CC BY
116
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2012. № 1
ФИЛОСОФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ
А.А. Печенкин*
РЕАКЦИЯ БЕЛОУСОВА-ЖАБОТИНСКОГО
КАК АРГУМЕНТ В ДИСКУССИИ О СУТИ БЫТИЯ
Реакция Белоусова—Жаботинского не была признана химическим общественным мнением 1950-х гг. Настоящая статья, однако, не об истории признания и разработки открытия Б.П. Белоусова. В ней речь идет о современном статусе этой реакции. Реакция Белоусова—Жаботинского, еще недавно нуждавшаяся в теоретическом обосновании, сама становится аргументом в философских и метафизических дискуссиях. Она указывает на значимость процесса, становления, временности в современном мире.
Ключевые слова: химические колебания, нелинейность, неравновесность, процесс, самоорганизация.
A.A. P e c h e n k i n. The Belousov—Zhabotinsky reaction as an argument in discussion about the essence of being
The scientific community of chemists rejected the Belousov—Zhabotinsky reaction in 1950s. However, this article is not about the recognition and elaboration of B.P. Belousov's discovery. It is about the contemporary status of this reaction. The Belousov—Zhabotinsky reaction, which recently needed to be theoretically justified, has become an important argument in philosophical and metaphysical discussions. It emphasizes the fundamental role of process, becoming and temporality in the modern world.
Key words: chemical oscillations, nonlinearity, non-equilibrium state, process, self-organization.
Нобелевский лауреат И.Р. Пригожин назвал реакцию Белоусова—Жаботинского одним из важнейших открытий ХХ в. [cit. on: I. Hargittai, 2003, p. 426], сравнив его с открытием кварков и черных дыр.
Реакция Белоусова—Жаботинского часто цитируется в современных книгах, посвященных неравновесной термодинамике, синергетике и вообще нелинейной науке, когда речь идет о теории диссипативных структур И.Р. Пригожина, концепции параметров порядка Г. Хакена, об отечественных теориях самоорганизации и динамического хаоса (Л.С. Полак, С.П. Курдюмов, Ю.Л. Климон-тович и др.). На примере этой реакции разъясняются существен-
* Печенкин Александр Александрович — доктор философских наук, профессор кафедры философии и методологии науки философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: 939-24-09; e-mail: a_pechenk@yahoo.com
ные особенности современной науки о природе, современного физико-математического естествознания.
История, случившаяся с реакцией Белоусова—Жаботинского, интересна в ряде отношений.
Во-первых, встает вопрос о том, каким образом Б.П. Белоусов, работавший в сугубо прикладном институте и решавший сугубо прикладные и даже более того — промышленные задачи, пришел в своих исследованиях к реакции, имевшей в первую очередь теоретическую значимость.
Во-вторых, надо ответить на вопрос о том, почему реакция Б.П. Белоусова не была признана его современниками. Статья Белоусова, в которой он описывал ее, была отклонена двумя ведущими научными журналами и вышла в свет лишь через тридцать лет после сделанного им открытия. Она была опубликована после исследований А.М. Жаботинского и его коллег, отмеченных в 1981 г. Ленинской премией (Б.П. Белоусов, скончавшийся в 1970 г., получил Ленинскую премию посмертно).
Вопрос об отношении научного сообщества к открытию Б.П. Белоусова плавно переходит в другой вопрос: каким образом в самом начале 1960-х гг. профессору физического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова С.Э. Шнолю удалось в качестве диссертационной темы его аспиранта А.М. Жаботинского поставить изучение непризнанной реакции Белоусова?
Интересен также и вопрос о той интерпретации, которую получила реакция, открытая Б.П. Белоусовым, в диссертационной работе и в последующих исследованиях А.М. Жаботинского, проводившихся на кафедре биофизики физического факультета МГУ и в Институте биологической физики, который находился в подмосковном научном центре Пущино на Оке.
Автор настоящей статьи рассмотрел эти вопросы в своих публикациях [см.: А.А. Печенкин, 2003, 2005, 2007; A.A. Pechenkin, 2002, 2004, 2009]. В настоящей статье речь идет уже о «победном шествии» реакции Белоусова—Жаботинскиго. В 1970—1980-е гг. химики, физики и физико-химики ссылаются на эту реакцию, объясняя значимость своих идей. Иными словами, уже не реакция Белоусо-ва—Жаботинского нуждается в поддержке, а она сама упоминается в плане поддержки новых идей и их разработки.
