CC BY
324
ФИЛОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
УДК 802.0-5(045) ББК 81.411.2-211
Антонова Анна Владимировна
кандидат филологических наук, доцент
кафедра теории и практики перевода Оренбургский государственный университет г. Оренбург Antonova Anna Vladimirovna Candidate of Philology, Assistant Professor Chair of Theory and Practice of Translation Orenburg State University Orenburg
Речевое манипулирование: природа и нравственная сторона Speech Manipulation: Nature and Ethical Aspect
В статье освещаются различные точки зрения исследователей манипуляции на нравственную сторону данного феномена. Рассматривается частный вид изучаемого явления - речевая манипуляция. Выдвигается гипотеза об инстинктивной природе речевой манипуляции, доказываемой причинами возникновения человеческого языка и особенностями суггестии как основной функции речи.
The article deals with the scientists' different points of view on the ethical aspect of manipulation phenomenon. Speech manipulation is regarded in the article as a particular type of manipulation. The hypothesis is put forward about the instinctive character of speech manipulation which is proved by the origin of human language and the fact of suggestion being the main function of speech.
Ключевые слова: речевая манипуляция, продуцент, реципиент, мишень манипуляции, инстинкт.
Key words: speech manipulation, speech producer, speech recipient, manipulation target, instinct.
На современном этапе развития многих отраслей науки, в период интенсивного стирания границ между различными областями знания и преодоления так называемого Great Divide между науками, все большее значение приобретают междисциплинарные исследования явлений, связанных с особенностями речевого поведения человека. Не является исключением и феномен речевого манипулирования, привлекающий к себе пристальное внимание лингвистов, психологов, социологов, философов, биологов, этологов.
Однако несмотря на явный и неугасаемый интерес к исследованию манипуляции в общем и речевой манипуляции в частности, точного определения данного понятия, с которым согласились бы все исследователи данной проблемы, не существует до сих пор. Нет в среде ученых и согласия по поводу нравственной стороны данного явления: одни исследователи считают, что всякий процесс манипулирования стоит оценивать негативно, так как любое вмешательство в сферу личных интересов и намерений человека с целью их изменения является нарушением его свобод; другие считают, что манипуляция сознанием других людей не всегда имеет неприятные последствия для последних.
Термин «манипуляция» произошел от латинских слов manus (рука) и ple (наполнять) и изначально толкуется как обращение с объектами с определенными намерениями, целями (например ручное управление, освидетельствование пациента врачом с помощью рук и т. п.), причем подразумевается, что для подобных действий (манипуляций) требуются определенное мастерство, ловкость и сноровка. В технике манипуляторами называют приспособления для управления механизмами, имитирующие руки человека (рычаги, рукоятки). Таким образом под манипуляцией в переносном значении понимают «ловкое обращение с людьми, как с объектами, вещами [2; 15]. В различных определениях манипуляции помимо ловкости обозначаются и другие признаки данного явления. Например:
1.Форма духовного воздействия скрытого господства, осуществляемая насильственным путем (определение Б.Н. Бессонова);
2.Господство над духовным состоянием, управление изменением внутреннего мира (определение Д.А. Волкогонова);
3.Скрытое применение власти (силы) вразрез с предполагаемой волей другого (определение Р. Гудина);
4.Обманное косвенное воздействие в интересах манипулятора (определение О.Т. Йокояма);
5.Скрытое влияние на совершение выбора (определение Л. Прото);
6.Такое структурирование мира, которое позволяет выигрывать (определение У. Рикера);
7.Побуждение поведения посредством обмана или игрой на предполагаемых слабостях другого (определение Дж Рудинова);
8. Отношение к другому как к средству, объекту, орудию (определение В.Н. Сагатовского);
9.Скрытое принуждение, программирование мыслей, намерений, чувств, отношений, установок, поведения (определение Г. Шиллера);
10.Управление и контроль, эксплуатация другого, использование в качестве объектов, вещей (определение Э. Шострома);
11. Мастерское управление или использование (определение П.У. Робинсона) [определения цит. по 1].
