CC BY
94
УДК 802.2
РЕАЛИЗАЦИЯ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ МЕТАФОРЫ «ПРИРОДА - ЧЕЛОВЕК» В ТВОРЧЕСТВЕ НЕКОТОРЫХ ПОЭТОВ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА И РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ
© Хамитова Э. Р.
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (34 7) 273 6 7 78.
E-mail: textill @list. ru
В статье рассматривается модельная организация концептуальной метафоры «природа — человек» и ее репрезентация в творчестве некоторых поэтов рубежа XIX-XX веков.
Ключевые слова: антропоморфная метафора, концептуальная метафора, модель, Серебряный век.
Лексика антропоморфной метафоры свидетельствует о качественной перемене данной метафоры на рубеже Х1Х-ХХ веков. Как показывает наше исследование, смена социокультурной эпохи приводит и к структурным модификациям в метафоре: изменяется количественное соотношение
метафор внутри моделей, одни модели теряют свою актуальность и востребованность, другие, наоборот, приобретают. Например, метафора «луна/ месяц - серп» крайне редко встречается в поэзии
XIX века, позднее эту метафору можно встретить почти у каждого поэта. Подобные факты подводят к мысли, что в основе возникновения метафор в поэзии лежит не только сходство двух реалий и концептуальное взаимопроникновение двух понятий, но и актуальность метафорической модели в ментальном лексиконе коллектива носителей языка в определенную социокультурную эпоху.
О наступившем на рубеже веков зрелом этапе развития русского литературного языка свидетельствует значительное увеличение общего количества метафор исследуемой модели.
Основные метафорические модели, присутствующие в системе антропоморфной метафоры
А. А. Ахматовой: ПРИРОДНЫЙ ОБЪЕКТ - ХАРАКТЕРИСТИКА, АТРИБУТ, ЧАСТЬ ТЕЛА, ЭМОЦИИ, РЕЧЬ, ДВИЖЕНИЕ, МЕНТАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, СОСТОЯНИЕ, УСТРОЙСТВО, СТАТУС.
Стремление к экспрессии и отказ от эстетизи-рованности в метафорике Ахматовой обусловливает возникновение в адъективной модели характеристики таких лексем, как «сумасшедший» (А одна сумасшедшая липа / В этом траурном мае цвела...), «пьяный» (А воздух пьяный, как вино.; Шатается пьяный огонь...), «неправедный»( Говорю с неправедной луной... ), «невинный» (Но так играет луч на нем. /Такой невинный и простой...). По сравнению с XIX веком все больше стираются стилистические границы в лексике модели частей тела: включаются слова «кровь» (Но кровлю кровью залил мак.; Небо синее в крови; Облака плывут в крови...; И облака сквозили / Кровавой цусимской пеной... ), «тело» (И сосен розовое тело / В закатный час обнажено), «глаза» (Дождь косил свои гла-
за гневливо) и не включаются характерные для предшествующего века «очи», «чело», «перси» и др. В количественном отношении увеличивается модель атрибута человека, в которой чаще возникают слова, обозначающие бытовые реалии: «серп» (И серп поднебесный желтее, чем липовый мед), «шляпа» (И гуляют маки в красных шляпах...), «шоссе» (Муравьиное шоссе... ), «скатерть»(...на синей скатерти воды.). Таким образом, метафорическая система, не теряя своих эстетических качеств, в смысловом отношении становится более тесно связанной с действительностью, расширяются понятийные сферы, задействованные в процессах метафоризации.
Индивидуальность восприятия мира поэтом отражается в модели эмоций: в антропоморфной метафоре Ахматовой данная модель состоит из двух лексем: «уныние» (Унылы у моря груды камней) и «торжество» (Здесь солнца луч последний торжествует...). Малое количество слов с эмоциональной семантикой обусловлено стремлением Ахматовой к непрямой передаче психологических состояний, сдержанном характере выражения эмоций.
