CC BY
137
8. Матузов Н.И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2003. С. 126.
9. Ануфриев В.А. Социальный статус и активность личности. М., 1984. С. 176.
10. Воеводин Л.Д. Юридический статус личности в России. М., 1997. С. 32.
Поступила в редакцию 16.04.2008 г.
Puzikov R.V. Improvement of the legal policy of Russia in the field of regulation of legal position of a personality as a necessary element of juridical equality. The author considers directions of perfection of Russian legal policy in the sphere of regulation of legal status of a person. In the article necessity of legal equality is proved.
Key words: Russian legal policy, regulation of legal position of a personality, element of juridical equality.
РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИНЦИПА НЕПОСРЕДСТВЕННОГО ДЕЙСТВИЯ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СУДОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
В.Г. Усачев
В статье рассматривается сущность и содержание обеспечительной деятельности судов в механизме реализации принципа непосредственного действия прав и свобод человека и гражданина. Исследуются юридические гарантии и средства реализации принципа в системе обеспечительных мер, применяемых судами. Предлагаются направления совершенствования механизма реализации принципа непосредственного действия прав и свобод, обеспечительной деятельности суда в этом механизме.
Ключевые слова: механизм, обеспечение, права, свободы, суд.
Конституция РФ провозглашает Российскую Федерацию демократическим правовым государством, смысл которого раскрывается через ст. 2 Конституции: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства». Реализация прав и свобод человека и гражданина основана на опосредованном в действующем законодательстве и юридической практике действии принципов правового статуса личности как основополагающих начал, обеспечивающих единство понятия «права человека» и способствующие единому восприятию прав человека через призму гуманизма, уважения человеческого достоинства, свободы, равноправия, солидарности и справедливости [1].
Наряду с исследованиями правового статуса личности в Российской Федерации в ряде научных работ присутствует и анализ принципов прав и свобод человека и гражданина. Так, принципами прав человека называют принципы нравственного и глобального гуманизма, уважения человеческого достоинства, свободы прав человека, равноправия, солидарности прав человека, демократии, толерантности (терпимости), справедливо-
сти, всеобщности и неотчуждаемости, единства прав, свобод и обязанностей, равенства всех перед законом, непосредственного действия, гарантированности и защищенности государством [2]. В частности, принцип непосредственного действия прав и свобод человека и гражданина означает верховенство прав и свобод в правовой системе. Признание прав и свобод человека и гражданина непосредственно действующими предполагает возможность реализации и защиты прав и свобод в случае их нарушения в соответствии с Конституцией, которая обладает высшей юридической силой и имеет прямое действие на всей территории России (ч. 1 ст. 15 Конституции). Конституция России, закрепив принцип непосредственного действия основных прав и свобод человека и гражданина, в сущности, снимает вопрос о любых формах регламентации, которые хоть в какой-либо мере искажают их исходное содержание или ставят преграды перед их практическим осуществлением [3].
Однако исследования принципов прав и свобод человека и гражданина, в т. ч. принципа их непосредственного действия, исчерпываются научной разработкой теоретических и конституционно-правовых основ пра-
вового статуса личности. Не нашли адекватного отражения в доктрине юридические гарантии и средства реализации прав и свобод, что представляется неприемлемым в современных условиях развития российской государственности и требует надлежащего научного анализа и выработки предложений, имеющих не только теоретический, но и прикладной характер. Решение обозначенной проблемы возможно посредством детальной теоретической характеристики механизма реализации принципа непосредственного действия прав и свобод человека и гражданина, в котором значительную роль играет обеспечительная деятельность судов РФ.
Закрепленные в Основном законе права и свободы определяют «смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием» (ст. 18 Конституции РФ). Данное положение, на наш взгляд, подразумевает следующие аспекты:
1) в своей деятельности суды должны исходить из необходимости обеспечения прав и свобод человека и гражданина, имеющих приоритетное значение. Органы правосудия должны сверять свои действия, принимаемые судебные постановления с непосредственно действующими правами и свободами;
2) правосудие, осуществляемое судами, (эффективное функционирование судебной системы) должно обеспечивать надлежащую защиту прав и свобод человека и гражданина посредством правильного и своевременного рассмотрения и разрешения гражданских дел в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав и свобод граждан;
3) правосудие должно способствовать укреплению законности и правопорядка, предупреждению правонарушений, формированию уважительного отношения к закону и суду как основному юрисдикционному органу, обеспечивающему непосредственное действие прав и свобод человека и гражданина.
