CC BY
32
А. Д. Пантелеев
Речи в «Мученичестве Пиония»: реальность или фикция?
В прологе «Мученичества Пиония» утверждается, что оно основано на сочинении самого мученика, написанном им в тюрьме. В недавней работе Э. Хилхорста было высказано предположение, что этот текст принадлежит не самому Пионию, а создан кем-то из его учеников. Мы полагаем, что критика Хилхорста заслуживает внимания, но нуждается в серьезной корректировке, по крайней мере, в отношении двух речей Пиония (Mart. Pionii 4; 12, 3-14). Анализ их содержания, контекст и параллели с античной и христианской литературой демонстрирует их подлинность.
Ключевые слова: раннее христианство, агиография, преследования, мученичество, «Мученичество Пиония», Смирна, отступники.
Раннехристианские агиографические сочинения - martyria, acta и passiones - являются важнейшими источниками по истории как первых веков истории христианства, так и римской административной и судебной системы. В их основе находятся записи очевидцев и современников этих событий и судебные протоколы допросов (commentarii), но иногда мы встречаются и отдельные пассажи, принадлежащие самим мученикам. В «Мученичестве Перпетуи и Фелицитаты» это записи видений христиан во время заключения, в «Мученичестве Монтана и Луция» - письмо своим товарищам. Особое место среди таких «автобиографических» текстов занимает «Мученичество Пиония», повествующее о событиях, произошедших в Смирне в феврале 250 г. во время гонений Деция. В самом начале этого текста содержится следующее заявление: «Он (Пионий - А.П.) оставил это сочинение для нашего наставления, по которому и сейчас мы вспоминаем его учение» (то auyypa|i|ia тоито катеХьреп ei? nouOeaian hieTepan epi то kai nun exeLn hia? mvhmoCTuva Th? SLSaakalia? auTou - Mart. Pionii 1, 2). Кроме того, в состав «Мученичества» входят две большие речи Пиония, обращенные к язычникам и христианам-отступникам (4; 12-14), и наконец, при повествовании трижды происходит переход от третьего к первому лицу (так называемые «мы»-фрагменты - 10, 5; 18, 13; 22, 2).
П. Корссен, исследуя «Мученичество Поликарпа» и пытаясь доказать, что оно было написано Пионием ок. 250 г., впервые
предположил, что большая часть «Мученичества Пиония» (главы 2-18) написана самим мучеником и была впоследствии переработана редактором (Corssen 1904: 289-290). Эта теория была скорректирована И. Делее, полагавшим, что перед нами автобиографический текст, подвергшийся редакторской правке, которая сводилась к трем видам изменений. Во-первых, редактор добавил к оригинальному тексту новые фрагменты, а именно, вступление (1-2,1) и описание осуждения и казни (19-23), которые никак не могли принадлежать мученику. Во-вторых, он изменил первое лицо рассказа Пиония на третье. В-третьих, он внес и другие изменения, идентифицировать которые мы не можем (Delehaye 1966: 30-31). В настоящее время многие ученые полагают вслед за И. Делее, что записки Пиония стали основой для его «Мученичества» (Boeft, Bremmer 1985: 123; Lane Fox 1986: 468-471; Robert 1994: 49-50; Bowersock 1995: 28-32), однако, есть и противники этого мнения (Hilhorst 2010: 103-121).
Э. Хилхорст считает, что против «автобиографичности» «Мученичества» можно привести целый ряд возражений. Прежде всего, это «нескромность» многих пассажей из «автобиографии», что не позволяет автоматически восстановить рассказ от первого лица. В самом деле, утверждать, например, «Я много говорил, и весь народ застыл, слушая в такой тишине, что никто не издал ни звука» или «Я успешно сопротивлялся шести солдатам» - дело зрителей, а не оратора. Речи Пиония носят слишком ученый характер, они перегружены ссылками на Писание, которые не могли появиться при импровизации, да и вряд ли Пионий имел возможность писать в тюрьме, хотя такое и случалось. Между предполагаемым текстом Пиония и редакторскими добавлениями отсутствуют какие-то значимые стилистические расхождения. В отличие от других сочинений, где содержатся тексты мучеников, в «Мученичестве» «автобиографическая» часть не отделена от остального текста редакторскими ремарками, как это сделано в «Мученичестве Перпетуи и Фели-цитаты» и «Мученичестве Монтана и Луция». Евсевий Кеса-рийской говорит о «Мученичестве» как о сочинении о Пионии (pepi auTou ypafh - HE IV, 15, 47), а не Пиония. Мы не находим в этом отрывке связного изложения обещанного в прологе учения (SiSaaiaXía), наоборот, текст очень далек от систематической записи. Наконец, Э. Хилхорст доказывает, что «мы»-фрагменты принадлежат не оригинальному тексту Пиония, а смирнским христианам (Hilhorst 2010: 107-120). Часть этих
аргументов, несомненно, заслуживает внимания, но некоторые из них нуждаются в серьезной корректировке. Остановимся подробнее на вопросе подлинности речей Пиония, так как здесь аргументы Хилхорста совсем не убедительны. Скажем несколько слов об их содержании прежде, чем перейти к анализу его возражений.
