CC BY
58
УДК 81'255.2:821.161Д КЛОЧКОВ А.В.
кандидат филологических наук доцент кафедры немецкого языка, Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева E-mail: k!ochkov,a_new@ mail.ru
UDC 81'255.2:821.161,1 KLOCHKOV A.V.
Candidate of Philology associate professor department of German language Orel State University named after
IS. Turgenev E-mail: klochkov.a_new@ mail.ru
РЕЧЕВАЯ СТРУКТУРА ОБРАЗА АВТОРА В МЕЖЪЯЗЫКОВОМ АСПЕКТЕ SPEECH STRUCTURE OF THE AUTHOR IMAGE IN THE INTERLINGUAL ASPECT
Данная статья посвящена рассмотрению речевой структуры образа автора, который, с одной стороны, является организующим принципом языкового оформления художественного текста, а, с другой стороны, представляет собой категорию, сопоставительный анализ которой в межъязыковом аспекте позволяет говорить об адекватности перевода.
Ключевые слова. Шукшин, образ автора, перевод, просторечие.
This article is devoted to the speech structure of the author image, which, on the one hand, is the organizing principle of literary text language, and, on the other hand, is a category, comparative analysis of which in the interlingual aspect allows to speak about adequacy of the translation.
Keywords: Shukshin, author image, translation, vernacular.
С точки зрения коммуникативно-деятельностного подхода язык можно представить в виде двух взаимосвязанных систем: системы языковых единиц и системы их функционирования, последняя представляет собой практическое использование языка в определенной сфере речевого общения, здесь - в художественной.
Коммуникативный процесс в нехудожественном произведении представлен реальными коммуникантами - автором текста и читателем. В художественном произведении «коммуникативный процесс двухслоен: один коммуникативный слой образуют вымышленные коммуниканты, они принадлежат художественному произведению. Другой слой образуют реальный автор-писатель и реальная читающая публика» [2, 115].
Так как мир, изображаемый в произведении (сюжет, образы героев) фиктивен, выдуман, то и система коммуникации в произведении также придумана писателем с тем. чтобы сделать содержание произведения живым, коммуникативно-заразительным, создать иллюзию реального общения. В прозаическом произведении это воплощается через - «образ автора-повествователя».
Категория «образа автора» связана не только с воплощением идейно-художественных взглядов, но и включает в себя «словесно-речевую структуру, являющуюся организующим центром художественного произведения» [1, 145].
Фундаментальным для изучения языка художественного произведения является положение академика В.В. Виноградова о том, что «в «образе повествователя», в его речевой структуре объединяются все качества и особенности стиля художественного произведения:
распределение света и тени при помощи выразительных речевых средств, переходы от одного стиля изложения к другому, перемены и сочетания словесных красок, характер оценок, выражаемых посредством подбора и смены слов, фраз, своеобразия синтаксического движения» [4, 228].
Речь в статье пойдет о речевой структуре образа автора, под которой понимается «индивидуальная словесно-художественная структура, пронизывающая строй художественного произведения и определяющая взаимосвязь всех его элементов» [3, 176].
Речевая структура образа автора обусловлена жанровыми особенностями художественного произведения, и на основании сопоставления ее характеристик в тексте оригинала и перевода можно делать выводы о качестве перевода, поскольку сохранение структуры «образа автора» оригинала в тексте перевода позволяет говорить о сохранении жанровых особенностей исходного текста и адекватности перевода.
Материалом для статьи послужил рассказ В.М. Шукшина «Материнское сердце».
Речевая структура образа автора формируется из различных субъектных перспектив текста, которые эксплицируются в речевых партиях повествователя, рассказчика, персонажей.
В реалистических произведениях, это справедливо и для прозы В.М. Шукшина, в речевой партии повествователя проявляются стилистические черты, близкие к речи персонажей, что связано с чувством доверия к читателю и совместным проникновением во внутреннее состояние героя. Речевые партии персонажей ста-
© Клочков A.B. © Klochkov A.V.
новятся характерологическими, сюжетообразующими, перенимая соответствующие функции у повествователя. Во многих произведениях В.М. Шукшина преобладает речевой слой персонажей, при этом повествование приобретает сценично-диалоговый характер, а повествователь проявляет себя сжатыми ремарками.
Такая манера повествования В.М. Шукшина «является средством передать живые голоса людей» [5]. И для решения проблематики изображения индивидуально-характерных особенностей в произведениях подчеркивается оригинальность и неповторимость этих голосов. Поэтому слово героя В.М. Шукшина максимально реалистично.
В анализируемом рассказе повествование ведется от лица неперсонифицированного рассказчика. Как культурно-социальный тип - это наш образованный современник. В таком повествовании иллюзия рассказывания создается фонетическими средствами, использованием разговорной лексики и фразеологии, введением диалектных слов, а также синтаксическими и интонационными сигналами устности.
Вследствие близости автору неконкретного, неперсонифицированного рассказчика вышеуказанные элементы могут свободно соседствовать с литературными, книжными конструкциями.
