CC BY
0
ЭО!: 10.34680/2411-7951.2024.3(54).484-491 Специальность ВАК: 5.9.1
УДК 82-3 ГРНТИ 17.82.30
Гордович К. Д.
РАЗВИТИЕ ТРАДИЦИИ ИЗОБРАЖЕНИЯ ВЗГЛЯДА ЖИВОТНОГО
Аннотация. Традиция включения в реалистический текст "взгляда" и "голоса" животного в русской литературе существует давно. Она перекликается с традицией использования детского взгляда на взрослые проблемы при заведомом непонимании сути, но подчеркнутой непосредственности и естественности ребенка. Не важно, какое животное оказывается в центре повествования. Значима смена ракурса наблюдения, его необычность. В работе рассматриваются повесть Л. Толстого "Холстомер", роман Ч. Айтматова "Прощай, Гульсары!" и произведение современного автора Г. Служителя "Дни Савелия". Писатели по-разному акцентируют внимание на особой чуткости животных. Их глазами видят и оценивают ситуации очевидной несправедливости, жестокости поступков людей, их бездушия. Авторы не скрывают очевидной условности приема. А читатель понимает, что дело не в правдоподобии, а в выявлении сути нравственных проблем и отношений именно в человеческом мире.
Ключевые слова: животные, нравственные проблемы, отношения, чуткость, естественность, вопросы без ответов, условность.
Для цитирования: Гордович К. Д. Развитие традиции изображения взгляда животного // Ученые записки НовГУ. 2024. 3(54). 484-491. ЭО!: 10.34680/2411-7951.2024.3(54).484-491
Сначала о традиции. Изображение животных, живущих рядом с человеком, вместе с человеком, всегда привлекало писателей и часто было связано с попыткой проникнуть в тайны сознания. Казалось, что эти животные все понимают, все оценивают, на все имеют свою точку зрения. И вот писатель как бы прочитывает эти мысли, эмоции и озвучивает их человеческим языком. Животные в литературе порой призваны выявить, высветить суть человеческого мира, их окружающего. Вспомним героя повести Г. Троепольского «Белый Бим, черное ухо»: «Оказавшись в определенном социальном пространстве, необычный герой парадоксальным образом выявляет его ущербность. Люди, которых во время своих бесконечных скитаний встречает Бим, унижены или алчны, озлоблены или несчастны. И городская, и деревенская жизнь обнаруживает скудость, неполноту, таит в себе опасности...» [Баженова Л. Е., 1998, с. 53].
С одной стороны, человек характеризуется по тому, как он относится к животным. С другой, животные тоже по-своему воспринимают человека, реагируют на него. И этот аспект в таких, к примеру, произведениях, как «Холстомер» Л. Толстого, «Прощай, Гульсары!» Ч. Айтматова, чрезвычайно интересен.
Рассмотрим более подробно, как писатели показывают в своих текстах сознание, мысли животных и в их восприятии отражают мир людей. Обратим внимание на раскрытие взаимоотношений человека и животного, степень их взаимопонимания и возникающие параллели. В произведениях, о которых пойдет речь, особенно важно творческое воображение писателя. Именно оно, как писал Павел Медведев, обеспечивает «многообразие оригинальных ассоциативных ходов, неожиданность их и кажущуюся парадоксальность» [Медведев, 1971, с. 21].
Из литературы прошлого возьмем уже названные произведения Толстого и Айтматова, в которых главным персонажем, или одним из главных, оказывается конь. Из современной литературы обратимся к книге Григория Служителя «Дни Савелия», в которой кот является не только главным героем, но и большая часть повествования ведется от его лица, все происходящее увидено его глазами.
Не так важно, какое животное становится центральным героем сюжета - кот, собака, лошадь. Главное не в особенностях вида или породы, а авторы, безусловно, их хорошо знают. Важнее сама смена ракурса наблюдения, его необычность. Примерно то же происходит, когда писатели используют детский взгляд на взрослые проблемы, заведомое непонимание при подчеркнутой непосредственности и естественности, отсутствие выработанной обществом условности в проявлении отношений. Вспомним размышления М. Семановой о Чехове, его умении писать «в тоне и духе» героев в рассказах о детях и животных. Необычность подхода помогала Чехову, как и Толстому, «напомнить читателю о простейших, непреходящих ценностях - естественности, нравственном здоровье, гуманности, свободе от предрассудков...» [Семанова, 1976, с. 46].