В первой речи, произнесенной на агоре, Пионий, цитируя Гомера и Ветхий Завет, призывает язычников и иудеев не издеваться над теми из христиан, кто отступился и принес жертву языческим богам, сам же он скорее умрет, чем нарушит то, чему его учили и он сам учил. Иудеям не стоит смеяться над христианами, ведь если они им и враги, то все равно христиане остаются людьми, которые страдают из-за несправедливости. Кроме того, иудеи сами неоднократно отступались от Бога, причем делали это не по принуждению, а по своей воле - этому есть много примеров в Писании. То, что некоторые из христиан отпали добровольно, не дает оснований для порицания всех их. Происходящие гонения - признак скорого конца света, и Сам Бог отсеивает мякину от пшеницы. Господь неоднократно наказывал людей за их грехи, примерами этого являются пустыня на месте Содома и Гоморры, Мертвое море или извержения вулканов и землетрясения. Все это - знаки грядущего Страшного суда, поэтому истинно верующие не отступятся от Бога и не принесут жертв (Mart. Pionii 4).
Вторую речь Пионий произнес в тюрьме перед смирнскими христианами, как устоявшими во время гонения, так и отпавшими, но желающими вернуться в общину - именно поэтому они пришли к исповеднику, который мог простить этот грех. Особо подчеркивается, что эти отступники были принуждены силой (ката dvayKiqv), а до того вели богобоязненную и честную жизнь (rndXiCTTa em то!? euXa|3eai kai en каХ^ PoXiTeia yeno|ienoT? - Mart. Pionii 12,2). Мученик с помощью многочисленных образов из Писания оплакивает бедственное положение христиан, но не стоит считать, что причина этого в том, что Бог обессилел - все дело в их собственных грехах: «Нужно, чтобы наша праведность превзошла праведность книжников и фарисеев» (12, 16). Особое беспокойство Пиония вызывает то, что часть отступников могла обратиться к иудаизму. Он призывает их не слушать иудеев и не совершать непростительный грех, по своей воли предав Христа. Пионий разбирает иудейскую критику христианства: они утверждают, что Иисус был обычным
преступником, но ученики какого другого преступника наполнили весь мир и умирают за его имя? Они говорят, что Иисус занимался некромантией, но на основании чего это утверждается? «Говорящие это не беззаконны ли?» (13, 9). Обсуждению этого обвинения Пионий отводит всю вторую половину своей речи. Он обращается к истории Саула, который вызвал тень пророка Самуила и доказывает, что это не так: Саулу явилась не тень пророка, отдыхающего на лоне Авраама (14, 7), а адские демоны (8aL|ione? TapTapatoL - 14, 11). Мученик заканчивает свою речь так: «Если же это не можете противопоставить им, скажите: "Как бы то ни было, мы лучше вас, блудодействующих и идолопоклонствующих без необходимости". И не соглашайтесь с ними, оказавшись в отчаянии, братья, но пребывайте в раскаянии во Христе: ведь Он милосерден и примет вас обратно как детей» (14, 15-16).