В манере повествования В.М. Шу кшина есть и примеры установки на чужое слово, однако в целом писателю нужна экспрессивная социально- стилистическая атмосфера повествования.
Рассмотрим далее, как переводчик преодолевает трудности, связанные обусловленными такой манерой повествования.
Речь персонажей и рассказчика носит устно-разговорный, подчас фамильярный характер. В ней присутствует большое количество разговорных и просторечных элементов, средств выражения субъективной оценки, неполноструктность языковых единиц.
Витька Борзенков поехал па базар в районный городок, продал сала на сто пятьдесят рублей (он собирался жениться, позарез нужны были деньги), пошел в винный ларек «смазать» стакан-другой красного. Пропустил пару, вышел, закурил...
Vitka Borsjonkowfuhr zum Markt ins Kreisstädtchen, wo er für hundertfünfzig Rubel Speck verkaufte. (Er wollte heiraten und brauchte dringend Geld.) In einem Spirituosenladen genehmigte er sich ein paar Gläschen Roten, um sich die „Kehle zu ölen". Dann rauchte er draußen vor der Tür.
В переводе отдельные разговорные элементы речи рассказчика олитературиваются: сала на сто пятьдесят рублей, позарез, однако переводчик сохраняет чужое слово - «смазать», передавая его разговорным sich die Kehle zu ölen. Стараясь сохранить устно- разговорный характер повествования переводчик передает просторечное пропустил пару единицей с пометой разговорного выражения - sich einen genehmigen. В последнем предложении нарушается сценичность зачина. Следующий пример иллюстрирует случай, когда не уда-
ется сохранить ни установку на чужое слово, ни фамильярный характер повествования:
- Ну, - тоже просто и прямо ответила выпивоха, с наслаждением затягиваясь «беломориной».
„Klar", antwortete das Mädchen ebenso einfach und geradezu, während sie genußvoll an der ., Belomor " zog.
В переводе выпивоха «становится» девушкой, а экспрессивное «беломорина» нейтральным беломором.
Иногда устно-разговорная манера повествования стирается использованием в переводе «тяжеловесного» синтаксиса письменного языка. (Никогда бы, ни с какой стати не влетело в лоб Витьке, что девушка специально наблюдала за ним, когда он продавал сало, и что у ларька она его просто подкараулила.)
Vitka wäre niemals auf die Idee gekommen, das Mädchen könnte ihn vorsätzlich beobachtet haben, als er den Speck verkaufte, und hier vor dem Laden Posten schieben.
Персонажи раскрывают себя в диалогах, здесь проявляется спонтанный, неподготовленный характер прямой речи.
- Хорошая девушка?
- Как тебе сказать?.. Домовитая. Хозяйка будет хорошая.
- А насчет любви?
- Как тебе сказать?.. Такой, как раньше бывало, — здесь вот кипятком подмывало чего-то такое, - такой нету. Так... Надо же когда-нибудь жениться.
- Не промахнись. Будешь потом... Не привязанный, а визжать будешь.
- Да я уж накобелился на свой век - хватит.
»Wie ist sie?«
» Wie soll ich sagen ? Häuslich. Wird 'ne gute Hausfrau.«
»Undinpunkto Liebe?«
» Wie soll ich sagen? Wie 's halt so gang und gäbe ist... Aber hier... da kocht nichts... Na ja. Irgendwann muß man ja mal heiraten.«
»Schieß keinen Bock, denn ohne Liebe kommt hinterher der lange Jammer...«
»Ich hab mir die Hörner abgestoßen - das reicht fürs Leben.«
Переводчик старается передать «рваный» синтаксис, характерный для бытовых диалогов, использует сокращенные грамматические формы, типичные для разговорной речи немецкого языка.
Задача переводчика усложняется, когда в рассказе появляется мать главного героя.
- Один он у меня - при мне-то: и поилец мой, и кормилец. А ишо вот жениться надумал - как же тогда с девкой-то, если его посадют? Неужто ждать его станет? Не станет. А девка-то добрая, из хорошей семьи, жалко...
- Он зачем в город-то приезжал? - спросил начальник. Сала продать. На базар - сальца продать. Деньжонки-то нужны, раз уж свадьбу-то наметили -где их больше возьмешь?
- При нем никаких денег не было.
- Батюшки-святы! - испугалась мать. -А иде ж они?
»Ich hab doch nur noch den einen. Er ist mein Ernährer. Außerdem will er heiraten. Was soll denn das arme Mädel machen, wenn man ihn einsperrt? Auf ihn warten? Nein, wird sie nicht. Dabei ist sie ein so gutes Mädel aus einer ordentlichen Familie ... Jammerschade drum...
»Warum ist er eigentlich in die Stadt gefahren« fragte der Chef.
