CC BY
540
ИВ. ВАСИЛЬЕВА
РЕАЛИЗАЦИЯ ПОЛОЖЕНИЙ ЖАЛОВАННОЙ ГРАМОТЫ ДВОРЯНСТВУ 1785 ГОДА О РОДОСЛОВНЫХ КНИГАХ В КАЗАНСКОЙ И СИМБИРСКОЙ ГУБЕРНИЯХ В КОНЦЕ XVIII ВЕКА
Историков интересует положение всех классов и сословий. Интерес к изучению дворянского сословия в советское время ослаб, но за последние годы заметно возрос. Свидетельством тому являются возрождающиеся историкородословные общества. 2 декабря 2001 г. возобновило деятельность дворянское собрание в г. Ульяновске (Симбирске) [1].
До сих пор ученым и любителям старины не дает покоя судьба дворянских родословных книг. Составление родословных росписей уходит в глубину веков. В допетровской Руси древностью рода определялась принадлежность к определенным категориям служилого класса. Поэтому представители знатных фамилий зорко следили за «чистотой рядов» и даже местничались. Одна из первых попыток урегулирования родословий дворян приходится на время Ивана IV. В 1555 г. был составлен «Государев родословец». В него вошли, в основном, княжеские столичные знатные роды, а многие провинциальные роды, даже княжеские, туда не попали. Более чем через столетие, в 1687 г., появилась новая родословная «Бархатная книга». Она уже включила как представителей, записанных в «Государев родословец», так и тех, кто подал свои родословные росписи в Разрядный приказ в 1682-1687 гг. [2]. В Разрядный приказ, с середины XVII в. для закрепления имущественных прав, представляли копии своих шеджере (от арабского слова «родословие») также татарские мурзы и беки [3]. Разрядный приказ, Приказ Казанского дворца, Разрядный стол Сената, а с 1722 г. Герольдмейстерская контора - это органы, которые вели статистику дворянства, в основном, как служилого сословия. Неслужащие татарские князья и мурзы, поскольку в списках Герольдии не значились, не могли относиться к высшему привилегированному сословию. Даже после утверждения их политического статуса по указам от 1 ноября 1783 г. и 22 февраля 1784 г. Герольдия отказывалась принимать татарские родословные шеджере в качестве доказательств [4].
Казалось бы, с отменой местничества и родословные книги должны были бы «кануть в лета». Но дворянство XVIII в., как и сто, и двести лет назад, старалось выделить себя от остального населения. Идя навстречу пожеланиям высшего сословия, Елизавета Петровна указом от 1761 г. объявила о намерении составить новую родословную книгу, а Екатерина II 21 апреля 1785 г. Грамотой на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства воплотила эту идею в жизнь [5]. По новому закону такая книга составлялась одна на губернию. Тем самым и столичные, и провинциальные дворяне имели равные возможности попасть на ее страницы.
Однако за годы своего существования родословные книги не раз испытывали «удары судьбы»: пожары, социальные катаклизмы и т.д. В 1815 г. во время пожара в г. Казани в числе документов дворянского собрания сгорела и родо-
словная книга. Но в истории, как известно, случаются парадоксы. Во время ревизии Казанского дворянского депутатского собрания, как выявила Г.А. Двоеносова, секретарь дворянства И.П. Сычугов в 1837 г. привез из Герольдии два тома заверенных копий родословных книг с доказательствами о дворянских фамилиях Казанской губернии. Каким образом этот экземпляр оказался там, для исследовательницы осталось загадкой [6].
Худшая участь ожидала дворянскую родословную книгу Симбирской губернии. Следы ее затерялись, а поиски пока не дали результата. Поэтому нам пришлось ограничиться алфавитными списками дворянских фамилий, внесенных в родословную книгу Симбирской губернии [7]. На сегодняшний день их, пожалуй, можно назвать единственным доступным источником, который позволит нам восстановить поименно дворян, внесенных в родословную книгу. Однако при изучении Списка мы столкнулись с определенной трудностью. В графе, где записана дата внесения дворян в родословную книгу, в некоторых местах поставлен знак « ,, ». Мы его поняли как повторение предыдущей, стоящей сверху, даты. Кроме того, достоверность алфавитного списка дворян невозможно подвергнуть критике из-за несопоставимости его данных с другими источниками.
Жалованная грамота дворянству 1785 г., разделив родословную книгу на шесть частей, изначально устанавливала градацию между представителями высшего сословия. В 1-ю часть родословной книги должны были вноситься роды действительного дворянства, т.е. пожалованные царской властью или имеющие доказательство о дворянстве рода до ста лет. Во 2-ю часть записывались дворяне, которые выслужили свое положение по военной службе. В 3-й части оказывались те, кто получил дворянство по гражданской службе или награжденные орденами. Закон их называет не иначе как «осьмиклассное дворянство». 4-ю часть заполняли дворяне, получившие свое звание от иностранных монархов. В 5-й части состояли титулованные дворяне. В 6-й оказались «древние благородные дворянские роды», т.е. такие, которые имели доказательства о дворянстве за сто и более лет. Однако подобное разграничение в жизни не играло никакой роли, так как в России традиционно «достигнуть степеней известных» можно было благодаря службе.
Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства открыла доступ на страницы родословной книги вместе с высшим сословием и «худородным» людям, получившим чин потомственного дворянина. Думаем, не лишним будет напомнить, что дворянство на протяжении своего существования не было замкнутым сословием. Но Табель о рангах увеличила возможность получить дворянство выходцам из других социальных групп. Разделив все чины на 14 рангов, Табель выделила ранги как генералитет, VI-VIII ранги назвала штаб-офицерскими чинами, К-ХГУ - обер-офицерскими чинами. Потомственными дворянами в военной службе становились с самого низшего обер-офицерского чина (Х^-! ранги), а в гражданской - с чина коллежского асессора или надворного советника ^ПЫ ранги). В зависимости от этого дворянское депутатское собрание при определении дворян в различные части родословной книги должно было придерживаться
не только статей Жалованной грамоты, но и толкований к ним. Не случайно, доказывая свое происхождение, многие дворяне делали упор на свое рождение в обер-офицерстве.
По новому закону регистрация в родословной книге давала ряд преимуществ: право голоса в дворянском собрании, пользование сословными капиталами, дворянскими стипендиями, участие в деятельности дворянских уездных опек и т.д. Но, на крайний случай, верховная власть считала своим долгом предупредить: «буде кто не внесен в дворянскую родословную книгу той губернии, тот не только не принадлежит к дворянству той губернии, но да и не пользуется общими преимуществами дворянства той губернии» [8]. И тем не менее законодательство оставляло представителю высшего сословия в вопросе регистрации свободу выбора. Отдельные историки считали, что некоторые дворяне, воспользовавшись этим правом, не записывались в родословные книги, поэтому, «даже собрав все родословные книги по всем губерниям, мы не получим истинной картины состава всего дворянства ... » [9]. Самый простой вывод, какой напрашивается в этой связи, - это признание, что причина заключалась в обязанности выборной службы. В частности, С.А. Корф отмечал: «Дворяне, убедившись в малой выгоде, по отношению к карьерным вопросам, службы по выборам стали «отлынивать» от нея» [10]. Однако проведенный Г.А. Двоеносовой анализ замещения дворянством выборных должностей убеждает нас в обратном, что нет оснований для вывода, что казанское дворянство отлынивало от выборной службы и это было причиной отказа от регистрации в родословной книге [11]. Следовательно, количество потомственных дворян, записанных в родословную книгу Казанской губернии, не должно было сильно отличаться от действительности.
Возрождая родословные книги, правительство пыталось наладить сословный учет и контроль за пополнением дворянского сословия. В копии, присланной из Герольдии в 1837 г., за период 1787-1800 гг. учтено 167 дворянских родов: в 1-й части - 6, во 2-й части - 52, в 3-й части - 43, в 4-й части - 6, в 5-й части - 0, в 6-й части - 60. Считая дату внесения дворян в родословную книгу юридически необходимым моментом, мы выяснили, что из них получили определение: в 1787 г. - 1 дворянский род, в 1788 г. - 0, в 1789 г. - 4, в 1790 г. - 18, в 1791 г. - 21, в 1792 г. - 29, в 1793 г. - 26, в 1794 г. - 20, в 1795 г. - 14, в 1796 г. -
31, в 1797 г. - 0, в 1798 г. - 0, в 1799 г. - 2, в 1800 г. - 1 [12]. Но есть основания считать, что не все дворяне из подлинной родословной книги были переписаны в копии. В частности, А.И. Ногманов в своем исследовании, привлекая материал, содержащийся в РГИА, указывает на то, что в 1797 г. в дворянскую родословную книгу Казанской губернии было внесено 96 татарских мурзинских родов [13]. Чтобы удостовериться в сведениях вышеназванных источников, мы решили обратиться к другому документу - алфавитному списку дворянских родов, внесенных в родословную книгу Казанской губернии [14]. По нашему мнению, алфавитные списки являются ценным историческим источником, с помощью которого можно получить информацию о соотношении дворян в различных частях родословной книги.
В родословную книгу Казанской губернии по определению дворянского собрания были внесены дворянские роды: в 1787 г. - 1, в 1789 г. - 8, в 1790 г. - 24, в 1791 г. - 28, в 1792 г. - 32, в 1793 г. - 31, в 1794 г. - 27, в 1795 г. - 16, в 1796 г. -65, в 1799 г. - 2, в 1800 г. - 2, всего 236, из них в части родословной книги: в 1-ю -2 (0,9 %), во 2-ю - 51 (23,0 %), в 3-ю - 42 (19,0 %), в 4-ю - 12 (4,97 %), в 5-ю - 4 (1,8 %), в 6-ю - 125 (50,2 %). В родословную книгу Симбирской губернии в 1789 г. внесено 11 дворянских родов, в 1791 г. - 1, в 1792 г. - 93, в 1793 г. - 9, в 1794 г. - 40, в 1795 г. - 95, в 1796 г. - 36, в 1798 г. - 2, в 1799 г. - 2, в 1800 г. -
25, всего 314, из них в части: в 1-ю - 129 (41,0 %), во 2-ю - 36 (11,4 %), в 3-ю -25 (7,9%), в 4-ю - 10 (3,1 %), в 5-ю - 4 (1,2 %), в 6-ю - 110 (35,3 %) [15].
