CC BY
17
I
КОММУНИКАЦИЯ КАК КОНЦЕПТ СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ НАУКИ
УДК 1.14
И.Н. Терентьева РЕАЛЬНОСТЬ В КОНТЕКСТЕ КОММУНИКАЦИИ: «ПРОЧИТАННЫЙ» МИР И «ПРОЖИТЫЙ» ТЕКСТ
НИЖЕГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИМ. Р.Е. АЛЕКСЕЕВА
Текст - феномен культуры и необходимый элемент практики - рассмотрен как важнейший посредник в системе отношений человека с миром, т.е. как феномен коммуникации. Решение задач понимания и осмысления текста и «затекстовой» реальности связано с использованием концепции мыследеятельности, в сопоставлении с классическим подходом, а также семиотикой и постмодернистскими тезисами о понимании. На примерах работы с фактами истории и культуры продемонстрированы объяснительные и познавательные возможности этих концепций.
Ключевые слова: текст, значение, смысл, понимание, означивание, реальность, мыследея-тельность, коммуникация, акт коммуникации, субъективная реальность, объективная реальность.
Информационность как принятие решений на основе получения, понимания и использования информации в знаково-символическом, текстовом оформлении пронизывает европейскую культуру. Книга Откровения и книга Природы лежат в ее основании со времени средневековья. С этого времени текст утвердился в качестве посредника во взаимодействии человека с миром. Масштабы «текстовой» деятельности многократно увеличились, а формы ее существенно изменились в связи с появлением книгопечатания.
Возможности книгопечатания для распространения и практического использования знаний стали предметом особого рассуждения в трудах Френсиса Бэкона. Печатный станок, наряду с компасом и порохом, он относит к величайшим достижениям цивилизации. Ф. Бэкон, разделявший концепцию «двух истин», соответственно принимал и значение двух упомянутых ранее книг. Он полагал, что с появлением книгопечатания у книги Природы появилось «второе издание», печатный текст, который может быть упорядочен познающим разумом. Эти идеи разделяет и развивает Г.-М. Маклюэн. Исследуя цивилизацию печатного текста, он отмечает, что невозможно переоценить «значение печати (печатного текста - прим. автора) в деле подготовки разума к усвоению прикладного знания» [1, с.324]. Мышление получает дополнительную тренировку упорядочивающего отношения к миру, мировидение -новую визуальную организацию, а процесс трансляции знания - индивидуальную форму.
Ф. Бэкон, предостерегая об опасностях «идолов познания», заглянул, как представляется, много дальше горизонта XVII века, поскольку эти «идолы» получают новую силу в связи с использованием печатных посредников познания, и в новых обликах приходят к нам в век электронных коммуникаций. Никакие технические средства, а, например, на фотоаппарат и кинокамеру в этом плане возлагались большие надежды, не могут устранить физический угол зрения. Тем более не могут они устранить социальный интерес как призму, преломляющую наше видение, его отражения в текстах, а затем - их прочтения и понимания. Следствием избирательности восприятия является фрагментарность репрезентации. Соответственно, задача понимания предполагает задачу воссоздания целостности картины. Визуаль-
ным выражением этих процессов могут быть, например, произведения фрейм-юнити арта, в которых новый образ возникает в результате оптической иллюзии, визуального «обобщения» многочисленных изображений, тематически связанных с предполагаемым результатом. Так и мы, «читая» окружающую нас действительность, создаем череду микро-образов, которые затем складываются в нашем мировидении в относительно целостную картину.
Для человека XXI века и повседневность, и специальные сферы деятельности насыщены текстами, которые не только репрезентируют или моделируют реальность, но и часто «замещают» ее, получают первенство и главенство по сравнению с репрезентируемым содержанием. Трактовка текста как связной и осмысленной последовательности знаков теперь распространяется не только на вербальные тексты, но и на «тексты» архитектуры, живописи, кинематографа и фотографии. Стремительное распространение электронных средств массовой информации акцентирует не только знаковую, но и коммуникативную природу текстов. Тексты репрезентируют реальность, объективную или субъективную, именно в процессе коммуникации, а значит, в связи с конкретными задачами деятельности, породившей эту коммуникацию.
