CC BY
74
Е. В. Шевелёва
Реальный и фантастический мир в сюжетах каргопольской глиняной игрушки
Каргополь - старинный город на юге Архангельской области, один из известных промысловых центров Русского Севера. В окрестных деревнях Гринёво, Токарёво, Ананьино, Печниково издавна делали глиняную посуду, а также игрушку. Промысловый характер, согласно упоминаниям в этнографических описаниях, подобные изделия носили уже в последней трети XIX века. Местный краевед Философ Карпович Докучаев-Басков писал: «Из гончарных изделий местной работы можно видеть различную черную посуду, как-то: горшки различных величин, крышки к ним, латки, кринки, масляники, кадиленки, цветочники и так далее... Из этой глины лепятся различного рода игрушки, неизменно бывающие на базаре: лошадки на воле, в упряжи и с верховыми; солдатики, куры, фигуры баб, «утушки» для свистания и наигрывания (эта детская свистулька имеет за собой порядочную давность, черепки её находятся даже при разработке давным-давно нетронутой почвы)»1.
Ремесленники придерживались старых, проверенных поколениями, форм и приемов лепки на ручном гончарном круге, технологии обжига, обработки изделий различными способами, с помощью обварки и поливы2. На продажу делали немалые партии, до тысячи горшков. Посудой и игрушкой торговали на ярмарках в городе и по уезду, иногда выменивая ее на зерно. Гончарный ряд на каргопольской ярмарке располагался посреди площади, под соборной колокольней. Свист глиняных утушек служил превосходной рекламой мастерам: родители заодно с новым горшком покупали ребенку копеечную «бобку».
Игрушку наказывали беречь, но она редко доживала до следующей ярмарки. Мастер Валентин Дмитриевич Шевелёв (род. 1934 г.), вспоминает, как в Токарёве играл в коников, слепленных дедом, Петром Анти-повичем Шевелёвым (1876-1959): «Сперва ноги отломятся. Так за шею ниточку привяжут, и еще удобнее по траве возить. Шея отобьется - в горсть туловище захватишь - и поскакали...». Действительно, ребенок, благодаря богатому воображению, может играть и с поленом, обёрнутым в тряпочку, и с конём без ноги. Известно, что старая игрушка, с которой уже связаны яркие эмоциональные переживания, оказывается дороже новой. Такой остов поливной фигурки конька с процарапанной на спине упряжью - его возможно датировать 1920-ми гг. - был найден Валентином Шевелёвым в Токарёве на месте родового дома.
На ярмарках, как вспоминал мой дед, токарёвский гончар и игрушечник Дмитрий Васильевич Шевелёв (1907-2000), в первую очередь расхо-
115 © Шевелева Е. В.. 2007
дились яркие крашеные игрушки. Самодельные красители: мел, сажа, синька, скоблёная ржавчина - стирались с фигурок быстро. По этой причине в старину красили лишь «фасад». Узоры просты: точки, прямые и зигзагообразные линии, кресты, круги. По-видимому, изначально эти древние символы были связаны с культом плодородия, но в XX веке об этих значениях уже не помнили3. Д. В. Шевелёв говорил: «До нас так красили, и мы так красим, а почему - кто знает?..». Современные мастера используют при росписи темперу или гуашь на клею: игрушка изменила своё назначение, превратившись в сувенир, яркость которого покупатель хочет сохранить надолго.
Когда мастер берет в руки комок глины, что он чувствует? Мастерица Ульяна Ивановна Бабкина (1889-1977) обращалась к гринёвской глине: «Ой гнила ты, гнила, гожа ты, гожа, крынки с тебя, горшки лепить. А то и бобки-игрёшецки. Теплой водой оболью, ноженьками потопчу, на руках помну, ровно тесто станешь. Состряпаю - в печку, в огонь положу. Узор наведу» (Записано Вл. Д. Шевелёвым). А вот слова Ульяны о слепленной ею корове: «Губы тебе сделаю толстые, - чтобы травку щипала, рот большой, чтобы весело мычала. На шею бубенчик повешу. Вымечко у нее полнехонько - молочка много! Ножки почерню, копытца высветлю, а на боках круги белые наведу, в них кресты алые поставлю. Корова не простая будет - знаменная!» (Записано Г. П. Дурасовым.)