Таким образом, выступая по своей сущности единственной обеспечительной инстанцией, являющейся органом правосудия и имеющей возможность сверять свои действия с непосредственно действующими правами и свободами, суды являются одним из
важнейших элементов механизма реализации непосредственного действия прав и свобод личности. Ценность инструмента суда в механизме реализации принципа непосредственного действия прав и свобод человека и гражданина состоит в том, что гражданин и представитель публичной власти выступают как равноправные стороны, имеющие равные процессуальные права и обязанности, а также возможности их реализации, что в свою очередь обеспечивается действием принципа диспозитивности в деятельности суда. В данных отношениях человек выступает «как индивидуум, ассоциированный носитель суверенитета народа» [4].
Чтобы зафиксированные права и свободы, ориентированные на реализацию прежде всего интересов личности, были подлинными, реально применимыми, в механизме государственно-правового регулирования должна присутствовать система мер - правовых и организационных, направленных на подлинную реализацию непосредственного действия прав и свобод человека и гражданина, формирование режима законности и правопорядка, имеющих стабилизирующее, превентивное значение, способствующих в целом формированию правового государства.
В рамках обозначенной проблемы важно, на наш взгляд, различение следующих юридических гарантий реализации принципа непосредственного действия прав и свобод человека и гражданина в системе обеспечительных мер, применяемых судами:
1) осуществление судебного конституционного контроля, направленного на разрешение дел о соответствии Конституции РФ, нормативных актов органов государственной власти, договоров между органами государственной власти РФ и субъектов РФ, договоров между органами государственной власти субъектов РФ;
2) обеспечение судами непосредственного применения норм Конституции России к каждому конкретному случаю в ходе гражданского, административного и уголовного судопроизводства, если провозглашенное в Конституции РФ право или свобода не развивается в законодательстве, его осуществление не опосредуется законом;
3) рассмотрение и разрешение дел по обжалованию неправомерных действий органов государственной власти, органов мест-
ного самоуправления, должностных лиц, юридических и физических лиц, независимо от формы выражения таких действий, посягающих на права и свободы;
4) возбуждение судом, применяющим закон, посредством обращения в Конституционный суд РФ процедуры конституционного нормоконтроля, если в ходе судебного разбирательства выясняется, что права и свободы нарушены законодателем, что закон, подлежащий применению в конкретном деле, не соответствует Конституции РФ;
5) осуществление непосредственного нормоконтроля, направленного на определение нормативно-правового акта, который следует применять в конкретной ситуации либо в рамках абстрактного судопроизводства как особой разновидности, специально осуществляемой в установленных процессуальных пределах и в определенной процессуальной форме разновидности деятельности уполномоченных судебных органов по проверке соответствия нормативных актов иным нормативным актам, обладающим большей юридической силой [5].
Таким образом, проблема эффективности обеспечительной деятельности суда в сфере реализации принципа непосредственного действия прав и свобод человека и гражданина в качестве одного из аспектов содержит проблему наличия юридических коллизий, которые органы правосудия призваны разрешать в последней инстанции. Более того, решение вопроса разграничения полномочий судов судебной системы РФ сфере судебного нормоконтроля имеет непосредственное влияние на эффективность их обеспечительной деятельности.
Судебные органы, особенно Конституционные Суды, имеют значительные полномочия по разрешению юридических коллизий между нормативно-правовыми актами различного уровня, прежде всего конституционного, а также возникающие в процессе правоприменительной деятельности. Реализация и защита прав и свобод в случае их нарушения не могут быть эффективными в случае наличия противоречия в нормативноправовых актах, затрагивающих указанные права и свободы, и уж тем более при наличии компетенционной коллизии.