Каков же, однако, философский аспект этого нового поворота в судьбе реакции Белоусова—Жаботинского? Центральной темой здесь становится связка «наука—метафизика». Реакция Белоусо-ва—Жаботинского становится веским аргументом в метафизическом вопросе о том, как устроен мир, конкретнее — о том, каковы философские основания важнейших теоретических построений современной науки.
В первом разделе статьи речь пойдет о самой реакции Белоусо-ва—Жаботинского. Какой смысл вкладывали в свое открытие сами Б.П. Белоусов (1893—1970) и А.М. Жаботинский (1937—2008)? Во втором разделе речь пойдет о месте реакции Белоусова—Жаботин-ского в нелинейной неравновесной термодинамике И.Р. Пригожина. Почему эта реакция, которая находилась где-то на периферии интересов Пригожина в 1960—1970-х гг., становится «одним из важнейших открытий ХХ века»? Этот вопрос приводит к метафизике И. Пригожина, которой он активно занимается в 1980—1990-е гг.
В третьем разделе мы будем говорить о месте реакции Бело-усова—Жаботинского в философских эссе, выступающих от имени синергетики, общей теории самоорганизации.
И, наконец, последний раздел посвящен месту реакции Бело-усова—Жаботинского в философии химии.
1. Реакция Белоусова—Жаботинского в интерпретации
Б.П. Белоусова и А.М. Жаботинского
«Современная история исследований колебательных химических реакций в жидкой фазе началась в СССР в 1951 г., когда Б.П. Белоусов открыл колебания концентраций окисленной и восстановленной форм церия в ходе окисления лимонной кислоты броматом, катализируемого ионами церия» [Р. Филд, М. Бургер, 1988, с. 19].
Речь идет о превращениях Се4+ в Се3+ и обратно при окислении лимонной кислоты, представляющей собой трикарбоновую кислоту (содержащую три группы СООН), броматом калия. При отсутствии ионов церия реакция окисления практически не идет. Однако четырехвалентный церий достаточно легко окисляет лимонную кислоту, превращаясь в трехвалентный церий. Бромат же окисляет трехвалентный церий до четырехвалентного. Этот последний процесс идет медленнее, чем окисление лимонной кислоты четырехвалентным церием. Однако со временем он ускоряется в связи с поглощением бромида, который образуется наряду с четырехвалентным церием. В результате количество Се4+ репродуцируется.
Как писал Б.П. Белоусов, «реакция замечательна тем, что при ее проведении в реакционной смеси возникает ряд скрытых, упорядоченных в определенной последовательности окислительно-восстановительных процессов, один из которых периодически проявляется отчетливым временным изменением цвета всей реакционной смеси» [Б.П. Белоусов, 1988, с. 648—649].
Хотя сам Белоусов, формулируя свою реакцию, не проводит каких-либо параллелей с биохимией, американский биофизик А. Винфри отметил ту продуктивную роль, которую в его творчестве сыграла аналогия с биохимическим циклом лимонной кисло-
ты, называемым также циклом Кребса. В вышеупомянутых публикациях автора настоящей статьи роль этой аналогии рассмотрена более подробно.
Заметим, однако, что биохимическая аналогия была для Б.П. Бе-лоусова «рабочим моментом» и не несла какого-либо философского смысла.
А.М. Жаботинский, описавший подробный механизм открытой Б.П. Белоусовым реакции, занялся и ее математическим моделированием. Как отмечалось автором настоящей статьи, его работа шла в рамках парадигмы автоколебаний — парадигмы, построенной на представлении о незатухающих, но не вынужденных колебаниях, встречающихся как в природе (биение сердца), так и в технике (часы, ламповый передатчик). Это парадигма научного сообщества, членом которого ощущал себя А.М. Жаботинский: подлинным учителем для него, как он сам писал, был его отец, принадлежавший к сообществу физиков, которое сложилось в 1930—1940-е гг. вокруг Л.И. Мандельштама (непосредственным учителем отца А.М. Жаботинского — М.Е. Жаботинского был С.П. Стрелков — прямой ученик Л.И. Мандельштама) [А.М. Жаботинский, 1974]. Понятие автоколебаний ввел другой ученик Л.И. Мандельштама — А.А. Андронов, и оно стало своего рода фирменным знаком того учения о нелинейных колебаниях, которое разрабатывали Л.И. Мандельштам, его коллеги и ученики. Это учение о колебаниях, решающее задачи радиотехники, механики и теории автоматического регулирования.