Валентин Дмитриевич Шевелев во время лепки приговаривает: «Ну вот, ноги готовы, теперь собачка бегать может. Вот голова - теперь думать умеет. Вот она слышит (вылепил уши), теперь видит (наметил глаза), лает (прорезал пасть). А вот теперь она совсем живая, дышит (наметив ноздри)». Отношение к игрушке, как к живому и, что даже важнее, родному созданию, свойственно всем мастерам: наверное, и потому она похожа на своего создателя. По игрушке видно, мужская или женская это работа. Мужчине чаще удаётся форма, женщине - цвет, потому нередко бывало, что у одной игрушки - двое «родителей». Так работали супруги И. В. и Е.А. Дружинины, Д. В. и К. П. Шевелёвы, так поступают по сей день Валентин и Анна Шевелёвы. По размеру и пропорциям фигурки, которая создаётся «по руке», по характеру поверхности можно безошибочно сказать, лепил её взрослый, либо старик, либо ребёнок.
На ладони мастера помещается целый мир реалий повседневной жизни и доброй сказки. В нём сливаются природное начало с его стихийностью и порядок, утвержденный человеком. В этом мире есть лес, наполненный зверьём и птицей, изба с чадами и домочадцами, двор со скотинкой. Интересно, что в собраниях Каргопольского историко-архитектурного музея и Музея мастеров Шевелёвых и каргопольской глиняной игрушки хранятся глиняные поливные модели избушек. Они
сделаны в 1930-е гг. мастером А. П. Часовниковым (Часовенным) из д. Огнёво4.
Каргопольские мастера нередко обращаются к теме пути, странствия. Дороги-тракты проходили через многие селения Каргопольского уезда, и крестьяне вовсе не были домоседами. На рубеже Х1Х-ХХ вв. многие становились отходниками. Передвигались на немалые расстояния пешком и верхом, летом ездили в возках или телегах, зимой в дровнях или нарядных расписных санях. Игрушечные санные возки изначально лепили отдельно от лошади, в полозьях покалывали отверстие для нитки - их можно было возить по земле, по полу, запрягать в них коня. Позже лошадь и сани объединят на глиняной пластине. Так будет «правдиво», но не очень прочно. Затем организатор цеха-мастерской игрушки, каргопольского филиала предприятия «Беломорские узоры» Александр Петрович Шевелёв (1910-1980) придумает тройку, где летящие кони будто вырастают из саней, и она, слишком тяжелая для игрушки, уже превратится в скульптуру, совсем утратив функциональность.
В сюжетах каргопольской игрушки отражены образы животных, людей и сказочные персонажи, наполовину животные, наполовину люди: полканы, домовые, русалки, сирины. Важно, что последние появляются только в середине ХХ века благодаря фантазии отдельных мастеров и подсказкам-советам искусствоведов. Д. В. Шевелёв вспоминал, что в детстве никогда не только не играл, но и не видел полканов, каких потом многократно лепил сам, утверждая, что их придумала У. И. Бабкина. В старой деревне с волшебными существами не принято было шутить, упоминать о них вслух, называть их по имени, а тем более облекать их в видимую форму, предназначенную для детской игры, чтобы не накликать беду. К 1960-м гг. они воспринимаются уже как вполне допустимые, как безобидная сказка, забава для детей и взрослых. Нередко А.П. Шевелев и мастера его круга воспроизводят в игрушке персонажей литературных либо обработанных фольклорных сказок («Репка», «Тяни-Толкай»).
Самая первая игрушка, с которой начинается обучение лепке - собачка. Мастера-мужчины (И. В. Дружинин, Д. В. Шевелёв, Вал. Д. Шевелёв) чаще лепили крепкого невозмутимого деревенского пса со степенным добродушным выражением на морде. Встречается и подвижная собака, с удивлённо повернутой головой, на широко расставленных лапах. В зубах у неё может быть кость, а на спине иногда сидит птичка. Последних часто делала У. И. Бабкина.
Кота делали редко, причем чаще женщины. Вполне можно объяснить редкость сюжета тем, что пластику гибкой кошки, которая всегда тёрлась у ног хозяйки, сложнее передать в обобщенных формах, какие используются в каргопольской игрушке. В гриневской избушке Ульяны Бабкиной, скрашивая ее одиночество, жили четыре кота: Барчик, Брян-
чик, Кот Котофеич и Васька. Они становятся и героями Ульяниных сказок5. Глиняный кот, подобно человеку, стоит на задних лапах, в передних держит гармонь, либо пирог. Клавдия Петровна Шевелёва (1913-1974) в пару к нему - «чтобы не скучал» - лепила и кошку.