В модели статуса все природные объекты связаны метафорическими ассоциациями с образами женщин. С одной стороны, происходит концептуализация природных сил посредством понятия женского начала, с другой стороны, образы женщины, включающиеся в метафорические процессы, в мыслительном пространстве принимают природные «черты». Так, лексемы «вдова» (Вдовою у могилы безымянной/ хлопочет запоздалая весна; Заплаканная осень, как вдова/В одеждах черных, все сердца туманит. /Перебирая мужнины слова,/Она рыдать не перестанет), «молчальницы» (А после подслушать у леса/ У сосен, молчальниц на вид.) содержат «печальные» коннотации и несут идею о том, что природа сносит все тяготы бытия, сохраняя свое достоинство. Модель движения, у большинства поэтов передающая стремительность происходящего в природе, нестандартна у Ахматовой и имеет в своей системе драматический отзвук: «бродить» (Равнодушная бродит весна...), «блуждать» (Блуждал прозрачный ветер по горам.), «ковылять» (И как будто отбывшая срок / Ковылявшая в
поле береза...), «шататься» (Шатается пьяный огонь / По высохшим серым болотам.). Отсутствие модели игры, традиционной в русской антропоморфной метафоре, дополняет торжественно-печальный образ природы в метафорике А. А. Ахматовой.
Ключевыми в метафорической системе А. Ахматовой становятся слова, обозначающие видовые понятия, так, например, среди деревьев это «береза», «ива», «липа», «сосна», среди цветов - «мак». Внимание к деталям проявляется в таких ключевых лексемах, как «луч», «облака», «тишина».
Основной корпус метафор антропоморфной модели А. Блока основан на устойчивом пласте общеязыковой метафорической картины мира. Антропоморфная метафора востребована в творчестве Блока, однако яркие особенности нехарактерны для нее. Модели ПРИРОДНЫЙ ОБЪЕКТ - ХАРАКТЕРИСТИКА, АТРИБУТ, ЧАСТИ ТЕЛА / ОРГАНЫ, ЭМОЦИИ, ДВИЖЕНИЕ, РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, ВОСПРИЯТИЕ, МЕНТАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, СОСТОЯНИЕ, УСТРОЙСТВО соответствуют традиционным моделям русской поэзии. К менее распространенным и оригинальным в творчестве поэта относятся ПЕНИЕ, ОДЕВАНИЕ, КОММУНИКАТИВНЫЕ ЖЕСТЫ и РИТУАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ.
В модели характеристик используются лексемы с традиционными значениями: а) возрастные (молодой, седой, зрелый); б) физиологические (немой, глухой); в) этические (злой, жестокий, равнодушный).
Традиционный перенос модели атрибута (природный объект - ткань) реализуется не только в лексемах «полог» (Лег туманов белеющий полог), «завеса» (Падет туманная завеса...), «бархат» (Волна возвратного прилива / Бросает в бархатную ночь), «покров» (Глухая полночь медленный кладет покров), «платок» (Увидел красный платок полей...), но и в уникальных для Блока «волокнах» (Я в небе слежу за волокнами...; Облаков розоватых волокна.), «пряже» (Встала улица, серым полна, / Заткалась паутинною пряжей), «рубище» (.в убогом рубище земли...).
В модели человеческих органов востребована характерная для метафорической картины мира
XX века лексема «кровь». В этой модели Блок, следуя традиции вербализации природных понятий, прибегает к архаичным лексемам высокого стиля «вежды», «чело», «лик», «око/очи», «зеницы».
Распространенность модели эмоций, где доминируют два состояния - печаль и радость в своих градационных проявлениях, раскрывает блоковское видение чувствующей, переживающей природы.
Большое количество метафор продуцируется по модели творческой деятельности, в частности «пение», что является уникальной составляющей антропоморфной метафоры Блока и отражает восприятие природных звуков через концептуальную сферу «пение».