А.М. Жаботинский применил понятие автоколебаний к химическим системам, а именно он описал как автоколебательную систему реакцию Белоусова. При этом он развил теорию А.А. Андронова. «Мы показали, — писал А.М. Жаботинский, — что при замене автокаталитической реакции а + b ^ 2a ее простейшим прототипом из элементарных стадий a + b ^ c, c ^ 2a знаменитая консервативная модель Лотки—Вольтерра переходит в систему 4-го порядка, описывающую автоколебания» [А.М. Жаботинский, 1988, с. 21]. Речь идет о математической модели (в терминах нелинейных дифференциальных уравнений) химических колебаний, выстроенной в 1920—1930-е гг. американским биофизиком А. Лот-кой и итальянским ученым В. Вольтерра. Эта система уравнений имеет периодические решения, описывающие колебательные режимы, но эти решения неустойчивы, режимы переходят один в другой при малых возмущениях. Жаботинский же получил уравнения, имеющие автоколебательные решения, представляющие устойчивые колебательные режимы, параметры которых не зависят от начальных условий.
Более того, понятие автоколебаний позволило А.М. Жаботин-скому ввести реакцию Белоусова в свой научный горизонт. Его научным руководителем — С.Э. Шнолем реакция Белоусова интерпретировалась в терминах биологических часов и биоритмов. Автоколебательная интерпретация оказалась более перспективной в плане построения математической теории этой реакции. А.М. Жа-ботинский начал исследования автоволн, сопровождающих реакцию Белоусова (сам термин «автоволна» был введен Р.В. Хохловым в его отзыве как официального оппонента диссертации А.М. Жаботинского). Автоволны — это аналоги автоколебаний, имеющие место в распределенных (непрерывных) системах.
Надо все-таки отметить, что Жаботинский, как и Белоусов, был далек от какой-либо натурфилософии и тем более от метафизики. Он работал в структуре автоколебательной парадигмы — руководствовался концептуальным и математическим аппаратом развитой А.А. Андроновым теории автоколебаний, ориентировался на приводимые А.А. Андроновым примеры автоколебаний. Он видел в автоколебаниях важное и продуктивное понятие, ратовал за расширение сферы его применения. Можно сказать, что он исходил не только из парадигмы автоколебаний, но и из идеологии, генерированной этим понятием: теория автоколебаний составляла для него язык, продуктивный не только в тех областях, где применима теория автоколебаний, но и в других — где при помощи понятия автоколебаний можно обозначить явления, не получившие еще строгой теоретической трактовки [см.: А.А. Печенкин, 2003; 2005]. Между тем А.М. Жаботинский, как, впрочем, и классики теории нелинейных колебаний, не строил какой-либо категориальной структуры, возвышающейся над тем, что говорила об автоколебаниях и автоволнах эта теория, не переходил к философскому языку, возвышавшему теорию автоколебаний над другими разделами естествознания и объединявшему с точки зрения этой теории живую и неживую природу.
2. Реакция Белоусова—Жаботинского в структуре
публикаций И. Пригожина: физика и метафизика
Примечательно, что в публикациях И. Пригожина прослеживается следующая тенденция: интерес к реакции Белоусова—Жаботинского нарастает. В книге Гленсдорфа и Пригожина, появившейся в 1971 г. (русский перевод был осуществлен в 1973 г.), реакция Белоусова—Жаботинского обозначена где-то в конце. Главным экспериментальным аргументом в пользу введенного авторами понятия диссипативной структуры служат ячейки Бенара (если взять горизонтальный слой жидкости и подогреть его так, что темпера-
тура на дне будет превышать температуру наверху, то при некоторой разности температур возникают ячейки Бенара — упорядоченные конвективные токи, напоминающие пчелиные соты).