Козлик, баран, корова встречаются у всех мастеров. Различие их - в форме рогов: у баранчика они скручены, у козлика - прямые, загнуты назад, у коровы - заостренные вперед. У козла обычно налепная борода, у козы и коровы - вымя. Вообще следует заметить, что фигурки животных в старой игрушке никогда не бывают бесполы. Все необходимые детали точно укажут на кобылу или жеребца.
Каргопольские кони вызывают в памяти не только работящую коренастую крестьянскую лошадку, но и образ благородного скакового животного, какое в былинах поднимается «выше облака ходячего» и достойно везти само Солнце6. Кони И.В. Дружинина, У.И. Бабкиной, Валентина Шевелёва - коренастые крестьянские помощники с крепкими короткими шеями и устойчивыми ногами, вытянутыми из удлинённого туловища. У скакуна Д. В. Шевелёва лебединый изгиб шеи, стройные ноги и развевающийся по ветру хвост. Иногда он не сплюснут, а вытянут «трубой», но эта, казалось бы, условная форма более чем реальна, ее дед описывал с лукавой улыбкой: «вот выгонят их на пастбище в последний раз осенью, они бегают по стерне резво, задерут хвосты и пукают!» Коней обваривают или красят, причем не только в «натуральные» белый, черный, коричневый цвета, но и в огненный красный, и в небесный синий. Они по-прежнему могут быть «в упряжи» или «на воле». Причем ремешки упряжи рисовались со знанием дела, а бока коня на вольном выпасе покрывались когда-то символическими красными кругами и крестами. Валентин Шевелёв, вспоминая детство в деревне у своего деда, рассказывает, как тот перед отъездом на ярмарку ставил «закрещенного» глиняного конька на воронец, под потолок - на счастье.
Среди лесных зверей часто встречаются олени, в разных культурах признанные спутники Солнца, хотя в каргопольской игрушке они больше похожи на лосей7. У них рога разной формы: лопастью, ветвями, короной, гребёнкой. Иногда на рогах помещается человеческая фигурка.
Волка, по словам Д. В. Шевелёва, делали редко: «Да и то: что волк, что собака, большой разницы нет, лепить одинаково». Чаще волков лепила Ульяна Бабкина, вероятно, и потому, что они появлялись возле избушки мастерицы. Не случайно в ее рассказах они вспоминаются, как добрые и злые «соседи», причем эти качества соотносились с цветом игрушки: «Этот волк черный, он овечку ухватил, на плечо закинул и потащил. Я его прежде черным замарала, потом синей кистью на спине звезды навела, - ночью ведь приходил разбойник. А этот-от почему синий волк, спрашиваешь? Каким же его рисовать? Я по лесу иду, а он мне на-
встречу бежит. Поди-тко, шумлю ему, он и убег. Волк-от, знать, добрый был! Вот и крашу его синим»8. (Записано Г. П. Дурасовым.) Трудно согласиться с утверждением И. Я. Богуславской и ее последователей, что произведения У. И. Бабкиной «ограниченнее [нежели у И. Дружинина] по составу сюжетов и беднее в росписи»9. Вероятно, данная оценка сделана лишь на основании коллекции игрушек Бабкиной в ГРМ, которая не дает исчерпывающей картины ее творчества (в отличие от богатого -бесспорно, лучшего - собрания работ И. В. Дружинина). Несмотря на то, что Ульяна пользовалась красками, какие были под руками в то небогатое время, цвет в ее игрушках, как правило, приобретает яркую эмоциональную окраску, что уже не говорит о бедности росписи.
Медведи в исполнении каргопольских мастеров мало похожи на реальных. «Лесные хозяева» Ивана Дружинина с крупными лобастыми головами стоят на задних лапах, роспись этих фигурок носит архаический характер10. Иногда, как у Д. В. Шевелёва, это галантные, изящные звери, идущие или пляшущие под руку с партнершами. Медведи Ульяны Бабкиной соотносятся с человеческим обликом настолько, что на щеках оказывается наведен яркий румянец. Они могут быть даже бражниками, с рюмками водки и с табачными трубками в лапах. Мастерица даже озвучивала их мысли: «Медведь пришел к избушке, постучал в окошко: «Чья это избушка, куда ушла старушка? Вынесла бы пирожка, да бутылочку винца, на закуску кренделька, для забавы - девушка». (Записано А. Н. Фрумкиным.) Нередко медведки вступают в драку, схватываясь с охотником либо коровой, при этом обе стороны улыбаются, будто драка игровая, даже в случае, когда на лапе медведя или на боку коровы расплывается алое пятно. К. П. Шевелёва стала первой лепить медведиц -медвежах в нарядных цветных юбках, играющих на гармонях, либо держащих пироги или бублики на связках, и целую гроздь детенышей-медвежат.