Итак, обе речи Пиония содержат много отсылок к библейским текстам, и вряд ли они были дословно записаны со слуха или по памяти. Могли ли эти речи быть написаны самим мучеником? Мы полагаем, что да, вполне. Против того, что это фикция, говорит позиция Пиония по поводу падших, точнее, ее отсутствие: он лишь дает надежду тем, кто отступился под угрозой насилия и предостерегает от добровольного отпадения и других опрометчивых шагов (Ameling 2008: 159-160). Речи хорошо отражают ситуацию в Смирне в самом начале 250 г. -действие «Мученичества» происходит с 23 февраля по 12 марта - с возрастанием давления язычников на христиан, большим числом отступников и попытками переманить их со стороны конкурирующих религиозных течений. Особую остроту вопросу об отступниках придавало то, что жертву принес Евктемон, о котором говорится как о «предводителе христиан» (Mart. Pionii 13, 2); возможно, он был епископом смирнской общины. Если бы «Мученичество» было создано позже описываемых событий, то там содержались бы четкие указания на то, как следует поступать с отступниками в зависимости от тяжести их греха или на полемику о том, можно ли даровать им прощение, как мы это видим, например, в сочинениях Киприана. Следующий вопрос -когда эти речи были написаны Пионием, до ареста или уже после заключения в тюрьму? Первая из них, как нам кажется, вполне могла быть продумана, а то и записана, еще до того, как за ними пришли стражи. Нам известно, что Пионий и его товарищи готовились к тому, что их схватят, заранее: они спе-
циально обвязали свои шеи цепями, чтобы никто не подумал, что они решились принести жертвы (Mart. Pionii 2, 3-4). Кажется вполне естественным, что Пионий, обеспечив визуальное сопровождение шествия на суд: «Все видели, что они несли оковы, и из-за этого странного зрелища вскорости сбежался народ» (3, 5), озаботился и подготовкой речи. Не исключено, что она была записана Пионием, как за несколько десятилетий до того поступил Аполлоний (Mart. Apoll. 14-22). Редактор «Мученичества» сохранил лишь ее первую часть, закончив так: «Он сказал это и многое другое» (Mart. Pionii 5,1). Вероятно, это было вызвано ее размером или тем, что ее начало уже содержало все основные тезисы, а дальше следовало их развитие с привлечением ветхозаветного и античного материала.
М. Симонетти усомнился в том, что неокор Полемон действительно позволил произнести Пионию столь длинную речь, и следовательно, это - фикция (Simonetti 1955: 16-17). Но, как кажется, оснований для таких сомнений нет. Прежде всего, необходимо указать, что Пионий - человек того же круга, что и его антагонисты в «Мученичестве». Многие из них названы по имени и, очевидно, они еще до ареста были знакомы с Пионием. Это адвокат Александр (6), ритор Руфин (17), потомок Руфина, упомянутого Флавием Филостратом (VS 272; Lane Fox 1986: 465-467), знатный горожанин Лепид (16). Полемон, тоже потомок знаменитого софиста, с толпой адвокатов упрашивает его принести жертву, говоря: «Мы тебя любим и за твои многие достоинства и характер жизни, и из-за порядочности» (5, 3). Пионий был достаточно обеспечен, чтобы путешествовать (4,1820) и, несомненно, получил риторическое образование, об этом говорит как его речь, так и особое указание на жесты (Pernot 1997: 111-123). Многие говорили ему вслед: ToaaÚTiq paiSeía (10, 7). Пионий принадлежал к тому же кругу местной знати, что и магистраты, и здесь мы сталкиваемся с ситуацией, описанной Д. Поттером: местные власти были тесно связаны со своим городом или областью и часто ставили благополучие и спокойствие у себя дома выше интересов империи. Если для наместника публичная казнь преступника, пусть и из общества, была восстановлением римского закона, то для местной власти это означало разрушение установленного порядка (Potter 1993: 6971). Именно поэтому Пионию вместо жертвоприношения богам предлагают принести жертву императору (8, 4) или даже инсценировать это, просто войдя в храм Немезиды (7, 2). Естественно,
что такому человеку дали возможность высказаться, как это позволили и Аполлонию в Риме. Затем, уже то, что Пиония привели на агору и туда собралось множество народа (3, 5-6), показывает, что никто не собирался лишать его слова. С точки зрения магистратов, устроенное ими зрелище должно было пройти по следующему плану: речь Пиония и демонстрация его твердости - переубеждение властями - отречение и жертвоприношение в храме Немесиды. Скорее всего, ответная речь Поле-мона или какого-то другого ритора из числа смирнских адвокатов оказалась сокращена до слов «и упрашивали, говоря... и много такого прочего» (5, 3). Смирна - знаменитый центр риторической культуры, такое представление вызвало бы большой интерес зрителей, что и произошло. Более краткие судебные процедуры характерны для западной части Империи. Позже, поняв, что Пиония не удастся убедить так легко, как Евктемона, посыльные от стратега сказали Полемону: «Не позволяй ему говорить, чтобы. беспорядок и расспросы об этом человеке не начались» (7, 2). Итак, если бы в планы магистратов входило бы не дать Пионию выступить, они легко смогли бы сделать это.
