CC BY
55
нии, Франции и Италии. Способствовал возвращению из изгнания писателя Милоша Црнянского.
92. ДАСМИП. ПА-1953. Ф. 1. 43034. Телеграм Амбасаде у Паризу МИП-у од 6. марта 1953.
93. ДАСМИП. ПА-1953. Ф. 1. 430406. Телеграм МИП-а амбасадама ФНР£ у Вашингтону, Паризу, Бону и Риму од 17. марта 1953.
94. Ibid.
95. ДАСМИП. ПА-1953. Ф. 1. 43406. Телеграм Амбасаде у Риму МИП-у од 15.марта 1953.
96. ДАСМИП. ПА-1953. Ф. 1. 49506. Телеграм Амбасаде у Паризу МИП-у од 10.марта 1953.
97. ДАСМИП. ПА-1953. Ф. 1. 46248. Телеграм Амбасаде у Хелсинки^у МИП-у од 9. ма^а 1953.
98. ДАСМИП. ПА-1953. Ф. 1. 43659. Телеграм Амбасаде у Варшави МИП-у од 18. марта 1953.
УДК 94 (73+438) «1949/1952»
А. В. Зырянова
РЕАКЦИЯ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ НА ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ В ПОЛЬШЕ (1949-1952 гг.)
В статье анализируется реакция администрации Г. Трумэна и Конгресса США на утверждение в Польше просоветского политического курса, рассматривается отношение польского руководства к попыткам США повлиять на ситуацию в стране при помощи Католического костела.
In article reaction of administration of H. Truman and the Congress of the USA to the statement in Poland a prosoviet political rate is analyzed, the attitude of the Polish management to attempts of the USA to affect a situation in the country is considered by means of the Catholic church.
Ключевые слова: советизация Польши, демаркация польско-германской границы, деятельность Католического костела в Польше.
Keywords: sovietization of Poland, demarcation of the Polish-German border, activity of Catholic church in Poland.
В 1949-1952 гг. в Польше складывается новый экономический и политический порядок, ориентированный на советскую модель развития. Одновременно это период роста международной напряженности и формирования двух военно-политических блоков, что еще более активизирует процессы модернизации экономики и трансформации общественно-политической системы во всех странах Восточной Европы, в том числе и в Польше. Могла ли Польша в сложившихся условиях самостоятельно формировать свой политический курс? Существовал ли американский фактор политики Польши в 1949-1952 гг.?
Как в отечественной, так и в зарубежной историографии этот период называют временем
© Зыьфянова A. В., 2012 74
советизации Польши, причем этот вопрос является основным для многих научных исследований. Периоду 1949-1952 гг. даются разные оценки: отдельные зарубежные ученые отмечают, что в Польше «начинает складываться сталинский режим» [3], «политически, дипломатически и экономически это период полного подчинения Советскому Союзу» [4]. В современной отечественной историографии даются более резкие оценки развитию Польши в 1949-1952 гг. - период «интенсивной сталинизации региона» [5], причем акцент делается на особенности формирования тоталитарного режима как более крайней формы по сравнению с режимом в Германии. Канадский историк Р. Хичкок оценивает развитие послевоенной Польши как «мост в пропасть», дна которой Польша достигла именно в 1949 г. Патриотические антикоммунистические силы были разгромлены, баланс между коммунистами и некоммунистами установился в пользу коммунистических сил. Советская политика в отношении Польши в этот период оценивается Хичкоком как «наихудший пример грубой и неблагоразумной Реалполитик» [6]. В связи с этим позиция администрации и Конгресса Соединенных Штатов в отношении политического курса Польши представляет интерес.
Польскому вопросу посвящены специальные разделы в общих сборниках по истории Польши в послевоенный период, написанные как американскими учеными, так и польскими историками - эмигрантами в США [7]. Недостаток этих материалов заключается в том, что акцент делается на отдельных вопросах без анализа комплекса факторов развития государства. Например, польский эмигрант, преподаватель Оксфордского университета В. Брус, раскрывая особенности социально-политической структуры социалистической Польши, обращает внимание на то, что «после Второй мировой войны Польша среди других стран Восточной Европы была страной, более других противостоявшей коммунизму» [8]. Это, безусловно, было связано с деятельностью Католического костела, чье влияние в Польше сохранялось вплоть до ареста кардинала С. Вышинского в 1953 г.
