CC BY
104
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 82
DOI: 10.21685/2072-3024-2017-3-7
Е. А. Артемьева
РЕАЛИЗАЦИЯ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ МОДЕЛИ В. Я. ПРОППА В СОВРЕМЕННОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КИНОДРАМАТУРГИИ НА ПРИМЕРЕ КИНОСЦЕНАРИЯ ЯРОСЛАВЫ ПУЛИНОВИЧ
«Я НЕ ВЕРНУСЬ»
Аннотация.
Актуальность и цели. Актуальность настоящего исследования обусловлена все нарастающим интересом к выявлению фольклорных традиций в кинематографе, в частности преимущественно в западной академической практике, к проблеме использования функциональной системы В. Я. Проппа в кинодраматургии.
Материалы и методы. Материалами исследования послужили два варианта киносценария современного российского кинодраматурга Ярославы Пули-нович «Я не вернусь». К анализу произведения привлекается классическая работа В. Я. Проппа «Морфология волшебной сказки».
Результаты. В ходе исследования обнаружено соответствие действий главных героев кинодраматургического текста и функций персонажей фольклорной волшебной сказки, выявленных В. Я. Проппом; обоснована правомерность наложения функциональной системы В. Я. Проппа на конкретный киносюжет.
Выводы. Поиск соответствий между конкретным киносюжетом и сказочными функциями позволяет уяснить значение теории В. Я. Проппа для кино-нарратива, определить новые направления в отечественном литературоведении для анализа кинодраматургических произведений.
Ключевые слова: фольклор, кинодраматургия, сказка, киносценарий.
E. A. Artemeva
IMPLEMENTATION OF V. Y. PROPP'S MODEL IN MODERN CINEMA DRAMATURGY BY THE EXAMPLE OF "YA NE VERNUS" SCREENPLAY BY YAROSLAVA PULINOVICH
Abstract.
Background. The present research's topicality is caused by an escalating interest in revealing folk traditions in the cinema, in particular in the western academic tradition, in the problem of using the Propp's theory of functions in screenwriting.
Materials and methods. Two versions of one screenplay of modern Russian screenwriter Yaroslava Pulinovich "Ya ne vernus'" (I won't come back) were used as the research material. Moreover, the work by Propp, "Morphology of the Folktale" was involved.
Results. It is concluded that the actions of main characters of the Pulinovich's screenplay correspond to the functions of characters in the fairy-tale defined by Propp; and also that the use of the Propp's theory for interpretation of a particular plot is acceptable.
Conclusions. A deep search for the correspondence between a particular plot and fairy-tale functions makes it possible to understand the importance of the Propp's theory for film narrative, as well as to define new directions in Russian literary studies regarding screenplay analysis.
Key words: folklore, screenwriting, fairy-tale, screenplay.
Взаимосвязь фольклора и кинематографа - одно из направлений, по которому неоднократно шли как отечественные исследователи кино, так и зарубежные. В России к этой теме обращались М. И. Туровская, Н. М. Зоркая, В. И. Фомин, Н. А. Хренов. В частности, В. И. Фомин утверждает, что продуктивность обращения к фольклору в отечественном кинематографе режиссеры осознали довольно рано: «...еще в 30-е годы наши замечательные классики открыли для себя крамольную истину: из всех искусств, союзников экранной музы, важнейшим для кино является фольклор. Конечно, и без литературы никуда не денешься, без музыки и живописи шагу не ступишь. Но без поддержки фольклорной традиции - дело совсем швах. По крайней мере, массового успеха не поимеешь никогда» [1]. Пристальное внимание к фольклору современных кинодраматургов можно рассматривать, с одной стороны, как продолжение художественных традиций, а с другой - в качестве залога будущего зрительского успеха реализованного киносценария. Если одни авторы (к примеру, Денис Осокин - автор киносценариев к фильмам Алексея Федорченко «Овсянки», «Небесные жены луговых мари») прямо обращаются к традиционной культуре, другие кинодраматурги камуфлируют связь с фольклором. Ко вторым стоит отнести Ярославу Пулинович - автора киносценария «Я не вернусь», одна из возможных интерпретаций которого сводится к сближению с фольклорной волшебной сказкой.