Однако уже в книге И. Пригожина «От существующего к возникающему», вышедшей в 1980 г. (русский перевод был осуществлен в 1985 г.), мы читаем, что «в экспериментальных исследованиях реакция Белоусова—Жаботинского играет такую же роль, как и брюс-селятор в теоретических» [И. Пригожин, 1985, с. 130]. Брюсселятор — математическая модель, введенная Пригожиным и его соавтором Г. Николисом, позволяющая проследить формирование в неравновесных условиях стационарных структур. Это центральное понятие нелинейной неравновесной термодинамики. Реакция Бело-усова—Жаботинского, стало быть, определяет эмпирический базис этой дисциплины.
Параллельно возрастает удельный вес метафизики. Правда, уже в книге, написанной в соавторстве с П. Гленсдорфом, И. Приго-жин заявляет, что его «обобщенная термодинамика» относится к метафизике [П. Гленсдорф, И. Пригожин, 2003, с. 16]. Но это скорее фигуральное заявление. Она имеет отношение к метафизике в том же значении этого слова, в котором А. Бергсон назвал второй закон термодинамики «самым метафизическим из всех законов природы». Книга Гленсдорфа и Пригожина вполне отвечает по своему построению обычным работам по теоретической физике. Сначала в ней идет термодинамика — равновесная и неравновесная. Здесь же теория термодинамической устойчивости. Первую часть заключает глава о критерии эволюции. Во второй части речь идет о «вариационной технике и гидродинамических приложениях». И наконец, третья часть посвящена химическим процессам. В ней, в частности, упоминается реакция Жаботинского. Термина «реакция Белоусова—Жаботинского», вводящего в горизонт обсуждения имя того, кто совершил «одно из важнейших открытий ХХ века», в книге Гленсдорфа и Пригожина нет.
Книга И. Пригожина «От существующего к возникающему» имеет принципиально иную структуру. Это структура определена не дисциплинарным строением науки, а метафизикой. Первая глава называется «Физика существующего». Она посвящена классической механике и квантовой теории. В отношении квантовой теории проводится точка зрения Н. Бора, согласно которой в пьесе, разыгрывающейся в природе, мы являемся одновременно «и зрителями, и актерами». Вторая глава называется «Физика возникающего». В ней развивается учение о самоорганизации: «...особенно важно для нас, — пишет И. Пригожин, — что вдали от равновесия системы с каталитическими механизмами могут порождать диссипативные структуры» [И. Пригожин, 1985, с. 116]. В этой связи цитируется
реакция Белоусова—Жаботинского. И наконец, третья глава названа «Мост от существующего к возникающему». В ней «возникающее» ставится на первое место. «Классический порядок, — пишет Пригожин, — требовал: сначала частицы, потом второе начало, существующее до возникающего! Возможно, что когда мы доходим до уровня элементарных частиц, этот порядок нарушается. Означает ли это, что возникающее предшествует существующему? Но в конце концов элементарная частица вопреки ее названию не является объектом, который нам «дан»: его необходимо построить, и не исключено, что в процессе построения существенную роль может играть возникновение — участие частиц в эволюции физического мира» [там же, с. 200].
Реакция Белоусова—Жаботинского присутствует и в книге При-гожина, написанной в соавторстве с философом И. Стенгерс. Это уже философская книга без математических формул. В ней значительное место уделено динамическому хаосу, высоко неустойчивым и чувствительным к возмущениям состояниям динамических систем. «В химии порядок и хаос связаны между собой сложными отношениями: упорядоченные (колебательные) режимы чередуются с хаотическими. Такая перемежаемость, например, наблюдалась в реакции Белоусова—Жаботинского как функция скорости потока» [И. Пригожин, И. Стенгерс, 1986, с. 225].
Но наиболее высоко эта реакция оценена в предисловии к этой книге, написанном известным футурологом О. Тоффлером. Правда, Тоффлер, не называет имена Белоусова и Жаботинского. Упомянув ячейки Бенара, Тоффлер пишет следующее: «Еще более впечатляющее зрелище представляют собой описанные Пригожиным и Стенгерс "химические часы". Представим себе миллион белых шариков, перемешанных случайным образом с миллионом таких же черных шариков, хаотически прыгающих в огромном ящике, в стенке которого имеется стеклянное окошко. Глядя в него, наблюдатель будет в основном видеть серую массу, но время от времени (в зависимости от распределения шариков вблизи окошка в момент наблюдения) масса за стеклом будет казаться ему то черной, то белой.
Представим себе теперь, что масса шариков за стеклом через равные промежутки времени ("как по часам") попеременно то белеет, то чернеет.