Профессор Варшавского университета Л. Ко-лаковский, характеризуя систему доминирования советской идеологии и ущемления свободы польской интеллигенции, все-таки обращает внимание на то, что «в первую очередь, Советский Союз платил, по крайней мере, упорным следованием ялтинским и потсдамским договоренностям» [9]. Вывод ученого говорит, что у Польши не было даже минимальной возможности сформировать собственный внешнеполитический курс и занять собственное место в системе международных отношений.
В польской историографии вопросы становления принципиально нового внешнеполитического курса государства в 1949-1952 гг. изучены недостаточно полно [10]. Польская историография темы представлена публикациями периода Польской Народной Республики. Следует отметить работы В. Т. Ковальского и А. Клафков-ского по проблеме демаркации польско-германской границы [11]. В 1984 г. издается монография Л. Зыбликевича [12], в которой автор сравнивает позиции США и Англии по польскому вопросу в 1941-1949 гг.
Реакция в Соединенных Штатах на изменения в политическом курсе Польши в 1949-1952 гг. была вызвана важными событиями внутреннего и международного характера: выборами в Польше 1947 г., Берлинским кризисом 1948 г. и созданием в 1949 г. двух германских государств.
Нерешенным политическим вопросом с 1945 г. оставалась демаркация польско-германской границы. В 1949 г. этот вопрос вновь встал на повестку дня. Этот год называют «критическим» [13] именно в связи с обострением германского вопроса.
В 1949 г. интерес к вопросу о демаркации польско-германской границы у Соединенных Штатов был по-прежнему высок. Об этом говорится в официальном заявлении Государственного департамента США по Польше от 25 июня 1949 г., где отмечается, что «среди множества раздражителей, характеризующих наши текущие отношения с Польшей, ни один из них не рассматривается так серьезно Польским правительством, как наша политика по вопросу о польско-германской границе». «Наша позиция... заключается в том, что мы должны помочь восстановить германские восточные границы в пользу Польши, но только теми территориями, которые ранее принадлежали польскому государству» [14].
Но иллюзий в Госдепартаменте США по поводу возможности повлиять на решение вопроса о границах не было. О том, что последнее слово в разрешении этого вопроса остается за Советским Союзом, говорят слова госсекретаря Аче-сона, произнесенные 23 июня 1949 г. после завершения встречи министров иностранных дел в Париже. На вопрос конгрессмена Т. С. Гордона, почему вопрос о польско-германской границе не обсуждался, Ачесон ответил: «Мы просили русских заявить о своей позиции... Но русские отказываются отвечать» [15]. В заявлении Госдепартамента США 27 ноября 1950 г. отмечалось, что «Советский Союз сам определил польскую позицию» по этому вопросу, «гарантируя, что не передвинет границу в пользу Германии при изменении в будущем советских целей» [16].
Граница между Польшей и Германией была утверждена в соответствии с условиями Потсдам-
ского соглашения и была закреплена в следующих документах. 6 июня 1950 г. в Варшаве была подписана Декларация правительств Германской Демократической республики и Польской Народной Республики [17]. Она не носила учредительного характера, но имела важное значение, так как обе стороны признали «польско-германскую границу по рекам Одер - Нейссе в соответствии с условиями Потсдамского соглашения как границу между двумя государствами» [18].
6 июля 1950 г. был подписан Згожелецкий договор, в преамбуле которого были сделаны ссылки на условия Потсдамского соглашения, и пять из восьми статей соглашения называли границу по рекам Одер - Нейссе как «государственную границу между Польшей и Германией» [19]. Соединенные Штаты признали линию Одер -Нейссе как «постоянную границу между государствами» [20].
И последним документом, закрывшим вопрос о демаркации польско-германской границы, был «Акт о завершении делимитации границы между Польшей и Германией» 1951 г. Этот небольшой документ означал завершение работы совместной польско-германской комиссии, которая должна была обозначить границу на местности.
