией потребления, приведшей индивида к одномерности и отчуждению от себя (homo consumit - человек потребляющий); с другой стороны, культ личности, связанный со стремлением показать только собственное Я. Все перечисленное приводит к актуализации культурной проблематики в современном социально-философском дискурсе, связанной с выявлением и определением новой формы идентификации человека.
Поиск идентичности современной личности, утратившей свои государственные/ национальные/семейные и другие основания жизни, приводит нас к феномену электронного кочевничества.
Предпосылки идеи кочевничества можно обнаружить в «Философических письмах» П.Я. Чаадаева и идеях Ж. Аттали. Сам термин «электронный кочевник» встречается в работе У. Митчелла «Я++: Человек, город, сети» (в оригинале - «ME++: The Cyborg Self and the Networked City»), написанной в 2003 г. Заимствуя термин, осуществим анализ новой формы идентификации личности. Как известно, кочевник - человек, ведущий постоянно/временно бродячий образ жизни. Страсть к освоению/покорению нового пространства, поиск средств к существованию, специфическая деятельность (ученый, сезон-
ный/дистанционный работник, артист и др.) и/или жажда приключений толкает личность к кочевничеству. Но, находясь в странствиях, он оказывается бесприютным: в его бытии нет точки опоры в пространстве, связанной с привязкой к определенному месту, имеющему свой постоянный адрес. В этом отношении кочевник отличается от путника. Последний имеет привязанность к месту (адрес места жительства), а в его странствиях есть точка отправления и назначения (откуда и куда). Путник рационально выбирает свой путь в отличие от кочевника, в чьей жизни наблюдается непредсказуемость передвижения.
Одно из ключевых качеств кочевника -бездомность, что подчеркивает кризисность его бытия. Подчеркнем, для дом всегда олицетворяет безопасное пространство и защиту, отождествляясь с семьей и местом, где можно укрыться, подумать, поведать о сокровенном и оказать гостеприимство. Первоначально ощущение бездомности дарит человеку неограниченную свободу, удовлетворяя тем самым его экзистенциальные томления, стремления и страсти. Но со временем бытие-в-бездомности со своей безграничностью пространства и отсутствием целевых установок приводят к пессимизму и разрушению ценностных оснований бытия.
Кочевничество связано с феноменом дороги, если брать шире - жизненного пути личности и судьбы. Дорога включает в себя маршруты странствий и вектор движения с перекрестками и остановками, неожиданностями в пути и приключенческой ситуацией неизвестности, что придает ей особый флер. Каждый человек - кочевник или путник -выбирает свою дорогу. Другое дело, какова цель пути, исходя из которой выбирается и вектор перемещения в пространстве (вперед/назад, вправо/влево, вверх/вниз, топтание на одном месте/броуновское движение или их сочетание), и способ перемещения (постепенно/скачкообразно, медленно/быстро, правильно/с нарушениями и их различными комбинациями). При этом путь подразумевает не только количество метафизических дорог, но и их качество. Вспомним слова Конфуция, в которых утверждается, что только «человек способен сделать путь великим, но великим человека делает путь».
В новой форме идентичности кочевничество всеохватывающе: оно проявляется в
мышлении, поступках и жизнедеятельности в целом. Кочевник нигде не задерживается: его мысли перескакивают с одной на другую; ни одно из дел/проектов он не доводит до конца; фокусируя внимание каждый раз на новом, личность свободно перемещается в пространстве социального, постоянно меняя место жительства/работу/окружение/пристрастия. Как пишет У. Митчелл, «в кочевом электронном мире я становлюсь двуногим терминалом, ходячим 1Р-адресом, а может, еще и беспроводным маршрутизатором в импровизированной мобильной сети», в результате чего «я вписан не в витрувианскую окружность, а в расходящиеся от меня круги электромагнитных волн» [2, с. 80].
Среди атрибутов современного кочевника обязательны только паспорт, кредитка и переносное электронное оборудование, помогающие его автоматическому идентифицированию.