По мнению Е. Л. Доценко, анализ определений, предложенных разными учеными, позволяет выделить следующие группы признаков манипуляции:
1) родовой признак - психологическое воздействие,
2) отношение манипулятора к другому как средству достижения собственных целей,
3) стремление получить односторонний выигрыш,
4) скрытый характер воздействия (как факта воздействия, так и его направленность),
5) использование (психологической) силы, игра на слабостях,
6) побуждение, мотивационное привнесение,
7) мастерство и сноровка в осуществлении манипулятивных действий.
Из приведенных выше определений и некоторых признаков можно понять, что большинство ученых склонны расценивать манипуляцию как вид беспринципного и безнравственного поведения, результатом которого непременно становится обман манипулируемого, подчинение его собственной воле. Тем не менее, по мнению некоторых исследователей, манипулирование «может производиться и в интересах манипулируемого» [1; 53] или «совершаться во имя общественного блага и свободы слова» [Иванов Л.Ю., цит. по 3; 14], или же «развиваться не по факту злого умысла, а по причине искренней веры его организаторов в ту или иную идею, программу» [3; 13]. Вот что пишет в своем исследовании о манипулировании Е.Л. Доценко: «Почему-то принято считать, что манипуляция - это плохо. Вы помните, зачем красавица
Шехерезада рассказывала сказки своему грозному повелителю Шахриару? С помощью манипуляции она в течение почти трех лет спасла от смерти не только себя, но и самых красивых девушек своей страны. Таких примеров только в фольклоре можно найти десятки. Не только во времена сказок «1001» ночи, но и в нашей обыденной жизни манипуляция выполняет роль средства мягкой защиты от самодурства правителей, перегибов руководителей, дурного характера коллег или родственников, недружественных выпадов со стороны тех, с кем случайно довелось общаться» [1; 11].
Иными словами, оценка такого явления, как манипуляция с точки зрения этики и нравственности не может быть однозначной и зависит в каждом конкретном случае от того, кто является манипулирующим и насколько результаты манипуляции (если они достигнуты) полезны для самого манипулируемого или для кого-то помимо участников манипуляции (манипулируемого и манипулирующего). Например, если манипулирующим является родитель, заставляющий бросить сына-подростка курить, то предполагаемая польза такой манипуляции очевидна прежде всего для манипулируемого, если только манипуляция сознанием в данном случае не совершается путем манипуляций с ремнем (в таком случае имеет место явного насилия, тогда как в основе манипуляции по определению лежит скрытость воздействия). Если манипулирующим является распространитель, уговаривающий пенсионера купить дорогой и совершенно не нужный ему медицинский прибор, то польза такой манипуляции сомнительна и маловероятна. Тем не менее обоими манипуляторами (и родителем, и распространителем) могут быть использованы одни и те же (абсолютно идентичные) приемы скрытого воздействия. Хотя можно говорить о том, что вопрос о полезности (благоприятности) или неполезности (неблагоприятности) того состояния или положения, в которое переводится манипулируемый с помощью скрытого воздействия, оказываемого со стороны манипулирующего, в конечном итоге представляется нам спорным, так как полезность или неполезность результата манипуляции не может быть оценена однозначно (и дорогой медицинский прибор может случайно оказаться чрезвычайно полезным, и сын-подросток может заменить прежнюю вредную привычку на
какую-либо еще) или может быть оценена совершенно по-разному разными людьми. Вопрос о разной оценке итога манипуляции имеет прямое отношение и к манипуляции в политическом дискурсе, особенно в такой его разновидности, как предвыборный агитационный дискурс, текстотипы которого a priori понимаются многими лингвистами как сообщения с доминирующей манипулятивной интенцией. Разумеется, наивным было бы полагать, что в основе воздействия политиков - продуцентов предвыборных агитационных речей на коллективного реципиента лежит «не факт злого умысла, а причина искренней веры его организаторов в ту или иную идею, программу» (целью данного воздействия в первую очередь является получение или удержание власти, а уж потом работа на благо народа, если таковая вообще планируется). Однако, как показывает история разных государств, вклад политических режимов, партий и их руководителей в развитие страны может коренным образом переоцениваться потомками с точки зрения все той же полезности или неполезности для страны и ее народа, поэтому судить об отрицательном или положительном характере манипуляции политиков по результату для манипулируемого представляется проблематичным. Особенно проблематичной становится какая-либо оценка процесса манипуляции (часто указываемая прямо в определении явления - обман, господство и т.п.), когда речь заходит о такой разновидности скрытого воздействия, как манипуляция с помощью второй сигнальной системы или речевой манипуляции.