Польша и ГДР как стороны соглашения Соединенными Штатами не воспринимались в качестве самостоятельных субъектов международных отношений. Правительство ГДР оценивалось как «подконтрольное Советскому Союзу правительство Восточной Германии» [21]. Польша, по их мнению, «постепенно становится реальным компонентом советской империи», особенно зависимость стала явной с назначением министром национальной обороны ПНР советского маршала К. К. Рокоссовского [22].
В оформлении общественного мнения Соединенных Штатов по вопросу о границе Польши с Германией немаловажную роль сыграла позиция польских эмигрантов: даже в официальное заявление Госдепартамента было включено замечание о сомнении «части поляков» (скорее всего, находящихся в эмиграции или в оппозиции советскому режиму) в «искренности существующих советских гарантий границам», что объясняется «страхом перед тем, что, Кремль, в конечном счете, передвинет границу в пользу Германии, когда это будет необходимо далеко идущим советским планам в Германии» [23].
Расширение польской территории на запад стало дискуссионным вопросом, который неоднократно поднимался в американском Конгрессе [24]. По мнению конгрессмена Б. К. Риса, чье мнение совпадало с позицией представителя эмигрантского правительства Ж. Гиртича, проживающего на тот момент в Лондоне, «граница по Одер - Нейссе была определена и поддержана
только благодаря «коммунистическим интригам» [25]. Хотя претензии Гиртича высказывались также и западным державам, «объединение которых сыграло свою роль в решении вопроса о границе по Одер - Нейссе» [26].
В Польской Народной Республике отношение к решению этого вопроса было противоположным: автор аналитической статьи Т. Цишлак делает вывод, что «вследствие того что проблему наших западных границ и наших прав на западные территории, между тем, мы связываем с убеждением, что эти границы незыблемы, а Польша возвратилась к прежней традиции» [27]. В Польше воспринимали эти территории как польские, принадлежащие государству исторически.
Берлинский кризис 1948 г. спровоцировал непосредственное обострение отношений Соединенных Штатов с Советским Союзом и с Польшей, что выражалось в том, что в 1949 г. польское правительство переходит к мерам по пресечению так называемой «англо-американской подрывной пропаганды». 27 февраля 1949 г. в резолюции ЦК ПОРП было отмечено, что целью органов государственной безопасности является «сконцентрировать внимание на работе с англо-американской разведкой, которая является главным центром, вдохновляющим враждебную шпионскую, террористическую, диверсионную, хозяйственно-саботажническую и оппозиционную деятельность в стране» [28].
Начало открытой борьбе было положено статьей в американском Информационном бюллетене, издаваемом в Варшаве американским посольством, в которой пресс-атташе Честер Опал назвал Польшу «сателлитом Советского Союза» [29]. Реакция официальных польских властей последовала незамедлительно. 19 марта 1949 г. польское правительство потребовало немедленного отзыва пресс-атташе американского посольства, что было сообщено в устной форме послу Соединённых Штатов в Польше В. Галману [30]. 21 марта 1949 г. было сделано заявление, что деятельность американского посольства «связана с клеветнической антисоветской и антипольской пропагандой», которая проводилась [31] и до этого случая [32].
Заявление американского пресс-атташе было названо «верхом бестактности» [33]. 23 марта 1949 г. представитель министерства иностранных дел В. Грош сделал заявление, в котором обвинил американцев в нарушении правил гостеприимства, а также дипломатического этикета, обратив внимание журналистов на то, что именно американская сторона подняла «клеветническую кампанию» в печати и радио [34].
Американский посол, комментируя шаг, предпринятый Польшей, сделал провокационное за-
явление, что «единственная цель нашей информационной деятельности состоит в сообщении миру правды и фактов» [35]. Иностранные дипломаты также сразу отреагировали, высказав опасения, что этот шаг польского руководства связан «с кампанией, проводимой против Запада в польской печати и на радио, кампанией, которая, как они опасаются, может, в конечном счете, привести к введению ограничений, напоминающих те, которые введены в отношении дипломатов в Москве» [36]. Опасения были небезосновательны. Решение польского правительства об ограничении передвижения по стране было принято только в отношении американских дипломатов 19 февраля 1950 г. [37], а представители других стран ставились под бдительный контроль органов госбезопасности.