Современное качество кочевника, выделенное нами в понятии электронный, требует прояснений. Электронный мир, имеющий сегодня цифровое и аналоговое воплощение, включает в себя расширяющуюся и миниа-тюризирующуюся техническую инфраструктуру (сеть, беспроводные технологии, спутниковое и цифровое телевидение, видео, Интернет, СD-Rom'ы, электронную почту, мобильные медиа, оптику, навигаторы и др.), разнообразие которой множится, смешиваясь/ комбинируясь/гибридизируясь/анатомизи-руясь/обновляясь с космической скоростью и захватывая все большее пространство, тем самым способствуя формированию глобального электронного мышления. Электроника рождает новую логику децентрализованного и удаленного производства, где операции выполняются на большой скорости посредством поиска, обмена, коллажирования и сэмплирования, что, завораживая личность, приводит к электронной зависимости. Последняя выражается в невозможности существования/проявления индивида без определенного набора гаджетов и манипуляций ими. В свою очередь и электронные технологии способны управлять жизнью человека, используясь в качестве мощного орудия манипуляции сознанием и поведением людей, становясь средством тотального наблюдения и системой, хранящей персональные данные, «выращивая» эмоции в рамках реалити-шоу,
тем самым покушаясь на свободу человека и нарушая его права. Согласимся с У. Митчеллом, написавшим, что «миниатюризация электронных устройств и увеличение количества цифровой информации радикально поменяла отношения людей со средой обитания и друг с другом»: люди оказываются неотделимыми «от все более изощренных электронных органов», а «тела теперь находятся в состоянии непрерывного электронного взаимодействия с окружающей средой», вследствие чего размываются «границы пола, расы и даже биологического вида» [2, с. 9, 84]. В итоге появляется новый метафизический принцип: «я - часть сетей, а сеть - часть меня. Я на связи - значит я существую» [2, с. 85].
Окружающее пространство начинает ситуативно мимикрировать, становясь многофункциональным: «столик в кафе может стать читальным залом библиотеки, лужайка в тени деревьев - дизайн-студией, а вагон метро - залом кинотеатра» [2, с. 211]. Вокруг человека создается электронный микроландшафт, одновременно зависящий от хозяина, помогающий и мешающий ему. Не в последнюю очередь объясняется подобное двусмысленностью пространства электроники. С одной стороны, оно основано на сочетании реального и нереального (искусственного/цифрового/аналогового). С другой стороны, внутри созданного электронного пространства мы обнаруживаем очередное совмещение реального и искусственного, что в целом говорит о сложности и непредсказуемости электронного мира. Неслучайно У. Митчелл, давая характеристику современным техническим устройствам, называет их, в том числе, электронными паразитами.
Электронный кочевник - это человек, не имеющий границ и различий (национальных, государственных, возрастных, половых, профессиональных и пр.), потому что в сетях подобные характеристики нивелируются, становясь несущественными. Он - пользователь, и это качество обусловливает его ключевую потребность - иметь доступ к сети и компьютеру, осуществляя постоянный, виртуальный контакт, нередко неважно с кем. Отсутствие сети и гаджета повергают его в панику и стресс, он теряется в бытии, превращаясь без них в Ничто.
Современная электроника, реализуя человеческую потребность в общении, создает
и ее динамичную иллюзию, связанную с анонимностью, отчужденностью, манипулятив-ностью и ложью. Личность конструирует в сети удобное пространство о себе (подчеркнем, нередко мифизированное и симулятив-ное), становящееся главенствующим, что способствует дистанцированию от реальности. Еще одним жестом отчуждения от социума является множественная электроника для глаз и ушей, применение которой гарантирует личности ситуацию присутствующего отсутствия. Условно-созданная реальность формирует динамично-непредсказуемое пространство с людьми, нередко настолько включенными в виртуальность, что они никогда не выходят из нее, создавая иллюзию бытия в реальности. При этом динамичность микрокоординаций в иллюзорной среде снимает необходимость личного присутствия в ситуации, рождая парадоксальную двойственность, связанную, с одной стороны, с присутствующим отсутствием, а с другой стороны, появляется эффект отсутствующего присутствия, что становится показателем отчужденности и невключенности в реальное бытие. Нередко отчужденность выступает для электронного кочевника в качестве защитного механизма от кризисной/ проблемной реальности, обнажая его инфантильность, интерпассивность и отсутствие самодостаточности/самостоятельности. В итоге временное дистанцирование от ситуативной действительности приводит к тотальному отчуждению, в том числе от себя - своего тела/имени/статуса/пола.