Следовательно, к концу XVIII в. родословные книги в вышеназванных губерниях были оформлены дворянскими депутатскими собраниями во всех шести частях. В Казанской губернии преобладал процент представителей древних благородных фамилий, а в Симбирской - жалованного или действительного дворянства. Наблюдаемый численный рост определений дворянских собраний в 1792-1796 гг. указывает на то, что дворяне активно применяли указ от 19 июня 1791 г. на практике. Но с 1796 г. из-за того, что губернское дворянское депутатское собрание было лишено самостоятельности в вопросе занесения в родословную книгу, количество регистраций заметно сократилось.
Однако данные алфавитного списка Казанской губернии нельзя назвать окончательными, так как одни роды в XIX в. не были утверждены Герольдией, вторые переведены из одной части в другую, а третьи по неизвестным обстоятельствам не записаны канцелярскими служителями. Поэтому нам пришлось провести сравнительный анализ всех имеющихся источников: протоколов Казанского дворянского собрания, копий родословных книг, родословных книг окончательной редакции, алфавитных списков дворян. Кроме того, мы использовали генеалогический словарь. В итоге получились более точные данные по численности дворянских родов Казанской губернии за 1785-1800 гг.: в 1-й части - 6 родов, во 2-й - 55, в 3-й - 52, в 4-й - 11, в 5-й - 0, в 6-й - 106. Всего 230 родов [16]. Некоторые дворяне могли оказаться не включенными в генеалогический словарь. Так, в нем отсутствуют данные о И.С. Доронове. Оказалось, что он, инженер-поручик, женатый на вдове Спижарной, был внесен во 2-ю часть по определению Казанского дворянского депутатского собрания от 21 февраля 1790 г. [17].
По Жалованной грамоте дворянству 1785 г. родословная книга приобретала табличную форму, где указывались имя и звание дворянина, его семейное положение, количество детей мужского или женского пола, их имена и возраст, количество ревизских душ, место жительства, чин и служебное положение. Обратимся к копии 1-й части дворянской родословной книги Казанской губернии и приведем один пример. На страницах, где заносилось действительное дворянство, указаны сведения о роде Арбузовых. Проживавший в с. Кульге Казанской губернии, 59-летний прапорщик в отставке Петр Аврамович Арбузов на момент подачи прошения о внесении в родословную книгу был вдовцом с двумя сыновьями: Алексеем 23 лет (поручик в отставке) и Евграфом 22 лет (секунд-майор в отставке). За П.А. Арбузовым числилось по 4-й ревизии 457 душ
крестьян. Генеалогическое древо Арбузовых показывает, что родоначальником этого семейства был вотчинник Семен Арбузов. У него был сын Михаил и внук Аврам, дослужившийся до капитана. Прапорщик Петр Аврамович, как было указано выше, имел двух сыновей: Алексея и Евграфа. Свою родословную Арбузовы удостоверили свидетельством двенадцати благородных людей. Доказательством о дворянстве явилась, во-первых, выписка из грамоты от 7156 (1647/48) г., где о родоначальнике Семене Арбузове было написано следующее: «в Нижегородском уезде, в Березопольском стане, в жеребей деревни Арбузовы, а Муромцовы тож, в которой по писцовым 129 (1620/21)-го, 130 (1621/22)-го и по даче 143 (1634/35)-го годов пашни и перелогу 20 чети в поле, а в дву по тому же: чтоб той деревни крестьяне нижегородца Семена Поздеева сына Арбузова слушали, пашню на него пахали и доход помещиков ему платили». Во-вторых, выписка из отказной книги от 12 марта 1713 г., повествующая о том, что: «за порутчика Аврама Михайлова Арбузова, в Казанском уезде в пустоше по речке . по обе стороны и по другим урочищам, выменной полесной земли по 20 четвертей, сенных покосов по 10 четвертей в поле, а в дву по тому же и на усадьбу шесть четвертей, да примерные земли в тех же урочищах 300 четвертей в поле, а в дву по тому же с лесом, с сенными покосы и со всеми угодьи в поместной его оклад в 450 четвертей». Казанское дворянское депутатское собрание, рассмотрев 27 февраля 1794 г. родословную и доказательства о дворянстве: выписи из подлинной грамоты и засвидетельствованной копии, выданной из Государственной вотчинной коллегии в 1735 г., решило внести род Арбузовых в 1-ю часть родословной книги Казанской губернии [18].