Реальностью для человека XXI века стала реальность насыщенная текстами, созданными в разнообразных коммуникативных ситуациях. Именно поэтому, на наш взгляд, особенно актуальной для исследования и практики текстовой деятельности становится концепция акта коммуникации Г.П.Щедровицкого [2, схема 3]. Предложенная им схема акта коммуникации позволяет нам рассматривать тексты в различных аспектах. Во-первых, в связи с действиями индивидов в практических ситуациях. Во-вторых, в связи с их целевыми установками, определяющими задачи коммуникации. В-третьих, в связи с необходимостью обратить особое внимание на сам процесс осмысления текстов в связи с многоаспектностью порождающих их ситуаций. Наконец, в-четвертых, необходимо подчеркнуть, что действия коммуницирующих индивидов определяется как их целевыми установками, так и воссозданием ситуации в сознании и содержанием полученных сообщений.
Рассмотрим ряд «моделирующих ситуаций», наглядно, на наш взгляд, представляющих инструментальное значение концепции акта коммуникации и соответствующей трактовки смысла и значения текста. Сначала обратимся к эпизоду из истории науки. В своих воспоминаниях о становлении отечественного математического образования в 1920-е гг. И.М. Бескин приводит историю об «академических чистках», которым подвергались и студенты, и профессура тогдашних вузов. В 1923 году перед комиссией в Саратовском университете предстал В.В. Голубев, впоследствии член-корреспондент АН СССР. Вопрос о социальном происхождении был вполне предсказуемым, а отцом будущего академика был служитель церкви, протоирей. Как видим, цена «понимания» текста ответа могла быть очень высока! Но факт «затекстовой» реальности математик и не пытался скрыть1. Он построил ответ таким образом, что в сознании членов комиссии этот факт был связан с именем «канонизированного» революционера. Смысл ответа возник, во-первых, ситуативно и, во-вторых, в ходе соотнесения друг с другом различных аспектов этой ситуации или, иными словами, как общая соотнесенность и связь всех относящихся к понимаемой ситуации явлений. Такое ситуативное возникновение смысла в процессах понимания также отражено в концепции Г.П. Щедровицкого [2, схема 5].
Вторую ситуацию, поясняющую функционирование текстов публичной коммуникации и значение, которое они приобретают, свяжем со скульптурой. Скульптуру мы рассматриваем как «текст», который организует не только публичное пространство города, но и пространство осмысления истории. Знаменитая скульптура «Рабочий и колхозница» В.И. Мухиной и Б.М. Иофана была создана для советского павильона на Всемирной выставке в Пари-
1 «Правда ли, что ваш отец был протоирей? - Совершенная правда. И он даже служил в той самой церкви, в которой ранее служил протоирей Чернышевский, отец Николая Гавриловича Чернышевского, именем которого назван наш университет» [3, с. 181].
же в 1937 году. Множество фотографий тех лет позволяют нам увидеть, как, оказавшись в непосредственном противостоянии со скульптурами павильона нацистской Германии, она доминирует в публичном пространстве выставки.
Обратимся теперь к знаковой природе этого скульптурного текста. Сейчас общеизвестно, что архитектурные идеи произведения были связаны как с античным наследием («Тираноборцы», Ника Самофракийская), так и с изысканиями авангардного искусства (Эль Ли-сицкий). Динамизм архитектурной формы произведения отражает динамизм нового социального строя. Классовую основу этого строя и символизирует парная композиция, рабочий и колхозница. Таким образом, античные и авангардные формы наполняются новым содержанием, обеспечивая «первичный смысл» скульптурного заявления СССР перед лицом грозных вызовов эпохи.