Выбраны для анализа произведения, в которых акцентированы отношения животного к человеку и судьбы центральных персонажей - животного и человека -соотнесены не только по ходу действия, но и по итогу жизни. Пегий мерин и князь Серпуховской в повести Толстого. Иноходец Гульсары и Танобай в романе Айтматова. А в произведении современного автора через восприятие кота Савелия увидены многие люди.
Конь в повести «Холстомер» наделен многими человеческими качествами, способностями, ощущениями. У него не «морда», а «лицо», он «смеется, сердится, хмурится» [Толстой, 1982, с. 8], он «думает» [Толстой, 1982, с.16], он может быть рад, снисходителен. И это относится не только к главному герою: «Лошади нисколько не испугались и не оскорбились насмешливым тоном табунщика, они сделали вид, что им все равно, и неторопливо отошли от ворот» [Толстой, 1982, с.7]. В ответ на мысль Нестора о том, что любит его пегий мерин, звучит почти опровержение: «Мерин же нисколько не любил этого чесания и только из деликатности притворялся, что оно ему приятно» [Толстой, 1982, с.10].
Особенности «разумного сознания» Холстомера подробно рассматриваются в статье Ю. В. Фоминой. Уделяется внимание и «языку жестов», и смыслу противопоставления человеческого у животных и животного у человека [Фомина, 2015].
Не люди, а именно животные в данном случае чувствуют свое превосходство: «Я задумывался над свойствами той странной породы животных, с которыми мы так тесно связаны и которых мы называем людьми» [Толстой, 1982, с.23]. Толстой использует эту условную подмену, наделяя своих животных разумом, душой, языком.
В книге Е. Петуховой «О Чехове» отражены споры исследователей по поводу того, чьими глазами в «Каштанке» видит писатель происходящее - человека или животного [Петухова, 2023]. К интерпретации «Холстомера» эти дискуссии имеют прямое отношение.
Конь у Толстого может понимать шутки. Как и люди, он порой задает вопросы,
на которые нет ответов - «зачем?», «за что?»: «Я перестал даже пить, есть и ходить, а уж об игре и думать нечего. Иногда мне приходило в голову взбрыкнуть, поскакать, поржать, но сейчас же представлялся страшный вопрос: зачем? к чему? и последние силы пропадали» [Толстой, 1982, с.22].
Конь в этом тексте задумывается о несправедливости, о свободе: «Я никак не мог понять, что такое то, что меня называли собственностью человека. Слова: моя лошадь, относимые ко мне, живой лошади, казались мне так же странны, как слова: моя земля, мой воздух, моя вода» [Толстой, 1982, с.24].
В финале рассказа уже непосредственно от автора проведено сопоставление итога жизни коня и его бывшего хозяина - князя Серпуховского. После рассказа о том, как пригодились кости умершего коня речь заходит о князе, который «никому уж давно не был нужен, всем уж давно был в тягость» [Толстой, 1982, с.42].
В романе Ч. Айтматова «Прощай, Гульсары!» на сопоставлении судьбы коня и человека строится все повествование. Но проводится именно соотнесение, а не противопоставление, как у Толстого.
Повествование ведется от автора. Взгляд коня включается в тех случаях, когда человек действует нелогично, или подчеркивается невозможность понять, объяснить происходящую несправедливость. Вспомним «недоумение» Гульсары по поводу того, что Танабай не подходит на людях к своей любимой женщине, своей незаконной любви: «Неужели хозяин не видит, что здесь стоит та женщина, с которой ему, хозяину, надо обязательно поговорить» [Айтматов, 1982]. Обратим внимание, как на незнание коня списывается та критичная ситуация в колхозе, которую не может ни понять, ни объяснить преданный коммунист и самоотверженный труженик Танабай: «Откуда было знать коню, что в колхозе жилось туго, что на трудодни почти ничего не перепадало и что член ревизионной комиссии Танабай Бакасов допытывался в конторе, и как же это получается, и когда же наконец начнется такая жизнь, чтобы и государству было что дать и чтобы люди не даром работали» [Айтматов, 1982, с.399]. Не раз на протяжении рассказа прозвучит уточнение о невозможности знания конем многих вещей.