Помощник госсекретаря Дж. Аллен 23 марта 1949 г. сделал заявление, где отметил, что «правительство Соединенных Штатов согласилось удовлетворить просьбу польского правительства об отзыве из Варшавы пресс-атташе Ч. Опола и назначении его на другую должность». Аллен обратил внимание на то, что Информационный бюллетень наряду с «упоминанием о Польше, как о «советском сателлите» опубликовал также заявление представителя польского правительства, в котором «он в неумеренных выражениях осуждал четвертый пункт в речи Трумэна, произнесенной по поводу его вступления в должность президента». Помощник госсекретаря, в итоге, заметил, что такого «справедливого и непредубежденного отношения к сообщениям нельзя найти в контролируемой печати Польши» [38].
Следом за этим прецедентом возникло несколько ситуаций, которые показали решительный настрой польского правительства бороться как с внешней, так и с внутренней оппозицией. С 30 апреля 1949 г. прекратили свою деятельность 15 американских организаций помощи Польше, так как польское правительство отказало им в поддержке [39].
13 января 1950 г. член Политбюро ЦК ПОРП Я. Берман в беседе с послом СССР в Польше В. Лебедевым заявил, что его руководство «намерено нанести удар по антиправительственной деятельности католической церкви в Польше». Кроме того, заявил Берман, «мы намерены ударить по материальной базе, позволяющей католикам работать среди масс», самой крупной среди них была благотворительная католическая организация «Каритас» [40].
23 января 1950 г. польское правительство арестовало «деятелей из монашеских орденов» и «взяло в свои руки управление организацией «Каритас». Со слов Я. Бермана, польское правительство ясно представляло себе, что это «вызовет враждебную реакцию в США и других стра-
нах». Польское руководство проигнорировало вероятную опасность еще большего обострения международных отношений, так как ему важно было «упорядочить отношения с польским костелом и заставить его принять условия соглашения» [41].
Соглашение было подписано 14 апреля 1950 г. Поверенный в делах Польши в Италии Тикочин-ский назвал это соглашение «крупным шагом в деле урегулирования отношений между государством и католической церковью в Польше» [42]. В соглашении был пункт, который обязывал польскую католическую церковь защищать новые западные границы Польши, хотя, как известно, Ватикан в этом вопросе поддерживал Германию. Это соглашение могло означать признание Польским Католическим костелом режима народной демократии. Но, скорее всего, оно значило желание дистанцироваться от светского конфликта, хотя официальное заявление Ватикана о «стремлении остаться нейтральным в конфликте между Западом и Востоком» было сделано лишь в июле 1951 г. [43]
Оценка администрации Г. Трумэна этим событиям была дана в официальном заявлении Государственного департамента по Польше 27 ноября 1950 г. Католическая церковь была названа «сильнейшей из существующих сил, выступающей против советизации» Польши. Соглашение 14 апреля 1950 г., по мнению американцев, стало «компромиссом, дающим надежду на незначительную помощь программе национального преобразования». Американцы отмечают, что результатом соглашения стало временное снижение давления против церкви. Но затем обращается внимание на то, что, «если советское доминирование в Польше продлится, то оно станет реальной опасностью» разрыва связей с Западом, которые поддерживались традиционно через церковь [44]. Заключение по этому пункту заявления недвусмысленно говорило о продолжении борьбы против нового режима: «несмотря на то что контакты посольства с польским духовенством будут сведены к минимуму, наша политика поддержки усилий церкви в какой бы то ни было форме будет поддерживать оппозицию коммунизму» [45].
Поэтому следующий шаг польского руководства в борьбе с «антигосударственным и антинародным центром» был сделан 20 января 1951 г., когда по обвинению в шпионаже в пользу США и Ватикана был арестован входивший в состав высшего руководства Католического костела епископ Келецкой епархии Ч. Качмарек. В 1953 г. епископа, трех ксендзов приговорили к разным срокам лишения свободы [46]. Последняя точка в антикатолической кампании была поставлена с арестом кардинала С. Вышинского в сентябре 1953 г.