В Российской Федерации Конституционный Суд вправе признавать акты некон-
ституционными в случае установления их несоответствия Конституции РФ. Другие суды РФ (суды общей юрисдикции и арбитражные суды) также в соответствии с их подведомственностью выявляют юридические коллизии в законодательстве, могут признавать нормативные акты противоречащими законодательству, обладающему более высокой юридической силой. Ч. 2 ст. 120 Конституции РФ предусматривает, что на суды общей юрисдикции возложен выбор норм, на основании которых должен быть разрешен конкретный правовой спор, и тем самым управомочивает их определять, какой закон подлежит применению, а какой фактически не действует в рамках конкретного дела. Указанные полномочия «превращают суд в реальную стабилизирующую силу, способную защитить права и свободы граждан, оберегать общество от разрушительных социальных конфликтов» [6].
В постановлении по делу о толковании отдельных положений ст. 125, 126 и 127 Конституции РФ [7] Конституционный суд России указал, что суд общей юрисдикции правомочен решать, какой закон - федеральный или закон субъекта РФ - в случае противоречия между ними должен быть применен в рассматриваемом деле. В то же время в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» от 31 октября 1995 г. [8] определено, что если суд убежден в неконституционности закона, он при разрешении дела применяет непосредственно Конституцию без обращения с запросом в Конституционный Суд. Этот вывод подкрепляется положениями п. 3 ст. 5 Федерального Конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации», согласно которому суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа, а равно должностного лица Конституции РФ, федеральному конституционному закону, общепризнанным принципам и нормам международного права, международному договору РФ, конституции (уставу) субъекта РФ принимает решение о соответствии с правовыми положениями, имеющими большую юридическую силу. Запрос направляется судом лишь в случае неопределенности в вопросе о конституци-
онности примененного или подлежащего применению по конкретному делу закона.
Несколько иной позиции придерживается Конституционный Суд РФ, считающий, что отсутствие у судов общей юрисдикции и арбитражных судов правомочия признавать указанные нормативные акты не соответствующими Конституции РФ и потому недействующими прямо вытекает и из ч. 2 ст. 125 Конституции РФ, которая относит Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ к субъектам обращения в Конституционный Суд РФ с запросами о проверке (вне связи с рассмотрением конкретного дела, т. е. в порядке абстрактного нормоконтроля) конституционности нормативных актов, перечисленных в пунктах «а» и «б» ч. 2 данной статьи. Кроме того, Конституционный Суд Российской Федерации по запросам судов проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле. Таким образом, Конституционный Суд РФ косвенно ограничивает полномочия судов общей юрисдикции и арбитражных судов в сфере судебного нормо-контроля.
Особый интерес по вопросу определения полномочий судов в сфере нормоконтроля представляет, на наш взгляд, мнение
Н.В. Витрука и Г. А. Гаджиева, согласно которому ст. 46 Конституции РФ, которая гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод, не содержит оговорки «в порядке, установленным законом», что дает право судам и порождает их обязанность проверять законность нормативных актов в порядке абстрактного нормоконтроля на основании действующего гражданского процессуального законодательства. Не должно быть такой правовой ситуации, при которой гражданин не мог бы в судебном порядке поставить вопрос об отмене неконституционного или незаконного нормативного акта (федерального или субъекта РФ) [9]. Вместе с тем, акт толкования Конституционного суда РФ ст. 125 Конституции РФ фактически ограничил полномочия судов в порядке административного судопроизводства, тогда как ограничение их полномочий возможно только в результате принятия федерального конституционного закона. Такая конпетен-ционная коллизия не способствует эффективности обеспечительной деятельности су-
дов по реализации принципа непосредственного действия прав и свобод и в целом обеспечению правового статуса человека и гражданина в Российской Федерации.
Мы полагаем, что в настоящий момент назрела необходимость четкого разграничения специализации судов различных уровней в указанных выше вопросах, без чего разрешение юридических коллизий будет осуществляться путем преодоления многих процедур в различных судах, что в свою очередь негативно скажется и на правоприменении, и на реализации принципа процессуальной экономии, и на эффективности механизма реализации непосредственного действия прав и свобод человека и гражданина в целом.