В характеристике Гульсары задействованы такие категории, как память, осознание себя: «Ощущение неустойчивости земной тверди под копытами смутно всколыхнуло в угасшей памяти коня те давние летние дни ...» [Айтматов, 1982, с.376]. Одновременно с этим подчеркивается необыкновенная чуткость коня по отношению к хозяину. В свою очередь, и отношение Танабая к Гульсары - это отношение к близкому другу, с которым можно поделиться самым сокровенным, у которого необходимо порой попросить прощения: «Забудь, Гульсары, не обижайся, - шепнул иноходцу Танабай. _ А у меня беда большая. Очень большая беда, - и всхлипнул, обняв шею коня, но сдержался, не заплакал, постеснявшись прохожих» [Айтматов, 1982, с.487].
Параллель старого человека и старого коня звучит постоянно. Она касается и той последней для Гульсары ночи, его последнего пути, и судьбы, в рамках которой жизнь их соединяла вместе несколько раз, и авторского отношения.
Сама смерть Гульсары воспринимается не как трагедия, а как естественное завершение пути. Важно, что Танабай все понял, все возможное сделал, не покинул друга. Для понимания смысла существенен маленький эпизод с проезжей машиной и
предложением ее водителя: «Да брось ты его к собакам, столкни вон в овраг - и делу конец. Склюет воронье. Хочешь, поможем? ... Подумаешь, кляча какая-то! Пережитки прошлого. Сейчас, брат, техника всему голова» [Айтматов, 1982, с.397].
В этом тексте значим не столько условный взгляд животного, сколько через отношение к коню проверяется глубина личности и смысл судьбы человека.
Теперь обратимся к современному произведению - книге Григория Служителя «Дни Савелия».
Кот Савелий склонен к философскому восприятию времени: «Будущее не знает ничего, а прошлое похоже на дырявый мешок, растерявший по дороге половину добра» [Служитель, 2022]. При этом ему не откажешь в образности при характеристике отвлеченных вещей и понятий.
Не раз он пытается осмыслить собственное существование, понять себя и те испытания, которые свалились на него: «Я занялся анализом своего положения. Дальнейшее существование представлялось мне смутным и бессмысленным» [Служитель, 2022, с.181]. Мир вокруг, как мир театра: «Ружье висит на стене. Стреляет оно, конечно, не во втором акте, а еще до начала первого; стреляет еще до того, как первый зритель войдет в зал» [Служитель, 2022, с.43]. И это не случайно, ведь автор книги - профессиональный актер. А в театральном мире все условно. И через восприятие животного можно показать большой мир, в котором хозяином чувствует себя (хотя не всегда им является) человек.
Легкая ирония и допуск условности позволяет достаточно органично соединить миры животного и человека. Вот, к примеру, сценка у метро, где Савелию вываливают еду на газету, и он «тут же принялся за еду, одновременно уясняя себе политическую обстановку в стране и мировые цены на углеводороды» [Служитель, 2022, с.29]. С такой же иронической усмешкой сказано о подаренной котам коробке из-под бананов: «Безвозмездно. Сходила на склад и принесла пустую коробку. И это несмотря на то, как тяжело сейчас с недвижимостью в Москве. Если бы вы знали, как тяжело» [Служитель, 2022, с.32].
Используется «кошачий» взгляд и при характеристике однообразия и безвкусицы многих телепередач: «Одни и те же странные люди в чем-то блестящем и пестром беззастенчиво переходили из одной передачи в другую .» [Служитель, 2022, с.94]. В том же ключе и о выступлении президента, поскольку описывается полночь 31 декабря: «Он смотрел на нас сочувственно и с пониманием. Коротко перечислив положительные моменты уходящего года, он с энтузиазмом заглянул в год наступающий. Он знал, как нам нелегко, и лично обещал, что в следующем году станет легче» [Служитель, 2022, с.95].
Перед нами совсем не сатирический текст. Нет у автора стремления разоблачать, развенчивать. Но как выразительно, без всякой оценки, вполне нейтрально звучит в повествовании Савелия информация об одном из начальников, стоящих над очередными хозяевами котов, в группу которых входил и Савелий: «Гостиничное дело шло в гору. За прошедшее лето полковник успел заработать и на дачу, и на свадьбу дочери» [Служитель, 2022, с.221].