Бесспорно, соглашение 1950 г. укрепило существующий режим, но не решило вопроса о влиянии католической церкви на общество. В мае 1952 г. директор департамента по делам вероисповеданий при Совете министров Польши А. Вида отмечал, что «католический костел в Польше представляет большую силу», а с момента принятия новой Конституции 1952 г. он «стал занимать более твердую и упорствующую линию в отношениях с правительством» [47]. Польская конституция 1952 г., в основном, базировалась на Советской Конституции 1936 г. и провозглашала отделение церкви от школы и государства. В реальности Польский Католический костел составлял ту важную общественную силу, с которой новому режиму пришлось считаться.
Жесткая позиция польского правительства была вполне обоснованна. Информационная борьба против складывающегося нового режима в Польше начинается на американском радио и в американской печати уже в 1949 г. 13 июня 1949 г. «Голос Америки» отметил, что в варшавской печати «Соединенные Штаты выступают в роли дьявола, а Советский Союз - в роли ангела», «белое и черное - только эти два цвета можно увидеть на страницах польских газет. Белое - это Советский Союз и все, что с ним связано, а черное -то, что касается свободных стран Запада» [48]. В заключение «Голос Америки» заявил, что польская печать «не служит целям информации, а занимается только пропагандой» [49].
В газете «Нью-Йорк джеральд трибьюн» 23 июля 1950 г. были приведены слова американского посла В. Галмана о том, что «массы польского народа ориентируются на Запад и что в Польше существуют огромные запасы доброй воли по отношению к США и к Западу вообще». В связи с этим Галман предположил, что «в случае открытой войны в Европе «Россия будет испытывать затруднения в поддержке линии коммуникаций через Польшу» [50]. Такой прозападный настрой польского общества, по мнению американского посла, был связан с тем, что «русские еще не применяли в Польше более жесткие методы давления, которые они применили в других странах-сателлитах, особенно в Чехословакии» [51]. Слова американского посла не отражали реальную ситуацию в Польше, но они говорили о том, что в Польше формируется достаточно мощный блок антисоветских сил [52], который Соединенные Штаты открыто поддерживали. К примеру, 5 декабря 1950 г. было заявлено, что визы в Соединенные Штаты могут получить солдаты Армии Крайовой, которые в Польше считались «преступниками и врагами так называемой народной демократии» [53].
Образ послевоенной Польши в США формируется под влиянием политических деятелей из
Лондонского эмигрантского правительства. Так, 28 марта 1949 г. в Палате представителей было озвучено обращение члена довоенного Польского парламента, члена польского правительства в эмиграции и на тот момент члена Национально-демократической партии Польши Тадеуша Билески. В выступлении было замечено, что Билески «имеет представление о международных отношениях», и «его заявление очень своевременно». Билески обращает внимание на то, что Соединенные Штаты - это единственная страна, которая «владеет материальными ресурсами для борьбы против коммунизма с целью уничтожения зла и создания повсюду социального и справедливого порядка». Польский политик поднимает очень болезненный для Польши вопрос о самостоятельном политическом курсе: «Каждая нация имеет право организовать собственный порядок в соответствии с национальными правилами, а не по зарубежному образцу», - таким образом, намекая на то, что американцы должны им помочь освободиться от «советского образца».
Билески призывает противостоять советской мощи, «иначе весь мир может оказаться под советской пятой», так как «коммунизм питает отвращение к компромиссам, не терпим к другой точке зрения, является разрушающей силой», а Соединенные Штаты обладают такой силой, которая может противостоять коммунизму. Далее Т. Билески говорит, что поляки, как и американцы, «были свидетелями разжигания войны Советской Россией и ее сателлитами» [54]. Последнее утверждение Билески, скорее всего, было взято из заявления Госдепартамента США, сделанного 15 января 1949 г., в котором была использована фраза «Советский Союз и его сателлиты» [55]. Свои опасения Билески обосновывает тем, что ему не ясны цели СССР в международных отношениях. Но затем делает предположение, что целью все-таки является мировая революция. Билески не без пристрастия оценивал современную ему расстановку сил в мире. В реальности же, если Сталину нужна была мировая революция, то она могла бы дойти до Атлантики, учитывая «полевение» общественного мнения в странах капитализма и рост влияния коммунистических партий в европейских странах, о чем как госдепартамент США, так и Тадеуш Би-лески даже не упоминали.