Среди птиц в каргопольской игрушке особым уважением пользуется ворон. Видимо, это не случайно, если иметь в виду их обилие и одну из версий происхождения названия города Каргополя: карга - ворона. В ГРМ хранятся несколько таких задумчивых птиц с массивными головами и длинными клювами работы Ивана Васильевича Дружинина (18871949). Однако у старых мастеров этот сюжет встречается редко: чаще лепили условных утушек-свистулек или петушков. Лепила воронов и К. П. Шевелёва. Её птицы маленькие, с гребнями, иногда они становятся похожи на глухарей или тетеревов. Вороны - любимый персонаж игрушек автора этой статьи. Каждый из них обладает своим характером. Ворон-купец в шляпе, его супруга - в кокошнике, воронёнок - из которого еще непонятно кто вырастет - с «гребёнкой» на голове.
Игрушечные люди различаются по возрасту. Здесь можно встретить детишек (они, как правило, «среднего рода»), девиц на выданье с косой и в перевязке, баб в весьма условно вылепленных, но узнаваемых, характерных для Каргопольского уезда «однорогих» кокошниках с поднизями и паушами, иногда в традиционных золотных платках, либо в шляпах на городской манер. Заметна и разница между безбородыми парнями и бородатыми мужиками. Стоит заметить, что «токарёвская» борода, чёрная и кудреватая, какую всегда писала К. П. Шевелёва, отличается от разноцветной «гринёвской».
Крестьянский быт не знал безделья, и в игрушке можно встретить рассказ о различных занятиях: здесь и лапотники, и грибники с рыжиками, пахари и гармонисты, пряхи и няньки. Вот что говорил о подобных игрушках Дмитрий Васильевич Шевелёв: «Теперь появилось очень много сюжетов, каких мы раньше не знали. Мы делали утушек, лошадок. Зачем было лепить пряху? Кто бы её раньше купил? Это не игрушка ребёнку, скорее сувенир. Такие стали делать в семидесятые годы. Вспомнишь, как пряли на вечеринках в деревне - прялки красивые были! - и слепишь». (Записано Е. В. Шевелёвой.) Когда такую фигурку лепила К. П. Шевелёва, она приговаривала: «Прялочка-лакомочка, / мутовуз11-веревочка. / На бесёды не пускают - / все из-за милёночка». Таким образом, игрушка становилась воспоминанием, рассказом о прежней жизни, а иногда и игрой мастера в неё. Например, когда Клавдия Петровна лепила коляску с поезжанами, делала её «как взаправду»: вставляла в отверстия глиняные оси, затем прикрепляла к ним колёса. Они останутся неподвижными, но здесь вступает в свои права игра: мастер как будто сам становится кузнецом. Игрушечник расписывает лопасть глиняной прялки, выводит узор на глиняном полотенце или головном платке, «нашивает» ленты на глиняную же юбку, с любовью относясь к каждой детали, поскольку она становится овеществлённой памятью о прежней деревенской жизни и быте. Для мастеров старшего и среднего поколений она - еще живая реальность, а для купившего игрушку туриста, помимо обычного сувенирного назначения - либо смутное воспоминание о рассказах собственных бабушек и дедушек, либо уже неведомая сказка о другом - экзотическом для горожанина - мире, благодаря которой кто-то может задуматься о собственных корнях.
