CC BY
57УДК 340 © А. И. Тамбовцев, 2016
Реабилитация в оперативно-розыскной деятельности: анализ отдельных положений
статьи 5 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»
А. И. Тамбовцев
Исследованы терминологические конструкции, используемые законодателем при закреплении процедуры реабилитации в ОРД. Изучены положения Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», научные воззрения правоведов по данной теме. Представлены собственные взгляды на решение выявленных проблем.
Ключевые слова: оперативно-розыскная деятельность, органы, осуществляющие ОРД, права и свободы человека и гражданина, реабилитация, восстановление нарушенных прав и свобод,
компенсация причиненного ущерба.
Восстановление конституционных прав и свобод человека и гражданина, нарушенных должностными лицами государственных органов в процессе правоприменительной деятельности, обозначаемое термином «реабилитация», должно предполагать установленную процедуру выявления факта нарушения, виновного субъекта, прекращения нарушения, определения характера и размера причиненного вреда, назначения соответствующей компенсации, применение к виновным предусмотренных мер ответственности . Учитывая, что правоприменение есть сложнейшая совокупность административной, процессуальной, оперативно-розыскной, надзорной, судебной, исполнительной и других видов деятельности, имеющих правовые и функциональные отличия, считаем, что процедуры реабилитации в этих сферах могут качественно и количественно различаться
Анализ соответствующих федеральных законов и кодексов показывает, что наиболее полно, хотя, по мнению ряда авторов и небезупречно, институт реабилитации нашел свое нормативное воплощение в Уголовно-процессуальном кодексе РФ. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее — Закон об ОРД), призванный регулировать правоотношения в оперативно-розыскной деятельности (далее — ОРД), также содержит нормы, направленные на защиту прав и свобод человека и гражданина в процессе ее осуществления Однако их содержание и используемая терминология вызывают определенные сомнения в действенности предлагаемой процедуры реабилитации
Целью публикации стал анализ некоторых положений ст. 5 Закона об ОРД с позиции их терминологической ясности и функциональности, а также
исследование предлагаемых нормотворцами алгоритмов действий лиц, вовлеченных в процесс реабилитации со всех возможных сторон
Изучение Закона об ОРД следует вести в контексте постулата: «Неясный закон не дает полного представления о правах и обязанностях граждан, ведет к неопределенности в юридической деятельности, к ненужной трате времени и сил на запросы и толкования, приводит к недоразумениям и ошибкам» 2 . Сказанное относится ко всем вовлеченным в процесс реабилитации — лицам, чьи права и свободы были нарушены; должностным лицам государственных органов, уполномоченных на осуществление ОРД; лицам, осуществляющим надзор и контроль за ОРД Правовая ценность и прагматичность положений любого нормативного правового акта должны выражаться в их простоте, однозначности и действенном механизме реализации, что недостаточно закреплено в нормах Закона об ОРД, регламентирующих реабилитацию . Текст статей данного Закона не содержит специальных юридических терминов, сложных для понимания неспециалистом и потому нуждающихся в дополнительной расшифровке Но применяемые законотворцем фразы и обороты не учитывают специфических особенностей ОРД и допускают вольность их интерпретации, что для правоприменения недопустимо
Спорными представляются некоторые положения ст . 5 Закона об ОРД . Например, ч . 4 гласит: «Лицо, виновность которого в совершении преступления не доказана в установленном законом порядке, то есть в отношении которого в возбуждении уголовного дела отказано либо уголовное дело прекращено в связи с отсутствием события преступления или в связи с отсутствием в деянии состава преступления, и ко-
торое располагает фактами проведения в отношении его оперативно-розыскных мероприятий и полагает, что при этом были нарушены его права...». Возникает несколько вопросов .