История создания дворянской родословной книги напрямую связана с губернским дворянским депутатским собранием, потому что этот орган в составе губернского предводителя дворянства и депутатов от каждого уезда, избираемых на три года, принимал решение об определении представителей господствующего сословия в ту или иную часть родословной книги. Согласно ст. 89 Жалованной грамоты, после составления родословная книга представлялась на обсуждение дворянскому собранию. Затем, сделав две копии с нее, одну отсылали в Герольдию, другую - в архив губернского правления, а подлинник клали в архив дворянского депутатского собрания. Сохранившиеся в НА РТ в фонде Казанского губернского дворянского депутатского собрания протоколы свидетельствуют о серьезном подходе к каждому документу, доказывающему дворянское достоинство. Мы провели сквозное постраничное изучение всех сохранившихся 84 протоколов за 1789-1796 гг. Оказалось, что из общей массы документов сохранились протоколы за 1789 г. - 1, 1790 г. - 8, 1791 г. - 9, 1792 г. - 14, 1793 г. - 15, 1794 г. - 13, 1795 г. - 10, 1796 г. - 12, два дела не удалось датировать из-за утери начальных страниц. Все они повествуют об определении родов во 2- и 3-ю части родословной книги [19].
В проблеме изучения составления дворянских родословных книг протоколы являются незаменимым источником, потому что в них дублируется содержание документов, предъявленных в роли доказательств благородства и указываются статьи, на основании которых дворянин мог или не мог быть отнесен в определенную часть родословной книги. Справедливость, однако, требу-
ет сказать, что между соискателем и представителями дворянского собрания изредка возникало недопонимание. 19 марта 1791 г. собрание губернского предводителя дворянства и избранных для составления дворянской родословной книги депутатов, рассматривая документы, представленные генерал-майором и кавалером орденов святого и равноапостольного князя Владимира третьей степени и святого великомученика и победоносца Георгия четвертого класса, главным командиром казанского адмиралтейства и конторы Степаном Васильевичем Жемчужниковым, столкнулось с ситуацией, когда «касательно фамилии . древнее доказательство, которое в России более четырехсот лет и было у него, но точию в бывшее в Санкт-Петербурге в 1777 г. наводнение, где и он претерпел нещастие, как крепости, так и жалованные грамоты потонули, однако ж по вотчинной коллегии значутся и имеет природные деревни в Орловском наместничестве в Болховской округе». Ввиду данных обстоятельств дворянин просился в 1-ю часть родословной книги. Но собрание, руководствуясь законом, принимало только документальные доказательства и определило Жемчужниковых, которые не смогли доказать свое действительное дворянство, на основании ст. 92 п. 3 и 4, ст. 85 п. 2., ст. 79, в 3-ю часть родословной
книги Казанской губернии [20].
Ряд историков считал, что родословные книги обладают небольшой достоверностью из-за небрежности членов дворянского собрания при их составлении, вследствии чего родители и дети определялись в разные части [21]. Да, действительно, поскольку потомственное дворянство передавалось по наследству, предполагалось внесение отцов и детей в одну и ту же часть, за исключением тех, кто был рожден до получения отцом обер-офицерского чина. Например, отставной прапорщик М.И. Чалеев и его дети Архип и Алексей внесены во 2-ю часть, полковник К.М. Фок и сыновья: Александр, Гаврила и Алексей в 3-ю часть [22]. Но, наверное, любой закон, будучи «продуктом своего времени», несет на себе присущие ему отпечатки эпохи, и законодательство XVIII в. в этом смысле не явилось исключением. Для него характерны некоторая казуистичность и неточность формулировок [23]. Исходя из положений жалованной грамоты, сложно было безошибочно распределить дворян между различными частями, поэтому мы не стали бы столь категорично указывать только на субъективные ошибки депутатов, хотя их тоже мы не отбрасываем. Но, судя по всему, здесь мы имеем дело с ситуацией, когда представители органа дворянского сословного самоуправления старались следовать «букве закона» и, определяя родителей и детей в разные части, руководствовались ст. 92 п. 19 (см. крикс-комиссар А.И. Татаринов в 3-ю часть, а его сын Александр во 2-ю часть, надворный советник Ф.А. Матюнин в 3-ю, дети - во
2-ю часть) [24]. Однако в этом вопросе, причинившем много беспокойств, намечается весьма любопытное продолжение. Заглянув в копии 2-й части родословной книги, мы можем обнаружить и у Татариновых, и у Матюниных одну и ту же запись: «в подлинной родословной книге во 2-й части род сей . пропущен» [25]. Едва ли мы ошибемся, если скажем, что депутаты таким образом решили исправить допущенную ошибку. Довольно показательна и запись о дворянском роде Ивановых: «О внесении оного рода дворянской родословной
книги во 2 часть определение поставлено 1790 г. ноября 27 дня, в подлинной родословной книге сей род пропущен, по справке же с роспискою тетрадью выдаваемым грамотам в отдаче таковой оному Киру Иванову не оказалось» [26]. В последнем случае, пожалуй, факт говорит сам за себя, и нам ничего не остается как согласиться с мнением уважаемых историков о небрежности депутатов по ведению родословных книг.
