CC BY
58
УДК 80/81
Горбачева Е.Н.
Речевая проекция психологической иерархии действий в перформативной дискурсивной практике
В статье анализируются способы речевого воплощения психологической триады «операция - действие - поступок» в перформативной дискурсивной практике, такие как эмотивные и этикетные высказывания, клишированные десемантизированные / недесе-мантизированные перформативы, имплицитные и транспонированные перформативы, перформативный дискурс.
The article studies the means of speech manifestation of the psychological triad "operation - action - deed" in the performative discourse practice, such as emotive and etiquette utterances, clichéddesemantized / non-desemantizedperfomative acts, implicit and transposed performative acts, performative discourse.
Ключевые слова: речевое действие, речевой жанр, перформативное действие, перформативный дискурс.
Key words: speech act, speech genre, performativeact, performative discourse.
В психологической теории деятельности вся система действий человека представлена в виде триады «операция - действие - поступок» [6; 9; 10]. Рассмотрим, как данная система проецируется на речевом уровне в перформативной (не нарративной) дискурсивной практике. Являясь способом выполнения действий, их инструментальной основой, операции, тем не менее, сохраняют осознанность, однако не всегда характеризуются осмысленностью. Операции на речевом уровне соответствуют следующим единицам: эмотивным речевым действиям и этикетным высказываниям, клишированным десемантизированным перформативам, клишированным недесемантизированным перформативам.
1. Эмотивные речевые действия соответствуют аффективным социальным действиям, которым М. Вебер приписывает самую малую степень рациональности из всех выделяемых им социальных действий [3]. Описывая аффективные действия с точки зрения коммуникативного процесса, В. А. Митягина утверждает, что они выполняют три функции: социокультурную семантическую функцию «презентации» определенной эмоции, прагматическую функцию «симптома» состояния коммуниканта и апеллятивную функцию «сигнала» партнеру изменить отношение к ситуации [8].
Следует, однако, подчеркнуть, что, выполняя апеллятивную функцию, аффективные коммуникативные действия, по нашему мнению, перестают быть действиями-операциями и переходят в разряд собственно действий.
© Горбачева Е.Н., 2014
В.И. Шаховский характеризует похожее явление как интеллектуальность коммуникативной эмоциональности, иными словами - способность человека «управлять вербальным выражением эмоций и пропускать их через ситуативные, социальные и пр. фильтры в процессе общения и, в зависимости от них, "упаковывать" одни и те же эмоции в различные языковые формы или вообще не "пропускать" их в язык» [14, с. 23].
Интеллектуальная эмоциональность носит осмысленный характер. В связи с этим мы вносим уточнение в утверждение о том, что операции на речевом уровне соответствуют эмотивным речевым действиям: в качестве операций выступают только эмотивные речевые действия, выполняющие функцию идентификатора той или иной эмоции и связанную с ней функцию индикатора эмоционального состояния говорящего.
Главная особенность речевого этикета - его стереотипность: речевой этикет представляет собой функционально-семантическую микросистему национально специфичных стереотипных единиц, привязанных к шаблонным ситуациям этикета поведения [13, с. 9, 24]. Н.И. Формановская отмечает, что иногда стереотипность ситуации и единиц речевого этикета, связанных с ней, приводит к автоматическому их употреблению [13, с. 24]. В результате этого происходит еще большее «семантическое выветривание» их содержания, а это, в свою очередь, обусловливает такие признаки речевого этикета, как обыденность, индивидуальность, вариативность и фрагментарность [1].
Несмотря на этимологическую «прозрачность» этикетных формул «Благодарю», «Извините», «Спасибо», «Прощайте» и т.д., их мотивированность для современного употребления неактуальна [13, с. 24]. Так, превентивное извинение в предложении «Извините за беспокойство, не подскажете ли, как пройти к ближайшей станции метро?» не является актуализацией чувства вины адресанта; оно, скорее, служит проявлением потенциального уважения к адресату, выражением вежливости.
2. Этикетные высказывания соответствуют традиционным социальным действиям в классификации М. Вебера. Степень рациональности в них выше, нежели в аффективных действиях, однако ниже, чем в целера-циональных и ценностно-рациональных действиях. Рассматривая традиционные действия в качестве коммуникативных, В. А. Митягина характеризует их как маркеры принадлежности индивида к определенной этнокультурной общности на уровне «условного рефлекса». Традиционные коммуникативные действия, таким образом, отличаются «автоматическим режимом» проявления вежливости [8]. Данное утверждение помогает убедиться в том, что этикетные высказывания представляют собой действия-операции.
Вывод об операционной природе этикетных речевых действий подтверждается также их принадлежностью к дейктическим знакам - лингвистическим переменным, о чем говорит В. В. Дементьев, раскрывая разницу между этикетом и вежливостью: если вежливость - это явление косвенно-
речевое, предполагающее свободное и факультативное выражение, то знаки этикета обязательны, они транслируют определенные смыслы точно и однозначно, будучи включены в конкретную ситуацию общения [4, с. 202] (ср. операции варьируются в зависимости от условий их выполнения [6, с. 278; 9, с. 216]).