Все умозаключения польского политического деятеля говорят о попытках довоенной политической элиты Польши добиться преференций для себя в послевоенной мировой политике. При этом все выводы следуют в русле внешнеполитической риторики Соединенных Штатов в ее теоретической части, так как практически на открытый конфликт с СССР из-за Польши или другого государства из социалистического лагеря Со-
единенные Штаты не пошли бы, так как это противоречит ялтинским соглашениям.
Описывая ситуацию в Польше, Билески показывает давление, которое оказывает Москва на демократические партии, негативные последствия коллективизации, антикатолического курса, что, по его мнению, вынуждает поляков обратиться за помощью к западным союзникам, учитывая обещание президента Трумэна помочь всем, кто борется против тирании.
В заключение польский политический деятель делает вывод, что необходимо ослабить Советский Союз при помощи силы США или «предоставить помощь для создания независимой Польши как плацдарма между двумя традиционными агрессорами» [56].
Летом 1949 г. в Конгрессе США вновь ставится вопрос о помощи Польше, причем, выступая в Сенате, конгрессмен Уилей материальную помощь Польше называет «сложной задачей спасения Польши в 1949 году». Он обращает внимание Конгресса на необходимость финансовой и материальной помощи полякам, исходя из принципов равенства и гуманизма. Помощь в период с 1945 по 1949 г. в размере 10 млн долл., по его мнению, была недостаточна для восстановления Польши. Кроме того, сенатор учитывает обострение международной обстановки и поэтому обращает внимание на то, что поддержка должна быть оказана по линии гуманитарных организаций без какой-либо политической подоплеки [57].
Это выступление показывает нам, что уже в 1949 г. американское общество постепенно теряет интерес к политической стороне польского вопроса. Но следует сказать, что это обращение к Конгрессу было запоздалым, так как уже 15 января 1949 г. между СССР и Польшей был подписан «Протокол о взаимных поставках товаров на 1949 год», в соответствии с которым стороны договорились о расширении свободной торговли на 35% по сравнению с ежегодными поставками, предусмотренными соглашением, подписанным 26 января 1948 г. «Советский союз будет поставлять в Польшу в 1949 г. хлопок, железные, марганцовые, хромовые руды, автомобили, тракторы» [58]. В свою очередь, «Польша должна будет поставлять уголь, цветные и черные металлы, сахар и текстиль» [59]. Эти соглашения стали основой советско-польского экономического сотрудничества в 1949-1953 гг.
В итоге в 1950-1952 гг. польское лобби в американском Конгрессе уже не стремилось обсуждать вопросы пересмотра расстановки сил в Европе и возвращения Польши в ряды полноправных субъектов международных отношений, поэтому поднимало только частные вопросы, которые могли обеспечить ему хоть какие-нибудь политические дивиденды. Таким вопросом, напри-
мер, стал расстрел польских военнопленных в Катынском лесу.
Подведем итог. В 1949-1952 гг. судьба Польши в наименьшей степени зависела от собственной воли поляков: решение государственных и общественных вопросов строилось по советскому образцу.
С 1949 г. в польском направлении политика США уже не могла быть отделена от американского курса в отношении СССР. Несмотря на то что Соединенные Штаты не оставляли попыток сохранить хотя бы косвенное влияние на развитие Польши через общественные группы и католическую церковь, уже в 1950 г. американцы признали, что это влияние быстро сходит на нет. Постановка в Конгрессе США вопросов о политическом развитии Польши, финансовой и материальной помощи этой стране не соответствовала реальной ситуации в странах Восточной Европы, оказавшихся к тому времени под контролем Кремля.
Примечания
1. Историография революционных преобразований в Польше (1944-1949 гг.). М., 1987. С. 108.
2. Волокитина Т. В., Мурашко Г. П., Носко-6а А. Ф., Покибайлоба Т. А. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа (1949-1953): Очерки истории. М., 2008.
3. Hiscocks R. Poland. Bridge for the Abyss? An Interpretation of Developments in Post-War Poland. L.; N. Y., 1963. P. 145. Benes V. a. N. J. G. Pounds Poland. N. Y.; Wash., 1970. P. 282; Acsherson N. The Struggles for Poland. L., 1987. P. 151.
4. Hiscocks R. Op. cit. P. 145.
5. Волокитина Т. В. Указ. соч. С. 7.