В качестве неоспоримых доказательств благородства Жалованная грамота перечисляла: 1) дипломы; 2) гербы; 3) патенты на чины; 4) ордена; 5) жалованные или похвальные грамоты; 6) указы на земли и деревни; 7) верстанье по дворянской службе поместьями; 8) указы или грамоты на пожалование из поместья вотчинами; 9) указы или грамоты на вотчины, даже если они выбыли из рода; 10) указы, наказы и грамоты, данные дворянину на посольство, посланничество или иную посылку; 11) доказательство о дворянской службе предков; 12) доказательство, что отец и дед вели благородную жизнь или состояние, или службу в соответствии с дворянским званием; 13) купчие, закладные, рядные и духовные о дворянском имении; 14) доказательство, что отец и дед владели деревнями; 15) родословные росписи [27]. Но документы должны были рассматриваться не в отдельности, а в дополнение друг другу, поэтому дворянам обычно приходилось предъявлять целый «набор доказательств». В частности, Стрелковы, записанные в 1-ю часть родословной книги Казанской губернии, предъявили наказы, выписи с отказных дел, купчие, духовную, родословную роспись. При определении секунд-майора В.И. Высоцкого в 3-ю часть основополагающим моментом стали патенты на чины: подпоручика от 1766 г., поручика от 1780 г., капитана от 1781 г. и указ об отставке с чином секунд-майора; для полковника К.М. Фока, внесенного в 3-ю часть, - награждение орденом святого великомученика и победоносца Георгия четвертого класса [28].
Немаловажное значение при определении дворян в родословную книгу имело доказательство о благородной жизни и службе предков. Рассматривая прошение сержанта И.Н. Устьянцова, дворянское собрание с особым уважением отнеслось к документам покойного родителя Н.А. Устьянцова: патенту на чин прапорщика. Решением дворянского собрания И.Н. Устьянцов был внесен во 2ю часть [29].
Жалованная грамота дворянству по ст. 84 разрешала в качестве доказательства дворянства представлять засвидетельствованную копию. Так, в 1791 г. Казанское дворянское собрание рассматривало дело коллежского асессора Н.М. Митрофанова, не успевшего еще получить патента на чин, но взявшего копию с указа Сената в Казанском наместничестве. Соискатель был занесен в
3-ю часть [30].
Обращаясь с ходатайством по вопросу внесения в родословную книгу, дворянину нередко приходилось за копиями обращаться в Герольдмейстерскую контору. Дошедшие до нас документы одного из дворян Симбирской губернии секунд-майора Н.С. Ивашева, позволяют убедиться в том, что дворяне в качестве доказательств предъявляли копии документов, относящиеся к седой древности. В своем прошении Никифор Семенович указывал на то, что за неимением подлинных ему нужно предоставить в Симбирское дворянское собрание копии
для доказательства благородства. Из разрядного архива была прислана справка, по которой выяснялось, что предки Ивашевых несли «государеву службу» в Москве, Казани, Симбирске и Муроме начиная с 1599 г. [31].
Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства разрешила принимать в качестве доказательства благородства «свидетельство двенадцати благородных особ» (ст. 92. п. 12). Анализ записей в протоколах Казанского дворянского собрания показывает, что в XVIII в. оно использовалось в самых разных ситуациях. К примеру, капитан А.П. Кондратьев воспользовался этим правом, чтобы доказать, что он - выходец из дворянского сословия и владеет недвижимостью. Недоросли - сироты и полусироты -также подтверждали свое обер-офицерское рождение, как это сделал А.Д. Подлатчиков. Сержант артиллерии фузилерного полка А.И. Снегирев и сержант Козьмодемьянской штатной команды К.В. Шорохов утверждали, что они из благородного сословия [32]. Возможно, что часть дворян воспринимала свидетельство двенадцати по принципу «чем больше, тем правдивее». В 1796 г. помощник землемера Казанской межевой конторы Г.Н. Панков, чтобы доказать свое обер-офицерское рождение, предъявил свидетельство пятнадцати благородных особ [33]. Не менее интересный случай произошел в 1795 г. Казанское дворянское собрание, рассматривая документы, представленные от губернского регистратора Ядринского нижнего земского суда П.А. Хватунова, просившего его с братьями Алексеем и Максимом записать в родословную книгу, обнаружило два свидетельства двенадцати благородных особ. Для большей убедительности приводим выдержку из протокола: «во . двух свидетельствах 1794 года декабря 10 дня мы, нижеподписавшиеся Ядринской инвалидной команды за неимением в наличии штаб-офицеров, обер-офицеры свидетельствуем, что во оной инвалидной команде находился поручик Афанасей Кононов сын Хватунов ... ис посадских людей и в службу поступил с 1738 году в обер-офицерские чины, за службу производим был из сержантов прямо в подпорут-чики в 1755, в порутчики в 1759 годех, 1784 году ... умре, после ево остались ... прижитые в обер-офицерстве дети . от первой жены Петр . от второй жены ... сыновья Алексей ... и Максим ...» [34].