У нас нет сомнений и в аутентичности второй речи. Э. Хил-хорст полагает, что она чрезмерно перегружена библейскими аллюзиями и слушатели не смогли бы в ней разобраться (Hilhorst 2010: 108). Нам кажется, что это не соответствует действительности. Мы знаем не так много об иудейской общине Смирны, но нам известно о ее непростых отношениях с христианами: об этом свидетельствует «Откровение Иоанна» (2, 9) и «Мученичество Поликарпа» (12, 2; 13, 1; 17, 2) (Gaston 2005: 2024). С. Каду полагает, что причина этой враждебности была в том, что смирнская церковь состояла по преимуществу из обращенных иудеев (Cadoux 1938: 319), с ним не соглашается Л. Гастон, называя это историографическим мифом (Gaston 2005: 21). Так или иначе, среди христиан в Смирне были иудеи, об этом свидетельствует Игнатий Антиохийский: «На веки воздвигнуть знамение для святых и верных своих, как между иудеями, так и язычниками, совокупленных в едином теле Церкви Своей» (Smyrn. 1, 2). Среди слушателей Пиония вполне могли быть христиане из иудеев, и именно этим могло быть вызвано опасение мученика, как бы они не вернулись в синагогу. Эта часть аудитории, без сомнения, понимала цитаты Пиония, и все они достигали цели. Что касается второй части слушателей, не так хорошо знакомых с Писанием, то мы видим,
что у Пиония нет никаких иллюзий на их счет: он прямо говорит о том, что если те не смогут воспользоваться его аргументами, то пусть просто стоят на том, что они лучше иудеев, так как не идолопоклонствуют без принуждения. Еще один аргумент в пользу подлинности этой речи состоит в том, что Пионий не указывает, на каких условиях состоится прием отступников или, наоборот, не говорит им о непростительности этого греха. Гонения только начались, и он не знает, как следует себя вести исповеднику в этой ситуации. Он старается дать отпавшим надежду и удержать их если не в общине, то у ее дверей. К сожалению, нам плохо известно о обстоятельствах гонения в Малой Азии, но можно утверждать, что вскоре проблема принятия отступников остро встала для всего региона: епископы из Тарса и Каппадокии присутствовали на соборе, посвященном схизме Новациана, который настаивал на том, что отступничество - непростительный грех (Eus. HE VI, 46), а позже его сторонники пользовались успехом в Вифинии, Пафлагонии, Галатии и Фригии, став своего рода наследниками монтанистов (Ameling 2008: 135).
Мог ли Пионий записать свою речь в тюрьме? Э. Хилхорст указывает, что обстоятельства заключения - грязь, темнота, жара, голод, теснота - этому не благоприятствовали, но все же такая возможность была (Hilhorst 2010: 110-111). Сомнения Хилхорста выглядят странно. Прежде всего, заключенные вынужденно обладали большим досугом, они могли принимать посетителей и даже играть в игры (Sen. Tranq. 14; Plut. De sera 554d), а Пионий провел в тюрьме больше двух недель, так что время у него было, и это подчеркивается особо (Mart. Pionii 11, 7). Была ли возможность для этого? «Мученичество» упоминает о том, что Пионий и его товарищи подвергались вымогательству и давлению со стороны тюремной стражи и их даже на время перевели во внутреннюю часть тюрьмы, что-то вроде карцера (11; 18, 10). Но это ужесточение режима носило краткосрочный характер - стража, раскаявшись, перевела их обратно. Античная традиция приводит много свидетельств о сочинениях, написанных в тюрьме. Платон рассказывает, что Сократ в темнице составил переложение басней Эзопа и сочинил пеан в честь Аполлона (Phd. 60d; Diog. Laert. II, 42). Авл Геллий сообщает, что Невий написал в тюрьме две свои драмы (III, 3, 15). Цицерон говорит о том, что некий Фурий, находясь в тюрьме, составил и записал речь в свою защиту, и «нет теперь человека в
Сицилии, у которого бы не было этой речи» (Ver. 2, 5, 112). Тацит рассказывает, как Публий Вителлий покончил с собой в тюрьме, попросив нож для выскабливания написанного под предлогом литературных занятий (Ann. VI, 5, 8), а Пакониан был казнен за стихи против Тиберия, которые он сочинил, находясь в темнице (Ann. VI, 39). О составлении сочинений в тюрьме сообщает и Флавий Филострат (VA IV, 46). Что касается христиан, то можно вспомнить письма Игнатия Антиохийского, «Мученичество Перпетуи и Фелицитаты», где содержатся фрагменты ее тюремного дневника (2, 3 et al.), «Мученичество Монтана и Луция», частью которого является письмо мучеников (1-11) и «Письмо Филеаса», написанное в тюрьме. Особое место в этой «тюремной литературе» занимает переписка Киприана Карфагенского - современника мученичества Пиония (Ep. 16, 20, 21 et al.). Таким образом, Пионий вполне мог записать эту речь, находясь в заключении.