Тот факт, что вторая сигнальная система человека, развившаяся в ходе его эволюции, становится наиболее часто используемым и распространенным инструментом манипуляции, практически бесспорен: имея скрытый характер в качестве основного признака, манипуляция не предполагает прямого физического воздействия. Это воздействие должно совершаться опосредованно, с помощью сигналов, знаков и символов (графические образы, жесты, мимика, речь как линейная последовательность знаков, подлежащих интерпретации). Итак, что же представляет собой процесс речевого манипулирования и что лежит в его основе? И почему именно вторая сигнальная система человека становится наиболее эффективным инструментом скрытого воздействия? Ответ на этот вопрос кроется в самой причине возникновения человеческой речи и ее
функциях. До недавнего времени основной функцией речи признавалась ее коммуникативная функция, то есть функция, обеспечивающая общение людей и обмен информации между ними. Кроме того, выделяли еще экспрессивную функцию речи (отражает отношение говорящего к высказываемому), поэтическую, апеллятивную, фатическую и метяазыковые функции [7]. Право коммуникативной функции речи на главенство обеспечивалось основной гипотезой о причинах возникновения речи у наших далеких предков, которая утверждала, что «возникновение речи было связано со способностью человека трудиться, так как в процессе коллективного труда возникла необходимость координировать совместные усилия участников трудового процесса» [4].
Однако наряду с гипотезой о первостепенности речевой функции общения (сообщения) существовали и идеи о воздействии как основной функции речи. Французский психолог П. Жанэ, например, считал, что слово первоначально являлось командой для других, и за его (слова) властью над психическими функциями стоит реальная власть начальника и подчиненного. Таким образом, по мнению П. Жанэ, регулирование посредством слова чужого поведения постепенно привело к выработке вербализованного поведения самой личности [Жанэ П. цит. по 6].
Идею об управляющей, воздействующей функции речи блестяще развил русский ученый Б.Ф. Поршнев. В своем труде «О начале человеческой истории. Основы палеопсихологии» Поршнев убедительно доказывает, что именно возникновение речи привело к появлению человека как Homo Sapiens, а звуки человеческой речи возникли как антагонисты по отношению к сигналам животного мира (что опровергает звукоподражательную теории возникновения человеческого языка), так как «свойства человеческих речевых знаков (начиная с признака их взаимозаменимости, или эквивалентности, и признака незаменимости и несовместимости других) не только чужды общению и реакциям животных, но противоположны им; что речевые знаки, дабы отвечать условию свободной обмениваемости, должны отвечать также условию полной непричастности к материальной природе обозначаемых явлений (немотивированности) и в этом смысле принципиально противоположны им; что, согласно ясно проступающим тенденциям психологической науки,
речевая деятельность (в широком понимании) определяет в конечном счете все свойства и процессы человеческой психики [...]. Наконец, в речевой функции человека вычленена самая глубокая и по отношению к другим сторонам элементарная основа прямое влияние на действия адресата (реципиента) речи в форме внушения, или суггестии» [6]. Определяя суггестию как основную функцию речи (а также, можно сказать, как причину ее (речи) появления - ведь речь возникла в результате необходимости именно воздействовать, а не сообщать), Поршнев вводит понятие контрсуггестии, сводя процесс речевого взаимодействия продуцента речи и ее реципиента к взаимодействию суггестии и контрсуггестии (впоследствии вводится также понятие контрконтрсуггестии). Сам процесс речевого