Одним из преимуществ, к которым было приобщено дворянство после занесения в родословную книгу, являлось получение грамоты и свидетельства. Три года спустя после издания Жалованной грамоты дворянству, 8 августа 1788 г., была установлена форма грамоты на дворянство [35]. 18 декабря 1795 г. грамота о внесении в 3-ю часть дворянской родословной книги Казанской губернии была получена недорослем В.И. Панаевым. В 1790 г. грамота о принадлежности к дворянству Казанской губернии, на основании ст. 82 Жалованной грамоты дворянству, выдана надворному советнику Ф.В. Горемыкину. Грамота на дворянство Симбирской губернии на основании ст. 77 о внесении в 1-ю часть родословной книги выдана секретарю четырнадцатого класса А.Ф. Копылову (декабрь 1795 г.) [36].
Свидетельство о занесении в дворянскую родословную книгу было необходимо при поступлении в учебные заведения, производстве в чины, определении на военную службу и т.д. Материалы Герольдмейстерской конторы по-
зволяют выяснить, как в жизни осуществлялось упомянутое положение. В нашем распоряжении имеются сведения о чинопроизводстве. В 1792 г. Сенат отказал в награждении чинами по Симбирской губернии асессору гражданской палаты М. Палицыну, который не предоставил свидетельства; председателю губернского магистрата И. Апраксину, у которого в послужном списке было указано, что он занесен в 6-ю часть дворянской родословной книги, но также не имелось свидетельства; губернскому казначею и титулярному советнику С. Малаеву, от которого подана просьба о внесении в родословную книгу и определено о внесении в 6-ю часть, но также не было свидетельства [37]. В том же 1792 г. по Казанской губернии было отказано в награждении чином титулярному советнику, находившемуся в Лаишевском уездном казначействе казначеем И. Зиновьеву по той же самой причине [38]. Наоборот, обладатели свидетельства уже могли надеяться на награждение следующим чином. К примеру, чин коллежского асессора был дан капитанам: асессору Казанской гражданской палаты К. Берстелю, «который написан в дворянскую родословную книгу и в сем чине состоит ... девять лет, губернскому стряпчему Ивану Нечаеву, который также написан в дворянскую родословную книгу и в том состоит шестой год» [39]. Необходимость свидетельства ощущалась и в том случае, когда дворянин желал при выходе в отставку получить следующий чин. К примеру, в 1793 г. зауряд-секретарь Самарского уездного суда Симбирского наместнического правления И. Бесамыкин по прошению его по болезни был уволен в том же чине, так как не имел свидетельства [40]. Но в том же году решили: «находящегося пред сим в Симбирской казенной палате асессором и уволенного от должности капитана А. Толстого по прошению его от служб уволить вовсе, а поелику он дворянин, то при сем увольнении дать ему чин коллег-ского асессора» [41]. Подканцеляристу Тагайской управы благочиния Г. Гафи-дову при увольнении был дан чин городового секретаря [42].
Для подтверждения того, как дворяне старались получить грамоту или свидетельство для определения на военную службу, обратимся к протоколу Казанского дворянского депутатского собрания. 11 февраля 1793 г. слушалось дело о поручике А.Г. Глазатове. Он просил занести его с двумя братьями в родословную книгу и дать грамоты, а младшему - Григорию - для определения на военную службу выдать свидетельство. По ст. 68 и 79 Жалованной грамоты собрание приказало занести Глазатовых в 3-ю часть и выдать «. поручикам Александру и Николаю по грамоте, а малолетнему Григорию к определению в военную службу на александревской бумаге свидетельство, взяв за оные положенные деньги, и за внесение их в родословную книгу по 86 статье той же грамоты, также и добровольно складочных с состоящих за ними по сему наместничеству мужеского пола 265-ти душ с каждой по 10 коп.» [43].
Немаловажное значение среди документов для занесения в родословную книгу отводилось формулярному списку. Установленный Сенатским указом в 1764 г., он вмещал в себя данные о семейном положении чиновника [44]. Так, у каптенармуса С.Ф. Жолобова читаем: «... покойного от армии подполковника Фадея Жолобова сын Сергей Жолобов 18-ти лет, холост, за ним состоит купленных мужеска четыре, женска две души ...» [45].