Во-первых, зауженным представляется перечень лиц, которые могут рассчитывать на реабилитацию . Законодатель соотносит лицо с его противоправной активностью и не включает в перечень иные категории лиц, например, потерпевших или свидетелей (а также лиц, не получивших процессуального статуса), в отношении которых проводились оперативно-розыскные мероприятия (далее — ОРМ) . Такую позицию законодателя вряд ли можно признать рациональной. Несомненно, в сферу профессиональных интересов субъектов ОРД попадают не только правонарушители, но и вполне законопослушные граждане, чьи права и свободы могут быть правомерно ограничены или противоправно нарушены, а потому имеющие право на реабилитацию. Это должно быть недвусмысленно отражено в тексте рассматриваемой нормы Нарушения возможны не только при проведении соответствующих оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих конституционные права, но и при проведении несанкционируемых ОРМ, выражающихся в неправомерном сборе, хранении или распространении информации о частной жизни лица, затрагивающих честь, репутацию, доброе имя .
Во-вторых, не учтены категории лиц, в отношении которых оперативно-розыскная деятельность может проводиться в усеченном объеме в соответствии с ч. 2 ст. 7 Закона об ОРД . Правомерная причина проверки и даже согласие лица на проведение в отношении него определенных ОРМ, независимо от их результата, не исключают случайных или преднамеренных нарушений непосредственными исполнителями прав и свобод проверяемых. Указанный факт категорично относит всех лиц, подпадающих под действие пп. 1-7 ч . 2 ст. 7 Закона об ОРД, к лицам, имеющим право на истребование информации о себе в случаях нарушения их конституционных прав. Данная проблема ранее неоднократно поднималась А . Ю. Шумиловым 3, но до настоящего времени не нашла законодательного разрешения
В-третьих, неоднозначной представляется категория лиц, не являющихся участниками уголовного или оперативно-розыскного производства, но сведения о личной жизни которых стали известны в процессе осуществления ОРД в отношении третьих лиц С одной стороны, оперативные подразделения не осуществляли никаких ОРМ целенаправленно в отношении данных лиц и не могли нарушить их конституционные права и свободы С другой стороны, информация о личной жизни указанных законопослушных лиц, как составная часть сведений, полученных
в результате проведенных ОРМ в отношении фигуранта, должна быть отражена в соответствующих оперативно-служебных документах, зарегистрирована, дополнительно проверена, внесена в базу данных и пр. Фактически речь идет о «регламентируемой нормативными актами системе сбора, регистрации, сосредоточения и хранения данных о лицах, событиях и предметах по их признакам, предназначенной для информационного обеспечения ОРД» 4, т. е . об учете такой информации Принимая во внимание неосведомленность лица и, соответственно, отсутствие его согласия на это, следует признать подобную ситуацию прямо противоречащей положениям ч. 1 ст. 24 Конституции РФ, запрещающей сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия В соответствии с ч. 2 ст. 24 Конституции РФ, выступающей гарантом запрета, который сформулирован в ч 1, «органы государственной власти и органы местного самоуправления, их должностные лица обязаны обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом» 5, в пределах, обеспечивающих безопасность субъекта ОРД, и сохранение государственной и служебной тайны
Более последовательной представляется позиция законодателя, изложенная в п . 35 ст. 5 и ч. 3 ст. 133 УПК РФ. Совокупность указанных норм дает основание полагать, что право на реабилитацию имеет «любое лицо, незаконно подвергнутое мерам процессуального принуждения в ходе производства по уголовному делу» . Очевиден отказ от попытки перечисления всех гипотетических категорий лиц, обладающих правом реабилитации . Такой обобщенной формулировкой нормотворец охватил практически все категории лиц, могущих пострадать от уголовно-процессуального инструментария в процессе судопроизводства Однако указанные предписания ограничены сферой действия УПК РФ и не применимы к ОРД .