Наконец, последний вопрос, которого необходимо коснуться в связи с речами Пиония - степень сохранности их оригинального текста. Э. Хилхорст не без оснований критикует И. Делее за введение фигуры редактора с неограниченной властью над текстом, на которого мы списываем все странности (Hilhorst 2010: 108). Тем не менее, отрицать роль редактора не приходится, его рука чувствуется даже в изложении архивного документа - протокола допроса мученика проконсулом. Мы полагаем, что объектом редакторской работы стали и речи. Выразилось это в их сокращении (5, 1) и, возможно, в какой-то незначительной стилистической правке. В любом случае, обе речи Пиония в настоящем виде представляют текст, безусловно восходящий к подлинному тексту мученика.
«Мученичество Пиония» оставляет массу вопросов, например, о подлинности многочисленных диалогов в тексте, о практическом отсутствии критики языческой религии и гонителей-язычников или о странностях в тексте «Церковной истории» Евсевия, где говорится об этом сочинении и его датировке, но нам кажется несомненным то, что в основе «Мученичества» находятся, как минимум, две речи, написанные и произнесенные самим Пионием.
Литература
Ameling 2008 - Ameling W. The Christian "lapsi" in Smyrna, 250 A.D.
(Martyrium Pionii 12-14) // Vigiliae Christianae. Vol. 62. P. 133-160.
Boeft, Bremmer 1985 - Boeft J., Bremmer J. Notiunculae Martyrolo-gicae III. Some Observations on the Martyria of Polycarp and Pionius // Vigiliae Christianae. Vol. 39. P. 110-130. Bowersock 1995 - Bowersock G. W. Martyrdom and Rome. Cambridge. Cadoux 1938 - Cadoux C. J. Ancient Smyrna: A history of the city from the
earliest times to 324 A.D. Oxford. Corssen 1904 - Corssen P. Die Vita Polycarpi // Zeitschrift für die
neutestamentliche Wissenschaft. Bd. 5. S. 266-302. Delehaye 1966 - Delehaye H. Les Passions des martyrs et les genres
littéraires. Bruxelles2. Gaston 2005 - Gaston L. Jewish Communities in Sardis and Smyrna // Religious rivalries and the struggle for success in Sardis and Smyrna / ed. R. S. Ascough. Waterloo. P. 17-24. Hilhorst 2010 - Hilhorst A. 'He Left Us This Writing': Did He? Revisiting the Statement in Martyrdom of Pionius 1.2 // Martyrdom and Persecution in Late Ancient Christianity. Festschrift Boudewijn Dehandschutter / Ed. J. Leemans. Leuven. P. 103-121. Lane Fox 1986 - Lane Fox R. Pagans and Christians. London. Pernot 1997 - Pernot L. Saint Pionios, martyr et orateur // Du héros païen
au saint chrétien / Ed. G. Freyburger, L. Pernot. Paris. P. 111-123. Potter D. 1993 - Potter D. Martyrdom as Spectacle // Theater and Society in
the Classical World / Ed. R. Scodel. Ann Arbor. P. 53-88. Robert 1994 - Robert L. Le Martyre de Pionios, prêtre de Smyrne. Washington.
Simonetti 1955 - Simonetti M. Studi agiografici. Rome.
A. D. Panteleev. Speeches in "Martyrium Pionii": authenticity or fiction?
In the prologue of "Martyrium Pionii" (250 AD), the editor of the text states that it is based on the composition of the martyr himself (syngrammata) written in prison. In a recent paper, E. Hilhorst expressed an assumption that this text might not belong to Pionios himself but could have been created by one of his disciples (Hilhorst 2010). The criticism of Hilhorst is valuable though it needs an adjustment concerning at least two speeches of Pionios (Mart. Pionii 4; 12,3-14). Analysis of their content, context, and parallels with ancient and Christian literature demonstrate their authenticity. The following considerations are provided in favor of their authenticity: 1) absence of a clear position in relation to apostates that was typical of the beginning of the persecution under Decius; 2) these speeches might have been spoken to the people of Smyrna in the agora of the city and before apostates in prison; 3) the abundance of Biblical citations explainable by Pionios' good education, and knowledge of Scripture, as well as education of part of his audience; 4) Pionios actually could write his speeches in prison, as pagans and Christians did before him.
Keywords: Early Christianity, Hagiography, persecutions, martyrdom, "Martyrium Pionii", Smyrna, apostates.