Другой уникальной моделью А. Блока предстает модель одевания. Концептуальное представ-
ление о природных явлениях как одежде существовало в метафорических системах других поэтов, однако у Блока оно оформляется в устойчивую модель.
К редким моделям русской антропоморфной метафоры можно отнести модель коммуникативных жестов, представляющую общение человека и природы как заключение в объятья. Также редкой в XIX веке, получающей распространение в XX веке, является модель ритуальной деятельности. Отличительная черта данной блоковской модели заключается в том, что присутствуют христианскике и языческие ритуалы: гадать (Нагадала Большая Медведица.), проклятие (Как будто ночь на все проклятие простерла...), класть крест (И ель крестом, крестом багряным / Кладет на даль воздушный крест .).
Как продолжение метафорической традиции XIX века природа Блока - визуально воспринимающая субстанция, что реализуется в модели восприятия «глядеть» (Пустая / Вселенная глядит в нас мраком глаз.; окно глядит угрюмый день.; К нам в окно луна глядит.; Ночь глядит в твои глаза. ; Пусть рассвет глядит нам в очи.), «смотреть» (Смотрит месяц бледный.), «взгляд»
(Ночь. / И отвечает мертвым взглядом.).
В модели устройства метафоры отражают связь природы и важных доминант русского культурного сознания: природа - коллективное начало (звезды - хор), природа - социальное устройство (природа - царство), природа - главенствующее начало (небо - власть).
Ключевые слова отражают важные для национальной метафорической картины реалии: «ночь», «небо», «ветер», «месяц» и др. Значимыми для метафорической системы Блока становятся такие реалии, как «день», «весна», «заря», «звезда», «трава», «утро», «гроза» и др.
Система антропоморфной метафоры И. А. Бунина включает модели: ПРИРОДНЫЙ ОБЪЕКТ -ХАРАКТЕРИСТИКА, АТРИБУТ, ЧАСТЬ ТЕЛА, ЭМОЦИИ, РЕЧЬ, ВОСПРИЯТИЕ, ДВИЖЕНИЕ, ИГРА, ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, СОСТОЯНИЕ, МЕНТАЛЬНЫЙ ОБЪЕКТ / КАТЕГОРИЯ, СТАТУС.
Несмотря на некоторые изменения в концептуальной картине мира, отражающиеся в сознании поэтов рубежа XIX-XX веков, в их метафорическом осмыслении мира традиционные модели XIX века получают большее распространение, многие метафоры строятся по аналогии, так, в модели характеристики аналогично метафорам глухоты возникают метафоры немоты и слепоты: «степь -глухая», «ночь - глухая/ немая», «цветы - слепые». Особенностью этой модели является наличие прямо противоположных метафорических характеристик одних и тех же предметов в стихотворениях разных лет. Таким образом, метафорическая система органично выражает бунинское ощущение изменчивости мира, призму субъекта в метафорическом восприятии, фиксацию мгновения: «звезды -кроткие» (1900) / «звезды - жестокие» (1905).
Значительное расширение происходит в модели атрибута, поэт начинает использовать в метафорической концептуализации природы образы бытовой сферы: доминирующее самостоятельное направление метафорического переноса природный объект - ткань, а также природный объект - ритуальный объект (Коран (Разверни же, Вечный, над пустыней / На вечерней тверди темно-синей/ Книгу звезд небесных - наш Коран!), ризы (На жарком солнце траурные ризы.), иконостас (Золотой иконостас заката.)), национальный объект (кремль (Как нежны на алеющем закате/ Кремли далеких синих облаков), чалмы (. снежных гор чалмы.)), бытовой объект (невод: Ночь тянет вдаль свой невод золотой.), зеркало (.в зеркале воды.), постель (Белеет снега мшистая постель), колыбель (Океана колыбельный шум.)).