Любопытна в восприятии Савелия и привычная для горожан картина с затянувшимся на годы ремонтом зданий. После очередного побега Савелий попадает
в родные места Москвы, к особняку Морозова: «Он все так же, как и много лет назад, был завешен зеленой строительной сеткой. У входа в особняк поставили стенд с указанием ремонтного подрядчика и сроков выполнения работы. Судя по числам, ремонт должен был быть закончен еще три года назад. Свои претензии по этому поводу кто-то оформил в виде нецензурного слова, выведенного курсивом с живописной завитушкой над буквой Й. Местные жители умели выражать свои требования твердо, но изящно» [Служитель, 2022, с.325-326].
Не только бизнесмены, строители, но и служители церкви могут оказаться в этом тексте увиденными вроде бы не совсем обычным взглядом, однако достаточно объективно и правильно. Нам дана возможность увидеть пьяненького о. Поликарпа, когда за неимением человеческой паствы он читает проповедь котам: «... в словах его вдруг начинало биться живое чувство и то наивное и трогательное желание правды и справедливости для всех, которым он был исполнен в далекие отроческие годы. И коты переглядывались и думали, как бы это и в самом деле было бы хорошо: зажить всем по совести и попробовать стать хотя бы немного лучше» [Служитель, 2022, с.237].
Вопрос о взаимоотношениях котов и человека не раз оказывался в поле зрения Савелия как повествователя. К примеру, его мысли о странном договоре, «когда ты как будто перестаешь принадлежать сам себе, когда отдаешь свою волю этому странному существу. Когда потребность человека в заботе пересекается с необходимостью кота выжить» [Служитель, 2022, с.46].
Интересны и описанные моменты полного доверия к человеку. Вспомним поведение Савелия в доме Вити - первого его хозяина. Вот он сам рассказывает о своем знакомстве с мамой Леной, которая, как выяснилось позже и даже отмечено в примечании, никогда не позволяла себе обнаружить свою нежность: «Я лег на спину и выставил перед ней живот в знак того, что не ожидаю от нее подвоха. Она даже изобразила на лице что-то вроде улыбки» [Служитель, 2022, с.81].
Обратим внимание и на то, как Савелий отмечает, что в случаях грубости человека у него в ответ возникает не ненависть, а «скорее сочувствие. Или жалость, если угодно» [Служитель, 2022, с. 83]. И позже, уже в период жизни в Бауманском саду, он говорит об этой снисходительной жалости к людям: «Я их любил. То есть, скорее, жалел. Я легко мог обойтись без них. Я был им благодарен. И еще что-то» [Служитель, 2022, с.319].
Еще интересней читать про истинно дружеские отношения с Сергеичем, хозяином Савелия в период его «службы» в Третьяковке: «Большую часть времени мы проводили в молчании: ведь настоящих друзей мы отличаем по умению о чем-нибудь увлеченно помолчать» [Служитель, 2022, с.134].
Мы говорили об отношениях Савелия с теми людьми, кто волей случая на какое-то время оказывался с ним рядом и достаточно близко соприкасался. Любопытно посмотреть, как в этом повествовании дано восприятие людей посторонних, толпы, массы. В этих случаях тоже использован взгляд условного кота, чтобы высказать не самую лестную оценку: «Их головы набиты рваными облаками, ошметками надежд, материнскими наказами и всей той мутью из телевидения, интернета и компьютерных игр, которая подменяет им память и которая помогает им бороться с самими собой» [Служитель, 2022, с.117].
Понимаем, что не конкретный реальный кот, а используемый автором способ повествования и необычный ракурс наблюдения позволяет дать подобную характеристику человека массы, массового сознания, удовлетворяющегося кажущимся благополучием, видимостью успеха: «Они изо всех сил пытались ухватиться за время. Доказать себе, что они в эпицентре жизни, что они лучше, моложе, сильнее. Что они знают эту жизнь до конца.» [Служитель, 2022, с.127].
С долей презрения говорит наш повествователь о том, почему люди любят умных животных: «Вид самого умного животного будит в них чувство интеллектуального превосходства» [Служитель, 2022, с.248].
Повествователь предстает перед нами не только как философ, наблюдатель. Он высказывает и свою боль, обиду на людей. Вот он еще в самом начале пути, у Вити. Тот его моет и без особой сноровки стрижет когти. Эту первую боль, первое «унижение» Савелий тоже готов воспринять философски, как своего рода инициацию. И опять-таки возникает вопрос «зачем?», и в очередной раз предметом осмысления становится связь животного и человека: «Но зачем мне все это? То есть я был призван затушить остатки тлеющего чувства Витюши? Но я никогда не хотел согревать ничьих охладевших сердец.» [Служитель, 2022, с.79].