В качестве общего вывода следует подчеркнуть, что формирование механизма юридических гарантий - одна из основных тенденций развития современной российской государственности. Права и свободы «трансформируются в обязанность государственной власти закрепить права в позитивных законах, создать механизмы их реализации и защиты посредством эффективных юридических процедур» [1, с. 57]. Что касается обеспечительной деятельности суда в этой области, то следует отметить, что система юридических гарантий еще недостаточно разработана. Это связано с тем, что недостаточно четко просматривается в законодательстве юридическая возможность суда непосредственно сверять свои действия и судебные постановления с правами и свободами человека и гражданина, т. к. суд все-таки связан действующими законами, не отмененными в установленном порядке, наличием компетен-ционных коллизий. Кроме того, представляется необходимым посредством закрепления юридических гарантий фиксировать не только обеспечительную функцию суда в механизме реализации принципа непосредственного действия прав и свобод, но и возможности такой реализации в самой деятельности суда при решении судами стоящих перед ними задач.
1. Глухарева Л.И. Права человека: предмет учебного курса // Право и права человека. М., 2001. Кн. 1. С. 55.
2. Головистикова А., Грудцына Л. К вопросу о системе конституционных принципов основных прав, свобод и обязанностей человека в
Российской Федерации // Право и жизнь. 2007. № 5. С. 19.
3. Стремоухов А.В. Принцип непосредственного действия прав и свобод человека // Учен. зап. юрид. фак. С.-Петерб. гуманитар. ун-т профсоюзов. СПб., 2000. Вып. 5. С. 44.
4. Рудинский Ф.М. Гражданские права человека (общетеоретические вопросы) // Право и права человека. М., 2001. Кн. 4. С. 51.
5. Яценко В.Н. Судебный контроль нормативных актов // Государство и право. 2005. № 11. С. 22.
6. Лебедев В. От идеи судебного нормоконтроля к административному судопроизводству // Российская юстиция. 2000. № 9. С. 2.
7. Постановление Конституционного Суда РФ от 16.06.1998 г. № 19-П «По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 1998. № 25. Ст. 2304.
8. Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» от 31.10.1995 г. //
Сборник постановлений пленумов Верховных судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 1997.
9. Гаджиев Г.А. Правовые позиции Конституционного Суда РФ как источник конституционного права // Конституционное правосудие в посткоммунистических странах. М., 1999. С. 19.
Поступила в редакцию 14.04.200S г.
Usachev V.G. Realization of principle of direct action of rights and liberties of a person and citizen in work of courts of the Russian Federation: theoretical aspects. The article considers the essence and content of guarantee activity of courts in the mechanism of realization of a principle of direct action of rights and liberties of a person and citizen. Legal guarantees and means of realization of a principle in the system of guarantee measures applied by courts are investigated. Directions of perfection of the mechanism of realization of a principle of direct action of rights and liberties, guarantee activity of courts within this mechanism are offered.
Key words: mechanism, guarantee, rights, liberties, court.
ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ УЧРЕЖДЕНИЯ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ ОКРУГОВ:
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Е.Ю. Лысикова
В статье прослеживается история становления и положительная динамика развития образовательных округов в России до Октябрьского переворота, предложен и обоснован новый подход для формирования образовательных округов на региональном и федеральном уровне в настоящее время.
Ключевые слова: образовательная система, образовательные округа, развитие образования, учебный округ, реформа образования.
Обеспечение эффективности проведения правовой политики в сфере образования, когда наше государство стало федеративным по сути, может быть достигнуто путем координации деятельности всех ветвей власти на федеральном, региональном и муниципальном уровне, чего трудно добиться без изменения структуры и содержания управления образованием.
В процессе реформирования образовательной системы появилась необходимость найти новые формы организации образования для формирования в едином федеральном образовательном пространстве региональных систем образования, при которых
можно было бы интегрировать образовательные учреждения всех уровней, координировать учебно-воспитательную работу регионов при оптимальном сочетании государственного и регионального управления. Примером такой организации могут служить образовательные округа при университетах, которые существовали в России до революции и начинают возрождаться в наше время.
История создания учебных округов началась с возникновения средневековых европейских университетов. Россия, переняв данный опыт, трансформировала его с учетом своей территориально-национальной и культурной специфики, характера общест-