взаимодействия при этом Поршнев описывает с помощью следующего примера: «Все в речевом общении сводится к а) повелению и б) подчинению или возражению. Речевое обращение Петра к Павлу, если и не является просто приказом, а сообщает информацию, все же является повелением: принять информацию. Вопрос является повелением ответить и т. д. Едва начав говорить, Петр императивно понуждает Павла. Мы в этом убеждаемся, рассмотрев альтернативу, стоящую перед Павлом. Он либо поддается побуждению (выполняет указанное действие, некритически принимает информацию, дает правильный ответ и т. д.), либо находит средства отказа. А именно Павел внешне или внутренне "возражает". Разговор это по большей части цепь взаимных возражений, не обязательно полных, чаще касающихся той или иной детали высказываний. На вопрос Павел может ответить молчанием или неправдой. Возражением является и задержка реакции, обдумывание слов Петра: внутренне "переводя" их на другие знаки (а это есть механизм понимания), Павел на том или ином. уровне не находит эквивалента и реагирует "непониманием"; в том числе он уже сам может задать вопрос. Психическое поле возражений (контрсуггестии) огромно, кажется, они не могут распространиться только на строгие формально-математические высказывания» [6].
Итак, человеческий язык (и речь как ситуативный вариант его актуализации) возник в результате необходимости одного человека (продуцента речи) воздействовать на другого человека (реципиента его
сообщения). Слово при этом играло роль команды, ограничивающей реальность реципиента до пределов своего значения, блокируя первую сигнальную систему слушающего, на доли секунды отодвигая на второй план его собственные потребности до начала действия отрицания воздействия (контрсуггестии). При этом, если исходить из предположения, что потребность в воздействии (в слове, речевом сигнале) возникла в результате намерения или желания потенциального продуцента изменить свою ситуативную реальность в сторону более благоприятных условий для реализации первичных витальных потребностей за счет ограничения ситуативной реальности потенциального реципиента, то можно утверждать, что слово - это потребность потребностей или инстинктов. Ведь невозможность удовлетворения потребностей или инстинктов является первопричиной желания человека изменить свою ситуативную реальность, а с появлением речи (опять же продиктованным необходимостью в наличии инструмента для подобных изменений) такое изменение становится возможным с помощью слова-команды, слова-внушения. И именно с тех пор, когда появился язык, в борьбе за изменение условий удовлетворения потребностей и инстинктов к более благоприятным, в борьбе за власть и положение на высшей ступени иерархической лестницы «победу стал одерживать не сильнейший, а более красноречивый - оратор, умеющий увлечь аудиторию, сладкоголосый искуситель, настойчиво убеждающий ребенок, который одерживает верх над физически превосходящим его родителем в поединке характеров» [5; 10]. Подтверждение тому, что человеческий язык является продуктом инстинкта и результатом эволюционной адаптации можно найти в работе известного американского психолога и лингвиста Стивена Пинкера «Язык как инстинкт», хотя впервые идея об инстинктивной природе языка высказывалась еще Ч. Дарвином, который писал о том, что у «человека есть потребность говорить» [цит. по 5; 13].
Из всего приведенного выше напрашивается один очень интересный вывод: если основной функцией нашего языка является воздействие (и речь как процесс актуализации языка есть процесс воздействия), а сам язык, в свою очередь, является инстинктом, то вполне логичным было бы предположить, что воздействие - это наш инстинкт, такой же инстинкт, как инстинкт самосохранения, инстинкт продолжения рода и т.п.