Выявлением функциональной модели В. Я. Проппа в кинонарративе первыми стали заниматься американские исследователи. Ученик В. Я. Проппа, профессор Калифорнийского университета в Беркли И. И. Земцовский, в статье "Do it with Propp!" рассказывает, каким авторитетом пользуется автор «Морфологии волшебной сказки» среди голливудских сценаристов: «В мою бытность в США имя Владимира Яковлевича возникало неоднократно. <...> Судьба свела меня с Викторией Нелсон, американской писательницей и сценаристкой голливудских фильмов. Будучи у нее в гостях в городе Беркли, я как-то рассказывал о своих годах учебы в университетском семинаре В. Я. Проппа. И вдруг Нелсон перебила меня неожиданной фразой: "А вы знаете, если бы Пропп был жив, он давно бы стал миллионером!" И тут же разрешила мое недоумение: "У нас в Голливуде есть популярная и безотказно спасительная формула - "Do it with Propp!" (буквально "Делай это с Проппом!" или "Поступай согласно Проппу!")". И добавила: "Когда нужно в одной фразе изложить суть будущего фильма, особенно в случае хитрого комбинирования, например, двух сюжетов, опытные мастера-сценаристы советуют: "Follow Propp!" (то есть буквально "Следуй Проппу!"). Выведенные им законы построения сказки работают и в кинематографии. Его книга "Морфо-
логия сказки" - имею в виду второе американское издание 1968 года - пере-печатывалась в США уже не менее 20 раз. Все сценаристы ее имеют. Это их рабочая Библия"» [2, с. 70]. И. И. Земцовский перечисляет ряд академических киноведческих работ, авторы которых применяли пропповскую теорию для анализа кинопроизведений, и называет В. Я. Проппа «Аристотелем кинематографической нарратологии» [2, с. 72]. Нужно оговорить и тот факт, что западные киноведы обращаются к функциональной системе В. Я. Проппа для интерпретации не только голливудских киноработ, но также современных российских. Так, в 2015 г. в "Baltic Screen Media Review" была опубликована статья "Folk Elements in Aleksei Balabanov's Brat and Brat 2: A Morphological Analysis", автор которой Эмили Шакмен Мэттьюз соотносит образ центрального персонажа кинодилогии Алексея Балабанова «Брат» с протагонистом фольклорной волшебной сказки и былинным героем.
Тем не менее авторитетный американский исследователь Дэвид Борду-элл вступает в полемику с существующей традицией и предостерегает от накладывания схемы В. Я. Проппа на абсолютно все киносюжеты. Бордуэлл напоминает, что ее можно применять только к сказке, строже того - исключительно к волшебной сказке: «Contrary to common belief, his narrative schema does not seek to describe all folktales.The Morphology takes as its subject only the genre known loosely as the "fairy tale", more precisely as the "magical heroic tale" or the "wondertale". (The book's original title, Propp explained in 1966, was Morphology of the Wondertale, but the editor altered the title.) The prototypical wondertale presents a hero who, in order to solve a problem or win a princess, is given a magical device by a supernatural agent» [3, с. 7]. Таким образом, целью настоящего исследования является не только соотношение ключевых действий главных героев киносценария «Я не вернусь» с функциями персонажей волшебной сказки, выделенными В. Я. Проппом в классической работе «Морфология волшебной сказки», но также доказательство правомерности такой интерпретации.
Прежде чем приступить к анализу, необходимо отметить, что в нашем распоряжении имеется два варианта сценария «Я не вернусь»: ранний, написанный Я. Пулинович и опубликованный в 2009 г. в журналах «Урал» (№ 2) и «Искусство кино» (№ 8), и более поздний, переработанный в соавторстве с Олегом Газе и доступный на сайте Я. Пулинович. В ходе анализа мы будем обращаться к обоим указанным текстам, обращая внимание на существенные отличия между ними.