Принимая во внимание, что в сферу обоснованных интересов правоохранительных органов попадают не только правонарушители, но косвенно законопослушные граждане, а их конституционные права и свободы могут быть при этом ограничены, необходимо пересмотреть указанный перечень и внести соответствующие изменения
В-четвертых, упоминание категории «виновность» отсылает любого исследователя к Конституции Российской Федерации . Согласно ч . 1 ст. 49 Конституции РФ «каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена всту-
пившим в законную силу приговором суда» Недоказанная виновность должна выражаться отсутствием вступившего в законную силу обвинительного приговора суда либо вступившим в законную силу оправдательным приговором, на что ранее уже указывал А . Ю . Шумилов 6 . Кроме того, такая формулировка имеет некую противоправную характеристику лица, о котором идет речь, аналогичную описанной в п. 1, а также предполагает попытки правоохранительных органов доказать виновность лица, что, по нашему мнению, не является объективным, но априори придает лицу негативный ореол и необоснованно сужает перечень предполагаемых данной нормой лиц
Интересна позиция ряда опрошенных представителей научно-педагогической среды и действующих оперативных сотрудников, считающих, что в случае вынесения лицу оправдательного приговора ему не обязательно истребовать от соответствующего субъекта ОРД полученную информацию В качестве обвиняемого оно могло ее получить при ознакомлении с материалами уголовного дела в соответствии со ст. 217 УПК РФ. Законодатель якобы сознательно не указал данную категорию среди перечисленных в ст. 5 Закона об ОРД . Подобная аргументация не совсем убедительна Далеко не все результаты ОРД находят документальное отражение в материалах уголовного дела, т е ознакомление с материалами уголовного дела не означает ознакомления лица со всеми сведениями, полученными в отношении него при проведении ОРМ. Логично, что при наличии соответствующих оснований такое лицо вправе эти сведения истребовать
В-пятых, представляется непонятным, в чем именно должно выражаться «обладание лицом фактами проведения в отношении него ОРМ» Негласный характер оперативно-розыскной деятельности, особый режим делопроизводства и документооборота, использование специального технического инструментария и принцип конспирации делают бесперспективными рассуждения о том, что лицо должно иметь какие-либо материальные и идеальные доказательства проведения в отношении него ОРМ по аналогии с доказательствами в уголовном либо гражданском судопроизводстве Лицо может и не догадываться, что в отношении него проводились какие-либо оперативно-розыскные мероприятия, и тем более для несведущего человека проблематично найти материальные (в том числе документальные) или идеальные свидетельства тому Как же в такой ситуации должна трактоваться данная норма?
Изучение перечисленных научных источников позволяет констатировать, что большинство исследователей понимает под «полаганием» не нуждающееся в обосновании субъективное мнение, боль-
шую или меньшую уверенность лица в нарушении его прав субъектом ОРД
Анализ конструкции «лицо. которое располагает фактами проведения в отношении него оперативно-розыскных мероприятий.» показывает, что до настоящего времени по данному вопросу не только не выработана единая правоприменительная позиция, но и имеющиеся научные взгляды порой диаметрально противоположны
Неоднозначным представляется мнение ученых, указывающих на достаточность всего лишь ничем не подтверждаемых подозрений у лица, что в отношении него осуществлялась ОРД 7. Такой вывод не только не вытекает из предписаний данной правовой нормы — он прямо противоположен ее буквальному толкованию Как представитель профессионального оперативно-розыскного сообщества автор полагает, что при подобном подходе лицо, занимающееся преступной деятельностью, может периодически обращаться с необоснованными жалобами в соответствующие структуры с требованием предоставить результаты возможных, проводимых в отношении него ОРМ, тем самым проверяя, не стал ли он объектом внимания правоохранительных органов, и противодействуя им Аналогичной позиции придерживается абсолютное большинство опрошенных оперативных сотрудников
Однако и противоположная позиция правоведов не устраняет правовых коллизий и потому не является оптимальной Так, авторы приводят следующие интерпретации рассматриваемой нормы:
— «гражданин должен указать, какой именно оперативно-розыскной орган нарушил его права, в чем заключается нарушение, когда именно и из какого источника он об этом узнал» 8;
— «необходимость располагать фактами означает наличие у подающего жалобу лица конкретной информации или фактического материала» 9;
— «поданная жалоба должна быть мотивирована и обоснована указанием на реальные факты, предоставлением конкретных материалов или ссылкой на них» 10 .
Несмотря на то что такая позиция отражает правомерную корпоративную заинтересованность субъекта ОРД в удовлетворении лишь обоснованных претензий заявителей и сохранении в тайне имеющейся информации, она нивелирует социально-гуманистическую направленность правоохранительной деятельности в целом и оперативно-розыскной в частности, так как ставит пострадавшее лицо перед необходимостью доказывать свою правоту
Очевидно «нарушение правил юридической техники при формулировке правовых норм» 11, влекущее многочисленные коллизии их правовой интерпретации, проблемы прикладного применения
и требующее скорейшего разрешения путем внесения соответствующих редакционных изменений в ст. 5 Закона об ОРД.