Еще отчетливее чувствуется стремление понять смысл того, как с ним обходятся люди, в эпизодах после проведенной кастрации. Придя в себя, Савелий размышляет о своем будущем, в котором «ни с кем», «никогда» ... С присущей ему иронией отмечает, как «пискнул инстинкт отцовства, который я, правда, никогда в себе не подозревал» [Служитель, 2022, с.103].
Включает жизнеописание дней Савелия и трогательный рассказ о любви. И оказывается совсем не важно, что он кастрирован. То нежное, очень человеческое чувство, которое возникает у Савелия и Греты, удивительно по искренности и силе. Тактичность, забота о другом, способность забыть о себе свойственна каждому из них. И после смерти Греты, жизнь Савелия потеряла смысл. Его самоубийство воспринимается без всяких мыслей о театральной условности как подлинная трагедия.
И у Толстого, и у Айтматова взгляд животного дополнял видение и отношение человека, в чем-то корректировал его. В произведении Служителя взгляд животного становится основным. Для этого автору понадобилось наделить Савелия не только знанием человеческого языка, виртуозным владением всеми оттенками иронии, насмешки, лирических тонкостей. Жизнь Савелия, рассказанная им самим, захватывает читателя и у него не возникает сомнения по поводу того, мог ли кот так чувствовать и так видеть.
В рецензии А. Лясниковой подчеркивается своеобразие книги Г. Служителя. Проведя параллель с героем Гофмана, автор все внимание переключает на современность звучания: «Похоже, что именно эта иная точка зрения - честный взгляд ребенка или кота, и одновременно - умудренный взгляд какого-то высшего существа и делавет «Дни Савелия» книгой, по которой все давно скучали» [Лясникова, 2019].
В чем же мы наблюдаем продолжение и развитие традиции использования в реалистическом тексте взгляда и голоса животных? В повести Толстого одна из главных задач была связана с желанием подчеркнуть вопиющую несправедливость самого понятия собственности по отношению к живому существу. В романе Айтматова
вскользь проведенное Толстым сопоставление человека и животного становится стержнем развития сюжета. И идея не в утверждении равенства, а в перекличке и переплетении судеб. Центральными эпизодами становятся те, в которых ни животному, ни человеку невозможно доказать свою невиновность. При очевидной правоте он может быть унижен и даже уничтожен. Служитель в своей книге использует все отмеченные моменты. Его художественный опыт интересен многообразием изображенных глазами животного ситуаций. Главным становится именно взгляд, подход, уровень понимания. И даже кастрация, символизирующая насилие во всех рассмотренных произведениях, не становится препятствием для сильного и глубокого чувства героев.
Произведения Айтматова, написанные после «Прощай, Гульсары!», дают основание продолжить исследование темы. В них много разных аспектов соотнесения жизни животных и человека, причем животных диких (волка, барса), но тоже не только чувствующих, но думающих, понимающих. В последнем романе Айтматова соотнесены и мировосприятие, и судьба человека, и снежного барса: «Они текли параллельно- и сошлись в Уходе: Арсен истекает кровью на груди истекающего кровью Жаабарса в пещере у перевала, который оба не могли взять при жизни и который поддался в гибели. Оба отлетают во Вселенную Духа» [Гачев, 2006].
Литература и источники
Айтматов Ч. (1982). Прощай, Гульсары! Айтматов Ч. Собрание сочинений: в 3-х т. Т. 1: Повести.
Москва: Молодая гвардия, 373-512. Баженова Л. (1998). БИМ - герой повести Г. Н. Троепольского. Энциклопедия литературных героев:
для вузов гуманитарного профиля. Москва: АГРАФ, 53. Гачев Г. (2006). О том, как жить и как умирать. Айтматов Ч. Когда падают горы: (вечная невеста):
роман, повесть новелла. Санкт-Петербург: Азбука-классика, 5-16. Лясникова А. (2019). Григорий Служитель. Дни Савелия. Знамя. 2, 222-223. Медведев П. (1971). В лаборатории писателя. Ленинград: Советский писатель, 392. Петухова Е. (2023). О Чехове: продолжение разговора. Санкт-Петербург: Росток, 334. Семанова М. (1976). Чехов-художник. Москва: Просвещение, 224. Служитель Г. (2022). Дни Савелия: роман. Москва: АСТ, 380.