Ранняя версия киносценария «Я не вернусь» начинается с ситуации «беды» (протагонист Аня, молодая преподавательница университета, занимавшаяся распространением наркотиков, оказывается в опасности: по телефону ей сообщается, что скоро за ней явится полиция), т.е. в этом варианте отсутствует начальная ситуация (в данном случае - «предзавязочное благополучие»), хотя как таковая в фабуле она наличествует ретроспективно (успешная академическая карьера, предстоящая командировка в Америку). В более позднем варианте соавторы Я. Пулинович и О. Газе решают выстроить сюжет линейно и помещают «предзавязочное благополучие» в начале, как традиционно происходит в волшебной сказке: Аня, в первых сценах воспитанница детдома, с отличием кончает школу и поступает в университет; проходит несколько лет, Аня успешно завершает учебу, защищает кандидат-
скую диссертацию и становится перспективным преподавателем, которому предстоит отправиться на стажировку в американский университет. Тем не менее даже при «предзавязочном благополучии» очевидно, что героиня испытывает «недостачу» любви в своей жизни: она лишена семьи и стремится завести близкие отношения.
Если рассматривать более поздний вариант сценария, после начальной ситуации следует «предварительная беда при обманном договоре»: Аня уступает уговорам одноклассника и прячет в своей комнате сверток. Позже становится известно, что в нем находятся наркотики (собственно «вредительство»), и девушка скрывается от полиции: происходит «отправка героя из дома». Важно отметить, что в первоначальной версии сценария героиня действительно виновна в хранении и распространении наркотиков. В более позднем варианте (и в картине) ее подставляют. Здесь мы также можем сделать вывод, что поздний вариант сценария обнаруживает большее сходство с волшебной сказкой благодаря образу протагониста, незаслуженно попавшего в «беду».
Как и следует в волшебной сказке, после этого героиня встречает «новое лицо, которое может быть названо дарителем или, точнее, снабдителем». Этим дарителем можно считать женщину, которая встретила Аню в детприемнике, где Аня спасается от преследования полиции. Диалог в детприемнике, который наличествует в обоих вариантах сценария, можно считать аналогом «схватки» между протагонистом и дарителем:
ЖЕНЩИНА: Анечка, давай с тобой сейчас поиграем в такую игру -я буду говорить слово, а ты другое слово, которое у тебя ассоциируется с моим словом. Знаешь, что такое ассоциация? Ассоциация - это смотри, например, собака - она какая? <.. .>
ЖЕНЩИНА: Город.
АНЯ: Большой.
ЖЕНЩИНА: Сад.
АНЯ: Вишневый.
ЖЕНЩИНА: Травка.
АНЯ: Дорогая...
ЖЕНЩИНА: Счастье.
АНЯ: Не бывает.
ЖЕНЩИНА: Горе.
АНЯ: От ума [4].
«Реакция героя - положительная»: Аня успешно проходит испытание, женщина обещает ей свою помощь («Если вдруг у тебя будут какие-то проблемы, обращайся ко мне, договорились?»). Попав в детприемник, героиня встречает своего помощника - девочку-подростка Кристину, вместе с которой ей предстоит отправиться в длинное путешествие.
Кристина - яркий образ в киносценарии Я. Пулинович. Активное использование обсценной лексики сближает ее с народными персонажами. Важно отметить, что в детдоме Кристина, как и помощник волшебной сказки, находится в заточении: она мечтает вырваться оттуда и уехать к бабушке, живущей во Владивостоке, но ей не позволяют («К бабушке хочу уехать. А эти говорят - ей семьдесят пять, она умрет скоро...» [4]). Аня словно явля-
ется в детприемник, чтобы вызволить оттуда девочку (т. е. реализует сказочную функцию протагониста по отношению к помощнику).
Как и в волшебной сказке, сближению героинь предшествует конфронтация: Аня и Кристина не сразу приходят к взаимопониманию, в ходе всего путешествия происходит «воспитание (укрощение) помощника». Также Пули-нович не забывает об элементе «мудрость помощника». Прежде всего Кристина - носительница знаний о ритуалах:
КРИСТИНА: Дай колу...
Берет у Ани бутылку, выливает немного газировки на дорогу.