В то же время Конституционный Суд РФ, прекращая всякую полемику, категорично принимает позицию, согласно которой лицу достаточно всего лишь субъективно полагать о проведении в отношении него ОРМ и нарушении его конституционных прав 12, устанавливая тем самым для заявителя необязательность иметь материальные или идеальные доказательства своих подозрений
Права и свободы человека и гражданина являются приоритетной ценностью. Их правомерное в общественно полезных целях ограничение должно быть минимизировано и подконтрольно, а противоправное — исключено. Однако и государство в лице субъекта ОРД не должно ставиться в заведомо невыгодное положение . Необходим определенный правовой консенсус Считаем, что основания обращения лица с жалобами на нарушение его конституционных прав при осуществлении ОРД должны предполагать компромиссный вариант, обеспечивающий всестороннюю защиту интересов лица, но в то же время не ущемляющий правоохранительных интересов субъекта ОРД (а фактически — государства), о чем ранее заявлял А . Е . Чечетин 13 .
Потенциальным решением изучаемой проблемы является инициативное уведомление субъектом ОРД лица, обладающего правом истребования информации, о проведенном в отношении него ОРМ Возможность такого уведомления лица закреплена в решениях Европейского Суда по правам человека . При отсутствии нормы, обязательной к исполнению всегда, ЕСПЧ делает оговорку, что этого не требуется в тех случаях, когда такое уведомление практически нецелесообразно и может подорвать эффективность всей операции 14 .
Несмотря на то что фраза «практически нецелесообразно» субъективна и многозначна, указанная позиция ЕСПЧ демонстрирует один из наиболее оптимальных подходов к цивилизованному обоюдовыгодному решению данной правовой дилеммы, который может быть заимствован российской законотворческой и правоприменительной практикой
В-шестых, обоснованному сомнению подвергается хронологическая сопоставимость проводимых ОРМ с правопорождающими фактами, перечисленными в статье, — процессуальными решениями об отказе в возбуждении или прекращении уголовного дела Возбуждение уголовного дела может быть результатом ОРМ, проводимых на протяжении нескольких лет Рассмотрение дела в суде или его прекращение на досудебной стадии может произойти также по истечении длительного времени, после неоднократного продления сроков предварительного
следствия Положения ст 5 Закона об ОРД не дают четкого и однозначного ответа на возникающие вопросы Их бланкетный характер предполагает необходимость дополнительного изучения других положений уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Это представляется сложным и непрактичным как для юристов, так и для законопослушных граждан, для блага которых и пишутся все законы
В-седьмых, сомнению подвергаются положения ст 5, регламентирующие обжалование действий должностных лиц органов, осуществляющих ОРД Практическая реализация обычным гражданином или должностным лицом, осуществляющим контроль и надзор за ОРД, нормы «лицо... вправе обжаловать эти действия в вышестоящий орган, осуществляющий оперативно-розыскную деятельность, прокурору или в суд» осложняется рядом объективных факторов, изначально заложенных в формулировку
В соответствии со ст. 13 Закона об ОРД существует несколько субъектов ОРД В свою очередь, их структура предполагает наличие ряда оперативных подразделений, некоторые из них могут быть глубоко законспирированы Законопослушный гражданин может не знать даже о факте существования определенного оперативного подразделения и тем более их местах расположения и полномочиях Это сразу же делает декларативной заявленную в законе возможность обжалования неправомерных действий в вышестоящий орган. Куда и чьи действия должен обжаловать гражданин, не знающий, какой орган проводил в отношении него оперативно-розыскные мероприятия? Более того, различное структурное построение, принципы организации деятельности в целом или оперативного обслуживания в частности допускают, что ОРМ проводились на территории, где нет структурного подразделения субъекта ОРД, а работа осуществлялась командированным сотрудником или в порядке взаимодействия . Учитывая единый оперативно-розыскной инструментарий для всех субъектов ОРД, представляется сложным выяснить, какая правоохранительная структура проводила оперативно-розыскные мероприятия, особенно при их негласном или легендированном характере К тому же представители территориальных подразделений субъектов ОРД и надзирающих органов могут быть не информированы о фактах проведения оперативно-розыскных мероприятий на обслуживаемой территории представителями специализированных, соседних или вышестоящих структур, а тем более иными субъектами ОРД