В современных трактовках архаичным прообразам пытаются придать доминирующее значение, связывая знаменитую скульптуру с титанизмом в первичном, мифологическом смысле слова [4]. Эта акцентирование архаического происхождения символов и форм словно заставляет нас увидеть в скульптуре воплощение торжества темных, до-цивилизационных сил, противостоящих хрупкому миру западной культуры. Так возникают «конструкции значений» и связанные с ними вторичные смыслы [2, схема 7]. Вновь подчеркнем, что возникают они именно в процессе осмысления «текста» скульптуры, в процессе социальной коммуникации. В истории о смысле и значении скульптуры «Рабочий и колхозница» этот процесс охватывает несколько социально-культурных ситуаций. Чтобы подчеркнуть идею процессу-альности смыслопорождения, обратимся к текстам, созданным в рамках интересных фотопроектов С. Ларенкова («Связь времен») и С. Тэраса («Знай, где стоишь»). Технически идея проектов выражается в том, что совмещаются современные и исторические фотографии, сделанные в одном и том же месте. Вот на коллаже С. Тэраса Гитлер позирует на фоне Эй-фелевой башни, рядом с современной, молодой и влюбленной парой. Париж был сдан гитлеровцам в 1940 году без боя. А в Москве гитлеровские войска тоже побывали, но как участники марша военнопленных в 1944 году. Их мы видим в контексте современных улиц Москвы в работах С. Ларенкова. Сопоставление фото-коллажей, «совмещающих» времена и события, помогает нам оценить результаты столкновения нацизма с Европой и СССР. Так мы переходим на следующий уровень понимания смысла и значения скульптуры В.Мухиной: неудержимый порыв ее персонажей утверждает, что жертвенный мессианский проект освобождения осуществлен титаническими усилиями советских людей.
Перейдем к следующей моделирующей ситуации и продолжим рассмотрение процессов понимания в связи с осмыслением текстов и конструкцией их значений с учетом отношения этих процессов к реальности. Для этого обратимся к одному из «текстов» современного искусства, работе Дж. Уолла «Говорят мертвые воины / Видение после засады патруля Красной армии возле Мокора, Афганистан, зима 1986 года» [5]. Работы Уолла относят к фотографии, что традиционно предполагает фиксацию некоторых фрагментов действительности с помощью технического устройства, а также последующее воспроизведение изображений с использованием технических средств и химических реакций. Принятие к сведению использование сложной техники в фотографии и кинематографе напоминает, что в создании текстов-посредников теперь участвуют технические устройства, хоть и направляемые человеком, но имеющие собственные конструктивные и функциональные особенности. Однако фотографии Уолла не только всегда были «постановочными», т.е. фиксировали искусственно созданный фотографом сюжет, но и предполагали специальные устройства для их демонстрации, «лайтбоксы».
Названная работа имеет весьма специфическое отношение и к фотографии, и к реальности: сам Уолл никогда не был в Афганистане, использование именования «Красная Армия» в названии работы и детали военной формы изображенных солдат демонстрируют своеобразное знание предмета. Это действительно фотоснимок, но персонажи его - актеры, изображающие факт военных событий так, как его представляет себе автор, выступающий
здесь как режиссер мини-спектакля. А как еще можно «заснять» видение, где убитые воины воскресают и разглядывают свои изувеченные тела. Фотография становится экспериментальным объектом, созданным в связи с исследованием субъективных представлений о войне и изучением классического дискурса войны. Теперь этот фото-текст о войне предстает перед нами как объект, изображающий реальность и создающий реальность. Изображает он реальность субъективных представлений о войне и реальность модернистского дискурса войны. Создает он реальность войны в массовом сознании, точно так же, как создается она средствами массовой информации для человека XXI века. Естественно, что отношение аудитории к такой реальности, ее понимание, как уже было отмечено ранее, определяется и текстом сообщения, и многообразными связями и отношениями людей в конкретной социальной и культурной ситуации, в конкретной ситуации деятельности.