Почему все черные и все белые шарики внезапно организуются так, чтобы попеременно уступать место у окошка шарикам другого цвета?
По всем правилам классической науки, ничего подобного происходить не должно» [О. Тоффлер, 1986, с. 9].
Итак, с углублением метафизической составляющей в сочинениях Пригожина большее место начинает занимать реакция Белоусова—Жаботинского. Это в принципе и понятно. Чем глубже метафизика, тем ценнее тот фрагмент опыта, который представляет собой реальное исследование. В отличие от ячеек Бенара, реакция Белоусова—Жаботинского не просто впечатляет — эта реакция представляет собой живую область реального исследования. В конце 1980-х гг. шли интенсивные экспериментальные и теоретические работы, имеющие дело с химическими колебаниями в гомогенных средах. В то же время было ясно, что предстоит «еще многое сделать в области исследования механизмов конкретных химических осцилляторов, их систематизации и классификации» [А.М. Жаботинский, 1988, с. 13].
3. Реакция Белоусова—Жаботинского в структуре синергетики
Термин «синергетика» пришел к нам как заглавие (или, точнее, как часть заглавия) книги Г. Хакена [H. Haken, 1977] (русский перевод был сделан в 1980 г.). Синергетика рассматривает практически те же системы, что и нелинейная термодинамика И. Пригожина. Однако аппарат здесь другой: на первый план выходят понятие «параметры порядка» и принцип подчинения («параметрами порядка называются величины или, на языке физики, моды, если они подчиняют себе поведение системы» [Г. Хакен, 2003, с. 231]). Часто этот аппарат трактуют как более общий, нежели нелинейная неравновесная термодинамика Пригожина [см., напр.: Ю.А. Данилов, Б.Б. Кадомцев, 1983].
В нашей литературе получило распространение понимание синергетики как науки о самоорганизации вообще. Под самоорганизацией понимают «спонтанное образование и развитие сложных упорядоченных структур» [А.Ю. Лоскутов, А.С. Михайлов, 1999, с. 6], «реализацию согласованного (когерентного) поведения подсистем» [Л.С. Полак, А.С. Михайлов, 1983, с. 9].
Реакция Белоусова—Жаботинского присутствует на важном месте в сочинениях Г. Хакена. Правда, парадигмальный пример самоорганизации для Хакена — лазерный свет. Реакция Белоусова—Жа-ботинского идет сразу за ним. Это уже не диссипативная система по Пригожину. «Здесь нам снова (как и в случае с лазером) придут на помощь концепция параметров порядка и принцип подчинения. При введении в систему исходных реагентов в определенных концентрациях течение реакции становится нестабильным и замещается периодическими изменениями, которые играют роль параметров порядка и подчиняют себе отдельные молекулы. Вследствие этих флуктуаций реакция приобретает вынужденно периодический
характер, при которых молекулы в едином ритме образуют новые соединения, а затем разрушают их и т.д., так что на макроскопическом уровне мы наблюдаем периодическое изменение цвета жидкости...» [Г. Хакен, 2003, с. 81].
В отношении рассматриваемой в настоящей статье реакции у Хакена в книге «Тайны природы. Синергетика: наука о взаимодействии» идут ноты восторга (книга, впрочем, научно-популярная). «На свете существует множество еще более прекрасных и сложных явлений. Мы снова возвращаемся к реакции Белоусова—Жабо-тинского. Сначала в центрах, случайным образом возникающих на общем красном фоне, образуются голубые точки; затем эти точки становятся голубыми кругами, в центрах которых появляются красные точки, быстро вырастающие в красные круги; в красных кругах образуются голубые точки. И все повторяется сначала» [там же, с. 81]. Так Хакен описывает появление спиральных волн в средах Белоусова—Жаботинского.
Реакция Белоусова—Жаботинского присутствует и в отечественных книгах по синергетике (упоминались в начале этого параграфа). Правда, основное внимание при этом уделяется исследованиям, последовавшим за разработкой механизма этой реакции. Реакция Белоусова—Жаботинского присутствует как живая исследовательская область.
В отличие от нелинейной термодинамики Пригожина синергетика не превращается в метафизику. Работы Хакена и отечественных ученых, выступающих от имени синергетики, не предлагают каких-либо категориальных систем, возвышающихся над тем, что делает физика, и трактующих то, как устроен мир. Правда, присутствует лейтмотив: есть глубокая связь между живой и неживой природой, и эта связь выражается в том, что термин «самоорганизация», первоначально присутствовавший лишь в биологических науках, становится существенным и в физике.