3. Клишированные десемантизированные перформативы, этимологически восходящие к ритуальным действиям. Десемантизация ритуальных речевых действий приводит к утрачиванию ими признаков ритуала, которые выделяет А.К. Байбурин: сакральности, коллективности, ригидности и сюжетности [1], - и изменению иллокутивной силы: комиссивы (речевые акты обязательства) переходят в класс ассертивов, то есть речевых актов с утверждающей интенцией («Клянусь, что это правда!», «Держу пари, это так»), бехабитивы (речевые акты выражения межличностных отношений и чувств) транслируют противоположный смысл в иронических или саркастических высказываниях («Мы проиграли. - Поздравляю!»; «Мы не договорили, нас прервали. - Сочувствую!»).
1. Клишированные недесемантизированные перформативы, посредством которых говорящий реализует полномочные функции как часть ритуала. Примером такого рода перформативов являются клишированные формулы, сопровождающие «рутинные» ритуалы: «Всем встать, суд идет!» (реплика секретаря в суде), «Собрание объявляется открытым», «Просьба соблюдать регламент», «Прошу тишины», «Обвиняемый, вам есть что сказать?» (обращение судьи) и т.п. Все эти перформативы не влияют на содержательную сторону ритуала, но способствуют его регулированию, соблюдению норм его выполнения.
Второй элемент в рассматриваемой иерархии действий - собственно действие - на речевом уровне соответствует следующим единицам.
1. Перформативным действиям с эксплицитно выраженной перформа-тивностью (кроме вышеперечисленных этикетных и клишированных пер-формативов).
Символическую запись эксплицитных перформативов, уже ставшую канонической, приводит И.П. Сусов:
1 Verb Perform., 1st Pers., Pres. Indef., Indicat., Active you p,
где местоимение I / я выражает актанта, глагол употребляется в первом лице единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения действительного залога, а p - пропозициональное содержание; различные варианты данной формулы образуют парадигму в соответствии с грамматическими нормами языка [11].
Согласно В. А. Митягиной, целерациональное коммуникативное действие (а собственно действие и есть по сути целерациональное действие) ориентировано на презентацию рациональных интенций коммуникантов и достигает нужный коммуникативный эффект путем направленного применения когнитивной составляющей социокоммуникативной компетенции [8]. Перформативные действия с эксплицитно выраженной перформатив-
ностью идеально подпадают под данное определение благодаря ряду характеристик [2]: эквиакциональность (равнозначность действию), невери-фицируемость (отсутствие необходимости оценивать их по критерию «истинно / ложно» в виду самого их произнесения), автореферентность (речевые действия отсылают сами к себе), автономинативность (речевые действия называют сами себя), эквитемпоральность (речевые действия совершаются в момент произнесения), компетентность (наличие полномочий у говорящего), определенное лексическое и грамматическое выражение (символическая запись приведена выше).
Нельзя не согласиться с В.И. Тюпой в том, что, пожалуй, главной характеристикой из всех вышеуказанных является автореферентность и что она вбирает в себя остальные характеристики [12, с. 36]. Действительно, в силу своей автореферентности перформативные действия типа «Я советую...», «Я запрещаю...», «Я отказываюсь...» и т.п. являются не просто действием, совершаемым в акте высказывания, но в первую очередь позволяют субъекту однозначно выразить цель высказывания и тем самым снять возможные трудности адресата в ее декодировании, что, безусловно, способствует достижению намеченного перлокутивного эффекта.
2. Перформативным действиям с имплицитно выраженной перформа-тивностью.
Имплицитные перформативы несколько уступают эксплицитно выраженным перформативным действиям в рациональности. Однако вряд ли им можно отказать в выполнении перформативной функции: недескрип-тивность высказывания типа «Вам необходимо это сделать» очевидна, поскольку его можно трансформировать до эксплицитного перформатива «Я настоятельно советую /рекомендую / приказываю это сделать».
М.Л. Макаров считает, что подобные высказывания отвечают главному критерию перформативности - эквиакциональности: высказывания типа «Хорошо! Well done!» грамматически не соответствуют эксплицитному перформативу«Я одобряю то, что ты сделал! I approve what you have done!», но замещают его на уровне действия, выполняя перформативную функцию [7, с. 165].
3. Транспонированным перформативным действиям.
Поскольку имплицитные перформативы относятся к косвенным высказываниям конвенционального характера, возникает вопрос: могут ли косвенные неконвенциональные (транспонированные) высказывания выступать в качестве собственно действий?
С одной стороны, если учесть, что рациональность есть единство осознанной и осмысленной цели и адекватных средств ее реализации, то транспонированные высказывания вряд ли отвечают требованию рациональности: высказывание типа «Вы еще услышите обо мне, обещаю!» совмещает в себе иллокуции обещания и угрозы, поэтому «идентификация» истинной коммуникативной цели в большой степени зависит от интерпре-тативных способностей адресата.