Недвижимость всегда являлась экономическим фундаментом привилегий дворянского сословия. Поэтому совершенно закономерно, что Жалованная грамота в ст. 68 ставит ее как одно из условий для внесения в родословную книгу. Асессор гражданского суда капитан К.Б. Берстель, имеющий недвижимость в Казанском наместничестве, заседатель в Чебоксарском уездном суде отставной поручик П.И. Сергеев и заседатель в Чебоксарском нижнем земском суде отставной прапорщик И.И. Сергеев, имеющие недвижимость и проживающие в г. Чебоксары, были внесены во 2-ю часть родословной книги Казанской губернии [46]. Но, как говорится, «еще не высохли чернила» после написания Грамоты на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства, а уже в 1791 г. был издан новый указ об изменении ст. 68. Он предписывал вносить в родословную книгу даже неимущих потомственных дворян и иностранцев, присягнувших на подданство России [47]. На основании п. 1 рассматриваемого ука-
за, где говорилось о дворянах, имеющих в губернии только дома и написанных при них дворовых людей, в 3-ю часть были внесены коллежский советник А.П. Булыгин, имевший дом в г. Казани и дворовых людей 6 душ мужского пола и 8 душ женского пола, а также надворный советник С.И. Волков, имевший дом в г. Казани и написанных за ним по четвертой ревизии 4 души. Во 2-ю часть был внесен имевший только дом в г. Ядрине отставной прапорщик М.П. Петров [48]. Согласно п. 3 того же указа, в котором разрешалось записывать в родословную книгу неимущих дворян из других губерний, во 2-ю часть были занесены губернский регистратор Пермской казенной палаты Ф. Баташков, капитан верхнего земского суда стряпчий уголовных дел Пермского наместничества А.И. Девиллий, дворянский заседатель Пермского уездного суда титулярный советник А.С. Назаров, отставной капитан Пермского наместничества Н.Е. Разказов; в 3-ю часть - заседатель верхнего земского суда Пермского наместничества секунд-майор П.А. Желтовский, надворный советник Вятской казенной палаты Д.И. Пранеев, асессор Вятской казенной палаты поручик Д.В. Флееров [49].
Поворотным моментом для родословных книг стал 1796 год. Указ от 4 декабря 1796 г. предписал губернским дворянским депутатским собраниям вопрос определения в родословную книгу решать не самостоятельно, а только с утверждения Герольдии. Послушаем, как объяснил вынужденность такой меры сам законодатель - Павел I: «Дошло до нашего сведения, что с великим небрежением разбор чинится в дворянских собраниях по просьбам ищущих дворянства и дворянское к тому право обращается во злоупотребление ...» [50]. Однако главная причина, на наш взгляд, была в том, что государство таким образом пыталось сократить резко увеличившееся пополнение высшего сословия представителями из других социальных групп населения. Через некоторое время, в 1800 г., у родословных книг изменился формуляр (добавился пункт о внесении дворянского рода в Гербовник и т.д.), и они должны были составляться поуездно [51]. Но, как оказалось, ненадолго. Уже в 1801 г. правительство решило вернуть испытанный многолетней практикой способ составления родословных книг по губерниям [52].
Итак, Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства явилась «завершающим звеном в политике возвышения дво-
рянского сословия» [53]. Она возродила родословные книги, значение которых для истории нашей страны последней четверти XVIII в. многогранно. Они позволяют изучать генеалогические связи высшего сословия, деятельность дворянских собраний и определить численность дворянских родов по губерниям. Сопоставив алфавитные списки дворян, внесенных в родословные книги двух губерний, мы выявили, что к концу XVIII в. в родословную книгу Симбирской губернии было записано 314 дворянских родов, а в Казанской губернии по определению дворянского депутатского собрания - 236.
Литература и источники
1. Шариков В. Вновь собралось дворянское собрание // Народная газета. 2001. 5 декабря.
2. Дворянские роды Российской империи. СПб.: ИПК «Вести», 1993. Т. 1. С. 11.
3. Ахметзянов М. И. Татарские шеджере (исследование татарских шеджере в источниковедческом и лингвистическом аспектах по спискам ХГХ-ХХ вв.). Казань: Татар. кн. изд-во, 1991. С.8.
4. Полное собрание законов Российской империи (пСз). Т.21. №15861 С.1030-1031; Т.22. №15936. С. 51-52.
5. ПСЗ. Т.15. №11340. С.798; Т.22. № 16187. С. 344-358.
6. Двоеносова Г.А. Дворянская родословная книга Казанской губернии 1785-1917 гг.: региональные аспекты изучения массового источника: Дис. ... канд. ист. наук. Казань, 2000. С.33.
7. Государственный архив Ульяновской области (ГА УО). Ф. 477. Оп 3. Ед. хр. 185. Л. 1-30, Ед.хр. 187. Л. 1-38.
8. ПСЗ. Т. 22. № 16187. С. 351.
9. Елпатьевский А.В. Законодательные источники по истории документирования сословной принадлежности в царской России (XVIII - начало XX вв.) // Источниковедение отечественной истории: Сб. статей. М.: Наука, 1986. С. 65.
10. Корф С.А. Дворянство и его сословное управление за столетие (1762-1855). СПб., 1906. С. 214.
11. Казанское дворянство 1785-1917 гг. Генеалогический словарь. Вступительная статья Г.А. Двоеносовой. Казань: Изд-во «Гасыр», 2001. С. 30.
12. Национальный архив Республики Татарстан (НА РТ). Ф. 407. Оп. 1. Д.659. Л.1-287; Ф. 350. Оп. 2. Д. 407. Л. 1-190.
13. Ногманов А.И. Российское законодательство второй половины XVI-XVIII вв. как источник по истории татарского населения Среднего Поволжья и Приуралья: Дис. . канд. ист. наук. Казань, 1994. С. 100.