6. Hiscocks R. Op. cit. P. 88.
7. Acsherson N. Op. cit.; Benes V. a. N. J. G. Pounds. Op. cit.; Blumberg A, ed. Poland genesis of a revolution. N. Y., 1983; Cipkowski P. Revolution in Eastern Europe. Understanding the Collapse of Communism in Poland, Hungary, East Germany, Czehoslovakia, Romania, a. the Soviet Union. N. Y., 1991; Halecki O. A History of Poland. L., 1978; Hiscocks R. Op. cit.; Polonsky A. The beginning of communist rule in Poland. L., 1980.
8. Blumberg A., ed. Op. cit. P. 29.
9. Ibid. P. 57.
10. Историография революционных преобразований в Польше (1944-1949 гг.). М., 1987. С. 106.
11. Kowalski W. T. Poland and Western Powers. 19451947 // Polish Western Affairs. 1967. V. 8. № 1; Klafkowski A. The Polish-German frontier in the system of international agreements // Polish-Western Review. 1960. V. 1. № 2.
12. Zyblikiewicz L. Polityka Stanow Zjednoczonych I Wielkiej Brytanii wobec Polski, 1944-1949. W-wa, 1984.
13. Klafkowski A. The Polish-German frontier in the system of international agreements // Polish-Western Review. 1960. V. 1. № 2. P. 234.
14. United States Department of State. Foreign relations of the United States, (Далее: FRUS), 1949. Wash., 1949. P. 505.
15. Ibid.
16. FRUS, 1950. Wash., 1950. P. 1043.
17. Klafkowski A. Op. cit. P. 218.
18. Ibid.
19. Ibid.
20. FRUS, 1950. Wash., 1950. P. 1043.
21. Ibid.
22. Ibid. P. 1040.
23. FRUS, 1949. Wash., 1949. P. 506.
24. Cieslak T. Review of the discussion on Polish recovered territories in the US House of Representatives (Reece-Machrowicz) // Polish Western Affairs. 1960. V. 1. № 1. P. 131-135.
25. Ibid. P. 133.
26. Ibid. P. 134.
27. Ibid.
28. Советский фактор в Восточной Европе. 19441953 гг. Документы: в 2 т. Т. 2. 1949-1953 гг. / отв. ред. Т. В. Волокитина. М., 2002. С. 45.
29. Архив внешней политики Российской Федерации (Далее: АВП РФ). Ф. 566. Оп. 16. Д. 277. Л. 8.
30. Там же. Л. 9.
31. Там же. Л. 12.
32. Там же. Л. 14.
33. Там же. Л. 12.
34. Там же. Л. 14.
35. Там же. Л. 9.
36. Там же. Л. 10.
37. АВП РФ. Ф. 566. Оп. 17. Д. 436. Л. 5.
38. АВП РФ. Ф. 566. Оп. 16. Д. 277. Л. 17. FRUS. 1949. P. 501.
39. АВП РФ. Ф. 566. Оп. 16. Д. 277. Л. 20.
40. Советский фактор в Восточной Европе. 19441953 гг. С. 241.
41. Там же. С. 246-247.
42. Там же. С. 314.
43. Там же. С. 289.
44. FRUS, 1950. Wash., 1950. Р. 1041.
45. Ibid.
46. Советский фактор в Восточной Европе. 19441953 гг. С. 768.
47. Там же. С. 628.
48. АВП РФ. Ф. 566. Оп. 16. Д. 277. Л. 49.
49. Там же. Л. 50.
50. АВП РФ. Ф. 0122. Оп. 33. Д. 28. Л. 23.
51. Там же. Л. 24.
52. АВП РФ. Ф. 0122. Оп. 33. Д. 80. Л. 29, 34, 37.
53. АВП РФ. Ф. 566. Оп. 17. Д. 436. Л. 66.
54. U.S. Congress. Congressional Record. 1949. V. 95: Proceedings and Debates of the 81th Congress. Wash., 1949. P. А1846.
55. АВП РФ. Ф. 06. Оп. 11. Д. 295. Л. 23.
56. Congressional Record. 1949. V. 95. P. А1846.
57. Ibid. P. A5278.
58. АВП РФ. Ф. 06. Оп. 11. Д. 264. Л. 1.
59. Там же. Л. 2.