»Speck wollte er verkaufen. Auf dem Markt. Brauchte doch Geld, wo sie die Hochzeit schon festgesetzt haben. Woher nehmen, das viele Geld?«
»Geld hatte er nicht bei sich.«
»Heilige Väter!« Die Mutter war entsetzt. »Wo ist den alles hin?«
Просторечное произношение и грамматик по объективным причинам невозможно сохранить в переводе, они олитературивается. Тем не менее переводчик делает попытку сохранить манеру повествования, используя компенсирующие элементы разговорного характера, на лексическом и синтаксическом уровне.
Элементы разговорного и просторечного характера присутствуют в речи разных персонажей - Витьки:
- Ладно, ладно, - бормотал он, - я вам устрою... Я вам тоже заделаю бяку.
»Na wartet«, murmelte er, »euch werd ich''s zeigen.
Последнее предложение в переводе опускается, однако переводчик создает имитацию разговорной речи. В речи начальника:
- Ты подожди, мать. Ты встань, встань - здесь не церква. Иди, глянь... "Halt ein, Mutter. Und steh auf steh auf Hier ist keine Kirche. Komm her, sie dich das an...
Просторечное и разговорное выражения олитературиваются.
Однако в речи матери Витьки концентрация элементов разговорного и просторечного характера такова, что напоминает «сказовое» повествование, и потери в пере-
даче «живого голоса» человека из глубинки абсолютно неизбежны:
А то... Пусть, говорит, пока не переживает, пусть всякие мысли выкинет из головы... Мы, дескать, сами тут сделать ничего не можем, потому што - наш человек-то, не имеем права. А ты, мол, не теряй время, а садись и езжай в краевые организации. Нам, мол, оттуда прикажут, мы волей-неволей его отпустим. Тада, говорит, нам и перед своими совестно не будет: хотели, мол, осудить, да не могли. Они уж все обдумали тут. Мне, говорит, самому его жалко... Но мы, говорит, люди маленькие. Езжай, мол, в краевые организации, там все обскажи подробно... У тебя сколь денег-то было?
Tja... Noch ist es zu früh, sagt er, daß er sich das Herz schwer macht... Wir hier können sozusagen gar nichts tun, er ist unser Kollege, wir haben kein Recht dazu. Du aber sagt er, verlier keine Zeit, setz dich in den Zug und fahr zu den Regionalinstanzen. Wenn die es uns befehlen, müssen wir ihn wohl oder übel laufen lassen. Unser Gewissen ist dann rein sagt er: wir wollten ihn verurteilen, konnten aber nicht. Die da oben werden sich schon alles richtig überlegt haben. Mir, sagt er, tut auch leid. Aber wir kleinen Leute können nichts ausrichten. Fahr zu den Regionsinstanzen, sagt er, erzähl dort alles genau... Wieviel Geld hattest du eigentlich bei dir?«
Расхождения текстов оригинала и перевода объясняются установкой текста на устно-разговорный, фамильярный характер. Такая манера повествования во многом оказывается безэквивалентной при переводе на иностранный язык. Голоса рассказчика и персонажей олитературиваются, стирается их самобытный колорит. Переводчик вынужден компенсировать указанные потери, использованием единиц разговорного и сниженного регистра. Тем не менее, изменения на уровне речевой структуры образа автора сказываются на эмоционально-смысловом воздействии на читателя.
Библиографический список
1. Барлас Л.Г. Русский язык. Стилистика: пособие для учителей. М.: Просвещение, 1978.
2. БрандесМ.П. Бровоторов. В.П. Предпереводческий анализ текста: учебное пособие. 4-е изд., перераб. и доп.: учеб. пособие / М.П. Брандес. М.: КДУ, 2006. 240 с.
3. Волгина Н.С. Теория текста: учеб. пособие. М., 1998. 176 с.
4. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. М.: Высшая школа, 1981. 320с.
5. ТуптековаМ.Б. Сказ в прозе В. Шукшина и В. Белова. // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1987.
№2
Список источников для лингвостилистического анализа
1. Шукшин В.М. Повести и рассказы [Текст] / В.М. Шукшин М.: Эксмо, 2007. 800 с.
2. Schukschin Wassili. Gespräche bei hellem Mondschein [Текст] / Wassili Schukschin. Berlin: Verlag Volk und Welt, 1981. Bd. 1. 482 р. (перевод: Шарлотте Косут)
References
1. BarlasL. G. Russian language. Stylistics. Prosveschenie M.: 1978.
2. BrandesM.P., Provotorov V.l. Translation analysis. M.: KDU. 2006. 240 p.
3. Valgina N.S. Text theory M.: 1998. 176 p.
4. Vinogradov VV Problems of Russian stylistics. M.: Vysshaya shkola. 1981. 320 p.
5. TupichenkovaM. P. The tale in prose in V. Shukshins and V. Belovs works // Moscow State University Bulletin. Series 9. Philology. 1987. №2
Sources for linguo-stylistic analysis
1. Shukshin V.M. Tales and stories. M. 2007. 800 p.
2. Sdstiksetita ffhssiß. Gespräche bei häO&a Mb&dscheill. Berlin: Verlag Volk und Welt, 1981. Bd. 1. 482 p. (translation: Charlotte Kosuth)