АНЯ: Это ты зачем?
КРИСТИНА: Трассу покормила, чтоб драйверов хороших посылала [4].
Кроме того, девочка, по ее собственным словам, обладает сверхъестественными способностями, которые должны помочь и Ане: «У меня вот здесь сидит орел (показывает на глаза), а вот здесь собака (показывает на сердце). Орел умный, а собака злая. Я глаза закрываю, и они вместо меня идут. Понимаешь?» [4]. Напомним, что волшебные животные - одни из самых частых помощников в фольклорной сказке.
Далее следует путешествие героинь, которое, как в сказке, где само пространственное перемещение часто сокращено или вовсе опущено, отнюдь не занимает значительную часть сюжета. В киносценарии факт удаленности места назначения практически всегда подчеркивается вербально: о месте назначения Владивосток говорится как о максимально удаленной точке («Далеко вы собрались... Во Владивосток! К зиме-то приедете?» [4]). Намеренно выбрав Владивосток, Я. Пулинович превращает его в место «за тридевять земель», до которого героини без денег могут добраться только автостопом. Во втором опубликованном варианте сценария, написанном в соавторстве с Олегом Газе, Аня, убежденная в невозможности достижения мечты, в течение всего путешествия постоянно переспрашивает Кристину: «Ты точно знаешь, что бабушка живая?» / «Ты точно знаешь, что бабушка существует?» [5].
В ходе путешествия персонажи реализуют свои сказочные функции. Аня, как протагонист, обходит препятствия, которые встречаются на пути:
Останавливается джип. За рулем водитель-кавказец.
ВОДИТЕЛЬ: Куда? До Тюмени - садись, такой молодой девушки!
АНЯ: Нам в другую сторону.
Аня захлопывает дверь [4].
А Кристина-даритель выполняет желания Ани:
КРИСТИНА: Вот ты чего сейчас хочешь?
АНЯ: Не знаю. Духи. Мне все время кажется, что от меня воняет. Что все тело уже этими запахами машин пропиталось. <.>
Аня сидит на вокзале на скамейке. Вокзал опустел. Вдали слышатся гудки удаляющегося поезда. К Ане подходит Кристина с пакетом в руках.
АНЯ: Ты где была?
КРИСТИНА (протягивает пакет): Вот.
АНЯ: Что это?
КРИСТИНА: Духи. Ты же хотела (улыбается) [4].
В пути Кристина поддерживает свой «магический» статус и рассказывает Ане волшебные сказки собственного сочинения («У нас в детском доме была одна девочка, она умела с птицами разговаривать...», «У нас один мальчик в детдоме смотрел на одну звезду.», «У нас одна воспитка была, и она была злая колдунья. » [4]).
В раннем варианте сценария есть эпизод, сближающий кинотекст с фольклорной волшебной сказкой: во время путешествия девочки встречают древнего старика, который предлагает им искупаться в бане, но на самом деле собирается сжечь их заживо. Что характерно, даритель Кристина безуспешно отговаривает протагониста Аню принимать сомнительное предложение («Я и мыться не очень-то люблю...» [4]). Эту сцену можно соотнести с испытанием, которое преодолевает протагонист волшебной сказки с помощью волшебного помощника: «Большой популярностью пользуется задача просидеть в горячей бане. <...> Герой теряется. <...> Но тут он вспоминает о своих помощниках, среди которых знакомый нам Мороз-Трескун. <...> Этой задачей герой доказывает, что, обладая помощниками, он владеет стихиями» [6, с. 274]. Но в сценарии этот эпизод становится роковым для героинь: сбежавшая из бани Кристина простужается и умирает.
После смерти Кристины Аня продолжает путь и прибывает во Владивосток. Когда героиня попадает в дом бабушки Кристины, та принимает ее за свою внучку («Бабушка. Это я. (Пауза.) Кристина» [4]): так реализуется вариант «неузнанного прибытия». В отличие от волшебной сказки статус героини больше не будет меняться, Аня останется Кристиной в сознании окружающих. Более того, после смерти Кристины Аня перенимает ее «магические» способности: теперь она сама рассказывает окружающим сказки Кристины.