В целом антропоморфная метафора И. А. Бунина совпадает с классической системой антропоморфной метафоры XIX века. В модели речи присутствуют две основные лексемы: «шептать»
(Шепчет сад беспокойные речи.) и «молчать» (Молчала старая дорога. ; Глубоко, странно лес молчал. ; Леса синеют и молчат...; Леса молчат -осенней ночи ждут.) - подобное осмысление «тихой» природы характерно для предшествующей поэзии. В модели эмоций кроме двух полярных проявлений (печальный - веселый) представлены другие эмоциональные состояния (скучно (Скучно в лощинах березам.), жутко (И жутко Осени одной/ В пустынной тишине ночной.), оцепененье (А лес стоит в оцепененье...). В модели физического состояния появляется образ мертвых / умирающих природных объектов, что, вероятно, связано с бунинским ощущением упадка вообще, свойственного переходной эпохе, в которую жил поэт (Вода -мертвая На грани мертвых вод лежали облака.; День - умирать И умирал спокойный серый день; Месяц — умирать ... тебя, умирающий в золоте месяц...; Холмы — мертвые .мертвые холмы.).
Метафорический образ природы соответствует пейзажу средней полосы России, часто хмурому, поэтому выделяются ключевые лексемы, которые называют значимые для русской природы слова: лес / бор, ветер, березы, ель, дорога, степь. Состояние природы - вечер, сумерки, туман, тучи, метель. Частотность метафоризируемых лексем свидетельствует о внимании поэта к ночному времени суток. Метафорически знаменательной становится лексема ночь, также частотны метафоры со словами, входящими в ее лексико-семантическое поле: звезды, луна, месяц. Вода также в центре антропоморфного восприятия Бунина, метафоризируемые лексемы: волна, вода, океан, река.
Метафорический мир О. Э. Мандельштама в высшей степени уникален: количество авторских образов антропоморфной метафоры превышает количество общеязыковых. В них задействованы не стандартные и не признанные коллективным соз-
нанием ассоциации, например, традиционному образу звезд Мандельштам противопоставляет: «звезды - безумные/грубые ».
К общим моделям антропоморфной метафоры относятся ПРИРОДНЫЙ ОБЪЕКТ - ХАРАКТЕРИСТИКА ЧЕЛОВЕКА, АТРИБУТ, ЧАСТЬ ТЕЛА, ЭМОЦИИ, МЕНТАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, ДВИЖЕНИЕ, ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, СОСТОЯНИЕ, УСТРОЙСТВО,
СТАТУС. К нетрадиционным моделям можно отнести модель ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, т.е. для поэта важно было отразить концептуально значимое представление о работе, производимой природными объектами, тогда, как в XIX веке процессы в природе осмыслялась, как правило, через понятийную сферу игры.
В модели характеристики человека ярко выражена индивидуальность языковой личности Мандельштама на словообразовательном уровне. Вербализируя действительность в метафорах, поэт использует слова, состоящие из двух основ: «слепорожденная» (Слепорожденная бирюза.), «смиренномудрая» (В смиренномудрых высотах.),
«простоволосая» (Простоволосая шумит трава.), «смертельно-бледная» (Смертельно-бледная волна.), что свидетельствует о восприятии многомерности мира, который невозможно описать в однозначных характеристиках. Как и у А. А. Ахматовой, в этой модели наблюдается тяготение к экспрессивности, например, в таких характеристиках природных объектов, как «безумный» (И безумных звезд разбег.), «пьяный» (Одурманил воздух пьяный.; Как от пьяного солнца бесшумные падали стрелы.), «жестокий» (Кому жестоких звезд соленые приказы.), «нежный» (И нежных Альп стесненная толпа.), «сумасшедший» (И сумасшедших скал колючие соборы.) и др. Экспрессивность представлена и в модели тела человека, так, встречаются нехарактерные слова «желчь» (Я пью. за желчь петербургского дня. ), «морщины» (И скал глубокие морщины.), «кровь» (Черной кровью запекшихся глин. ; Шотландии кровавая луна.), «рана» (Ярких дней сияющая рана.). Концептуально значимыми являются лицо и глаза, в метафорических переносах задействованы лексемы «лицо» (В лицо морозу я гляжу один.), «уста» (На холсте уста вселенной, но она уже не та!), «веко» (У реки Оки вывернуто веко.), «ресница» (У сестрицы Клязьмы загнулась ресница.), «брови» (Под неба нависанье, / Под свод его бровей.).