С другой стороны, подобные высказывания никогда не употребляются в отрыве от контекста. Как правило, использование косвенных высказываний необходимо и неизбежно и может быть обусловлено рядом причин: если косвенные высказывания непланируемы (первый тип непрямой коммуникации по В.В. Дементьеву [4]), неточность в передаче смыслов объясняется непредсказуемостью коммуникации, интерпретативной деятельности адресата, а также пронизанностью языка непрямой коммуникацией; косвенные высказывания планируемы (второй тип непрямой коммуникации по В.В. Дементьеву) с целью запрограммировать интерпретацию адресата в направлении, желательном для адресанта [4, с. 206].
Третий элемент в изучаемой иерархии действий - поступок - соответствует ценностно-рациональным действиям в классификации М. Вебера. Его коммуникативная проекция - ценностно-ориентированное действие -самим фактом свершения выражает приверженность адресанта определенным идеям, канонам, требованиями, - всему, что является ценностной составляющей социокоммуникативной компетенции [8].
Поступок - это единица более высокого порядка, нежели операция или собственно действие, поэтому коммуникативный поступок объективируется высказыванием не на уровне речевого действия или жанра, а на уровне дискурса. Мы определяем дискурс, релевантный поступку, как текст в ситуации личностно-обусловленного волевого принятия решений и осуществления ответственного альтернативного выбора, актуализирующий смысл реального общения посредством одного или нескольких цен-ностно-нагруженных коммуникативных действий.
Ценностная нагруженность коммуникативного действия есть не что иное, как его социорефлективность, то есть, согласно Е.М. Ковшову, отражение осознания субъектом мотивов и целей социальной деятельности в виде аксиологического компонента [5]. Социорефлективность высказывания представляется, таким образом, результатом социальной рефлексии субъекта действия. Так, в надписи на стаканчике из Макдональдса: «Вместе мы сделаем мир чище. Поддержите нас в борьбе за чистоту окружающей среды! Это несложно - просто выбросьте ваш мусор в контейнер», - актуализируются не только коммуникативные интенции адресанта (призыв поддержать), но и такие ценности, как общечеловеческая солидарность («вместе», «мы», «поддержите») и охрана окружающей среды («сделаем мир чище», «за чистоту окружающей среды»).
Итак, операции на речевом уровне в перформативной дискурсивной практике соответствуют эмотивным речевым действиям (кроме действий, выражающих интеллектуальную эмоциональность), этикетным высказываниям, клишированным десемантизированным перформативам, этимологически восходящим к ритуальным действиям, клишированным недесемантизированным перформативам, посредством которых говорящий реализует полномочные функции как часть ритуала. Собственно действиям на речевом уровне соответствуют перформативные действия с экспли-
цитно выраженной перформативностью (кроме этикетных и клишированных перформативов, имеющих свойство операционных действий), пер-формативные действия с имплицитно выраженной перформативностью, транспонированные перформативные действия. Коммуникативный поступок реализуется посредством перформативного дискурса, то есть текста в ситуации личностно-обусловленного волевого принятия решений и осуществления ответственного альтернативного выбора, актуализирующего смысл реального общения посредством одного или нескольких ценностно-нагруженных коммуникативных действий.
Список литературы
1. Байбурин А.К. Об этнографическом изучении этикета // Этикет у народов Передней Азии. - М., 1988. - С. 12-37.
2. Богданов В.В. Речевое общение: прагматические и семантические аспекты. -Л., 1990. - 87 с.
3. Вебер М. Основные социологические понятия // Вебер М. Избранные произведения. - М.: Прогресс, 1990. - С. 427-474.
4. Дементьев В.В. Теория речевых жанров. - М.: Знак, 2010. - 600 с.
5. Ковшов Е.М. Социальная рефлексия: Структура, формы и функции: автореф. дис. ... канд. филос. наук. - Саратов, 1999. - 31 с.
6. Леонтьев А.Н. Категория деятельности в психологии // Хрестоматия по курсу Введение в психологию: учеб. пособие / ред.-сост. Е.Е. Соколова. - М.: Российское психологическое общество, 1999. - С. 265-280.
7. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. - М.: Гнозис, 2003. - 280 с.
8. Митягина В.А. Социокультурные характеристики коммуникативного действия: монография. - Волгоград: ВолГУ, 2008. - 356 с.
9. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Психология. Учебник для студ. высш. пед. учеб. заведений. - 2-е изд., стереотип. - М.: Академия; Высш. шк., 2001. - 512 с.
10. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. - СПб.: Питер, 2007. - 713 с.
11. Сусов И.П. Лингвистическая прагматика. - [Электронный ресурс]: http://homepages.tversu.ru (дата обращения: 27.07.2014).
12. Тюпа В.Ю. Дискурс / Жанр. - М.: Ыгаёа, 2013. - 211 с.
13. Формановская Н.И. Русский речевой этикет: Лингвистический и методический аспекты. - М.: КомКнига, 2006. - 160 с.
14. Шаховский В.И. Лингвистическая теория эмоций: моногр. - М.: Гнозис, 2008. -
416 с.