Наисерьезнейшую проблему представляет обоснование такого подхода к трактовке киносценария. Поскольку его нельзя квалифицировать как волшебную сказку, апелляцию к функциональной системе В. Я. Проппа можно было бы считать неоправданной, если учитывать строгое условие, на котором настаивает Бордуэлл. Тем не менее необходимо иметь в виду финал истории. В конечном счете протагонист получает абсолютно нереалистичную возможность: молодой женщине удается стать девятиклассницей (по сути, обратить время вспять). Своего рода уникальность самого этого факта позволяет квалифицировать историю как необычную, в определенном смысле «волшебную». Это дает некоторые основания использовать теорию В. Я. Проппа для трактовки киносценария «Я не вернусь», которая по крайней мере примиряет с отчасти фантастической, утопичной, «по-сказочному» идеальной концовкой.
Библиографический список
1. Фомин, В. И. Все будет ужасно. Хорошо! Постскриптум к неизданной книге / В. И. Фомин // Искусство кино. - М., 2012. - URL: http://kinoart.ru/archive/ 1997/03/n3-article6 (дата обращения: 21.01.2017).
2. Земцовский, И. И. "Do it with Propp!" (воспоминания из серии «В. Я. Пропп в Америке») / И. И. Земцовский // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. - 2015. - № 5. - С. 70-72.
3. Bordwell, D. ApProppriations and ImPropprieties: Problems in the Morphology of Film Narrative / D. Bordwell // Cinema Journal. - 1988. - № 27 (3). - P. 5-20.
4. Пулинович, Я. Я не вернусь / Я. Пулинович // Искусство кино. - М., 2012. -URL: http://kinoart.ru/archive/2009/08/n8-article22 (дата обращения: 21.01.2017).
5. Пулинович, Я. Я не вернусь / Я. Пулинович, О. Газе // Ярослава Пулинович. -URL: http://yaroslavapulino.ucoz.ru/news/ja_ne_vernus_chast_1/2013-09-08-65 (дата обращения: 21.01.2017).
6. Пропп, В. Я. Исторические корни волшебной сказки / В. Я. Пропп. - М. : Лабиринт, 2000. - 336 с.
References
1. Fomin V. I. Iskusstvo kino [The art of cinema]. Moscow, 2012. Available at: http:// kinoart.ru/archive/1997/03/n3-article6 (accessed January 21, 2017).
2. Zemtsovskiy I. I. Uchenye zapiski Petrozavodskogo gosudarstvennogo universiteta [Proceedings of Petrozavodsk State University]. 2015, no. 5, pp. 70-72.
3. Bordwell D. Cinema Journal. 1988, no. 27 (3), pp. 5-20.
4. Pulinovich Ya. Iskusstvo kino [The art of cinema]. Moscow, 2012. Available at: http:// kinoart.ru/archive/2009/08/n8-article22 (accessed January 21, 2017).
5. Pulinovich Ya. Yaroslava Pulinovich. Available at: http://yaroslavapulino.ucoz.ru/news/ ja_ne_vernus_chast_1/2013-09-08-65 (accessed January 21, 2017).
6. Propp V. Ya. Istoricheskie korni volshebnoy skazki [Historical roots of the fairy-tale]. Moscow: Labirint, 2000, 336 p.
Артемьева Екатерина Аркадьевна
кандидат филологических наук, доцент, кафедра филологии и журналистики, Марийский государственный университет (Россия, г. Йошкар-Ола, площадь Ленина, 1)
E-mail: [email protected]
Artemeva Ekaterina Arkadevna Candidate of philological sciences, associate professor, sub-department of philology and journalism, Mari State University (1 Lenina square, Yoshkar-Ola, Russia)
УДК 82 Артемьева, Е. А.
Реализация функциональной модели В. Я. Проппа в современной отечественной кинодраматургии на примере киносценария Ярославы Пулинович «Я не вернусь» / Е. А. Артемьева // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2017. - № 3 (43). -С. 67-73. БОТ: 10.21685/2072-3024-2017-3-7