Аналогичная проблема возникает и в том случае, если лицо обжалует противоправные действия неустановленного субъекта ОРД в прокуратуру или
суд по месту их совершения Территориальный прокурор или судья в данном случае также сталкивается с необходимостью установления субъекта ОРД
Часть 1 ст. 9 Закона об ОРД допускает санкционирование оперативно-розыскных мероприятий, затрагивающих конституционные права и свободы не только перечисленными в статье судами, но и другим судом. Конституционный Суд РФ подтвердил конституционность этого положения, определив исключение из правил следующими критериями: «Если обращение за получением разрешения на проведение оперативно-розыскных мероприятий в компетентный суд может повлечь нарушение режима секретности, в том числе обусловленное наличием у гражданина, в отношении которого запрашивается разрешение, личных связей в сфере его профессиональной деятельности» 15 . Таким образом, место и уровень санкционирования оперативно-розыскного мероприятия могут не совпадать с местом его проведения, что осложнит установление инициатора через суд, так как сам суд не установлен
Возможным решением указанной проблемы нам видится предусмотренная в законе обязанность субъекта ОРД в установленных пределах информировать санкционирующий и (или) надзирающий органы по месту проведения конкретных ОРМ, затрагивающих конституционные права человека и гражданина, о факте их проведения и о полученных сведениях, которые впоследствии и могут быть предоставлены этим органом заинтересованному лицу по его требованию В таком случае отпадает необходимость установления субъекта ОРД, а также определяется место обращения с жалобой — территориальная прокуратура или суд
В заключение сделаем следующие выводы Процедура восстановления нарушенных в процессе осуществления ОРД конституционных прав и свобод человека и гражданина и возмещения причиненного ему вреда, частично предусмотренная совокупностью положений ст 5 Закона об ОРД, не соответствует современным социально-правовым запросам общества, содержит внутренние противоречия, функциональные пробелы и нуждается в коррекции Используемые в ч 4 ст 5 Закона об ОРД терминологические конструкции, определяющие перечень лиц, обладающих правом истребования полученных при проведении ОРМ сведений, являются конфликтогенными в отношениях «субъект ОРД — объект ОРД (лицо, в отношении которого проводились ОРМ) — надзирающий (контролирующий) орган» и требуют формальной и содержательной переработки, которая возможна такими способами, как:
— уточнение перечня лиц, обладающих правом истребования от соответствующих структур сведений о себе;
— уточнение перечня лиц, не обладающих правом получения от соответствующих структур сведений о себе;
— детализация прав и обязанностей субъектов ОРД, надзирающих и контролирующих органов;
— детализация процедур получения санкций на проведение ОРМ, затрагивающих конституционные права и свободы, предоставления результатов ОРД
Оптимизация института реабилитации в оперативно-розыскной деятельности требует внесения терминологической ясности в рассмотренные положения ст 5 Закона об ОРД, детализации процедуры обжалования действий субъекта ОРД со стороны лиц, считающих, что их права и свободы были незаконно ущемлены, а также изменения и дополнения норм ряда федеральных законов и кодексов, регламентирующих деятельность различных правоохранительных органов
1 См. , напр. : Орлова А. А. Пленум Верховного Суда РФ о практике применения судами норм, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве: проблемы и пути их решения / Вестник Московского университета МВД России. 2012. № 5 . С. 151 .
2 Язык закона / под ред . А. С. Пиголкина . М. , 1990. С. 19 .
3 См. , напр. : Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности» / отв. ред. и рук. авт. кол-ва А . Ю. Шумилов . М. , 1997. С. 54 ; Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности». С постатейным приложением нормативных актов и документов / авт. -сост. д-р юрид. наук, проф. А . Ю. Шумилов . 4-е изд . , испр . и доп . М . , 2002. С. 48 ; и др .