Отсутствие метафизики устраивает не всех. Некоторые хотели бы иметь общую концепцию самоорганизации и соответствующую категориальную структуру. Так во всяком случае можно понять то, что пишет Ю.Л. Климонтович: «Но что же такое самоорганизация? Трудно дать общее определение понятия "самоорганизация". Такого определения нет ни в книге Г. Николиса и И. Пригожина, ни в книге Г. Хакена. Нет его в книге Пригожина и Стенгерс. Это кажется удивительным, так как все перечисленные книги в значительной степени посвящены именно процессам самоорганизации в различных системах» [Ю.Л. Климонтович, 1994, с. 99].
Резонным кажется ответ на такие пожелания, данный В.И. Ар-шиновым и Я.И. Свирским [В.И. Аршинов, Я.И. Свирский, 1994],
для которых «самоорганизация» — элемент синергетического движения в языке науки. Весь смысл таких понятий — в их нечеткости, открытости дальнейшим уточнениям и корректировкам.
4. Реакция Белоусова—Жаботинского
в литературе по философии химии
Скажем сразу, что ссылки на реакцию Белоусова—Жаботин-ского отсутствуют в отечественной философской литературе. Исключение составляют публикации автора настоящей статьи [см.: А.А. Печенкин, 2004; 2005]. В них предложена схема развития химии, которая предполагает реакцию Белоусова—Жаботинского. Речь идет о категориальной схеме, построенной по принципу диалектических триад. Эта схема начинается с треугольника (идея треугольника была выдвинута Б.М. Кедровым и Г.В. Быковым), в котором пару категорий «состав—свойство» замыкает категория «структура» (в оригинале у Кедрова и Быкова — «строение», поскольку они таким образом интерпретировали историю и «логику» теории химического строения А.М. Бутлерова). Этот треугольник получил продолжение в совместных публикациях автора и В.И. Кузнецова. К категории «структура» была в качестве коррелята добавлена категория «функция», олицетворяющая то, что в химии называют реакционной способностью, а новый треугольник образовали три категории — «структура», «функция» и «организация». Таким образом было интерпретировано формирование кинетических теорий химии: реакционная способность химического соединения (его способность реагировать с теми или иными веществами, реагировать с той или иной скоростью, давая те или иные промежуточные продукты) не может быть объяснена исходя только из структуры данного химического соединения. Такое объяснение предполагает ссылку на то, что было названо «организацией» и упоминается химиками в качестве механизма реакции, но механизма в широком смысле слова, речь идет не только о совокупности элементарных стадий реакции и о кинетическом уравнении, но и о характеристиках промежуточных продуктов, о переходных состояниях веществ. Если реакция каталитическая, то ее организацию характеризуют свойства поверхности катализатора, характер адсорбции и т.д.
Коррелятом организации является поведение: изменение целостных характеристик во времени. Поведение становится существенным, когда речь идет о достаточно сложных системах. Поведение кинетической системы — это, скажем, отравление или, наоборот, улучшение катализатора в ходе химического производства.
Попытку осмыслить поведение химической системы мы находим в теории эволюционного катализа А.П. Руденко (1969). Он вводит понятие эволюции открытых каталитических систем. Каждая такая система — это совокупность («кинетический континуум») реагирующих веществ и катализатора, определяемая ходом «базисной реакции», т.е. связываемая ею в единое целое (базисным называется химический процесс, ускоряемый посредством катализа). Эволюция открытой каталитической системы — это увеличение или снижение ее каталитической активности.
Теория А.П. Руденко получила пока слабый резонанс в химической кинетике и учении о катализе.
Реакция Белоусова—Жаботинского наглядно демонстрирует связку «поведение—самоорганизация». Поведение здесь — это периодические изменения цвета реакционной смеси. Самоорганизация же — образование того, что Пригожин называл диссипативной структурой. Реакция происходит в условиях, далеких от термодинамического равновесия. Диссипативная структура — это устойчивая упорядоченность химических актов, составляющих эту реакцию, упорядоченность, объясняющая периодическое изменение цвета системы. Эта устойчивая упорядоченность оформлена в виде системы дифференциальных уравнений.