Итак, автор создает фото-текст, который, как и всякий текст, может быть рассмотрен как совокупность композиционно связанных элементов. В материальном аспекте - это диапозитив 4х2 метра, установленный в подсвеченном коробе. В композиционном аспекте - это изувеченные тела убитых, «разговаривающих» друг с другом, камни, куски амуниции, моджахед, роющийся в сумке убитого, на заднем плане - фрагмент фигуры в расслабленной, равнодушной позе. Рассмотрим процесс движения этого текста в процессе коммуникации. Он попадает, во-первых, в сферу внимания массовой аудитории и организаторов выставок (в 2004 году работу не допустили к выставке Московском историческом музее). Во-вторых, в сферу внимания исследователей фотографии, где важен стиль работы, композиция, традиционный вопрос о взаимоотношении фотографии и живописи и характере ритма композиции [5]. В-третьих, фото-текст становится предметом философского осмысления отношения к человеческим страданиям и невозможности понять их [6, с. 93]. С.Сонтаг детально рассматривает композицию работы, «читает» нам историю об ужасах войны, которую оценивает как «запоздалую колониальную войну Советского Союза». Фото-текст осмыслен ею как текст о принципиальной невозможности понять страдания других людей, об отстраненности людей друг от друга и, как следствие, отсутствии у них протеста и обвинения. Наконец, в-четвертых, работа Уолла появляется на рынке произведений современного искусства и становится одним из самых дорогостоящих объектов этого рынка: в 2012 году она была продана за 3,6 млн долл. Таким образом, перед нами несколько уровней «конструкции значений» [2, схема 8]. В создании этих значений принимают участие публика, кураторы выставок, фотографы, философы, торговцы. Действуя каждый в своей сфере, они, тем не менее, используют знания о том «что» и о том, «как». В терминологии Г.П. Щедровицкого применительно к специализированной деятельности это «научные» и «методические» знания, которые необходимы для адекватной работы с текстом.
Перейдем к заключительной моделирующей ситуации и рассмотрим, как в процессе деятельности возникают «смысловые организованности», оказывающие затем влияние на саму эту деятельность, на действия людей в ситуации создания текстов и их трансляции. Объектом рассмотрения вновь становится фото-тесты, созданные на рубеже 1970-80-х годов группой ТРИВА, фотографами из Новокузнецка [7]. В судьбе самих фотографов фото-тексты сыграли весьма серьезную роль, естественно, именно благодаря их «осмыслению» и «пониманию» аудиторией! Работавшие при Кузнецком металлургическом комбинате фотографы явно пренебрегали своими обязанностями хроникеров ударного труда и, в конце концов, были уволены с работы, а затем получили обвинение за «очернение социалистического образа жизни». Создание фотографий эти авторы называли «свободной охотой», результатом движения по улицам города без конечной цели. Это одна из распространенных и весьма спорных концепций фотографии, распространяемая на все визуальное искусство: отказ от «постановки», «объективность», якобы обеспеченная работой камеры при минимальном участии фотографа. В данном случае важно, что эта концепция организует «табло сознания» (терминология Г.П. Щедровицкого) фотографа и отражается в сюжетах работ. Избирательность,
отмеченная ранее, никуда не исчезает, камера не сама по себе «останавливает» то или иное мгновение жизни.
Первой «понимающей» инстанцией в этой истории стали, прежде всего, административные и партийные органы, усмотревшие в фотографиях антиобщественную позицию. Смысл фотографий определил их действия: увольнение, взыскания, порицание. Поскольку события разворачивались в начале 80-х годов, нетрудно предположить, что изменившаяся в стране ситуация изменила и значение фото-текстов. Если продолжить работу с концепцией Г.П. Щедровицкого [2, схема 6], то между нами, узнающими о работах новокузнецких фотографов в начале XXI века и непосредственными участниками событий, т.е. фотографами, администрацией, организаторами выставок, находится еще один персонаж. У Щедровицкого он назван «языковедом». Именно он организует конструкцию значений таким образом, чтобы финальный адресат мог работать со смыслом вполне определенным образом. Например, автор статьи - один из возможных претендентов на эту роль «языкового инженера», расставляет по тексту статьи свои маркеры отношения к ситуации. Эта роль не закреплена за кем-то окончательно, в динамике ситуаций ее исполняют разные люди или институции. Так, когда администрация завода получила возвращенные с выставок в Белграде и Берлине работы фотографов, бдительные кураторы, отклонившие работы, сыграли роль таких «конструкторов».