4 Дубоносов Е. С. Оперативно-розыскная деятельность : учебник для вузов . 4-е изд . , перераб . и доп . М. , 2013 . С. 204.
5 Научно-практический комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред . В . В. Лазарева . 3-е изд . , доп . и перераб . М . , 2004. С. 130 .
6 Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно розыскной деятельности» / отв ред и рук авт кол-ва А. Ю. Шумилов . С. 54.
7 Комментарий законодательного регулирования оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации и за рубежом : учебное пособие / М П Смирнов 5-е изд , расшир . и перераб . М . , 2012. Ч . 1 . С. 147 ; и др.
8 Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности» С постатейным приложением нормативных актов и документов / авт -сост д-р юрид наук проф А Ю Шумилов 4-е изд , испр и доп С. 52.
9 Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» : науч -практ комментарий / под ред д-ра юрид наук, проф. А. С. Бахты . Хабаровск, 2013 . С. 45 .
10 Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности» С приложением решений
Конституционного Суда Российской Федерации и Европейского Суда по правам человека . М ., 2006. С . 86 .
11 Гусев В. А. Восстановление нарушенных прав и возмещение вреда, причиненного гражданину действиями органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность / Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России . 2012 . № 1(53) С . 108 .
12 По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» по жалобе гражданки И . Г. Черновой : определение Конституционного Суда РФ от 14 июля 1998 г. № 86-О . Доступ из справ .-правовой системы «КонсультантПлюс» .
13 Чечетин А. Е. Оперативно-розыскные мероприятия и права личности : монография . Барнаул, 2006. С . 5 .
14 См ., напр .: Класс против Германии (1978) 2 EHRR 214 ;
и др .
15 По делу о проверке конституционности положений пункта 7 статьи 16 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» и части 1 статьи 9 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» в связи с жалобой гражданина И . В . Аносова : постановление Конституционного Суда РФ от 9 июня 2011 г. № 12-П . Доступ из справ .-правовой системы «Консультант-Плюс» .
УДК 342.9 © С. Л. Банщикова, 2016
Деятельность комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав: изменения в правовом регулировании
С. Л. Банщикова
Автор анализирует последние изменения федеральных нормативных правовых актов и актов регионального уровня, регулирующих процедуру создания комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав, а также деятельность таких комиссий; вносит предложения по дальнейшему совершенствованию законодательства.
Ключевые слова: права, несовершеннолетние, департамент, комиссии, защита, орган.
Вступившие в силу с 1 января 2015 г. изменения 1 в Федеральном законе «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» 2 указывают на пристальное внимание законодателя к вопросам организации деятельности комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав (далее — КДНиЗП) . КДНиЗП в России рассматривается как орган, координирующий деятельность органов и учреждений системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних
На протяжении ряда лет в Омской области существовало особое построение системы таких комиссий Наряду с Законом Омской области «О системе профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних в Омской области» 3 с 2005 г. в регионе действует Положение о комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав при Правительстве Омской области 4, которое закрепляет нормы о создании и функционировании данной комиссии, а также содержит в качестве приложений Положения о комиссиях по делам несовершеннолетних и защите их прав для каждого муниципального образования
Руководство деятельностью комиссий муниципальных районов Омской области и администра-
тивных округов г. Омска с мая 2005 г. 5 по февраль 2010 г. 6 осуществляла специальная структура Министерства по делам молодежи, физической культуры и спорта — Департамент по делам несовершеннолетних и защите их прав
В Департаменте функционировали два отдела: отдел по обеспечению деятельности комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав по городу и отдел по обеспечению деятельности комиссий по области Каждый отдел возглавлял начальник Отдел по обеспечению деятельности комиссий по городу состоял из девяти главных специалистов, второй отдел — из шестнадцати главных специалистов и такого же количества ведущих специалистов . Финансовое и материально-техническое обеспечение деятельности Департамента осуществлялось за счет средств областного бюджета К задачам Департамента были отнесены: организация работы по предупреждению безнадзорности, правонарушений и антиобщественных действий несовершеннолетних; осуществление организационного, материально-технического и кадрового обеспечения деятельности комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав при Правительстве Омской области и комиссий по делам