Есть искушение объявить вышеочерченную схему, построенную по принципу диалектических триад, генеральной линией развития химии. Это, однако, не так. Приведенная схема не объясняет (и даже не представляет) многого в развитии этой науки. Она, например, не касается такого важного познавательного процесса, который называют физикализацией химии. Это образование и развитие физической химии, физическое объяснение теории химической связи и строения молекул, приведшее к формированию квантовой химии. Кроме того, само формулирование приведенной схемы сопряжено с рядом натяжек. Однако схема носит прогностический характер: она предсказывает, что вслед за работами, касающимися реакции Белоусова—Жаботинского, последуют другие, касающиеся обсуждения и описания явлений самоорганизации.
Заключение
Итак, публикации И.Р. Пригожина свидетельствуют о некоем повороте в философии науки, случившемся в последней трети ХХ в. Философия науки, которая традиционно конституировалась как борьба с метафизикой или преодоление метафизики, сама становится метафизичной. В русле этого поворота идет и изложенная в последнем разделе схема, построенная на принципе диалектиче-
ских триад. Итак, случился ли поворот в философии науки или перед нами всего лишь флюктуация? Этот вопрос и составляет смысл настоящей статьи.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Аршинов В.И., Свирский Я.И. Синергетическое движение в языке // Самоорганизация и наука: Опыт философского осмысления. М., 1994.
Белоусов Б.П. Периодически действующая реакция и ее механизм // Колебания и бегущие волны в химических системах. М., 1988.
Гленсдорф П., Пригожин И. Термодинамическая теория структуры, устойчивости и флуктуаций. М., 2003.
Данилов Ю.А., Кадомцев Б.Б. Что такое синергетика? // Нелинейные волны; Самоорганизация. М., 1983.
Жаботинский А.М. Концентрационные автоколебания. М., 1974.
Жаботинский А.М. Предисловие редактора русского перевода; Введение: Первый период систематических исследований колебаний и волн в химических системах белоусовского типа // Колебания и бегущие волны в химических системах. М., 1988.
Климонтович Ю.Л. Динамический и статистический хаос: Критерии степени упорядоченности в процессах самоорганизации // Самоорганизация и наука: Опыт философского осмысления. М., 1994.
Лоскутов А.Ю., Михайлов А.С. Введение в синергетику. М., 1999.
Печенкин А.А. Концепции самоорганизации в химии //Концепции самоорганизации: становление нового образа научного мышления. М., 1994.
Печенкин А.А. Понятие автоколебаний и развитие теории нелинейных колебаний // Историко-математические исследования. Сер. 2. Вып. 8 (43). 2003.
Печенкин А.А. Мировоззренческое значение колебательных химических реакций // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. 2005. № 6.
Печенкин А.А. Как и при каких обстоятельствах появилась реакция Бе-лоусова—Жаботинского? // Исследования по истории физики и механики. М., 2007.
Полак Л.С., Михайлов А.С. Самоорганизация в неравновесных физико-химических системах. М., 1983.
Пригожин И. От существующего к возникающему: Время и сложность в физических науках. М., 1985.
Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986.
Руденко А.П. Теория саморазвития открытых каталитических систем. М., 1969.
Тоффлер О. Наука и изменение // Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986. С. 11—33.
Филд Р., Бургер М. Предисловие // Колебания и бегущие волны в химических системах. М., 1988.
Хакен Г. Тайны природы; Синергетика: учение о взаимодействии. М.; Ижевск, 2003.
Haken H. Synergetics: an introduction. Nonequilibrium phase transitions and self-organization in physics, chemistry and biology. N.Y., 1977.
Hargittai I. Candid science III. More conversations with famous chemists. Imperial College Press. 2003.
Pechenkin A. The concept of self-oscillations and the rise of synergetics ideas in the theory of non-linear oscillations // Studies in the history and philosophy of modern physics. 2002. Vol. 33. N 2.
Pechenkin A. On the history of the Belousov—Zhabotinskii reaction // Studia Philosophica: Proceedings of the 7th Symposium of the International society for the philosophy of chemistry (Tartu, 16—20 August. 2003). Vol. IV (40). Tartu, 2004.
Pechenkin A. On the origin of the BZ reaction // Biological Theory. 2009. Vol. 4. N 2.