В осмыслении природы Мандельштам часто прибегает к модели атрибута человека, сохраняя традицию «месяц - серп» (О, месяц, только ты не суживай / Серпа, внезапно почернев!), или привнося новый смысл в известные образы «ветер - покрывало» (И в лицо нам ветер влажный / Бьет соленым покрывалом. ), «деревья - кружево» (Высоких, неживых дерев / Темнеющее рвется кружево.), или создавая собственные «солнце - деньги»
(Солнца персидские деньги щедро раздаривающая - / Армения, Армения!), «солнце - повозка» (Или возит кирпичи / Солнца дряхлая повозка.), «море -сосуд» (И пены бледная сирень / В чернолазоревом сосуде .).
В модели эмоций преобладают метафоры уныния, слез (Кукушка - плакать И плачет кукушка на каменной башне своей.(1920); Кустарник -заплаканный Кустарник из тумана весь / Заплаканный глядит...(1909); Лес - унылый Среди лесов, унылых и заброшенных.(1906); Небеса - угрюмые И птичьих стаи густые перелеты / Угрюмые волнуют небеса...(1918); Река - слезы Речка, распухшая от слез соленых. ..(1933-1934)).
В модель состояния природных реалий входят нехарактерные для русской поэзии образы природы: «обморок/беспамятство»: (.в глубоком обмороке вод.; .среди беспамятства природы.; .глубокий обморок сирени.), «больной / чума»: (И самый воздух гулом болен. ; И зачумленная зима.; А над ними неба мреет / Темно-синяя чума.), «умирать» (Листы, которые умрут.;
Твердь умолкла, умерла.). Однако нельзя сказать, что в моделях антропоморфной метафоры Мандельштама создается мир природы «в черном цвете», так как природный образ уравновешивается моделями речи, труда, движения, которые традиционно имеют положительную аксиологическую оценку. В модели речи частотны лексемы пения, а в модели движения - лексемы, передающие его быстрый темп: «бежать» (Бежит весна топтать луга Эллады.), «рвануться» (И на пожар рванулась ива.), «прыгать галопом» (Капли прыгают галопом.).
Развитие модели статуса человека и использование необычных образов делает метафорический облик природы в поэзии Мандельштама еще более индивидуализированным: «бабочка-мусульманка» (О, бабочка, о мусульманка.), «деревья - бражники» (Деревья — бражники шумели) и др.
Анализ ключевых лексем позволяет характеризовать взгляд Мандельштама на природу, устремленный вверх: небо, звезды, месяц, солнце, луна. Создается метафорический облик невидимого -ветра, воздуха. Взгляд Мандельштама на природу глобален: Вселенная, океан являются объектами метафоризации.
В поэтическом наследии В. В. Набокова благодаря антропоморфной метафоре создается светлый и эстетически изысканный образ природы. Пребывание Набокова в эмиграции и ностальгия по Родине, стремление запечатлеть в поэзии чистую красоту - экстралингвистические факторы, породившие уникальность антропоморфных метафорических переносов в творчестве поэта. При этом метафоры, создаваемые в иной языковой и социокультурной среде, сохраняют глубокий след русской культуры и традиций, с одной стороны, и обогащают потенциал классической антропоморфной метафоры новыми моделями и переносами - с другой.