14. НА РТ. Ф. 407. Оп. 1. Д. 947. Л. 1-119 об.
15. По данным алфавитных списков дворянских родов, внесенных в родословные книги Казанской и Симбирской губерний. НА РТ. Ф.407. Оп. 1. Д.947; ГА УО. Ф. 477. Оп. 3. Ед. хр. 185, 187.
16. НА РТ. Ф. 350. Оп. 2. Д. 390, 391, 407, 658, 660, 661, 662, 663, 664; Ф. 407. Оп. 1. Д. 659,
947; ОРРК НБЛ КГУ. Ед.хр. 402. Ч.2. Т.2; Казанское дворянство 1785-1917 гг. Генеалогический
словарь. Казань: Изд-во «Гасыр», 2001. 640 с.
17. НА РТ. Ф. 407. Оп.1. Д. 947. Л. 105.
18. НА РТ. Ф. 407. Оп.1. Д. 659. Л. 4 об.- 6.
19. НА РТ. Ф. 350. Оп.2. Д. 390, 391.
20. НА РТ. Ф. 350. Оп.2. Д. 391. Л. 63-68.
21. Савелов Л.М. Лекции по русской генеалогии, читанные в Московском археологическом институте: первое и второе полугодие. М., 1994. С. 151; Кабузан В.М., Троицкий С.М. Изменения в численности, удельном весе и размещении дворянства в России в 1782-1858 гг. // История СССР. 1971. №4. С. 157.
22. НА РТ. Ф. 350. Оп.2. Д. 391. Л. 153-154 об., Д. 390. Л. 130-133 об. и др.
23. Российское законодательство X-XX вв. М.: Изд-во «Юридическая литература», 1986. Т.4. С. 314.
24. НА РТ. Ф. 350. Оп. 2. Д. 390. Л. 128-129 об., Л. 59-60 об.
25. НА РТ. Ф. 407. Оп. 1. Д. 659. Л. 144 об.-145, 101 об.-102.
26. НА РТ. Ф. 407. Оп. 1. Д. 659. Л. 84 об.-85.
27. ПСЗ. Т. 22. № 16187. С. 354-355.
28. НА РТ. Ф. 407. Оп. 1. Д. 659. Л. 25 об.-29, Ф. 350. Оп. 2. Д. 390. Л.15-16 об., Ф. 350. Оп. 2. Д. 390. Л. 130-133 об.
29. НА РТ. Ф. 350. Оп. 2. Д. 391. Л. 147-148 об.
30. НА РТ. Ф. 350. Оп. 2. Д. 390. Л. 51-53.
31. ГА УО. Ф. 274. Оп. 1. Ед.хр.21. Л. 1-16.
32. НА РТ. Ф. 350. Оп. 2. Д. 391. Л. 81-83, 115-116 об., 133-135, 155-157 об.
33. НА РТ. Ф. 350. Оп. 2. Д.391.Л. 117-119 об.
34. НА РТ. Ф. 350. Оп. 2. Д. 391. Л. 149-151.
35. ПСЗ. Т.22. №16698. С. 1097.
36. НА РТ. Ф. 1206. Оп. 1. Д. 1. Л. 1; ГА УО. Ф. 732. Оп. 2. Ед.хр. 371. Л.1; Ед.хр. 370. Л. 1.
37. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 286. Оп. 1. Кн. 815. Л.
558-561 об.
38. РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Кн. 815. Л. 655-658.
39. РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Кн. 815. Л. 655-658.
40. РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Кн. 829. Л. 481-481 об.
41. РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Кн. 829. Л. 509-509 об.
42. РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Кн. 829. Л. 496-496 об.
43. НА РТ. Ф. 350. Оп.2. Д. 390. Л. 17-19 об.
44. ПСЗ. Т.16. №12030. С. 510.
45. НА РТ. Ф. 350. Оп.2. Д. 390. Л. 23-26 об.
46. НА РТ. Ф. 350. Оп.2. Д. 391. Л. 17-19 об., 137-138 об.
47. ПСЗ. Т. 23. № 16968. С. 239-241.
48. НА РТ. Ф. 350. Оп.2. Д. 390. Л. 4-5, 11-13 об.; Д. 391. Л. 111-112 об.
49. НА РТ. Ф. 350. Оп.2. Д. 391. Л. 23-24 об., 49-51 об., 99-101 об., 121-123 об.; Д.390. Л. 27-29 об., 90-93 об., 134-137.
50. ПСЗ. Т. 24. № 17608. С. 216-217.
51. ПСЗ. Т. 26. № 19531. С. 275-277.
52. ПСЗ. Т. 26. №19856. С. 622-625.
53. Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия во второй половине XVIII в. М.: Изд-во АН СССР, 1956. С. 82.
ВАСИЛЬЕВА ИЗОЛЬДА ВАЛЕРИЕВНА родилась в 1969 г. Окончила Чувашский государственный университет. Аспирант кафедры источниковедения и архивоведения Чувашского университета. Имеет одну публикацию.