В электронном кочевнике явственно проступают черты техночеловека, трансчеловека и постчеловека: вид из компьютерного/телевизионного/камерного окна «можно назвать «постгуманистическим», поскольку он уже не соответствует человеческому глазу, а производится с помощью технического оборудования» [3, с. 279]. Напичканный высокими технологиями, кочевник закрывается/ уходит от реальных ситуаций, становясь непроницаемым для человеческих эмоций и проявлений, тем самым переключая себя в русло постчеловечности, что входит в противоречие с российской ментальностью, для которой характерны коллективизм, солида-ризм и культура соучастия.
Внутри электронного кочевничества можно выделить две разновидности личной
идентификации: рассеянная и скользящая, негативно сказывающиеся на коллективной идентичности и ее осознании. Ключевой характеристикой рассеянной идентичности является то качество, что обладающий ею не желает определяться и внимательно относиться к своим связям в бытии, что обусловлено анонимностью электронного кочевничества и неумением сосредоточиться. Потоки быстро меняющейся информации приводят к рассеянному состоянию сознания, не умеющим сосредотачиваться на одном объекте, и мозаичности мышления. Об этом говорит жизнь в гипертекстовом формате, связанная с умением переключать каналы/внимание, перестраиваясь и не вникая в очередной блок информации/ситуации. Человек с рассеянной идентичностью не собран: он игнорирует традицию, забывает об исторических связях, невнимательно относится к настоящему, не видит обозримое будущее, теряя способность анализировать и прогнозировать. Свою причастность к группе личность не желает признавать/осознавать, но при этом она присутствует в ее бытии в бессознательной форме, ярко проявляясь в особых ситуациях, требующих культуры соучастия и эмпативно-сти, высвечивая приобщенность к государству/народу/истории. Наиболее показательными ситуациями временного выхода из состояния рассеянности можно назвать трагические события, культурные/спортивные достижения, национальные праздники, связанные с единением людей (например, День Победы). В остальных случаях индивид буквально распыляет/уничтожает свои связи, не желая никаким образом их обнаруживать.
Для проявления скользящей идентичности характерны подвижность/нестабильность вокруг/вдоль своей идентичности, что является так же негативным. Личность не сфокусирована на осознании коллективной идентичности, плавно съезжая в сторону расплывчатой/меняющейся индивидуальной идентичности. В любой момент она способна быть Другой, даже - вероятностной, что оказывается возможным благодаря высоким технологиям. В проявлении рассеянной/ скользящей идентичности нет магистральной линии развития, что негативно влияет на духовную целостность человека. В повседневной жизни личность, обладающая рассеянной/скользящей идентичностью, ярко пози-
ционирует и проявляет другой модус своей идентичности - нарциссизм, требующей для Я комфорта и наслаждений. Перечисленное рождает зыбкость и неустойчивость бытия, в контексте которого коллективная и индивидуальная идентичности оказываются постоянно изменяющимися/не фиксированными, что негативно сказывается на развитии России [4].
Современной формой идентичности выступает электронное кочевничество, создающее иллюзии реального бытия и симуля-кры, размывающие границы между действительным и искусственным. Электронного кочевника можно назвать химеричной личностью. С одной стороны, сочетание естественного и искусственного рождает нечто новое в нем самом, его субъективной и объективной жизни. Место реального пространства начинает занимать иллюзорно-ирреальное, становящееся более притягательным, но при этом уводящим от феноменологической действительности с ее проблемами, требующими решения и ответственности за них. С другой стороны, электронный кочевник замещает себя масками/аватарами, наделяя их чертами, не присущими пользователю, тем самым позиционируя пустой вымысел/ложную идею, отчужденную от автора. Кочевник, конструируя модель самого себя и своего бытия, совмещает в ней разнородный материал, нередко не совпадающий с ним в реальности. Перечисленное приводит к мозаи-цизму личности, расщепляя Я на множество Я, что рождает огромное количество проблем, связанных с метафизикой человека (в том числе появление мультифрении). Он теряет свою целостность, оседлость и привязанность к чему-либо, не имеет ценностных ориентиров, не способен осуществлять смысложизненный поиск и проявлять гражданскую позицию.