Итак, воздействие на окружающих с целью изменения своего положения в сторону улучшения условий для реализации основных потребностей есть не что иное, как инстинкт. Инстинкт, необходимость в котором обусловливается эволюцией правил так называемой общебиологической (и племенной) морали в своды законов цивилизованных обществ, запрещающих прямое физическое воздействие друг на друга их членами. Что же остается делать последним в такой ситуации? Конечно же, пытаться воздействовать друг на друга путем единственно «легального» оружия - речи. Особенно важным и часто используемым инструментом речь становится в современных видах дискурса с заведомо манипулятивной направленностью - политическом, масс-медиальном, рекламном и т. п., когда манипулятивному воздействию подвергаются не единичные реципиенты, а коллективный (массовый) реципиент. Логичным было бы предположить, что в случаях воздействия на массовое сознание наиболее эффективными становятся мишени манипуляции, обладающие свойствами коллективности (есть у всех представителей коллективного реципиента) и универсальности предполагаемой реакции. На этолого-физиологическом уровне восприятия информации таким критериям соответствуют инстинкты и потребности коллективного реципиента, базовые эмоции, основы общебиологической морали, включающие в себя эмпатию, особенности темпорального, спациального и кинестетического восприятия. Кроме того, эффективными мишенями манипуляции массовым реципиентом могут стать некоторые свойства массового сознания, например, порог доступности, принцип целесообразности, бинаризм мышления и оценки. Анализ текстов предвыборных речей британских, американских и российских политиков показывает, что их продуценты на самом деле наиболее часто актуализируют данные мишени. При этом средствами актуализации вышеперечисленных мишеней являются лексемы-номинанты, лексемы-ассоцианты, средства создания образа и некоторые другие языковые средства.
Библиографический список
1. Доценко, Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита -[Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.koob.ru/docenko_e/psihologia_manipulacii
2. Кара-Мурза, С.Г. Манипуляция сознанием [Текст] / С.Г. Кара-Мурза. - М.: Эксмо, 2006. - 832с.
3. Копнина, Г. А. Речевое манипулирование: учеб. пособие. - 2-е издание [Текст] / Г. А. Копнина. - М.: Флинта, 2008. - 176с.
4. Маклаков, А.Г. Общая психология - [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/makl/13.php
5. Пинкер, С. Язык как инстинкт: Пер. с англ. / Общ. ред. В. Д. Мазо [Текст] / С. Пинкер. - М.: Едиториал УРСС, 2004. - 456 с.
6. Поршнев, Б.Ф О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии) -[Электронный ресурс] - Режим доступа: http://lib.ru/HISTORY/PORSHNEW/paleopsy.txt
7. Якобсон, Р. Лингвистика и поэтика - [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.philology.ru/linguistics1/jakobson-75.htm
Bibliography
1. Dotsenko, E.L. The Psychology of Manipualtion: Phenomena, Mechanisms and Protection. - [Electronic Resource]. - Access Mode: http://www.koob.ru/docenko_e/psihologia_manipulacii
2. Jakobson, R. Linguistics and Poetics. - [Electronic Resource]. - Access Mode: http://www.philology.ru/linguistics1/jakobson-75.htm
3. Kara-Murza, S.G. The Mind Manipulation [Text] / S.G. Kara-Murza. - M.: Eksmo, 2006. - 832 p.
4. Kopnina, GA. Speech Manipulation: Study Guide. - The 2nd Edition [Text] / GA. Kopnina. - M.: Flinta, 2008. - 176 p.
5. Maklakov, А^. General Psychology. - [Electronic Resource]. - Access Mode: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/makl/13.php
6. Pinker, S. The Language Instinct [Text] / S. Pinker. - M.: Editorial URSS, 2004. - 456 p.
7. Porshnev, B.F. About the Human History Starting (the Problems of Paleopsychology) -[Electronic Resource]. - Access Mode: http://lib.ru/HISTORY/PORSHNEW/paleopsy.txt