Основные антропоморфные метафорические модели в творчестве В. В. Набокова: ПРИРОДНЫЙ ОБЪЕКТ - ХАРАКТЕРИСТИКА ЧЕЛОВЕКА, АТРИБУТ, ЧАСТЬ ТЕЛА, ЭМОЦИИ, МЕНТАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, РЕЧЬ, РИТУАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, ВОСПРИЯТИЕ, ДВИЖЕНИЕ, ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, КОММУНИКАТИВНЫЕ ЖЕСТЫ, ТАНЦЕВАЛЬНО-ИГРОВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, СОСТОЯНИЕ, МЕНТАЛЬНЫЙ ОБЪЕКТ, СТАТУС.
Метафорические модели Набокова иллюстрируют ключевые идеи русской культуры.
1) В модели религиозной деятельности выра-
жается близость природного и Божественного начал, природа осмысляется через реалии религиозного быта, так же, как и человек, она поклоняется Богу, что отражает лексический пласт антропомоф-ной метафоры; частотное использование лексики религиозной деятельности и атрибутов («кадило» (.кто там колышет кадило зорь?), «образок» (Клен отдает со вздохом и поклоном / последний свой узорный образок.), «риза» (.и риза синяя реки/вся в мутно-розовых заплатах .), «кадить» (Ладаном синим ей звезды кадили.), «молиться» (.молится неистово кузнечик.), «кропить»
(И бледные крестики тихой сирени/ кропят на могилах сырые кресты.) и т. д.) свидетельствует о включенности религии в духовное пространство человека дореволюционной эпохи и ее значимости.
2) Модель коммуникативных жестов соединяет природу и человека в единую цепь, связанную материально выраженным невербальным общением. Основная лексема модели «поцелуй» (. ветер твой нежный целует меня. ; .шелковистым поцелуем/ луч паутины по лицу пройдет.) отражает представление о благотворном, приятном воздействии природы на человека.
3) Танец, игра традиционно ассоциируются с творческим началом, истинной гармонией, счастьем, поэтому легкость в образе природы, генетически связанная с классической традицией предшествующей поэзии, проявляется в метафорах модели танцевально-игровой деятельности.
4) В модели состояния природы в традициях XIX века доминируют два состояния, характеризующих общий образ природы: «дышать / дыхание» - признак живой природы (Чуть дышит/ сиротка ель. ; Лишь дышит камыш. ; Узорные лучи на дышащей траве.; . дышит горный цветок.), «спать / сон» символизирует безмятежность, спокойствие в природе (По болотам сонным. ; Деревья спят.; .хмельные сны земли.; .спит луна.; .на солнце сонном.; Улетаем - \ утром сонным в сентябре; . и на сонных таял цветах.).
5) В моделях движения и статуса присутствуют метафоры: луна - обманщица (Ах, знаю я тебя, обманщица луна! ), ночь - ключница (. возьмите у ключницы-ночки. ), луч - подкрадываться (. подкрадывается неуловимый луч.), ночь - красться (. и кралась ночь в окно.). Подобные метафорические
переносы и ассоциации встречаются у А. С. Пушкина, т. е. очевидна на сознательном и бессознательном уровне связь набоковской языковой личности с русским культурным контекстом.
6) Осмысление природных процессов посредством метафор ментальной деятельности связано с традицией Ф. И. Тютчева. Количество лексем данной модели значительно, природные процессы соотносимы по сложности и значимости с интеллектуальной деятельностью и чувством человека. Четыре раза в модели ментального объекта встречается лексема «душа» (.ландыша душа дышала.; .светит леса молодого /белая душа.;.Невы крамольная душа.; Душа погружается в душу природы.), обозначающая ключевой концепт русской культуры и подтверждающая характерный для российского человека приоритет чувства над рассудочностью.
7) Отличительной особенностью модели эмоций является наличие лексем, имеющих значение ярко выраженных эмоций, например «хохотать» (. двух бабочек глазастых, до упаду / хохочущих над бархатным пупом/ подсолнуха ), т. е. природные проявления сходны с сильными человеческими эмоциями. В целом распространенность моделей эмоций и ментальной деятельности свидетельствует о внимании Набокова к внутренней душевной деятельности человека и стремлении осмыслить природу как разумную субстанцию.