Дети на улице и женщины в очереди, работники завода, снятые отнюдь не в парадной обстановке, - может быть, отношения всех этих «означающих» друг с другом исчерпывают содержание текста, не соотнесенного ни с какой реальностью, как это предполагают постмодернистские концепции? Думается, что нет. «Открытость» текста, в данном случае фототекста, множеству толкований, «означиванию» отражает многообразие социально-культурных позиций «читателей». Сам текст выражает, во-первых, субъективную реальность авторской позиции, как бы ни прокламировалось отсутствие таковой. Во-вторых, текст, иногда помимо воли авторов, репрезентирует объективную реальность ситуации. Даже микроуровень представления этой реальности открывает широкие и многообразные возможности понимания и последующего действия. Обратимся к фото-текстам вышеупомянутой группы ТРИВА. Вот на снимке «Перекур» двое молодых рабочих, явно не атлетического телосложения, курят, устроившись на кислородном (!) баллоне. Снимок с названием «Счастье проходит мимо» композиционно включают женщину, несущую, видимо после демонстрации, плакат «Счастье» мимо окна, в котором видны лица пожилой пары. Счастливы или нет обитатели дома - вопрос открытый, а вот кирпичная кладка дома явно очень низкого качества. Если бы тогдашние городские руководители сосредоточили внимание на объективности отражаемой фото-текстом реальности, а не на субъективном выборе фотографа, то увольнять следовало бы не фотографов, а инженера по технике безопасности и прораба...
Итак, развивая коммуникативистское прочтение трудов Г.П.Щедровицкого [8, с. 3839], мы убедились в процессуальности порождения смысла, который провоцируется текстом, но «принадлежит» ситуациям создания текста и его прочтения. Реальность раскрывается человеку через деятельность с необходимым и неизбежным участием текстовых посредников. Само создание и использование текстов включено прежде всего в процесс коммуникации, а лишь затем, после того как смысл, через конструкции значений, определит понимание - включается в деятельность, что составляет принципиальное отличие семиотических концепций или философских построений постмодернизма. Проведенная работа на примере фото-текстов подтверждает актуальность и инструментальное значение, т.е. практическую значимость концепции акта коммуникации в системе мыследеятельности.
Библиографический список
1. Маклюэн, М. Галактика Гуттенберга. Становление человека печатающего [Текст] / М.Маклюэн. -М.: Академический проект Фонд «Мир», 2005. - 496 с.
2. Щедровицкий, Г.П. Смысл и значение [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.fondgp.ru/gp/biblio/rus/68 (Дата обращения 12.04.2016).
3. Бескин, И.М. Воспоминания о московском физмате 20-х годов [Текст] // Историко-математические исследования. Выпуск 34.- М.: Наука, 1993. С.163-184.
4. Шмырин, О. «Рабочий и колхозница»: возвышение титанов [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://syg.ma/@oleg-shmyrin/rabochii-i-kolkhoznitsa-vozvyshieniie-titanov (Дата обращения 10.04.2016).
5. Напреенко, Г. Мертвые солдаты говорят, Джефф Уолл снимает [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://journal.foto.ua/likbez/fotoperson/mertvye-soldaty-govoryat-dzheff-uoll-snimaet.html (Дата обращения 14.04.2016).
6. Сонтаг, С. Смотрим на чужие страдания [Текст] / С. Сонтаг. - М.: ООО «Ад Маргинем Пресс», 2014. - 96 с.
7. Молд, И. Фотографии, за которые авторов уволили с работы [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.fresher.ru/2016/04/09/fotografii-za-kotorye-avtor... (Дата обращения 9.04.2016).
8. Терентьева, И.Н. Коммуникативное прочтение организационно -управленческой концепции Г.П. Щедровицкого (конструктивистская составляющая методологии) [Текст] // Труды НГТУ им. Р.Е.Алексеева, 2016, № 1. С. 37-44.