Возникает вопрос, как соотносятся с традиционными старыми сюжетами фантастические персонажи, относительно недавно распространившиеся? Стоит ли вообще в каргопольскую игрушку вносить какие-либо новшества? Думается, что это возможно в том случае, если это новое -дело рук и души настоящего художника, обладающего вкусом, чувством меры и тактом по отношению к традиции. Ведь искусство, как бы к тому не стремился современный человек в неизбежной тоске по «старине»,
невозможно законсервировать. Яркое свидетельство подобного процесса в каргопольской игрушке - сказочные персонажи, возникшие из соединения фигур людей и животных. Один из них - богатырь-Полкан, полуконь-получеловек, созданный всего лишь в 1960-х гг. Ульяной Бабкиной, но ставший символом промысла. Подробно об истоках этого образа и о его трактовке мастерицей уже писал Г. П. Дурасов12. Стоит заметить, что Ульяна Ивановна нередко лепила к нему пару - Поляницу. Действительно, целый ряд существ возникают именно как «женское» дополнение известного животного: медвежаха, олениха, ворона...
Совмещение образов женщины и птицы - одно из древнейших в мире. После Ивана Дружинина к Берегине13, держащей в обеих воздетых руках птиц, не без успеха обращается Валентин Шевелёв. Птицы с человечьими головами нередко появлялись в свистульках. Есть они у мастеров Дружининых, у Бабкиной, у Шевелёвых. Однако именно Сирин с массивными крылами слепил А. П. Шевелёв, она стала своеобразной визитной карточкой поточного производства. Поющая низким, густым голосом птица Феникс - она крупнее размером, в высоком венце - была придумана Николаем Петровичем Шевелёвым.
У северных мастеров всегда интерес вызывал лев. Царственного зверя, которого в этих краях никогда не видели живьём, изображали на расписных прялках, свесах крыш и фронтонах домов14, вышивали на подзорах к кроватям или полотенцах. Известны единичные фигурки воображаемых львов в каргопольской игрушке Ивана Дружинина (ГРМ) и Валентина Шевелёва (Музей мастеров Шевелёвых и каргопольской глиняной игрушки), по-видимому, опирающиеся на традицию подобных изображений, сложившуюся в других видах прикладного искусства.
Таким образом, сюжеты каргопольской глиняной игрушки демонстрируют все разнообразие и богатство отношений между миром реальным и фантастическим, основой которых становятся, с одной стороны, традиционное мировосприятие и память, а, с другой, непосредственность и рефлексия воображения народного мастера.
1 Докучаев-Басков Ф. К. Каргополь. - Архангельск, 1913. - С. 16.
2 Шевелева Е. В. Каргопольская игрушка: прошлое и настоящее промысла // Тальцы. - 2002. - № 3 (15). - С. 3-11.
3 Дурасов Г. П. Каргопольская глиняная игрушка. - Л., 1986; Маслова Г. С. Орнамент русской народной вышивки как историко-этнографический источник. -М., 1979.
4 Дурасов Г. П. Каргопольская глиняная игрушка. - Л., 1986. - С. 98; Некрасова М. А. Каргопольская игрушка. Истоки. / Народные мастера. Традиции и школы. - М., 2006. - С. 33.
5 Сказки бабушки Ульяны. Запись и обработка Г. Дурасова. - Архангельск, 1980.
6 Дурасов Г. П. Каргопольская глиняная игрушка. - Л., 1986. - С. 139-143.
7 Подробнее см. Дурасов Г. П. Каргопольская глиняная игрушка. - Л., 1986. -С. 143-146.
8 Дурасов Г. П. Ульяна Бабкина. Народные мастера, традиции, школы / под ред. М. А. Некрасовой. - М., 1985. - С. 102.
9 Русская народная игрушка в собрании Государственного Русского музея: альманах. Вып.18 / авт.-сост. И. Я. Богуславская. - СПб., 2003. - С. 14.
10 Там же. - С. 14; Колобкова С. Каргопольская глиняная игрушка // Народное искусство Каргополья : сб.ст. / под ред. И. Я. Богуславской. - СПб, 2006.
11 Мутовуз - тонкая тканая тесьма (шириной до 1 см, длиной до 3 м), предназначенная для закрепления кудели на лопасти прялки.
12 Дурасов Г. П. Каргопольская глиняная игрушка. - Л., 1986. - С. 129-139; Дурасов Г.П. Полкан - золотые копыта //Юный художник. - 1987. - № 9.
13 Такое название носит также и центр народных ремесел в Каргополе, основанный в 1991 г. при участии первых учениц А. П. Шевелёва, Т. С. Водяницкой, С. В. Кононовой и др.
14 Мальчик М. И. Домовые росписи Русского Севера: Поонежье / М. И. Мальчик, Е. В. Шевелева // Тальцы,. - № 1 (24). - 2005. - С. 3 - 20.