Рефлексивность над сложившимися обстоятельствами поможет кочевнику переродиться в электронного путника, имеющего точку своего отправления и возвращения -Россию как позитивный образ Родины, конкретную траекторию движения и цель. Ко-
чевник, сохраняя критический взгляд на мироздание и рациональность мышления, должен понимать диалектику того, что и человек формирует технологии, и технологии формируют его. Осознание этого способствует гармонизации и равновесности жизни в условиях перманентных кризисов не только отдельной личности, но и общества в целом, что поможет осуществлять продуктивный диалог культур.
Список литературы
1. Бахтин М.М. Проблема поэтики Достоевского. М.: Худож. лит., 1972. 175 с.
2. Митчелл У. Я++: Человек, город, сети. М.: Strelka Press, 2012. 328 с.
3. Маккуайр С. Медийный город: медиа, архитектура и городское пространство. М.: Strelka Press, 2014. 392 с.
4. Гузенина С.В. Образ Родины в матрице коллективной российской идентичности // Социально-экономические явления и процессы. 2016. Т. 11. № 1. С. 126-131.
References
1. Bakhtin M.M. Problema poetiki Dostoevskogo [Problem of Dostoyevsky's poetics]. Moscow, Khudozhestvennaya literatura Publ., 1972. 175 p. (In Russian).
2. Mitchell U. Ya++: Chelovek, gorod, seti [I++: Human, city, networks]. Moscow, Strelka Press, 2012. 328 p. (In Russian).
3. Makkuayr S. Mediynyy gorod: media, arkhitek-tura i gorodskoe prostranstvo [Media city: media, architecture and city landscape]. Moscow, Strelka Press, 2014. 392 p. (In Russian).
4. Guzenina S.V. Obraz Rodiny v matritse kollek-tivnoy rossiyskoy identichnosti [Image of the homeland in the matrix of collective Russian identity]. Sotsial'no-ekonomicheskie yavleniya i protsessy - Social and economic phenomena and processes, 2016, vol. 11, no. 1, pp. 126-131. (In Russian).
Поступила в редакцию 01.07.2016 г. Received 1 July 2016
UDC 1.13:316.6
REFLECTION OF THE MODERN FORM OF IDENTITY: ELECTRONIC NOMADISM Elena Lyudvigovna YAKOVLEVA
Doctor of Philosophy, Candidate of Culturology, Associate Professor, Head of Philosophy Department and SocioPolitical Disciplines, Professor
Kazan innovative university named after V.G. Timiryasov 42 Moskovskaya St., Kazan, Russian Federation, 420111 E-mail: mifoigra@mail.ru
The object of research is becoming a new mode of identity-electronic nomadism, in which scattering and moving identity are displayed. Their appearance in the social plan is caused by intensive development of high technologies. A new form of identity has both positive and negative potentials, requiring monitoring and adjusting the situation. The analysis revealed that, on the one hand, the electronic world helps to the person, making it mobile, movable, equipped with technical devices. On the other hand, thanks to the electronics are multiple interference and simulacra, obscure the real life. Electronic nomad loses the fundamental basis of life, becoming homeless, compounding the crisis of its existence. In this regard, in the process of identity formation it is necessary to focus on the positive image of the country and the art of constructive dialogue. Issues addressed in the form of a narrative with semiotic, phenomenological and dialectical methods that help to reveal the specifics of the modern identity are allocated. The main provisions and conclusions of the study can be used in scientific, educational and practical activities in the review and analysis of Russian identity, problems of its formation and manifestations, used when working with people, as well as interpretations of various kinds of social situations and attempts to solve their problems.
Key words: the dialogue of cultures; identity; electronic nomadism; traveler; homelessness; broken identification; identification of moving
Информация для цитирования:
Яковлева Е.Л. Рефлексирование над современной формой идентичности: электронное кочевничество // Вестник Тамбовского университета. Серия Общественные науки. Тамбов, 2016. Т. 2. Вып. 3 (7). С. 30-35.
Yakovleva E.L. Refleksirovanie nad sovremennoy formoy identichnosti: elektronnoe kochevnichestvo [Reflection of the modern form of identity: electronic nomadism]. Vestnik Tambovskogo universiteta. Seriya Obshchestvennye nauki -Tambov University Review. Series: Social Sciences, 2016, vol. 2, no. 3 (7), pp. 30-35. (In Russian).