8) Интересны метафоры модели частей тела / органов, в которой сочетаются лексемы эстетизированного восприятия природного мира (глаза (А над морем, над золотоглазым.), локоны (.дрожит / луна сквозь локон мимозы.), сердце (.сердце есть у каждого листка.) и естественного, даже приземленного (лысина (. над лысиною горной/ повисла туча.), пуп (. над бархатным пупом/ подсолнуха).
Наиболее важными в метафорике Набокова являются понятия, значимые для сердца всех русских людей, обусловленные географическими особенностями и традиционными поэтическими доминантами: «ночь», «лес», «заря», «сад», «звезда» и т. д.
Несмотря на то, что многие стихотворения
В. Ф. Ходасевича были написаны в эмиграции, в иной социокультурной среде, антропоморфная метафора имеет русские корни, органично вписываясь в метафорическую картину мира русского языка. Модели, представляющие антропоморфную метафору в творчестве Ходасевича, совпадают с традиционными: ПРИРОДНЫЙ ОБЪЕКТ - ХАРАКТЕРИСТИКА ЧЕЛОВЕКА, АТРИБУТ, ЧАСТЬ ТЕЛА, ЭМОЦИИ, РЕЧЬ, ДВИЖЕНИЕ, ИГРА, ВОСПРИЯТИЕ, ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, СОСТОЯНИЕ, СТАТУС.
Не только модели, но и метафоры входят в лексикон поэта вместе с усвоением языка. С родным языком человек воспринимает определенную «готовую» языковую картину мира, на основе которой создает свои собственные метафоры. Например, в метафорах Ходасевича встречается частотное в XIX веке направление метафорического переноса «небесный объект - покров»: «заря - полог», «дождь - сетка», «ночь - покров», «ночь -полотна ситца», «туман - пелена/ фата».
В моделях эмоций и речи создается образ природы хмурой, неприятной для человека, практически не встречаются метафоры с положительной коннотацией. Нейтральные лексемы в контекстах получают отрицательные коннотации («Когда ручей знакомым лепетаньем / Мне ранил сердце. »).
В модели статуса присутствуют нетрадиционные для русского сознания ассоциации. Весна, как правило, ассоциируется с обновлением, молодостью, поэтому необычен образ «Весна. в румянах тусклых дряхлая кокетка.». Метафора «скворец -пустомеля» (И - смолкает скворец — пустомеля) также нехарактерна для русской метафорической картины мира, в которой слово «скворец» имеет положительные коннотации.
Метафорические характеристики некоторых природных объектов устойчивы, так, метафора «трава - чахлая» (В воскресенье на чахлую траву/ Ехать в поезде. ; Бегу туда. / К пустым полям и к чахлым травам.) возникает в стихотворениях 1904 и 1926 годов.
Образы природных реалий, создаваемых метафорами, иногда носят противоречивый характер. Например, «ветер», «ветерок» - это «друг», но он же бывает «злой, лживый» «злобный». «Весна» -«влюбленных сердец Полигимния» может иметь «тлетворное дыхание».
Система ключевых слов раскрывает не только взгляд В. Ф. Ходасевича на природные реалии, но и влияние социокультурного фактора на процесс восприятия поэтом природы. Так, лексемы «ночь», «солнце», «ветер» у всех поэтов рассматриваемого периода являются высокочастотными с точки зрения участия в метафорах, что в какой-то степени определяет их востребованность в поэзии Ходасевича. К индивидуально значимым (с высокой частотностью) относятся лексемы «огонь», «метель», «трава» и др.
Таким образом, очевидно влияние социокультурных факторов на языковую личность поэтов, что находит свое воплощение в отдельно взятой метафорической парадигме, репрезентированной как в языковых, так и индивидуально-авторских образах.
Поступила в редакцию 15.04.2010 г.