Толстой Л. (1982). Холстомер. Толстой Л. Собрание сочинений: в 22-х т. Т. 12: Повести и рассказы,
1885-1902. Москва: Художественная литература, 7-42. Фомина Ю. В. (2015). Животное и человеческое в повести Л. Толстого «Холстомер»: семантика жеста. Вестник Воронежского государственного университета. Серия. Филология. Журналистика, 3, 109-113.
References
Aitmatov, Ch. (1982). Proshchay, Gul'sary! [Farewell, Gulsary!], Collected Works in Three Volumes, v. 1.
Moscow: Molodaya Gvardiya, 373-512. Bazhenova L. (1998). BIM - geroy povesti G.N. Troyepol'skogo [BIM - the hero of the story by G.N.
Troepolsky]. Encyclopedia of literary heroes: for universities in the humanities. Moscow: AGRAF, 53. Gachev G. (2006). O tom, kak zhit' i kak umirat' [On how to live and how to die]. Aitmatov Ch. When mountains
fall: (eternal bride): novel, short story. St. Peterburg: Azbuka-klassika, 5-16. Lyasnikova A. (2019). Grigoriy Sluzhitel'. Dni Saveliya [Grigory Sluzhitel: Days of Saveliy], Znamya, 2019, 2, 222-223.
Medvedev P. (1971). Vlaboratoriipisatelya [In the Writer's Lab]. Leningrad: Sovetsky Pisatel, 392.
Petukhova, E. (2023). O Chekhove: prodolzheniye razgovora [About Chekhov: Continuing the conversation].
Saint-Petersburg: Rostok, 334. Semanova M. (1976). Chekhov-khudozhnik [Chekhov the artist]. Moscow: Prosveshchenie, 224. Sluzhitel G. (2022). Dni Saveliya [Days of Saveliy]. Moscow: AST, 380.
Tolstoy, L. (1982). Kholstomer, Collected Works in Twenty-two Volumes, V. 12: Novels and short stories.
Moscow: Hudozhestvennaya Literatura, 7-42. Fomina Yu. V. (2015). Zhivotnoye i chelovecheskoye v povesti L. Tolstogo «Kholstomer»: semantika zhesta [The animal and the human in Tolstoy's " Kholstomer": Semantics of the Gesture], Proceedings of Voronezh State University. Series: Philology, Journalism, 3, 109-113.
Статья публикуется впервые. Поступила в редакцию 30.03.2024. Принята к публикации 15.06.2024.
Об авторе
Гордович Кира Дмитриевна - доктор филологических наук, профессор, Высшая школа печати и медиатехнологий Санкт-Петербургского государственного университета промышленных технологий и дизайна; ORCID: 0000-00017265-1425; grdvkda@mail.ru
Gordovich K. D. THE TRADITION OF DEPICTING THE GASE OF ANIMALS
Abstract. The tradition of incorporating the "gaze" and "voice" of animals into realistic textual portrayals has a longstanding presence in Russian literature. This tradition correlates with the use of a child's perspective on adult problems, the obvious incomprehension while underlining the simplicity and authenticity of the child. The kind of animal at the centre of the story is not important. What is important is the change in observation angle, its novelty. Leo Tolstoy's short story "Kholstomer," Chinghiz Aitmatov's novel "Farewell, Gulsary!" and the work of contemporary author G. Sluzhitel titled "Days of Saveliy" are considered in this article. These writers accentuate the unique sensitivity of animals in various ways. Through their eyes, the authors perceive and evaluate instances of obvious injustice, the lack of empathy in humans and the cruelty of their actions. The authors do not conceal the deliberate artifice of this technique. The reader also comprehends that the emphasis is not on verisimilitude but on the revelation of the essence of moral quandaries and relationships within the realm of human existence.
Keywords: animals, moral dilemmas, relationships, sensitivity, naturalness, unanswered questions, conditionality.
For citation: Gordovich K. D. The tradition of depicting the gase of animals. Memoirs of NovSU, 2024, 3(54), 484-491. DOI: 10.34680/2411-7951.2024.3(54).484-491
